Книга: Дьявольское биополе (сборник)
Назад: 7
Дальше: 9

8

При больном здоровьем не похваляются. Почему же у нас песни про молодых и для молодых, в коих восхищаются здоровьем и силой. Передачи о молодых и для молодых, кино для них же и о них, товары, встречи, дискуссии, круизы и всякое другое, включая черта в стуле. Я не прошу такого же для стариков, ибо все одно не дадут и не сделают. Я только хочу сказать, что нехорошо то и дело напоминать старым о молодости.
В нашем сквере, под елочкой, нашел свинушку. Как занесло и откуда?.. Люди обсуждают, комсомольцы спорят, девицы щебечут об одном вопросе: что есть счастье? Меня бы спросили. Счастье – это взять корзинку и пойти в лес за грибами. На своих ногах, на весь день, на холмы и просторы. Между прочим, каждый человек похож на какой–нибудь гриб.
Одиночество одиночеству рознь. Я не про то, что некому сходить за хлебом, вызвать врача или подать стакан воды. А вот чихнешь, так «Будь здоров!» некому сказать.
Непонятное это явление, именуемое старостью. Умственно крепок, даже покрепче, чем в молодости, поскольку опыту прибавилось. Морально вырос, ибо освободился от самодовольной нетерпимости и молодежной жеребятинки. И физически еще, допустим, самостоятелен. В специальности никто не превзошел. Все вроде бы есть и все при тебе. А из общества исключен. Стал человеком второго сорта, вроде какого туземца.
Весной и летом я не один. Деревья в сквере листочками мне знак подают. Солнышко в кухню заглянет. Синее небо свежестью дохнет в форточку. Птичка какая сядет на подоконник да и отряхнется. Бывает, что и бабочка–капустница залетит… Все они как бы со мной. А зима придет с осенью… Никого.
Со мной происходит интересный эпизод. Аппетит есть, силенка еще теплится, ничего не болит… А неинтересно. Все, что в книгах, газетах, по телевизору или на улице, – уже было и было. Для старика это всего лишь варианты. Посему нет во мне любопытства. Выходит, что помирать надо не тогда, когда тебя едят болезни или нету сил, а когда иссякло любопытство.
Вспомнил я Василия Игнатьевича Курятникова, с которым когда–то вместе трудились. Он и теперь еще там подвизается, бумажки перебирает. Позвонил ему, в результате чего меж нами произошел нижеследующий разговор: «Василий Игнатьевич, ты придешь на мои похороны?» – «Типун тебе на язык, Иван Никандрович». – «Нет, ты ответь, мне к концу жизни знать надо». – «Иван Никандрович, конечно, приду». – «Василий Игнатьевич, а ты не жди». – «Чего не жди?» – «Смерти–то моей». – «Да разве я жду?» – «Не жди, когда я помру, а приходи теперь, к живому. Смотришь, я и проживу дольше…»
Какую слышу от стариков хитрость… Мол, не могу помереть, некогда, еще дела не кончены. Наивная уловка. Как будто дела можно когда–нибудь переделать? Но у меня и такой уловки нет. Делать мне нечего. Могу помирать.
В сквере гуляет молоденькая старушка лет шестидесяти. А вокруг нее прямо–таки клубятся шавки в количестве трех штук. Беленькие и пронырливые, с красными язычками. Меня собачки, конечно, обнюхали как своего. Подошла хозяйка. Я не удержался от любопытства: «Любите тварей земных?» – «И люблю, и смысл в них есть». – «Какой же смысл?» – «Умру, стану веществом, потом перейду, допустим, в собачку. Так ведь хочется к хорошему хозяину попасть».
Говорят, яблоко от яблоньки недалеко падает. Господи, почему же это налитое яблочко так далеко упало от меня?
Видать, есть на земле райский уголочек по адресу Морской проспект, дом десять, квартира два.
Назад: 7
Дальше: 9