МИР ОБРЕТАЕТ РЕАЛЬНОСТЬ

Туман рассеивался чаще, и тогда все вокруг становилось светлым, предметы приобретали очертания, а мир — реальность.

Андрей теперь точно знал, что он лежит в больнице, его голова туго перебинтована, и становится больно, если пытаться ее повернуть. Он видел только белый-белый потолок, еще часть комнаты слева и справа от себя — ровно столько, сколько можно увидеть, оставаясь неподвижным.

Андрей неожиданно для себя обнаружил способность приспосабливаться к неподвижности.

Иногда над ним склонялась девушка в белой шапочке, под которую были упрятаны волосы. Она давала ему какие-то таблетки, с ложечки поила микстурами, кормила, влажными салфетками протирала губы, глаза — все, что не было закрыто бинтами.

— Меня зовут Аня, — сказала она весело, когда Андрей стал воспринимать окружающий мир.

Андрей пошевелил губами, но ответить ей так и не смог. Он прикрыл и снова открыл глаза в знак того, что слышит ее и понимает.

— Вот и отлично, — обрадовалась Аня. — И не надо стараться разговаривать, вам нельзя. Я сейчас позову Людмилу Григорьевну.

Андрей слышал, как вошла женщина, которую Аня называла почтительно Людмилой Григорьевной, и обрадовался — мир вокруг него становился понятнее.

Очень мешал неясный шум в голове, он был ровным и постоянным. Андрей пробовал пошевелить ногами и руками — это удалось, только руки-ноги казались чужими, тяжелыми. И часто путались мысли, обрывались, едва возникнув.

Поэтому он и обрадовался, когда впервые подумал четко: «Вот вошла Людмила Григорьевна».

Людмила Григорьевна тоже обрадовалась, когда увидела, что Андрей ее понимает. Она сказала удовлетворенно:

— Ну вот, наши дела пошли на поправку. Я ваш лечащий врач, и меня надо слушаться. Вы уже, очевидно, сообразили, что находитесь в больнице. Не скрою, вам было плохо, но сейчас гораздо лучше. Вы и сами это чувствуете, не так ли?

Андрей сомкнул веки.

— Прекрасно, — профессионально бодро продолжала Людмила Григорьевна. — Мы надеемся, что через несколько дней вы сможете уже немного говорить. Совсем немного... Вы смогли бы и сейчас сказать несколько слов, но на это уйдут силы, которые необходимы для другого — перебороть болезнь. Поэтому не старайтесь что-то спрашивать. Привыкните к мысли, что вы тяжелобольной и вам обязательно необходимо выздороветь. Я ясно говорю?

Андрей снова сомкнул веки.

— Очень хорошо. Лежите, отдыхайте, полный покой, я еще раз подчеркиваю — абсолютный покой.

Она помолчала и добавила:

— Я знаю, вас волнует, что же произошло, как вы очутились у нас?.. На вас неожиданно напали, очевидно, хулиганы. А теперь думайте только о том, как побыстрее подняться...

Она отдала распоряжения Ане, какие-то лекарства отменила, другие назначила.

Когда врач ушла, Аня сделала ему укол, от которого шум в голове уменьшился, но захотелось спать, глаза буквально слипались.

Аня сказала:

— Я сейчас возьму вашу руку, вот взяла, чувствуете? Молодец... Чуть ее сдвигаю, вот здесь шнур. Если вам станет хуже или что-нибудь понадобится, вы его потяните, и я услышу звонок или увижу светящийся сигнал. А теперь попробуйте самостоятельно... Отлично, все получилось... Я ухожу, а вы спите.

Аня выключила свет, и в комнате стало темно. Но теперь темнота не тревожила Андрея, он знал, как она возникла, и поэтому отнесся к ней спокойно.