Глава 30
Роберт лежал во всей одежде на кровати и стонал, когда Петр вошел в номер.
— Что с тобой? — спросил Петр.
Вид у Роберта был убийственный: лицо серо-зеленое, под глазами отеки, сами глаза воспаленные, мутные.
— Пил? — кивнул Петр на две пустые бутылки из-под джина, стоявшие рядом с кроватью.
— Нннет... это вчера, — промычал австралиец и опять застонал. Потом протянул руку к высокому стакану, стоявшему рядом на столике. В стакане прыгала и шипела, растворяясь в воде, большая белая таблетка.
— Что это?
— «Алка-сельцер». Патентованное спасение алкоголиков.
Австралиец взболтнул стакан и отпил несколько глотков. Потом с трудом повернулся на бок и дотронулся до кнопки, торчавшей из стены под табличкой, на которой был нарисован человек с подносом.
Где-то в коридоре послышался звонок, и сейчас же зашлепали босые ноги стюарда.
— Батуре?
Черная голова в красной феске поспешно просунулась в дверь.
— Пива! — бросил Роберт.
— Йес, батуре...
Голова скрылась, и опять послышалось поспешное шлепанье босых ног.
Роберт, вздрагивая от омерзения, допил стакан, поставил его на столик:
— Наверное, мечеть смотрел? Конечно, мечеть! Туда все ходят.
— Ты завтракал?
Роберта даже передернуло:
— С ума сошел! Ничего в рот не лезет!
— А это? — кивнул Петр на пустые бутылки из-под джина.
Австралиец хмыкнул:
— Я передал письмо покойного Смита Элинор. Не мог я...
Он привстал на кровати, оперся на локоть.
— Не мог я ждать до утра! Она не рыдала, не плакала, прочла и сразу будто окаменела. Сжалась, одеревенела — называй, как хочешь. Это вот и было ужасно.
Он опустил руку и нащупал пустую бутылку, поднял ее:
— Черт! Пустая...
Мотнул головой, словно стряхивая наваждение. Лекарство брало свое: лицо его порозовело.
— Батуре...
Дверь отворилась. Босоногий стюард вошел с подносом, на котором стояли две бутылки пива, стаканы и блюдце с подсоленным арахисом. Стюард, осторожно ступая, подошел к ночному столику, поставил на него поднос. Потом привычно налил стаканы профессиональным жестом, подал один Роберту, другой Петру.
Австралиец порылся в кармане и протянул ему горсть монет.
— Танкью, батуре, — поклонился в пояс стюард и, пятясь задом, вышел.
— Так ты завтракал? — повторил свой вопрос Петр.
Австралиец жадно пил пиво. Он отрицательно покачал головой, не в силах оторваться от холодной, терпкой влаги. На губах его лежала белая полоска пены. Он смахнул ее ладонью, перевел дух:
— Уф! Ты меня извини, но сегодня мне надо отдохнуть.
И вдруг он взорвался:
— Смит все равно что-нибудь бы сделал! Он был моралист! А такие люди всегда начинают время от времени копаться в своих чувствах.
Голос поднялся до крика. Потом Роберт устало откинулся на подушку, вытянулся на спине, заговорил спокойнее:
— И все же он был мужественным человеком. Это ведь гораздо труднее — выследить черную мамбу и спровоцировать ее укус, чем просто выстрелить себе в рот.
Петр уже закрыл было за собой дверь, как австралиец приподнялся на локте:
— Послушай! Побудь с Элинор. Ей сейчас нельзя быть одной. Посмотрите город, рынок.
Он пошарил в кармане брюк и бросил что-то Петру:
— Лови!
Петр непроизвольно подставил ладони: это были ключи от «пежо».
— У меня нет прав, — сказал он, стараясь не показать своей радости: теперь у него была машина, именно то, что ему было сейчас нужнее всего!
— Почти вся Гвиания ездит без водительских лицензий.
Роберт закрыл глаза.
Когда Петр вошел в свой номер, здесь было уже прибрано. Вещи, которые он вчера вечером разбросал как попало, лежали теперь аккуратно сложенными. Помятые брюки, вынутые им из чемодана, были выглажены. Дорожная рубаха выстирана и повешена на плечики.
В графине с водой, стоявшем на ночном столике, голубели кубики льда. Рядом лежала карта-меню.
— Сервис! — отметил Петр, подкидывая на ладони ключи от «пежо». Он опустился в кресло — пружины под пенопластовой подушкой заскрипели. И вдруг он ощутил, как страшно устал за эти несколько дней и как нужен ему кто-то, с кем он мог поговорить, просто поговорить.
Он вздохнул: что-то сейчас делает Глаголев!
Петр закрыл глаза, прикрыл их ладонью, хотя в комнате стоял полумрак, — шторы на большом окне были задернуты и почти не пропускали яркого солнечного света.
Потом его мысли перенеслись опять на события сегодняшнего дня.
...Через несколько минут после того, как Стив вошел в комнату в доме учительницы, та вдруг засуетилась, заторопилась.
— У нас занятия, — объявила она гостям и строго посмотрела на молодых людей, все еще с нескрываемым интересом разглядывавших «гостя из России».
Юноши и девушки с неохотой подчинились: комната опустела. Стив, Гоке и Петр остались здесь одни.
Лишь только полог опустился за последним из выходивших, Гоке набросился на Стива.
— Ты зачем их выгнал? — сердито спросил он.
Стив попытался улыбнуться разбитыми губами, но у него не получилось. Он досадливо поморщился, его лицо стало серьезным. Он обернулся к Петру:
— Ну, как вам здесь нравится? Наши «пинкертоны», надеюсь, беспокоят вас не слишком?
Глаза его были внимательными, он явно старался подбирать слова поточнее и... поспокойнее.
— За мной следили, — просто ответил Петр.
— Следили или следят? — уточнил Стив.
Петр пожал плечами:
— По крайней мере, один раз я видел точно — за мной следил высокий человек в национальной одежде. Потом он, кажется, передал меня нищему. Слепому нищему, но в этом я не совсем уверен...
— Ну? Что ты скажешь, товарищ?
Теперь Стив уже смотрел в лицо Гоке. Тот презрительно скривился:
— Англичане так и не смогли научить наших ищеек чистой работе! Да и что они могли выследить, ходи они за товарищем Николаевым хоть целый день!
— Если никто не поможет им! — усмехнулся Стив.
— Ерунда! — отрезал Гоке. — Что из того, что товарищ Николаев побывал в обществе «Гвиания — СССР»?
Стив прищурился.
— А пожалуй, ты прав... Был бы прав, если бы все это происходило хотя бы даже месяц назад.
— А почему не сегодня? — вызывающе повысил голос Гоке.
Стив внимательно посмотрел на него и ничего не ответил. Вместо ответа он обернулся к Петру:
— Мой лендровер сгорел, а его машина (он кивнул на Гоке) нам может понадобиться в любой момент. Извините, мы не сможем подвезти вас к отелю.
Стив дотронулся до руки Петра.
— Кстати, как у вас дела с письмом султана Каруны? Узнали что-нибудь новое?
Петр неуверенно покачал головой:
— Разве что...
— Что же?.. — заинтересовался Стив.
Гоке усмехнулся:
— После твоего письма вряд ли удастся найти что-нибудь еще.
— Ну почему же! — возразил Петр и обернулся к Стиву. — Прежде всего я хочу вас поблагодарить за запись рассказа Атари.
Он дотронулся до нагрудного кармана рубахи, где у него лежало письмо Стива.
— Вы мне очень помогли. Но мы... (он подчеркнул голосом последнее слово) ...мы упустили самое главное. Старый Атари, оказывается, был тем самым гонцом султана Каруны, который доставлял письма султана лорду Дункану.
— Здорово! — вырвалось у Стива. — Вот это здорово! Но почему же — упустили? С ним надо будет встретиться еще раз, и только.
Петр грустно улыбнулся:
— Больше мы с ним никогда уже не встретимся.
Стив вскинул голову, лицо его стало тревожным:
— Он?..
— Мертв!
Это сказал Гоке. Он сидел нахмурившись, нервно теребя бороду.
— Жаль старика, — вздохнул Стив.
— Нда-а, — протянул Гоке и внимательно посмотрел на Петра. — А еще что-нибудь вы узнали?
— Еще?
Петр открыл было рот, чтобы рассказать об одноглазом мулле и о том, что тот был писарем у султана, но что-то подсознательное остановило его. Он вдруг испытал страх — страх не за себя, а за того старика из мечети, так настойчиво уверявшего его, что все документы, хранившиеся в старой мечети, погибли. Ему почему-то показалось, что расскажи он сейчас об этом — и старый мулла исчезнет, уйдет из жизни так же неожиданно, как глава чеканщиков Бинды:
— Я надеюсь найти что-нибудь в архивах университета, — небрежно сказал Петр. — Может быть, письмо профессора Нортона откроет мне доступ к старым документам.
— Это хорошо, — кивнул Стив. — Впрочем...
Он помедлил:
— В университетской библиотеке работает наш товарищ малам Данбата. Я с ним говорил о вас — он вас ждет. Он сам житель Каруны и имеет отличные связи. Поезжайте, может быть, он вам подскажет что-нибудь еще.
Стив добро улыбнулся:
— А теперь извините. Сейчас тут будет собрание, и... не нужно, чтобы кто-нибудь решил, будто вы приехали на Север, чтобы вместе с нами готовить забастовку.
Он встал:
— Мы вызовем для вас такси.
И Петр понял, что Стив хочет, чтобы он уехал отсюда, уехал как можно скорее.
— Я провожу вас, — сказал Стив и сразу же обернулся к Гоке. — Проверь, пожалуйста, все ли готово к встрече комитета!
— А... — хотел что-то сказать Гоке, но ничего не сказал, протянул руку Петру: — До свидания, товарищ!
Петр пожал ему руку и пошел к выходу. Двор они пересекли молча.
Высокий юноша открыл калитку и приветливо улыбнулся Петру. Уже на пороге, оглянувшись, Петр заметил во дворе группу молодых парней в изорванной одежде, сидевших на скамейках под манго. Один лежал на тростниковой циновке. Над ним хлопотали двое других, что-то ему перевязывая.
Стив посмотрел в их сторону и вздохнул.
— Мы были на митинге в университете. Это в тридцати милях от города. А на обратном пути нас перехватили, — сказал он, когда они очутились на улице.
— Эй!
Пробегавший мимо мальчишка остановился.
— Разыщи-ка нам такси, парень! — крикнул ему Стив.
— Йес, сэр! — с готовностью отозвался мальчишка и припустился еще быстрее.
— Кто же напал на вас?
Стив пожал плечами:
— Гвианийцы. Впрочем, я их не виню. Здесь такая нищета, что за десять шиллингов вы можете нанять даже убийцу. Нас хотели запугать, думают, что весь этот процесс — брожение в Гвиании — только результат нашей агитации. Вот и расправляются с агитаторами.
Он усмехнулся:
— Кроме того, эмиры боятся забастовки не потому, что понесут какие-нибудь убытки. У них ведь нет никаких предприятий. Им страшно, что в процессе забастовки люди объединятся. А главное — поймут, что, объединившись, они смогут кое-чего добиться.
Такси лихо остановилось прямо перед ними. Шофер поспешно выбежал и распахнул дверцу. Это был Джимо, тот самый Джимо, с которым переодетый полисмен разговаривал сегодня утром во дворе отеля «Сентрал».
— Добро пожаловать, батуре!
Джимо осклабился, но его маленькие глазки проворно перебегали с одного лица на другое, словно фотографировали: щелк, щелк, щелк...
Мальчишка, разыскавший такси, тоже выскочил из машины и теперь стоял, протянув руку. Петр хотел было дать ему монету, но Стив опередил его.
Мальчишка ловко сунул шиллинг за щеку, лихо повернулся на босой пятке и помчался по своим делам.
Стив протянул руку Петру:
— Желаю успеха. Сегодня же съездите в университет. И... (Он помедлил, словно раздумывая — сказать что-то или нет, потом решил — нет) уезжайте поскорее в Луис.
С этими словами он вскинул в приветствии кулак и отступил к калитке:
— Салют, камрад!
...И теперь в прохладном полумраке номера Петр снова и снова обдумывал последние слова Стива Коладе.
Да, было совершенно ясно, что Стив предупреждал его об опасности — осторожно и тактично.
Если бы только Петр знал, что в это время частная радиостанция отделения фирмы «Джон Холт и К°» в Каруне вызывала на связь свою штаб-квартиру в Луисе!
Среди длинного потока коммерческих сообщений и вопросов оператор отделения в Каруне информировал, что операция «Хамелеон» вступила в стадию завершения, и просил разрешения на действия сообразно обстоятельствам.
Получив это сообщение, полковник Роджерс сейчас же отправился к сэру Хью. Он принес с собой толстую папку из крокодиловой кожи, набитую бумагами.
Сэр Хью читал бумаги долго и внимательно. А когда он наконец оторвался от папки, полковник Роджерс облегченно вздохнул. Он понял, что сэр Хью доволен.
— А как же насчет второго письма султана Каруны?
Сэр Хью тонко усмехнулся. Лицо Роджерса расплылось в довольной улыбке:
— Красные, видимо, все-таки идут по следу. Лорд Дункан не слишком утруждал себя заботой о своем историческом реноме.
— В конце концов он был солдат, а не политик, — добродушно кивнул сэр Хью. — Действуйте!
А пока полковник Роджерс звонил главному советнику Прайсу и договаривался с ним о координации действий, здесь же, в Луисе, по-солдатски стриженный молодой парень на третьем этаже посольства США расшифровывал другую телеграмму — тоже из Каруны и в ней тоже шла речь об операции «Хамелеон».
Прочитав ее, Нейл Девон, руководитель Гвианийского отделения Информационной службы США, он же резидент Центрального разведывательного управления, тут же набросал ответ: он не считал нужным сообщать о своих делах даже послу своей страны.
Передатчики в верховном комиссариате Великобритании и посольстве США заработали почти одновременно. Но американцы держали связь только с Каруной, англичане же — с Каруной и Лондоном.
