ГЛАВА 10
Вторая посылка и перстень с изумрудом
Галя Нестерова вечером легка читала книгу, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, она услышала голос Светланы, звучавший необычно взволнованно.
— Галка, ты одна? Мать из Москвы еще не вернулась?
— Нет.
Ольга Михайловна была в это время в Москве, куда поехала за консультацией к какому-то профессору по поводу своих болезней, Николай Николаевич был у себя в институте.
— Слушай, — продолжала Светлана, — вернулся Виктор Андреевич. Прямо не знаю, что делать. Кошмар какой-то.
Виктор Андреевич за две недели до этого сказал им, что едет в Италию.
— В чем кошмар? — спросила Галя.
— Колоссальную посылку привез. Мне ее домой нести нельзя. Мать на стенку полезет.
— Может, приедешь ко мне? — нерешительно предложила Галя. — Только поскорее.
— О том и прошу. А почему поскорее?
— Папа должен прийти.
— Ну, это ничего. Я сейчас.
Светлана появилась взволнованная, румяная не то от мороза, не то от спешки.
— Вот, еле дотащила, — сказала она, ставя на стол большой кожаный чемодан.
Она разделась, бросила пальто и шапочку на Галину постель, и они принялись разбирать содержимое чемодана. Тут были замшевые юбки и куртки, шерстяные кофты, кожаные сумки, колготки различных цветов в глянцево блестевшей упаковке и масса разных мелочей. Была и жевательная резинка. А из своей сумочки Светлана достала золотое кольцо. На сей раз она уже не высказывала сомнений, настоящее это или подделка.
Впервые Галя видела подругу такой взвинченной. Да у нее и у самой забегали глаза.
Начали примеривать вещи, и тут выяснилось, что почти все прислано в двух экземплярах.
— Он просто непонятный человек, — сказала Галя. — Тут и на меня рассчитано, что ли?
Светлана вынула из сумочки конверт.
— Прочти.
Буквами, какими пишут в школах первоклассники, Пьетро составил настоящее любовное послание. Он уверял, что жить без Светланы не может. А в постскриптуме было сказано:
«Я знаю, Вы не желаете принимать подарки. Чтобы это Вам легче сделать, посылаю также Гале», —
вот почему все, кроме кольца, было в двух экземплярах.
— Сколько же это может стоить? — спросила Галя.
Стали подсчитывать, оставляя в стороне мелочи. Итог привел подруг в замешательство: получилось что-то около четырех тысяч рублей.
— Я все-таки не понимаю… — растерянно заговорила Галя.
— А может, это любовь? — перебила Светлана словами песенки, но в голосе ее не было всегдашней самоуверенности.
Галя задумалась, глядя на себя в зеркало: как сидит на ней синий замшевый костюм, присланный Пьетро? Светлана примеряла кольцо. Оно точно пришлось на безымянный палец.
— Куда же все это девать? — сказала Галя.
— Не отсылать же обратно, — Светлана уже вполне владела собой.
— Матерям что скажем?
— Ерунда. Давай спрячем у тебя, тут места много. А обновлять потихонечку, сначала одно, потом другое. У тебя накопления бывают, а я своей буду говорить: в кредит покупаю. Главное — постепенно. Девиз умеренных и благонравных.
— У меня тоже ненадежно. Мама ревизии устраивает, ты же знаешь.
— А давай в кабинет к отцу. Ты ведь этим приемом успешно пользовалась.
— Это, конечно, лучше. Но что делать с чемоданом?
— Продадим. В комиссионный. На черта нам такой? Слишком шикарно.
Кабинет Николая Николаевича представлял собой большую, не менее тридцати квадратных метров комнату в два окна. Письменный стол стоял в дальнем от двери углу. Две стены были сплошь в книжных стеллажах от пола до потолка. Старый, вытертый кожаный диван, накрытый пледом, занимал темный угол у двери. Еще здесь было два низких широких шкафа и старинный секретер. В шкафы, как знала Галя, отец не заглядывал, потому что там лежали его студенческие учебники и рукописи давних работ. Они ему не были нужны, но выбрасывать их он не разрешал. В шкафах и секретере нашлось достаточно места, чтобы рассовать вещи. Правда, все основательно пропылится, но это поправимо.
Светлана на первый раз взяла домой присланную Пьетро кожаную сумку с тисненым орнаментом — ее старая уже порвалась по швам. Кольцо легко спрятать дома.
— Да, чуть не забыла, — сказала ока на прощание. — Виктор Андреевич хочет нас видеть завтра вечером. Ты никуда не скрывайся…
Надо заметить, что к тому времени у Виктора Андреевича установились с подругами отношения, приятные для обеих сторон. Он удачно исполнял роль доброго, умудренного житейским опытом дядюшки. В их присутствии он, так сказать, отогревался сердцем, и потому встречи с ними происходили довольно часто и всегда по его инициативе. Признавшись как-то, что имеет слабость к вину, Виктор Андреевич при каждой встрече старался угостить Светлану и Галю. Таким образом, скоро в городе не осталось ресторана, где бы они не побывали. В некоторых ресторанах их принимали с почетом, как постоянных клиентов.
Виктор Андреевич по мере сил прививал подругам довольно пошлый взгляд на вещи, часто повторяя, что жить надо проще, смотреть на жизнь легко, не делать из всякого пустяка проблему и не задумываться о будущем. Когда Светлана говорила, что для этого необходимо иметь много денег, Виктор Андреевич возражал: женщинам их иметь необязательно, они должны быть у мужчин. Надо только уметь найти того, кто готов тратить ряди прекрасных женских глаз. Как, например, итальянец Пьетро Маттинелли.
Все это излагалось полушутя-полусерьезно, но что-то, вероятно, оседало в неокрепших душах подруг.
В иные встречи, когда не ходили в ресторан, Виктор Андреевич катал Светлану и Галю на своей машине, они совершали поездки за город. Эти автопрогулки не прекратились и с наступлением зимы.
Мать Светланы, кажется, не замечала, что образ жизни ее дочери в последние полгода заметно изменился. Светлана возвращалась после встреч с Виктором Андреевичем поздно, — как правило, Вера Сергеевна уже спала. Галя вообще была свободна от всякого надзора, так как Ольга Михайловна снова вступила в полосу длительного лечения нервов.
Светлана повзрослела за прошедшие полгода в общении с Виктором Андреевичем, и совсем недавняя дружба с Лешей представлялась ей какой-то детской глупостью.
Совершенно особняком стоял для нее вопрос о Пьетро Маттинелли. Сказать, что ее самолюбию льстило чувство, которое она возбудила в молодом интересном итальянце, — значит сказать лишь половину. Первую посылку она расценила просто как знак внимания. Вторая укрепила в ней сознание своей власти над людьми, особенно над мужчинами. И вместе с тем, получив вторую посылку, она впервые ощутила готовность подчиниться мужской воле. Она испытывала к Пьетро самые нежные чувства.
Неизвестно, что бы она испытывала, будь присланные вещи не столь дорогие и не в таком количестве, но тому, кто позволил бы себе намекнуть ей о покупных чувствах, она бы, не задумываясь, дала пощечину. По прискорбному обычаю, распространенному на всем земном шаре. Свет-лака не хотела видеть неприглядную оборотную сторону медали. Большинство из нас в хорошие минуты склонно рассуждать так: да, в жизни случается много плохого, но это — с другими, а со мной никогда случиться не может.
Словом, Светлана, по ее разумению, поступала не лучше и не хуже других. Но оставим это моралистам и вернемся к нашему повествованию…
…Виктор Андреевич заехал за Светланой в универмаг в восемь вечера. Там уже была и Галя. Он сказал, что будет ждать их в своей машине, и спустился вниз. «В своей машине» означало, что сегодня они в ресторан не пойдут.
Светлана села на переднее сиденье, рядом с Виктором. Андреевичем, Галя сзади.
Виктор Андреевич поехал по центральной улице, потом свернул в сторону московского шоссе.
— Ну, как, угодил? — спросил он, имея в виду присланные вещи.
— Не то слово, — сказала Светлана. — Но все-таки мы с Галей все думаем: с чего такая щедрость?
— Нравитесь вы ему, Светланочка.
Виктор Андреевич посмотрел на Галю.
— Мама еще не вернулась?
— Нет.
— А папа все работает?
— Работает.
— Не поехать ли к вам домой?
— А что там делать? — сказала Светлана.
— Посидим. Галя чаю даст. Как вы, Галя?
Она колебалась. Что сказать отцу, если он вдруг увидит в доме незнакомого пожилого мужчину? Галя попыталась в полутьме машины разглядеть на своих часах, сколько времени.
— Сейчас половина девятого, — подсказал Виктор Андреевич.
— Отец приходит в начале одиннадцатого, — прикинула Галя. — Вообще-то на часок можно.
Виктор Андреевич развернул машину. Без десяти девять они были у Гали.
Закрыв за собой дверь, Галя бросила ключи на подзеркальный столик.
Галя предложила им не чай, а кофе. Они с отцом пили его, только когда Ольги Михайловны не было дома, потому что ее сильно раздражал кофейный запах.
Пока Галя была на кухне, Виктор Андреевич завел со Светланой доверительный разговор.
— Хочу с вами посоветоваться, — сказал он тихо. — Щекотливое дело.
— Мы друзья.
— Вы думаете, я бесплатно катаю вас на автомобиле? — кисло пошутил Виктор Андреевич.
— А вы ближе к делу, — предложила она.
— Видите ли, Светлана, я в последнее время несколько поиздержался. — Он замахал руками, предвосхищая ее возможную реплику. — Нет, нет, наши невинные сидения в ресторанах здесь ни при чем. Были другие причины.
— Чем я могу помочь? — серьезно спросила она. — У меня, правда, сберкнижки нет.
Виктор Андреевич быстро сунул руку в кармашек жилета и показал Светлане серебряно блеснувший перстень с большим зеленым камнем и спросил:
— Как вы думаете, сколько стоит?
— Понятия не имею. Это надо у Галины спросить, она специалистка, она знает.
— Я тоже знаю. Это стоит не менее тысячи рублей. Но мне нужно семьсот. Кажется, у меня опять будет командировка.
— Вы хотите его продать?
— Да. Но там, где эти вещи покупают, мне появляться очень бы не хотелось. Я езжу за границу… Ну и вообще…
— Понимаю, — сказала Светлана. — Вы хотите, чтобы я его сдала?
— Буду вечно благодарен.
— Меня могут надуть. Мы это сделаем вместе с Галиной.
— Спасибо. — Виктор Андреевич протянул ей перстень. Она положила его в сумку.
Потом Виктор Андреевич встал, прошелся по гостиной и заметил с одобрением:
— Уютный дом.
— Стараниями Ольги Михайловны, — усмехнулась Светлана.
— Галина мама вам не нравится?
— Родителей не выбирают — так, кажется, говорится? Но я бы от нее сбежала.
— Почему же?
— Она Галку с пеленок муштрует. Забитого человека сделала.
— Неужели? Я как-то не замечал.
— Это уж она отошла немножко. А посмотрели бы вы на нее годика три назад!
— А что же папа?
— А что он может сделать? Подслащивает Галкину жизнь подарочками. А вы, значит, опять за границу?
— Не сейчас, чуть позже.
— И снова в Италию?
— По всей вероятности.
— Везет же людям.
— Не хотите написать ему? — спросил Виктор Андреевич.
— Конечно, напишу.
Светлана сбегала в комнату Гали, вернулась с бумагой ручкой, присела к столику.
Письмо получилось короткое, но энергичное:
«Дорогой Пьетро! Огромное спасибо за все — от меня и от Гали. Зачем такие дорогие подарки? Очень прошу — не тратьте лиры, лучше приезжайте сами. Ждем Вас — чем быстрее, тем лучше. Светлана.
Привет от Гали».
Виктор Андреевич сложил листок, убрал в портмоне и сказал:
— Между прочим, вы помните первый наш разговор о Пьетро?
— Ну конечно.
— Вы тогда сказали, он прямой и открытый человек.
— А разве не так?
— Не совсем. Он гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я имел случай в этом убедиться.
Светлана хотела что-то спросить, но Виктор Андреевич, увидев входящую Галю, быстро сказал:
— Впрочем, это чепуха.
Галя появилась с серебряным подносом (недавнее нововведение Ольги Михайловны), на котором стояли чашки с кофе и сахарница.
— Виктор Андреевич опять в Италию собрался, — сказала Светлана. — Я записочку написала. От тебя привет.
— Хорошо, — отозвалась Галя.
Виктор Андреевич встал ей навстречу, взял поднос и сказал:
— Я говорю Светлане, у вас прекрасная квартира. Никогда не видел, как живут академики.
— Хотите посмотреть?
— Но прежде выпьем кофе.
Выпив кофе, Виктор Андреевич начал новый разговор.
— Я должен сделать вам одно признание, милые девушки. Не могу умолчать.
— Это всегда интересно, особенно если кто-нибудь признается, что он нехороший человек. Правда, Галка? — сказала Светлана, иронически глядя на Виктора Андреевича.
— У вас ядовитый язык, я, кажется, уже сообщал вам об этом, но вы очень проницательны. — Виктор Андреевич поглядел на нее искоса и добавил: — Я, может быть, и скажу нечто нелестное в свой адрес.
— Просим, просим.
Он посмотрел на Галю.
— Я ведь неспроста напросился к вам в гости. За рулем толком не побеседуешь.
— Не томите, Виктор Андреевич, — сказала Светлана.
— Разрешите один нескромный вопрос?
— Пожалуйста.
— Мы знакомы уже довольно давно, и я убедился, что у вас, Галя, нет молодого человека. Почему? Вы красивая девушка. Это неестественно.
Вместо Гали ответила Светлана:
— Один юноша уже задавал Гале такой вопрос. И с тех пор зарекся.
Виктор Андреевич понял, что поступил опрометчиво, но продолжал развивать тему:
— Я спрашиваю с определенной целью, а не из праздного любопытства.
— Становится все интереснее, — сказала Светлана.
— Нет, правда! — искренне воскликнул Виктор Андреевич. — Я не сват и не сводня, но письмо племянника навело меня на мысль… подтолкнуло…
— У вас есть племянник?
— Да, живет в Москве. Ему тридцать пять. В прошлом году развелся и сейчас одинок.
— А он кто? — это все спрашивала Светлана. Галя молчала.
— Летчик. Служит в гражданской авиации.
— Слышишь, Галя?
Галя спросила:
— Налить еще?
— Я не хочу больше, — отказалась Светлана.
Разговор о племяннике кончился ничем…
Виктор Андреевич взглянул на часы.
— Без четверти десять. Скоро придет ваш папа, а мы еще не посмотрели квартиру.
Галя повела их из гостиной на кухню, из кухни в свою комнату, затем в комнату матери и, наконец, в кабинет отца. У раскрытого секретера Виктор Андреевич задержался на несколько секунд. Он, между прочим, все время одобрительно причмокивал и хвалил обстановку, чем заставил Галю поглядывать на него с недоумением: его поведение не соответствовало тому образу, который сложился у нее. Восторги были явно преувеличены.
Наконец Виктор Андреевич сказал, когда они пришли в переднюю:
— Пожалуй, пора и честь знать.
— Подождите, мы сейчас, — попросила Светлана, и подруги оставили его одного: Светлане нужно было взять кое-что из вещей, хранящихся в кабинете Николая Николаевича.
Виктор Андреевич моментально преобразился. От солидной неторопливости, округлости жестов не осталось и следа. Он шагнул к столику, где лежали оставленные Галей ключи, вынул из кармана тяжелый, как хоккейная шайба, кусок серого пластилина и быстро, один за другим, сделал на нем оттиски двух ключей — каждый ключ с двух сторон…
Прощаясь с Галей, Виктор Андреевич сказал:
— А насчет племянника моего вы подумайте. Вдруг понравится.
— Чего же думать? Приедет — познакомьте, — снова ответила за подругу Светлана.
— Непременно.
По дороге к дому Светланы в машине Виктор Андреевич мягко напомнил о своей просьбе относительно перстня:
— Вы сумеете выкроить время, чтобы не очень оттягивать? Бедствует человек.
— О чем речь, Виктор Андреевич? — Светлана говорила на этот раз вполне серьезно. — Мы вам так обязаны…
Они не оттягивали. Во время обеденного перерыва Галя зашла к Светлане в универмаг, и они отправились в магазин «Ювелирторга» — единственный в городе, где у граждан покупают драгоценности.
Оценщик, старик в потертом черном пиджаке и не первой свежести белой рубахе, с плохо повязанным галстуком, сунул себе в глаз окуляр, какими пользуются в часовых мастерских, посмотрел камень, повертел перстень в пальцах и сказал:
— Вам дадут около двух тысяч. Только за камень, не считая платины.
— Спасибо, — поблагодарила Светлана и дернула Галю за рукав шубы. Они покинули магазин.
Когда вышли, Светлана сказала:
— Я думала, это серебро.
— Нет, платина. Это сразу видно.
— Жалко сдавать.
— Да, камень очень хороший. — Галя вздохнула. — А он думает получить всего семьсот?
— Ему столько нужно.
— Странно.
— Ты хочешь сказать, Виктор Андреевич знает этой штучке настоящую цену?
— Он же не маленький, а здесь и ребенку ясно. Что-то я не понимаю… Для чего? Может, он нас испытывает? — спросила Галя.
— А черт его разберет. Мужик ничего, во всяком случае, не сквалыга, а что еще мы про него знаем?
Они свернули в переулок, ведущий к универмагу, немного прошли молча.
— Тебе очень нравится? — спросила Светлана.
Галя кивнула.
— Тогда нечего рассуждать. Возьми себе.
— Откуда у меня такие деньги?
— Отец даст.
— Не могу я у него столько просить… Вот если бы мамочка моя…
— Лешка говорит: если бы у быка было вымя, он бы был коровой.
— Ты не поняла… Я думаю, может, матери предложить? Она разбирается.
Светлана до этих пор никак не выдавала своего раздражения, но тут не выдержала:
— Эх, мямля ты! Была бы у меня хоть какая-то возможность, я бы не упустила.
Галя пожала плечами.
— Но что же делать?.. Придется сдать…
Светлана протянула Гале перстень.
— У меня рука не поднимется. Лучше уж предложи мамочке.
Галя взяла перстень, хотела положить в сумку, но Светлана сказала:
— Надень на палец, а то потеряешь.
Галя сняла перчатки, попробовала на один палец, на другой.
— Видишь, он мне и велик.
Светлана засмеялась:
— А ты надень на большой. Введешь новую моду.
Серьезный разговор выродился в пустую болтовню, и, подойдя к универмагу, они почти позабыли, по какому немаловажному поводу он начался.
А вскоре приехала Ольга Михайловна. Галя показала маме перстень, сочинив при этом благовидную историю, будто у одной из ее сокурсниц тяжело заболели родители, срочно нужны деньги для лечения.
Разглядев хорошенько перстень, Ольга Михайловна спросила:
— Сколько он стоит?
— Я показывала оценщику. Больше двух тысяч.
— А она просит семьсот?
— Да.
— Дурочка. Хорошо, я возьму, но отдай ей девятьсот.
Ольга Михайловна в тот же день сняла со сберкнижки девятьсот рублей.
Вечером Светлана вручила семьсот рублей Виктору Андреевичу, который остался очень доволен.
