Книга: Призраки отеля «Голливуд»
Назад: ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
Дальше: Часть вторая СВЕТЯЩИЙСЯ СКЕЛЕТ

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ

Мун проснулся сравнительно поздно. За стеклом зеленело море, по линолеуму плясали веселые солнечные блики. Он принял холодный душ и выпил из термоса черного кофе. Есть не хотелось. Мун закурил сигару, но табак показался необыкновенно горьким и противным. Бросив ее после первых же затяжек в пепельницу, он включил транзистор. Нью-Йорк повторил лишь свое вчерашнее скупое сообщение, остальные американские станции распространялись о чем угодно, только не о Панотаросе.
Не расставаясь с транзистором, Мун вышел на балкон. Заслонив глаза ладонью, окинул взглядом нестерпимо искрящуюся солнечными кристаллами водную гладь.
Бочка, служившая дону Камило причалом, одиноко покачивалась. Самого баркаса не было видно, — должно быть, рыбак вышел подальше в море. Чуть правее покачивались американские военные суда. Маленькие проворные катера сновали между кораблями и берегом. На узкой надстройке подводной лодки четверо одетых в плавки матросов резались в карты. Громкоговорители извергали оглушительную музыку.
Картина мирной жизни, обманчивая идиллия, райский уголок для состоятельных туристов, которые радовались теплой воде, солнцу, безоблачному небу и ничего еще не знали.
По морю, делая крутые виражи, неслась моторная лодка, за ней — Куколка на водных лыжах. Рамиро, усевшись под веерной пальмой, с неплохо разыгранным восхищением следил за ее прыжками. Они тоже еще ничего не знали.
Панотарос казался таким, как и всегда. И мир пока что не уделял ему ровно никакого внимания. Напрасно Мун вертел ручку настройки — одни танцевальные мелодии, рекламные тексты, оптимистические прогнозы погоды.
Немного погодя Муну удалось поймать передачу на английском языке из Марселя. Французская радиостанция, ссылаясь на сообщение шведского журналиста, посвящала событиям в Панотаросе довольно много времени. Как удалось выяснить, потерпевший аварию бомбардировщик был вовсе не учебным, а одним из нескольких десятков самолетов, совершающих круглосуточное дежурное патрулирование вдоль границ социалистических стран. Поднявшись со своей базы в США с четырьмя водородными бомбами на борту, бомбардировщик В-52 перелетел Тихий океан, Азию и Европу. Над Панотаросом он брал горючее для обратного пути через Атлантический океан. Корреспондент французского радио успел взять интервью у известного физика-атомщика профессора Багарэ-Каширена. Профессор популярно объяснил, что если одна из бомб действительно раскололась, то людям, соприкасавшимся с осколками, грозит опасность радиоактивного заражения в результате утечки урановых и плутониевых частиц, а также облучения жесткими гамма-лучами. Он напоминал, что это уже не первый случай, когда американцы теряют бомбы с ядерной начинкой. До сих пор не происходило взрыва лишь потому, что срабатывали все предохранители. Однако уже имевший место случай с утерянной на территории Соединенных Штатов бомбой, когда пять из шести предохранителей отказали, доказывает, что риск катастрофы достаточно велик…
Прислушиваясь к наполнявшим гостиницу мирным звукам, Мун представлял себе, как эта радиовесть, подобно брошенному в воду камню, распространяясь кругами по радиусу, постепенно дойдет до ее обитателей.
Из комнат доносилась веселая музыка, плеск воды, шаги, приглушенные голоса. Отель «Голливуд», эта вавилонская башня в миниатюре, соединял под своей крышей множество самых различных увлечений, верований, интересов. Разделенные тонкими стенами люди были, в сущности, бесконечно чужды друг другу. Чтобы действительно объединить их, вавилонская башня должна была рухнуть, как это могло случиться в ту ночь, когда с неба пролился огненный дождь. Но этого не случилось. Все остальное — смерть Шриверов, исчезновение Гвендолин, множество больших и мелких тайн, населявших гостиницу, — для них не существовало.
Мун медлил выключить транзистор и был за это вознагражден. После обзора международных событий следовала сводка последних новостей. И тут он услышал нечто такое, что заставило вскочить с кресла:
«В Роте испанской полицией арестована группа американских военных моряков, занимавшихся ввозом наркотиков из Сингапура. Есть основания предполагать, что они действовали в тесной взаимосвязи с американским синдикатом преступников…»
Рота! Военно-морская база, где служит Росита! По правде говоря, Мун ожидал нечто подобное. Из трех отдельных звеньев Росита — Рамиро — Краунен теперь складывалась железная неразрывная цепочка. Но насколько это открытие приближало к разгадке смерти Шриверов?
В холле ощущалась явная перемена. Вновь прибывших было немного. Они сидели группами, озабоченно поглядывая на четверых мужчин. Один из новичков угощал товарищей содержимым плоской фляжки. Другой, удобно развалившись в кресле, что-то черкал в блокноте. До Муна донеслась оживленная болтовня на французском и испанском.
— Журналисты! — перехватив его взгляд, зашептал дон Бенитес. — Налетели как коршуны! Вы уже слыхали? Говорят, будто осколки не химически отравленные…
— А радиоактивные? — закончил Мун.
— Тише! — зашипел портье, но так громко, словно скорее желал обратного. — Не дай бог, услышат туристы! В отеле не останется ни одного человека! Хозяин мне за это оторвет голову. Между прочим, подпольная станция «Пиренеи» передавала уже несколько дней назад про водородные бомбы. — Шепот дона Бенитеса стал еще более громким и зловещим. — Доброе утро, сеньора Стайнхантер! Как спали? Надеюсь, хорошо? — Дон Бенитес поклонился пожилой американке.
— Счет! — Она дрожащими пальцами вынула чековую книжку. — Вечером я уезжаю. Закажите мне билет на автобус.
— Уезжать, когда такая погода? — Дон Бенитес развел руками. — Неужели вам у нас не нравится? И затем, сеньора, здесь столько ваших соотечественников! Ради одного этого стоит остаться.
— Но эти ужасные слухи! По радио сообщили, будто наши летчики потеряли атомную бомбу.
— Да разве в наше время можно верить тому, что сообщают радио и газеты? — возмутился дон Бенитес. — Они врут даже тогда, когда молчат о каком-нибудь происшествии.
— Хорошо, я подумаю. А пока наведите справку, выдадут ли мне страховку за испорченный отдых, если придется уехать из-за этой истории.
— Обязательно! — Дон Бенитес проводил американку поклоном и таким же громким шепотом снова заговорил с Муном: — Да, еще одна новость! Только что из Америки прибыл какой-то профессор, самый крупный специалист по лучевой болезни.
— Что? По лучевой болезни? — Миссис Стайнхантер рывком обернулась. — Я уезжаю! Немедленно! Достаньте мне машину! — Ее истерический голос разнесся по всему холлу.
Дона Бенитеса тотчас обступили туристы. Портье пытался их успокоить, но в таких неопределенных выражениях, что нагнал еще больше страха. Пообещав заказать билеты на автобус и прислать горничных для упаковки чемоданов, дон Бенитес повернулся к Муну:
— Вот видите! А что будет дальше? Я просто в отчаянии. Если так будет продолжаться, сеньору Девилье придется закрыть отель.
— Что-то не вижу своего помощника Педро, — вспомнил Мун.
— Он болен.
— Что с ним? — встревожился Мун.
— Думаю, что просто переел. Какой парадокс, сеньор Мун, — человеку становится плохо оттого, что он впервые в жизни наелся досыта! Вы случайно не знаете, кто-нибудь из ученых подсчитал, сколько килограммов хлеба можно купить вместо одной водородной бомбы?
Разговор прервало появление майора Мэлбрича, пригласившего журналистов к генералу. Мун присоединился — было любопытно, как представитель американской контрразведки будет выкручиваться из пахнущей международным скандалом ситуации. Майор окинул его хмурым взглядом, но в присутствии газетчиков не осмелился остановить.
Генеральский номер показался Муну просторнее, чем в прошлый раз. Возможно, оттого, что окна были раскрыты настежь, балконная и соединительная двери широко распахнуты. Повсюду стояли вазы с розами — пунцовыми, чайными, молочно-белыми. К их густому аромату примешивался запах дорогого одеколона. Все производило прямо-таки праздничное впечатление — всё, кроме забившегося в самый дальний угол человека в штатском, высокого, худощавого, с узким интеллигентным лицом, пересеченным глубокими морщинами. Мельком взглянув на Муна, он снова отвернулся.
Журналисты, шумно ввалившись в комнату, бесцеремонно расселись вокруг стола, на котором стояли четыре микрофона и заботливо приготовленные хозяином сигареты и сигары. Только один из них, француз с гасконской бородкой, предпочел собственную трубку.
— Извините за вторжение, генерал! — Мун подождал, пока тот пожал руки гостям. — Как вижу, я попал на пресс-конференцию. Может быть, мне лучше уйти?
— Прошу! — Генерал Дэблдей радушным жестом указал на кресло. — К тому же это просто небольшая дружеская беседа. Пресс-конференции обычно созываются, чтобы разоблачать или, наоборот, скрывать. Сегодня же я и мои сотрудники познакомят вас с одними только фактами… Разрешите, господа, представить: самая очаровательная девушка американской армии, лейтенант Росита Байрд, наш переводчик и по совместительству хозяйка этого импровизированного приема!
В соединительных дверях появилась Росита с подносом в руках. В запотевших фужерах, бокалах, рюмках переливалась разноцветная влага, искрился лед, сама она в накрахмаленном белом кителе, плотно облегающей бедра короткой юбке и туфлях на шпильках походила на обольстительную стюардессу с рекламного плаката. Генерал дал журналистам время полюбоваться ею, потом продолжал:
— Французский переводчик — сержант Санэрмон, между прочим, происходит из старинного французского рода, переселившегося при Людовике Пятнадцатом в Новый Орлеан.
Журналист с гасконской бородкой объявил с ужасным галльским акцентом, что и сам прекрасно говорит по-английски, второй француз тоже отказался от перевода.
— Тем лучше. Сержант Санэрмон, вы свободны… Сок, господа, апельсиновый, грейпфрутовый, ананасный? Или чего-нибудь покрепче? Рекомендую «Манхэттенский проект», майор Мэлбрйч — мастер по его изготовлению…
Журналисты взяли бокалы. Француз с гасконской бородкой предпочел собственную фляжку, объявив, что до обеда не пьет ничего, кроме аперитива. Его коллега снял с плеча репортерский магнитофон.
— Не утруждайтесь, — остановил его генерал. — В соседней комнате четыре прекрасных стереомагнитофона. После беседы каждый из вас получит готовую запись. Итак, начнем! Вас, должно быть, интересует, почему мы пригласили представителей прессы с некоторым запозданием?
— Простите, мы сами явились, никто нас не приглашал, — заявил один из испанцев.
— Но вы все же здесь, и это лучшее доказательство, что я ничего не собираюсь от вас утаивать, кроме возраста мисс Роситы. Это единственный государственный секрет, который я не вправе раскрыть.
Журналисты встретили шутку одобрительным смехом, к которому присоединился сам генерал. Только француз с гасконской бородкой ядовито заметил:
— Почему же вы дурачили мир химически отравленными осколками?
— Справедливое замечание, — генерал кивнул. — Попытаюсь вам объяснить. У нас, контрразведчиков, есть поговорка: «Единственный враг, против которого нет защиты, — это паника». Кроме того, бомбардировщик потерял важные секретные устройства, поэтому, с точки зрения военной тайны, привлекать внимание к Панотаросу было бы просто непростительно.
— Они уже найдены? — спросил второй испанец.
— Нет. Не стану от вас скрывать — именно по этой причине мы вначале опровергли сообщение шведского журналиста Свена Крагера. Оно бы осталось ничем не подтвержденной газетной сенсацией, не будь заявления известной предсказательницы Минервы Зингер. Как ни прискорбно, но мои сограждане больше верят астрологам, чем правительственным сообщениям. Это заявление вызвало целую бурю телефонных звонков, и президент, для которого общественное мнение выше соображений секретности, распорядился…
В дверь постучали. Майор Мэлбрич открыл. Увидев падре Антонио и сопровождавшего его местного священника, вопросительно взглянул на генерала.
— Впускайте, впускайте! Милости прошу…
— Местные жители встревожены. — Падре Антонио шагнул в комнату. — Они попросили нас, своих духовных пастырей, узнать всю правду, как бы жестока она ни была.
— Во-первых, падре, разрешите поблагодарить за изумительные розы из вашего сада. — Генерал крепко пожал ему руку и пояснил журналистам: — Сегодня мой день рождения. И самый лучший подарок для меня то, что могу заявить вам: для тревоги нет больше никаких оснований. Майор Мэлбрич расскажет вам о достигнутых результатах.
В отличие от генерала майор не стремился к популярности. Его речь была лаконична, как донесение, и чем-то напоминала безукоризненно прямой пробор.
— После нескольких дней, потраченных на предварительную разведку, нам удалось обозначить район разброса. Основная масса расколовшейся бомбы, к счастью, пробила свод Черной пещеры и упала на дно подземного озера, откуда мы при помощи магнитных улавливателей и детекторов радиоактивности извлекли уже почти все осколки. Остальные же, упавшие в окрестностях пещеры, были найдены уже раньше. Работы в Черной пещере будут закончены сегодня вечером.
— А какие работы ведутся на склоне горы? — спросил второй француз.
— Ищем секретные устройства, — коротко сказал майор.
— А сейчас у меня для вас приготовлена маленькая сенсация. — Генерал встал. — Несколько лет назад журналистов занимало исчезновение профессора Старка, одного из крупнейших специалистов в мире по лучевой болезни. Вы, должно быть, помните, что он без всякой причины прекратил работу в исследовательском институте и внезапно уехал из Чикаго. Появились даже слухи, будто его похитили русские. Так вот, профессор Старк работает на нас! — Генерал сделал паузу, которую заполнили удивленные возгласы, и, насладившись эффектом, выстрелил заключительную ракету: — Профессор, встаньте и покажитесь прессе!
— Что? — рассеянно отозвался сидевший в углу худощавый человек. — Вы говорили обо мне?
Один из испанских журналистов схватился за фотоаппарат, но генерал с улыбкой остановил его:
— Смотреть и даже щупать — сколько угодно! А фотографировать воспрещается. Высокое начальство считает профессора секретным объектом. Как видите, ему в целях обеспечения военной тайны пришлось даже сбрить бороду.
Первым засмеялся француз с гасконской бородкой. Но и остальные по достоинству оценили тонкое подтрунивание генерала над шпиономанией.
— Так вот, — продолжал генерал, — профессор подтвердит вам, что благодаря принятым мерам предосторожности местным жителям ничего не грозит, кроме разве алкоголизма. Мне докладывали, что после выплаченной нами щедрой компенсации посещение злачных мест резко возросло. Что касается последствий радиоактивного заражения почвы, то Панотарос по-прежнему останется одним из самых здоровых мест на земном шаре.
— А как насчет моря? — спросил один из испанцев. — Ведь не исключено, что часть осколков упала в залив, а вода, насколько мне известно, увеличивает радиоактивность.
— Совершенно исключено! Но, считаясь с тем, что такие слухи могут возникнуть, завтра сюда прибудут члены испанского правительства. Сопровождать их будет наш посол. Мы решили устроить водный праздник, в программу которого входит также купание. Звезду этого праздника вы сейчас увидите!
Майор Мэлбрич уже стоял у двери. Как только генерал дал знак, она распахнулась, и в комнату ворвался поток ослепительных лучей. На Куколке было предельно короткое платье из скрепленных цепочкой металлических пластин. Многократно отраженный ими солнечный свет бил прямо в глаза. Мун невольно зажмурился.
— Пожалуйста! — улыбнулся генерал. — Эвелин Роджерс, звезда Голливуда. Сейчас можете и глядеть, и фотографировать!
Минут десять журналисты бомбардировали Куколку вопросами и усердно заполняли блокноты.
Генерал терпеливо ждал, пока журналисты удовлетворят свое любопытство.
— А теперь дадим миссис Эвелин небольшую передышку. Завтра перед водным праздником вы все приглашены на торжественный завтрак в замке маркиза Кастельмаре. Род маркиза — древнейший в Испании, равно как и его замок, построенный в восьмом веке. Там же вечером состоится банкет. Я надеюсь, что присутствие блистательной Эвелин Роджерс и ваши корреспонденции помогут пресечь измышления и кривотолки. Испания — дружественная нам страна, и будет очень обидно, если из-за этой злосчастной бомбы, которой опасаться больше нечего, Панотарос лишится туристов.
— Позвольте мне один вопрос. — Хотя Мун и намеревался быть единственным молчаливым участником этого блистательного словесного фейерверка, но все же не выдержал: — Мне стало известно, что в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое марта экипаж рухнувшего на Панотарос бомбардировщика получил приказ начать атомную атаку. Мир был на грани гибели.
— Генерал, разрешите мне. — Майор Мэлбрич шагнул вперед. — Это ничем не подтвержденные слухи.
Генерал Дэблдей весь напрягся. Однако уже через секунду его лицо разгладила лукавая улыбка:
— Полно, майор! Вы пытались поддержать официальную версию, и это делает вам честь. Но если уж быть откровенным, то до конца. Да, произошла глупейшая, но, к счастью, вовремя исправленная ошибка. Наблюдатели нашей радарной базы в Гренландии приняли лунную рефракцию за массированный налет русских. Вы должны знать, какие там условия, — нечто среднее между монастырем и тюремной одиночкой. Единственные развлечения — полярное сияние и белые медведи, так что слегка тронуться не так уж трудно. Туда бы мисс Эвелин, она бы сразу вылечила их. Но разве нашему начальству объяснить такое, если оно даже черные чулки в сетку считает изобретением дьявола… Да, по атомной тревоге была поднята в воздух вся стратегическая авиация. Но ошибку немедленно обнаружили. Так что этот случай лишний раз подтверждает, что принятая нами система двойной и тройной проверки действует безотказно.
Муну в этот момент почему-то вспомнилось первое посещение цирка. Когда мать спросила, что ему больше всего понравилось, он без колебания ответил: «Дядя фокусник. То, что он склеит перерезанную пилой тетю, я знал заранее. Но за какое время он еще умудрился спрятать в ее шляпку большущий букет цветов?»
Назад: ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
Дальше: Часть вторая СВЕТЯЩИЙСЯ СКЕЛЕТ