ЛЕТАЮЩИЙ ЖРЕЦ
Четыре дня они втроем – Альварес, Бенито и Андрей – занимались разведкой окрестностей. Это оказалось неимоверно трудным делом. Никаких троп не было. Приходилось буквально прорубаться сквозь непролазную чащу. Только теперь Андрей понял, как нелегко было археологам найти в лесных дебрях эти развалины и проложить к ним тропу от реки.
Всем троим приходилось по очереди часами рубить ветви тяжелыми мачете, и теперь Андрей поневоле научился этому трудному делу. К вечеру он так выматывался, что чуть не засыпал прямо у костра с лепешкой во рту, не оставалось сил даже добраться до гамака.
А утром просыпался от крика неутомимого Бенито:
– Arriba!
– Vamonos! – вторил ему, покряхтывая, Альварес.
Андрей удивлялся и завидовал их выносливости, ведь они были гораздо старше его.
А результат их каторжных трудов и усилий? Они нашли только еще одну-единственную стелу.
И наткнулись на нее совершенно случайно. Каменный столб стоял, чуть накренившись, в самой гуще зарослей и был так плотно оплетен лианами, что путешественники наверняка прошли бы мимо, приняв его за простой древесный ствол.
Но, к счастью, мачете в руках Андрея скользнул по лиане и звякнул, ударившись о камень…
Они очистили стелу от лиан и наросшего мха. Обелиск был высотой в три с половиной метра, почти правильной четырехугольной формы. После чистки скульптурные изображения на нем стали резко выделяться на фоне сочной зелени. Когда-то они были ярко окрашены. Следы краски до сих пор сохранились местами в глубоких выщербинах камня. Это поразило Андрея: казалось, каменный столб был поставлен здесь недавно, а не многие столетья назад.
В центре рельефа был изображен жрец с таким торжественно-серьезным выражением, которое наверняка должно было внушать страх покорно склонявшимся перед ним людям, что стояли на коленях, со скрещенными на груди руками. Левой рукой он показывал им какой-то жезл или дароносицу, а в правой держал нечто непонятное, очень напоминающее современную полицейскую дубинку.
– Конец восьмого века примерно, – пробормотал профессор Альварес, долго и внимательно изучавший бесконечные шеренги иероглифов по бокам рельефа. – Ничего нового мы не узнали. Только лишний раз убедились, что в древности этот район был довольно густо населен…
Это-то и огорчало вдвойне. Стела подтверждала, что они ведут вовсе не напрасные поиски. Где-то, может, совсем рядом, могут таиться и другие памятники давно исчезнувшей жизни – развалины храмов, даже целых городов, пирамиды, гробницы.
Но как найти их в дремучем лесу, где каждый шаг приходится прокладывать мачете и можно пройти в двух шагах от плиты и не заметить ее за густым переплетением лиан, кустарников, причудливо изогнутых древесных стволов? В этом Великом Лесу, оказывается, даже пирамиду отыскать не легче, чем пресловутую иголку в стоге сена.
Они мрачно размышляли об этом, усевшись отдохнуть перед расчищенной от лиан стелой.
И снова услышали приближающийся рокот мотора. А задрав головы, увидели проскользнувшую высоко наверху по листве деревьев тень самолета.
– Бэтмен, – сказал Бенито.
Опять это имя показалось Андрею почему-то знакомым.
– Откуда ты знаешь? – спросил проводника, насупившись, Альварес.
– Он часто тут летает.
Они молчали, прислушиваясь к затихающему гулу мотора.
– У него что – свой самолет?
– Конечно. Он знает весь лес, как постель в своем гамаке, – помедлив, старик значительно добавил, понизив голос: – Говорят, он… колдун.
– Колдун? – усмехнулся Альварес. – Поэтому его и прозвали, наверное, Бэтменом?
Теперь Андрей догадался, почему это имя казалось ему знакомым. Супермен, «Человек Летучая Мышь»! Свободно летающий вопреки закону земного тяготения и не знающий никаких преград герой комиксов, появляющийся в своей черной маске каждый день на страницах газет…
– А чего он тут летает, чего высматривает? – насупившись, спросил Альварес.
Бенито неопределенно пожал плечами.
– За нами следит, не иначе, – все больше расходился профессор. – И в лагерь лесорубов прилетел, чтобы разнюхать, куда мы направляемся. Я сразу догадался! Нечего больше ему там было делать. И тут уж какой раз кружит.
– Нам бы его крылья, – с завистью сказал Андрей. – Хотя сверху в таком лесу ничего не разглядишь.
– Ошибаетесь, – ответил Альварес. – Еще в тридцатых годах с воздуха удалось обнаружить несколько древних поселений майя. Начало положил, кстати, знаменитый Чарльз Линдберг, первым перелетевший через Атлантику, слыхали о таком? С тех пор техника далеко шагнула, и современные методы аэрофотосъемки дают для археологических поисков прекрасные результаты.
– А вы ими не пользуетесь?
– Очень редко. Денег нет.
– Зато Бэтмен отвезет вас прямо к нетронутой пирамиде, – сказал Бенито. – Он их все наперечет знает…
– Тебя послушать, так этот Бэтмен прямо какой-то господь бог всеведущий, – сердито буркнул Альварес.
Но, видно, заманчивая идея запала ему в голову, потому что, когда они вернулись в лагерь, профессор утром сказал Андрею:
– Тут работа налажена, обойдутся и без меня. Давайте сходим в поселок и попробуем уговорить этого Бэтмена, если он еще там околачивается. Пусть лучше нам помогает, чем крутится коршуном над головой. Это начинает действовать мне на нервы. Только цену он, наверное, заломит страшную.
Казалось, профессор чувствовал себя лично виноватым в том, что гость приехал за тридевять земель, а делать ему тут нечего…
Летчика они, к счастью, застали еще в поселке лесорубов.
Джонни лениво дремал в тени под крылом своего потрепанного самолета, марку которого определить было нелегко.
Видимо, работы у летчика сейчас не было, потому что предоставить свою машину в распоряжение археологов Джонни согласился довольно быстро, хотя и запросил солидную сумму, многозначительно подчеркнув:
– Только greenbacks.
Поторговавшись, Альварес сдался и тут же дал летчику задаток.
Когда Альварес рылся в сумке, ему подвернулась фотография той самой маски древнего жреца, на которого так походил Джонни. Он протянул ее летчику и шутливо спросил:
– Это не твой отец?
– Мой отец был белый, из Штатов.
– Но мать наверняка местная. Из какого племени? Лакандонов?
– Я не индеец, a norteamericano, – угрюмо ответил Джонни. – У меня американский паспорт.
– А когда мы можем вылететь? – нетерпеливо спросил Андрей.
– Хоть завтра, – коротко ответил Джонни.
И вот рано утром, погрузив в самолет аварийный запас продуктов и самые необходимые инструменты, которые могли бы понадобиться для раскопок, они поднялись в воздух.
При взлете самолет так трясло, что профессор и Андрей, цепляясь судорожно за что попало, мотались на своих неудобных деревянных креслицах из стороны в сторону. Они даже не успели испугаться, когда самолет чуть не задел колесами верхушку высокого дерева. Страховочный ремень так больно врезался Андрею в живот, что он всерьез подумал: а не перережет ли его этим проклятым ремнем пополам? Но земля провалилась вниз, и тряска утихла. Можно было глянуть по сторонам.
Сверкнула вдалеке извилистая лента реки. Теперь внизу до самого края неба был только лес.
Самолет снизился и начал ходить над лесом галсами – вперед и назад, вперед и назад. Альварес и Андрей приникли к окошкам.
Старенький самолет раскачивался и противно скрипел. Его стенки ходили ходуном. Временами он вдруг начинал судорожно трястись, словно телега на ухабах. И то и дело проваливался в «воздушные ямы», отчего у Андрея каждый раз неприятно подкатывало к горлу. Казалось, старенькая машина сейчас развалится, и они посыплются с неба в этот дремучий, непроходимый лес…
До самого горизонта разлилась зелень лесов, однообразная, как океан. И в довершение сходства местами кроны деревьев поднимались выше, напоминая убегающие вдаль волны.
Андрей вдруг подумал, что если бы самолет вдруг рухнул в эту чащу, то листва деревьев моментально сомкнулась бы над ним, как вода. И найти потерпевшую аварию машину будет не легче, чем на морском дне. Разве увидишь его с воздуха?
Парашютов, конечно, у них не было. Не было в кабине и огнетушителя – только пустое гнездо для него. В разбитое стекло свободно врывался ветер.
– Возвращаюсь! – крикнул Джонни, высунувшись из своей тесной кабинки.
– Почему? – рявкнул Альварес.
– Бензина осталось только на обратный путь.
Профессор покачал головой и отвернулся к окошку.
Обратно они летели напрямую и снова ничего интересного не увидели.
Потом земля накренилась, самолет лег на крыло. Среди темной зелени засверкала река. Вот и поселочек, прижатый лесом к самой воде.
Самолет ястребом ринулся вниз.
Снова затрясло, закидало в разные стороны. Потом все стихло, и в разбитое оконце ворвались москиты вместе с поднятой самолетом пылью.
Андрей с Альваресом отстегнули ремни и с трудом выбрались из кабины. Все тело ныло, словно Андрей ехал целый день по кочкам в разбитой телеге.
Джонни поджидал их уже в тени под крылом, покуривая неизменную сигаретку.
– Слушай, я тебе плачу greenbacks не за то, чтобы ты нас катал над лесом, – накинулся на него Альварес.
– Я же не виноват, что ничего не нашли, – пожав плечами, невозмутимо ответил летчик. – Вы же сами смотрели.
– Ладно, не рассказывай сказок! – отмахнулся профессор. – Ты лучше знаешь, где есть развалины, и быстрее нас высмотришь их с высоты. Так что, пожалуйста, завтра постарайся показать нам что-нибудь интересное…
– Как повезет, – опять пожал плечами Джонни все с тем же невозмутимым выражением на каменном лице.
– А ты постарайся, чтобы повезло. Люди говорят, что ты каждый камешек в округе знаешь. Поэтому мы тебя и наняли.
– Мало ли что люди болтают, – буркнул летчик и начал копаться в еще горячем моторе.
Они совершили еще два полета, но так же безрезультатно. Терпение профессора кончилось.
– Хватит! – заявил он летчику. – Отвези нас в Теносике, и больше я не хочу иметь с тобой никаких дел.
Джонни молча пожал плечами и тут же полез в кабину.
Весь полет до Теносике прошел в мрачном молчании. Только в самом начале Андрей рискнул было спросить у Альвареса:
– А что мы будем делать в Теносике?
Но тот ответил ему:
– Запасемся продуктами и вернемся к месту раскопок. Надо работать, а не кататься в небесах, – таким тоном, что больше уже никаких вопросов задавать не хотелось.
Последние надежды Андрея найти никем не потревоженную гробницу рушились окончательно и бесповоротно. Джонни водит их за нос и в самом деле просто катает над безбрежным лесом, стараясь выкачать побольше долларов. Альварес прав: надо довести до конца хотя бы уже начатые раскопки. И у Андрея нет никаких оснований для обиды, профессор сделал все, что было в его силах.
Когда они сели на заросшем бурьяном пустыре на окраине Теносике, Альварес тут же, у самолета, сунул летчику пачку мятых долларов и демонстративно добавил еще несколько десятицентовых монет.
– Как договаривались, – сказал он. – Можешь проверить. Но я не такой жулик, как ты.
Джонни с каменным лицом неторопливо пересчитал деньги и кивнул:
– Все правильно, – тут же, даже не попрощавшись, отвернулся и начал что-то искать в кабинке.
Альварес с Андреем отошли уже на несколько шагов, как вдруг летчик их негромко окликнул.
– Что еще? – остановился профессор.
Летчик подошел к ним, вытирая руки куском ветоши, и неожиданно сказал:
– Бизнес есть бизнес, а я человек честный. И хочу дать вам один совет. Бесплатно.
– Какой еще совет? – буркнул профессор.
– Помалкивайте о своих планах и находках. А то уже через час все в Теносике будут знать, что вы нашли и куда направляетесь.
– Мы не болтливы…
– Я тоже, – лениво ответил Джонни, и по его лицу древнего жреца проскользнула легкая усмешка. – Я давно вас хотел предупредить: не ведите никаких разговоров между собой, если поблизости увидите нищего Педро…
– Кого?
– Педро, глухонемого нищего. Он всегда крутится возле pinte или у гостиницы.
Андрею смутно припомнилось, что в самом деле он как будто несколько раз встречал нищего оборванца, протягивавшего с невнятным требовательным мычанием потрепанную шляпу за подаянием каждому прохожему. Встречи эти были так мимолетны, что он даже лица этого нищего вспомнить толком не мог.
– Но если… – начал недоуменно Андрей.
Однако его опередил Альварес, задав тот же вопрос:
– Если он глухонемой, то чего нам его остерегаться? Он же не может подслушать, о чем мы говорим…
– Поэтому он и опасен, – сказал Джонни. – Никто от него не таится – дескать, все равно не слышит. А ему и близко не надо подходить, чтобы все секреты узнать. Он читает по губам. Вы сидите в комнате и разговариваете, а он смотрит в окно с другой стороны улицы и все понимает. Ясно?
– Ловко, – пробормотал Альварес. – Ладно, Джонни, спасибо за предупреждение.
Летчик кивнул и зашагал по улице, засунув руки в карманы выгоревшего комбинезона. Они смотрели ему вслед, потом оглянулись по сторонам. Улица была все так же пустынна.
– Carramba! – буркнул Альварес. – Теперь мы станем озираться, словно жулики, – нет ли поблизости этого глухонемого шпиона, да?
Они не очень весело рассмеялись.
– От него есть спасение, – сказал Андрей.
– Какое?
– Все важные разговоры вести по вечерам…
– …и погасив предварительно свет в комнате, – подхватил Альварес. – Ладно, пошли в гостиницу.
В Теносике все оставалось прежним. Сонная тишина на грязных улицах. Проходимцы, высматривающие, словно стервятники-ауры, добычу, скучающие у харчевни. Календарь за 1910 год на стене в гостинице…
На поиски нужных продуктов и сложные дипломатические переговоры с хитрыми торговцами, норовившими заломить цены побольше и сбыть залежалый товар, ушло два дня. И куда бы они ни пошли, Андрей с Альваресом всюду замечали теперь Педро. Глухонемой, несомненно, следил за ними и был явно обескуражен оттого, что ничего выведать не удавалось: они нарочно говорили на людях лишь о погоде и всяких пустяках.
Джонни они за это время не видели ни разу. Он куда-то пропал.
А на третий день встретили его на улице. Он явно поджидал их тут на самом солнцепеке, хотя время послеобеденной сиесты свято соблюдали все в поселке – даже нищие.
Вид у летчика был ужасный: комбинезон порван в нескольких местах и усеян какими-то подозрительными ржавыми пятнами, весьма похожими на кровяные, лицо опухло, губы разбиты, под правым заплывшим глазом громадный сизый синяк.
Джонни хмуро поздоровался, окинул пустынную улицу быстрым взглядом из-под набрякших тяжелых век и сказал хриплым шепотом, почти не разжимая губ:
– Хотите, я отвезу вас к пирамиде?
– Какой пирамиде? – насторожился Альварес.
– Никем не тронутой. О ней еще никто не знает.
Альварес и Андрей переглянулись.
– Пропил все деньги и хочешь выманить еще? – сказал профессор. – Ты и так хорош, полюбуйся на себя.
– Там правда пирамида. И колодец возле нее.
– Сенот?
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Я там садился.
– Зачем?
Этого вопроса Джонни словно не расслышал.
– Вы же будете платить мне после полета, – сказал он. – Не будет пирамиды – не надо денег.
– Что ж, это, пожалуй, деловой разговор, – проговорил задумчиво профессор, поворачиваясь к Андрею. Потом сказал Джонни: – Ладно. Поверю последний раз. Завтра утром летим. Но помни: не будет пирамиды, не будет и greenbacks!
Сказать хотя бы примерно, куда же они полетят, Джонни решительно отказался. Как ни ворчал Альварес по поводу «детской затеи и глупейшей таинственности», ему пришлось смириться. А Буланову это даже понравилось.
И дальше тоже все шло с какими-то приключениями. Они поднялись в воздух рано утром, пока поселок еще спал. Джонни сразу взял курс на юго-восток. Но когда поселок скрылся вдали и шум самолета уже не мог долететь до чьих-нибудь воровских ушей, он резко повернул на север и еще дважды менял курс.
Альварес, пытавшийся сориентироваться по карте, только чертыхался.
У Андрея скоро начало рябить в глазах от монотонной зелени. Как он ни вглядывался, ничего интересного не видел.
Но у Альвареса оказался острый глаз. Вскоре он обернулся и крикнул Андрею:
– Ага, понимаю! Вон там небольшое поселение!
Андрей перебрался к нему и, не очень вежливо оттеснив профессора плечом, заглянул в окошечко, но ничего не увидел, кроме все того же леса.
– Где?
– Вон, где деревья кажутся чуть повыше, видите. Это потому, что они растут прямо на холме, образовавшемся над развалинами пирамиды. А рядом остатки храма, тоже сильно заросшие.
Деревья, о которых говорил профессор, Андрей разглядел. Но никаких признаков пирамиды или развалин, сколько ни вглядывался, не мог приметить.
– Может быть, Джонни ее имел в виду? – спросил он.
Альварес покачал головой:
– Вряд ли. Здесь американцы три года вели раскопки. Он же знает. Да и сесть негде, сплошной лес.
Да, никаких признаков посадочной площадки Андрей не увидел, сколько ни вертел головой. Лесной океан тянулся до самого края неба без островков и разрывов.
Андрей вернулся к своему окошечку и теперь разглядел среди зелени смутные очертания каких-то полуразрушенных зданий – наверное, потому, что деревья в этом месте были вырублены при раскопках и еще не успели снова сомкнуться кронами.
«Но все равно сам бы я ничего не заметил», – с огорчением подумал Андрей и позавидовал зоркости Альвареса,
– А могильников они там не нашли? – спросил он у профессора.
– Нет. Хотя, пожалуй, и не искали. Американцы жаждут сенсаций. Им подавай дворцы, царские усыпальницы. Скопировали фрески и ушли.
Альварес в запальчивости все повышал голос, стараясь перекричать рокот мотора. Джонни несколько раз оборачивался к ним, прислушиваясь к разговору. И каждый раз у Андрея возникало странное, фантастическое ощущение, будто их везет в самолете над краем покинутых городов сам древний жрец…
Когда Альварес, махнув рукой, замолчал и Андрей уже направился обратно к своему окошку, надеясь, что и ему удастся все-таки высмотреть среди зелени хоть какие-нибудь развалины, летчик вдруг крикнул им:
– Вон пирамида! – и показал куда-то вперед и вправо.
Альварес вскочил со своего места и подошел к пилотской кабине, вертя в руках измятую карту.
– Где ты видишь пирамиду?
– Вон, смотрите прямо на расщепленное дерево, чуть дальше.
– Нет там никакой пирамиды!
Андрей присоединился к Альваресу и тоже стал вглядываться в том направлении, куда указывал Джонни. Это было почти прямо по курсу. Он увидел совсем неподалеку расщепленное грозой высокое дерево, о котором говорил летчик, но никакой пирамиды возле него не было и в помине.
– Ты ошибаешься! – крикнул Альварес почти в самое ухо пилоту. – Американцы тут обшарили все окрестности, когда вели раскопки. У них тоже был самолет.
– Знаю, – кивнул Джонни. – Но пирамиды они не нашли. Вот она, прямо под нами.
Он положил самолет на правое крыло. Альварес и Андрей, вцепившись судорожно в поручни кресел вглядывались во все глаза в зеленый ковер леса, медленно и плавно вздымавшийся перед ними.
Земля закружилась перед глазами чудовищной каруселью. Потом она встала дыбом, и не оставалось уже никаких сомнений, что сейчас они врежутся прямо в эту зеленую стену, вдруг выросшую на пути.
Но земля тут же провалилась куда-то вниз и покорно встала на свое место.
– Ну? – буркнул Джонни.
Переглянувшись с Андреем, профессор пожал плечами и ответил:
– Я не видел никакой пирамиды. А вы? – повернулся он снова к Андрею.
Тот покачал головой.
Тогда Альварес замахал руками и закричал прямо в лицо Джонни:
– Нет там никакой пирамиды! Это же не иголка, черт возьми! Ты ошибся.
– Нет, – упрямо ответил Джонни. Его лицо древнего жреца оставалось все таким же спокойным и невозмутимым. – Там пирамида и сенот возле нее.
– Ты что-то напутал! – продолжал выкрикивать Альварес.
Все с тем же каменным лицом Джонни снова начал закладывать машину в глубокий вираж.
Хочет спуститься пониже, подумал Андрей, чтобы они с Альваресом могли, наконец, рассмотреть эту загадочную пирамиду и сенот – колодец – возле нее, если они в самом деле существуют.
– По местам, и пристегнитесь ремнями! – крикнул им, не оборачиваясь, Джонни.
Они послушно выполнили команду.
Самолет стремительно снижался, словно коршун, высмотревший добычу и камнем ринувшийся на нее.
– Что ты делаешь, дьявол?! – крикнул Альварес.
Андрей только тут заметил, что рокот мотора затих, и понял вдруг, что они идут на посадку!
Куда? Вершины деревьев мелькали уже под самыми колесами, впереди сплошной лес, никакого просвета…
Он не успел даже как следует испугаться. По полу кабины застучали ветки деревьев.
Потом что-то громко затрещало…
Андрея начало швырять во все стороны. Поясной ремень больно врезался в живот.
Еще какой-то треск, и стало тихо.
Джонни встал со своего кресла, потянулся, повернулся к ним и как ни в чем не бывало сказал:
– Прибыли, можно выходить.
Лицо его было все таким же невозмутимым, только в прищуренных глазах таилась усмешка.
Альварес, сердито бурча, вытирал платком мокрое лицо. Андрей отстегнул ремень и неуверенно встал, разминая затекшие плечи. Все тело ныло, словно его измолотили.
Они вылезли из самолета и увидели, что он стоит, накренившись, посреди небольшой болотистой полянки, едва не зацепившись левым крылом за ствол старого махагониевого дерева. Как летчику удалось высмотреть эту полянку и, главное, посадить на ней самолет, понять было невозможно. Альварес переглянулся с Андреем и только пожал плечами.
– Пирамида неподалеку, миль пять, – сказал Джонни. – Сейчас прикроем машину и пойдем.
Достав из кабины мачете, он начал срубать ветки. Второй мачете он демонстративно воткнул в землю перед Андреем, приглашая его тоже приняться за работу.
Теперь у Андрея был опыт, и мачете так и засверкал в его руках.
– Не тут, – остановил его Джонни. – Вырубайте кусты, где и я. Пригодится дорожка для взлета.
«Да, ведь придется еще и взлетать, – с невольным трепетом подумал Андрей. – Но как ему это удастся?..»
Альваресу тоже нашлось дело. Джонни велел ему срубленными ветками прикрывать самолет.
– Зачем тебе это нужно? – сердито спросил профессор. – Совершенно бессмысленная работа. Пойдем скорее к пирамиде. Или боишься, что твоя тарахтелка перегреется на солнце?
Джонни в ответ буркнул что-то неразборчивое, но продолжал рубить ветки и набрасывать их на машину.
– Хватит, я тебе говорю! – напустился на него профессор. – Пошли к пирамиде, я тебе приказываю. Я тебе деньги плачу.
Джонни нехотя подчинился, и они, захватив продукты и самые необходимые инструменты, отправились к таинственной пирамиде – кажется, профессор Альварес начинал верить в ее существование, если так торопил Джонни.
Нигде не было даже намека на какие-нибудь старые, заросшие тропы. Пришлось пробиваться напрямую через чащобу, прямо по азимуту, намеченному перед выходом летчиком.
