Книга: Не приходя в сознание
Назад: И ЗАПЕЛА СВИРЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ГОЛОСОМ... Роман
Дальше: 2

1

В доме, где жил Демин, не у многих были телефоны — у начальника стройуправления, мастера по изготовлению модельной обуви, и у него, у Демина. Услышав звонок, он снял трубку.
— Демин? — прогудел в трубке голос Рожнова.
— Да, Иван Константинович, внимательно вас слушаю.
— А почему не слышу бодрости в голосе?
— Спать хочется... Двенадцатый час, слава богу. Нормальные люди уже не первый сон видят. Простите, Иван Константинович, там кто-то в дверь звонит, пойду открою.
— Это водитель пришел. По моим прикидкам, машина уже должна стоять у твоего подъезда.
— Даже так... А что стряслось?
— Утром сам мне расскажешь. Пожар. Пострадавшие. Кажется, кто-то погиб или недалек от этого. Положено быть следователю. Если ты везучий, к двум ночи будешь в своей постельке.
— А если нет? — спросил Демин.
— Тогда на себя пеняй. Иди открывай дверь-то, нехорошо заставлять ждать человека. Он на службе все-таки. Утром поговорим подробнее. Ни пуха.
— К черту! — с чувством произнес Демин, положив трубку.
Город уже спал. Пустынные улицы казались непривычно просторными, уходящие вдаль фонари делали их длинными, почти бесконечными. Из машины Демин изредка замечал поздних прохожих. Почему-то принято считать их торопящимися побыстрее попасть домой. Ничуть, эти никуда не торопились. Очевидно, на улицах остались лишь те, кому незачем спешить. Парочка у освещенной витрины кинотеатра рассматривает кадры будущего фильма. Мужчина с толстым портфелем бредет неуверенной походкой. Сразу за поворотом водителю пришлось почти остановить машину, чтобы не столкнуться с поющими, приплясывающими молодыми людьми — загулявшая компания шла по самой середине проезжей части. Перед Деминым мелькнули шалые девичьи глаза. Кто-то попытался заглянуть в машину, ребята что-то кричали вслед.
— А мамаши в окна смотрят, по знакомым звонят, валидолы-корвалолы хлещут, — проворчал водитель. — А им, вишь ли, весело, душа приключений просит!
— Пусть, — великодушно разрешил Демин.
— Конечно! Пусть гуляют, мне что... Зато мы с тобой, Валя, не останемся без работы. Тоже ведь на гулянье едем. — Пожилой водитель искоса глянул на Демина.
— Все это так, — со вздохом проговорил Демин. — Все это так, Владимир Григорьевич... Но только вот девушка, которая в машину заглянула с моей стороны... Очень красивая девушка.
— Я вижу, ты не прочь был бы провести с ними этот вечерок? — спросил водитель с улыбкой.
— Не прочь. Но стоят между нами стены и стены... Из должностных моих обязанностей, из возраста, из правил приличия, из неких условностей, которые называются нравственными устоями. Казалось бы, сущий пустяк! Провести вечерок в такой вот компании... Ан нет! Оказывается под угрозой уйма вещей, которыми ты живешь, которыми дышишь, которыми питаешься... Кстати, а куда несется эта машина?
— На пожар, — коротко бросил водитель.
— Да, похоже на то, — со вздохом согласился Демин.
Проехав центр города, машина как бы ворвалась в полутемную его часть. Фонарей здесь было поменьше, а светофоры посылали в темноту лишь мигающие желтые вспышки, дескать, езжайте, только осторожнее, чего не бывает на ночных дорогах. Шины звонко раскалывали весенние лужицы, затянутые тонким льдом, холодный воздух острой струей врывался в машину, но не обжигал морозом, в нем уже чувствовались запахи весны — влажный снег, оттаявшая кора деревьев, первые городские прогалины... Но вдруг в машину проник запах дыма.
— Запахло, — обронил водитель. — Я уже привез сюда и фотографа, и медэксперта, и оперативники здесь. Час назад здесь было куда светлее.
— Серьезный пожар?
— Да некогда было рассматривать. Развернулся и сразу за тобой.
Переулок был забит машинами. В их стеклах, на блестящих металлических поверхностях играли блики затухающего пожара. По номерам Демин узнал машину прокурора города, начальника УВД, стояла здесь и машина Рожнова.
Заметив Рожнова среди начальства, Демин не стал подходить. Нужно будет, сами позовут. Он решил попытаться узнать, что произошло. Людей было предостаточно, нашлось кому задать вопросы, у кого перепроверить ответы. Все в один голос говорили, что огонь вначале появился в окнах, загорелось внутри дома. Потом пламя набрало силу, прорвалось наружу, охватило чердак. А когда заполыхала крыша, послышалась настоящая пальба — раскаленный шифер стрелял оглушительно и часто. Даже сейчас, когда пожар в общем-то был потушен, время от времени раздавались словно бы одиночные выстрелы.
Нетрудно было представить, как совсем недавно в сухих комнатах, в просторном чердаке, в сквозняковых коридорах басовито и уверенно гудел огонь, словно занятый важной и срочной работой. Красноватые блики, проникающие в соседние дома сквозь окна и шторы, вызывали тревогу. В спешке набросив что-нибудь на плечи, люди выходили на улицу, смотрели, не перекинулось ли пламя через заборы, не побежали ли огоньки по ветвям деревьев, к чердакам, набитым сухим сеном. От жара дымились ворота, таял снег во дворе, выгибались и умирали яблони под окнами. Снег вокруг дома сошел, стек ручьями, показалась жухлая, мертвая трава, образовалась грязь и тут же высохла.
Разобраться во всей этой сумятице, людских криках, сполохах фар, когда еще шипели и дымились догорающие стропила и, не обращая ни на кого внимания, тащили шланги пожарные, было не просто. Кое-где еще вспыхивало пламя, стены поблескивали пепельно-черными чешуйками, в лужах плавала обгоревшая бумага, двор покрывали осколки битой посуды, пар смешивался с дымом, и дышать у дома было почти невозможно.
Демин обошел весь дом, заглянул в дымящиеся окна, послушал разговор соседок. В саду было темно, и догорающая крыша не обжигала лицо, не слепила. Между деревьями в снегу была протоптана тропинка к забору. Присмотревшись, Демин увидел, что одна доска вырвана. Протиснувшись в щель, он оказался на соседней улице. Очевидно, хозяева пользовались этим лазом для сокращения пути.
У самого дома Демина уже поджидал Рожнов.
— Ну что, все осмотрел? — спросил он. — Везде побывал?
— В доме еще не был.
— Успеешь, вот остынет маленько... Пошли, покажу тебе то, что тебя касается.
За воротами прямо на снегу лежали четыре человека. Вокруг стояли люди, молча смотрели кто с ужасом, кто с состраданием.
— Живы? — спросил Демин.
— Трое живы, — ответил медэксперт, высокий худой парень с сумкой на длинном ремне. — Но плохи. Вызвали «скорую». А этот мертв. Похоже, все крепко выпили.
— Похоже или на самом деле?
— Спросите завтра, Валентин Сергеевич. Впрочем, завтра я отвечу, не ожидая ваших вопросов. А пока можете наклониться, понюхать. Что до меня, то я запах чувствую и не наклоняясь.
— Пожарные говорят, что там бутылок в доме как на приемном пункте, — добавил Рожнов. — Это, конечно, не должно нас вводить в заблуждение. — Он со значением посмотрел на Демина.
— Все понял, Иван Константинович, — остановил его Демин. — Где их нашли?
— Женщина лежала в коридоре, у самого выхода. От огня почти не пострадала. Правда, эта странная рана на голове...
— Пожар, паника, дом наполнился дымом, женщина потеряла самообладание, бросилась искать выход, ударилась обо что-то головой, потеряла сознание... Завтра разберемся, — пообещал эксперт, отходя к подъехавшей машине «скорой помощи».
— Ее нашли у самого выхода, — повторил Рожнов. — Она все время дышала свежим воздухом — его засасывало снаружи в щель под дверью. Но обо что можно удариться в коридоре, который хорошо знаешь... Ума не приложу.
— А выйти не смогла?
— Дверь была заперта снаружи, — без выражения проговорил Рожнов. — Но здесь вообще два выхода, два крыльца. Хозяевам не было надобности держать обе двери раскрытыми, хватало одной.
— В такой обстановке можно ошибиться в чем угодно. Когда за спиной огонь гудит, забудешь, кто ты есть.
— Ладно, — сказал Рожнов. — Действуй. Мне здесь делать больше нечего. Но учти — завтра... — Рожнов посмотрел на часы. — Нет, уже сегодня утром мне велено доложить суть происшедшего. Ты уж того, не подведи. Народу собралось много, будет с кем потолковать, с кем ночку скоротать.
Демин невольно посторонился, когда мимо него проносили к машине пострадавших. Да, будь у них хоть немного самообладания... Ведь можно было вышибить окна, двери. Неужели все оказались настолько пьяны? Обычно кто-то остается трезвее, крепче держится на ногах, лучше соображает... А эти... Судя по их виду, предстоит еще опознание, придется устанавливать, кто есть кто...
Подошли два оперативника — Гольцов и Пичугин. Перемазанные в саже, они были в эту минуту похожи друг на друга. Молча постояли, глядя, как задвигают носилки в машину «скорой помощи».
— Что будем делать, Валентин Сергеевич? — спросил Пичугин.
— Все, как обычно, ребята. На улице полно народу, постарайтесь узнать все, что можно. Чей дом, кто пострадал, как понимать пожар, какие слухи ходят... Я буду здесь, если что узнаете срочное — сразу ко мне. Договорились?
— Все ясно, — сказал Гольцов.
— Что говорят пожарные?
— Электрику они исключают полностью. Да и соседи утверждают, что, когда начался пожар, свет еще горел в доме.
— Что же тогда? Керосин, керогаз, примус?
— Все это слишком сложные приборы, чтобы ими можно было пользоваться в пьяном состоянии, — заметил Пичугин.
— Может, потому и пожар?
— В доме нет даже остатков этих сооружений, — сказал Гольцов.
— Значит, курево?
— Не исключено, — неуверенно ответил Пичугин. — Если у них и было курево, то оно сгорело.
— Хорошо. Поговорите с соседями, а я пока осмотрю дом.
Демин не без опаски прошел в черный проем. От него еще исходил жар. Под ногами плескалась вода. Черный комод украшала прокопченная балеринка на одной ножке — она продолжала свой танец. Смазанная полуулыбка, руки, протянутые к чему-то радостному, вскинутая нога... Вот только край пачки оплавился, и с нее стекала застывшая капля пластмассы.
Дом был построен на двух хозяев, причем обе половины сделаны вполне самостоятельными, в каждой сени, кладовки, кухни. Но в то же время между половинами дома предусмотрен свободный проход. Дверь, правда, выгорела начисто, только металлическая щеколда болталась на раме.
— Мы свою работу заканчиваем, вы только начинаете, — улыбнулся пожарный, показав белые зубы. — Но не думаю, что и вы здесь задержитесь.
— Все настолько очевидно? — спросил Демин.
— Как пареная репа. Пожар возник вон в той комнате. Окна целые, никто даже не пытался вырваться наружу. Когда мы приехали, в сенях еще лампочка горела. Так что замыкание исключено.
— Что же тогда?
— Сказать трудно, но если вас интересуют мои соображения... Вот остатки рубанка, вот какая-то непристроенная доска... Возможно, ее подгоняли для чего-то, скамью, например, выстругивали, полку, мало ли... Значит, на полу были стружки, щепки... Дальше все понятно. Вполне достаточно спички, папироски, искры...
— Когда вы приехали, дом уже вовсю горел?
— Гудел! — воскликнул пожарный. — Перегородки деревянные, сухие, возможно, чердак был набит сеном, видимо, для скотины приготовлено... Опоздай мы на десять минут... От коровы одно жаркое осталось бы, да, боюсь, сильно подгорелое.
— Никаких несуразностей не заметили?
— Это уже по вашей части, — усмехнулся пожарный. — Вам виднее.
Демин еще раз окинул взглядом обожженные стены, потолок, прогоревшие перегородки. Сквозь черные проемы окон уже начал просачиваться серый свет утра. Зябко передернув плечами, Демин вышел во двор.
— По какому случаю был праздник? — спросил он У женщины, стоявшей у ворот.
— Ну как же... Собрались люди... Выпили. Может, для того и собрались. — Женщина несмело улыбнулась, понимая, что улыбаться в такой обстановке не совсем удобно.
— Вы знаете этих... пострадавших?
— Старика знаю, хозяина. Кто еще... Мог быть кто угодно, у него всегда дым коромыслом.
— Кто еще в доме жил?
— Половину дома квартирантам сдавал. Дергачевым. Муж и жена. Развеселая пара, не зря старику приглянулись. А я здесь, через дорогу, живу. Все боялась, что огонь перекинется, но обошлось. — Женщина еще раз придирчиво осмотрела пожарище.
И только тогда Демин обратил внимание на ворота. Их так и хотелось назвать купеческими. Сделанные из толстых, плотно подогнанных досок, укрепленные на громадных кованых петлях, они не позволяли с улицы заглянуть во двор, увидеть жизнь обитателей дома. Над воротами был сооружен двускатный козырек. Врезанная калитка тоже сработана из тех же плотных досок. Выкованные мастером петли, щеколды, ручки — все было рассчитано на годы, во всем чувствовалась добротность, которую ныне увидишь нечасто. Все как-то временно делаем, впопыхах, мысленно ворчал Демин, словно завтра же предстояло все переделывать. И действительно, переделываем, хотя и без того есть чем заняться. Освежаем себе жизнь новыми заботами, нас будто охватила боязнь собственной недолговечности перед добротно сделанными вещами.
А дом все еще тлел, шипели в снегу головешки, поднимался розовый в лучах солнца дымок, и весенний ветер раскачивал обгоревшие ветви яблонь.
Назад: И ЗАПЕЛА СВИРЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ГОЛОСОМ... Роман
Дальше: 2