В библиотеке Мун убедился, что маркиз изредка говорит правду. Стены действительно были обиты жестью. При первой встрече маркиз объяснил, что это защита против вторжения крыс. Муну до сих пор не посчастливилось увидеть ни одной. Оставалось только предполагать, что они умерли голодной смертью или маркиз придумал их для отпугивания квартирантов. Расчетливый человек обзавелся бы кое-какой мебелью, чтобы зарабатывать на жильцах. Старинный замок, несмотря на отсутствие удобств, привлекал бы некоторых падких на экзотику туристов. То, что маркиз сделал исключение для Шриверов и Краунена, можно было при желании объяснить определенной целью.

В отличие от остального здания библиотека была ярко освещена. Свет падал на корешки детективных романов, заполнявших несколько больших стеллажей. Здесь были книги на английском, испанском, французском, немецком. Кроме беллетристики, немало научных трудов. Мун провел пальцем по толстому тому с названием «Пещеры Южной Испании». На нем не было ни пылинки, как, впрочем, и во всем помещении. В нише под сводчатым окном, в котором сверкали огни Панотароса, стоял удобный кожаный диван. Маркиз, несомненно, спал здесь, в библиотеке, убогий матрац был только живописным экспонатом.

Рассеянно перелистывая лежащую на столе стопку журналов, Мун напряженно пытался разобраться в этом странном человеке. Журнал был английским изданием «Детективного альманаха Эллери Квина». На страницах мелькали интригующие названия: «Загадка греческой вазы», «Тайна исчезнувшего кассира», «Загадка голубой шкатулки». Все эти загадки имели разрешение если не в этом, то в следующем номере журнала. А ставшая на пути Муна живая загадка никак не поддавалась раскрытию.

Маркиз развалился на диване. Казалось, его ничуть не смущало непривычное одеяние, как не смущает профессионального актера римская тога. Он блаженствовал.

— Ну, как вам нравится моя коллекция?

— Впечатление было бы сильнее, если бы вы снабдили книги фальшивыми автографами авторов… Где же ваш таинственный шкафчик?

— Прямо перед вами.

Перед Муном была голая, обитая жестью стена.

Маркиз сделал движение фокусника, вытягивающего из ноздрей пятифутовую бумажную ленту. Между пальцами показался крошечный ключик. Вставив его в невидимое отверстие, он отпер дверь потайного шкафа.

— Этот тайник тоже со времен мавров или инквизиции?

— Совершенно правильно. Фамильная легенда гласит, что в одном из них спрятано указание, где искать клад. Я его действительно нашел.

— Клад? — Мун резко повернулся.

— Что вы! Разве мне в таком случае пришлось бы сжечь костюм сеньора Краунена? Увы! Я нашел лишь весьма туманное указание — в том, другом тайнике, что обнаружил в нежилой части замка. — Маркиз открыл казавшийся очень тяжелым железный ящичек с тремя пулевыми отверстиями и вынул свиток из дубленой кожи. — Может быть, вам удастся расшифровать.

— Сомневаюсь. Тем более что автором древней рукописи, должно быть, являетесь вы.

— Это печальное недоразумение, — промолвил маркиз. — Посмотрите, какая кожа! Одиннадцатый век! До этого графы Кастельмаре ухитрились сохранить известную независимость. Один из них даже был придворным поставщиком гренадского эмира Мухамеда Ибн-Саида.

— А что он ему поставлял?

— Дочерей для гарема. По преданию, у него их было одиннадцать… Это завещание его внука графа Санчо. Искали больше десяти поколений. Найти удалось только мне. Как это часто бывает, меня ожидало горькое разочарование: крысы съели половину слов, причем самую важную. — Маркиз тяжело вздохнул.

Мун развернул свиток. Он действительно походил на решето. Некоторые слова сохранились целиком, от других остались отдельные буквы, от третьих — только красноречивые дыры.

— Это старокастильский язык. Я вам сейчас переведу, — предложил маркиз.

— Не стоит, — отмахнулся Мун.

— Как знать… — Маркиз читал текст почти наизусть: — «Я, граф Санчо, вынужденный бежать от диких африканских полчищ Абу Юсуфа… боясь, что сокровище, которому позавидовали бы даже кастильские короли, попадет в руки неверных… выйди из замка через потайную дверь… иди по прямой на юг… клад в Черной пещере…» — Маркиз остановился, чтобы пояснить. — Собственно говоря, название пещеры неразборчиво. Но на юге расположена одна Черная пещера. Дальше мой предусмотрительный предок рассказывает, что устроил ловушку для непрошеных гостей. К кладу можно попасть только через глубокую шахту, в которую каждый, незнакомый с тайной светящейся надписи, обязательно провалится.

— Становится интересно, — улыбнулся Мун. — Насколько я понимаю, вся беда в том, что эта тайна показалась крысам особенно вкусной.

— Нет, — покачал головой маркиз. — Могу вам прочесть: «…не испугайся, когда увидишь во тьме светящийся скелет… служащий на устрашение врагам, тебе он да будет путеводителем… отмерь десять шагов… перекинь через колодец-ловушку доску длиной в… перейди и сверни налево… отодвинь глыбу, на которой высечен крест… ты найдешь…» — Маркиз бросил свиток обратно в ящик. — Дальше все съедено! Что вы на это скажете?

— Ну что же, приходится признать, что крысы сделали из завещания классический детектив. Обрывается в самом интригующем месте. Но, по-моему, и этого вполне достаточно, чтобы найти клад. Пещеру вы определили, а ваш предок позаботился о световом указателе…

— Увы, неон, очевидно, давно погас. Насколько я понимаю, скелет был выложен из кварца. В своде пещеры имелись отверстия. Проникавшие через них разреженные солнечные лучи вызывали в темноте свечение, поскольку кварц обладает свойством накоплять свет.

— Я не слишком сведущ в физике, но, насколько понимаю, кварц не теряет этого свойства.

— Вы правы. В окрестностях Кадиса палеонтологи нашли в старых римских рудниках надписи тысячелетней давности. Но дело в том, что в Панотаросе было несколько землетрясений, последнее в прошлом веке. Отверстия давно засыпаны. Такая же участь, возможно, постигла и сокровище. Но даже если бы этого не случилось, найти его все равно почти невозможно. Пещера занимает территорию в несколько квадратных километров, в ней такое количество ходов, ответвлений, что даже американцы пока прекратили поиски.

— А что они там ищут?

— Полагаю, что часть бомбы пробила свод… Работами руководит сам майор Мэлбрич. Он даже брал у меня книгу «Пещеры Южной Испании», в ней есть относящаяся к шестнадцатому веку схема Черной пещеры. Сегодня привезли водолазные костюмы. Правда, не уверен, что именно водолазные, видел только из окна. Если так, то майор Мэлбрич, видимо, намеревается обследовать дно подземного озера.

— Которое служило вашим предкам в качестве ванны?

— Сомневаюсь. Они предпочитали очищаться молитвами. Во время осады оттуда набирали питьевую воду. До большого землетрясения в 1563 году под Панотаросом могла укрыться целая армия. Все участки пещеры были соединены подземными ходами.

— А скажите, пещера находится в вашем владении? — спросил Мун.

— Только вход и ближний берег озера. Остальная территория была конфискована у отца и принадлежит государству.

— Значит, если бы кто-нибудь разыскал клад, вам от этого не было бы никакой пользы?

— Увы! — Маркиз сокрушенно развел руками. — Именно поэтому я так настойчиво пытался сам найти его. Все-таки куда приятнее получить сокровище из рук своего предка, чем теперь подачку от американского дядюшки… Подождите, подождите! Я, кажется, понял, почему вы задали мне этот вопрос… Допустим, пробившая свод пещеры бомба обнажает засыпанный давнишним землетрясением подземный тайник. Шриверы находят клад, на радостях сообщают мне о своем открытии, и я, чтобы завладеть им, отправляю их на тот свет. Прекрасная идея!

Заметив, что Мун изучает содержимое потайного шкафа, маркиз замолчал. Все свободное пространство занимали бутылочки с ядом, петли, кинжалы. Выбрав наугад малайский крис, Мун задумчиво провел пальцем по блестящему лезвию. Оно было совершенно тупое, да и сам кинжал не из металла, а скорее из картона.

— Что вы хотите? Приложения к книгам! — усмехнулся маркиз. — Что касается Шриверов, то они не могли найти клад хотя бы потому, что в день своей смерти не приходили сюда. Это могут засвидетельствовать мой садовник и его жена — в отличие от меня вполне респектабельные люди. Еще один свидетель — рыбак дон Камило. В тот день он куда-то отвозил Шриверов на своем баркасе. Так что советую переключиться на сеньориту Гвендолин. Между прочим, роковой флакон с миндальной эссенцией находился на том самом месте, которое вы так пристально разглядываете.

— Чтобы похитить его, надо, во-первых, знать о тайнике, во-вторых, иметь ключ от него, — сухо заметил Мун.

— Разве я вам не говорил? — Маркиз заволновался. — Сеньорита Гвендолин попросила меня в тот день показать завещание графа Санчо. Пока она читала его, меня позвал сеньор Краунен. Уходя, я оставил ключ в замке. Когда вернулся в библиотеку, сеньорита Гвендолин успела уже уйти. Положив свиток на место, я запер тайник. Мне даже в голову не приходило подозревать сеньориту Гвендолин. Лишь потом, связав внезапную смерть Шриверов с ее столь же внезапным отъездом, я проверил содержимое тайника и, обнаружив пропажу…

Маркиз осекся на полуслове. Перехватив взгляд Муна, он попытался задвинуть поглубже массивный ящичек, в котором хранилось завещание. Но Мун предупредил его. Подняв ящик, оказавшийся не железным, а пластмассовым, с искусно имитированными пулевыми отверстиями, он схватил лежавший за ним револьвер. И тотчас же выронил. Смертоносное оружие представляло собой бутафорию и весило не больше пачки сигарет.

— Сожалею, что доставил вам огорчение. — Маркиз развел руками. — Надеялись увидеть подлинник?

— Да, тот, что вы показывали Педро.

— Разве дон Бенитес не предупредил вас, что этому пройдохе следует верить еще меньше, чем мне?

— Без этой аттестации вы вполне могли бы обойтись. Я ваш любимый детектив, не правда ли? Что-то не вижу вырезок, по которым вы изучали мои подвиги.

— Святая мадонна! — Маркиз притворился изумленным. — Сейчас докажу, что вы ошибаетесь! — Он подошел к полке, отодвинул в сторону книги, пошарил рукой, потом повернулся к Муну. — Тысяча извинений!

— Исчезли? Я так и предполагал.

— Да! Боже мой! — Он схватился за голову. — Неужели мой садовник?… Я побежал к генералу, а ему приказал бросить в огонь всю ненужную бумагу.

— Сочувствую вам…

В эту минуту дверь отворилась. В библиотеку шагнул высокий, еще сравнительно молодой человек, одетый в роскошную спальную пижаму. В руке он держал папку. Маркиз кинулся к нему и выхватил папку.

— Ну, что я вам говорил?! Вот они, целы!.. — Потом, вспомнив о своих обязанностях, церемонно представил: — Сеньор Мун… Сеньор Браун… Только, ради бога, не думайте, что это сеньор Краунен, вынужденный из-за вас скрываться под псевдонимом. Тот носит очки, да и глаза у него темные.

Браун действительно не носил очков. У него были светлые волосы и серые глаза. И кроме того, свойственная многим американцам бесцеремонная манера, которую Мун обычно не выносил.

— Какой сеньор Краунен? Что вы там мелете, мистер Кастельмаре? Вам самому не мешало бы надеть очки, чтобы увидеть, на кого вы похожи. Что означает этот стриптиз? — Браун показал на голые ноги маркиза.

— Это означает, что я пал жертвой американской бомбежки! — огрызнулся маркиз.

— Эти кретины промахнулись. Надо было разбомбить ваш доисторический крысовник.

— Вы давно живете в этом крысовнике? — осведомился Мун.

— Когда я тут поселился, никого не касается, кроме меня самого. Я Хью Браун! А вы случайно не тот Мун, про которого тут наворочено бог знает что? — Браун агрессивно хлопнул увесистым кулаком по папке.

— Тот самый.

— В таком случае должен вам сказать, что эти писаки вас напрасно так расхваливают. Например, дело Спитуэлла. Каждый идиот сразу заметил бы, что русский пистолет был подсунут нарочно. А вы догадались об этом только через месяц.

— Вы интересовались делом Спитуэлла? — спросил Мун.

— А вам что? — Браун собирался еще раз ударить по папке, но маркиз, предвидев это, быстро спрятал ее под пальто. — Считаю, что всякие уголовные истории годятся только для детей. И вообще, сыщики… — Браун презрительно поморщился. — Моего папашу охраняют двое таких остолопов.

— Кто ваш отец?

— Как, вы даже этого не знаете? Пуговицы Брауна! Каждый день мы продаем три миллиона двести тысяч пуговиц! Колоссальное предприятие! Весь Панотарос не стоит столько, сколько папаша зарабатывает на своих пуговицах за час.

— Весьма возможно. — Мун улыбнулся. — И все же не советую так презрительно отзываться о детективной литературе.

— Пойдемте в мою комнату, я вам покажу единственную литературу, которую признаю, — фыркнул Браун.

— Пожалуйста, — пожал плечами Мун.

Они вышли втроем. У двери занимаемого Брауном помещения маркиз остановился.

— Я лучше подожду вас тут, сеньор Мун.

— Не стесняйтесь, мистер Кастельмаре! — буркнул Браун. — Не стесняйтесь! Будьте как дома!

— Спасибо, но ваша комната на меня плохо действует. Я становлюсь женоненавистником.

Переступив порог, Мун понял загадочные слова маркиза. Все стены были оклеены снимками Эвелин Роджерс. Тут были многократно увеличенные фотографии из «Золотой сцены». Обложки и вырезки из всевозможных журналов на всех языках мира, имеющие отношение к Куколке.

Браун грохнулся на покрытую клетчатым пледом кровать семнадцатого столетия, покоившуюся на четырех искусно вырезанных ножках. Бесцеремонно перекинув ноги через спинку, он указал на пол:

— Вот! Здесь все, что необходимо культурному человеку!

На полу валялось великое множество журналов. Почти все они были раскрыты на статьях о Куколке. Изредка попадались рецензии на ее роли, но в основном это были снабженные богатым фотоматериалом описания ее интимной жизни.

Браун закурил отвратительную, с точки зрения Муна, пахнувшую медовой патокой сигарету и, стряхнув пепел прямо на пол, продолжал:

— Не понимаю дегенератов, находящих что-то волнующее в раскрытии какого-нибудь случайного преступления. Другое дело — женщина! Сколько головокружительных секретов!

У Муна тоже перехватило дыхание. В одном из раскрытых журналов он увидел отпечатанный в пяти цветах большой снимок. Подпись гласила: «Самые знаменитые гости купального сезона в Санта-Монике!» Одной знаменитостью была Куколка Роджерс, второй — Гаэтано. Изобразив на своем лице самодовольного гориллы подобие любезной улыбки, Род подавал киноактрисе зонтик. В его золотых зубах торчала сигара. За ним стояло несколько молодых людей с напряженными лицами и приклеенными к уголку губ сигаретами — скорее всего телохранители.

— А если говорить о Куколке Роджерс, то это даже не женщина, а массовое убийство!

Тем временем Мун проворно спрятал в карман журнал с заинтересовавшим его снимком.

Спустившись вниз, Мун инстинктивно обернулся. Маркиз стоял на широкой каменной ступени, еле освещенный тусклым мерцанием единственной лампочки. Он походил на нелепое привидение, надевшее по недоразумению вместо савана короткое клетчатое пальто. Внезапно он бросился вниз по лестнице.

— Подождите, я забыл вам сказать что-то очень важное!

Мун остановился. Подбежав к нему, маркиз наклонился и зашептал на ухо:

— Этот Браун… Вы не заметили ничего подозрительного в его комнате?

— Нет.

— Там нет ни одной крысы. Они боятся его! — Отражаемый каменным эхом зловещий шепот маркиза был похож на шелест крыльев целой стаи летучих мышей. — Советую вам от души делать то же самое… Человек не интересуется детективной литературой, зачем ему в таком случае нужны были вырезки? Вам грозит опасность! От одной этой мысли меня бросает в жар! — И маркиз, наглядно демонстрируя обуревающие его чувства, распахнул пальто. Папка, про которую он совершенно забыл, упала, из нее вывалились вырезки.

— Тысячи извинений! — Маркиз торопливо стал подбирать статьи.

Взгляд Муна случайно остановился на хорошо знакомых ему строчках из старого репортажа его друга Свена Крагера: