И снова капитан Черкесов сидит в комнате Дерябина, уже не очень веря, что Джеймс позвонит, хотя Благой почти не сомневается в этом.

— Это нам проверочка была, гражданин капитан, — уверяет он Черкесова. — Знаю я его повадки.

— Он что, всегда только из автомата звонит?

— Может быть, и не всегда, этого я точно не знаю. Но чаще всего из автомата.

Капитан на всякий случай договорился с Глебовым выслать несколько машин с радиотелефоном в тот район, из которого звонил уже сегодня Джеймс. Как только станет известно, из какого автомата он говорит, они немедленно получат команду подъехать к телефонной будке и взять того, кто будет в ней находиться.

Ровно в половине двенадцатого раздается наконец звонок.

— Ты же просто зараза! — яростно ругается Благой, не давая Джеймсу произнести ни слова. Ему дано задание продержать того у автомата как можно дольше. — Я этих сопляков с таким трудом уговорил, а он… Меня-то ты в какое положение перед ними поставил? Разве их теперь уломаешь еще раз… Они меня и так трепачом обозвали. Считают, что я их разыгрывал. Да ты хоть видел нас? Ах видел! Ну так ты тогда знаешь кто?.. И хватит, иди к черту! Ищи себе другого холуя… Сколько уж мы с тобой работаем, а ты все еще мне не доверяешь. Ну что за человек! Не понимаешь разве, что мы с тобой одной веревочкой, как говорится… Эх, Дмитрий, Дмитрий, за кого же ты меня принимаешь? За шкуру продажную, да? Плохо ты меня знаешь…

Некоторое время Благой молчит, слушая что-то, потом снова как из пулемета:

— Он еще удивляется, что я так разозлился! Да если бы только я не уважал тебя, знаешь что из тебя бы сделал? Ни перед чем бы не остановился! Ну что погоди? Что ты мне еще можешь сказать?.. Ах завтра будешь ждать нас в новом помещении «колледжа»? Нет уж, черта с два я тебе теперь поверю. Да и ребята не пойдут. Они сегодня так распсиховались, что и не представляю, как к ним подступиться… Не знаю, не знаю. Ничего не могу тебе обещать… Да-на черта мне адрес, если я не смогу их к тебе привести! Значит, ты уже в Яровом переулке обосновался? А там надежно? Ну смотри, тебе виднее. Еще кто там по соседству? Весь дом, значит, в твоем распоряжении. Ну это подходяще. Безопаснее. Хорошо, что снова на окраине. Обещать, однако, ничего не могу. Не уверен, что удастся. А к какому часу? В десять вечера? Ладно, если только уговорю. Ну будь здоров!

— Ну и артист! — усмехается капитан Черкесов. — Такую интермедию разыграл…

— Так ведь я вообще способный мужик, гражданин капитан, — усмехается Благой. — Я при моих способностях далеко бы пошел, кабы черт меня не попутал…

— Ну ладно, Дерябин, это вы на суде заявите, а сейчас гасите свет.

Как только свет гаснет, в комнату входит Егошин.

— На этот раз он из квартиры звонил, товарищ капитан, — докладывает лейтенант. — Она на улице Мартовской, дом восемнадцать, квартира сорок один.

— Кому принадлежит?

— Пенсионеру Карпухину.

Несмотря на поздний час, капитан Черкесов едет к майору Климову в Комитет госбезопасности — таков был уговор. Пропуск ему уже заказан, и они встречаются в кабинете майора.

— Так-так, — с интересом слушает его Климов. — Решился, значит, позвонить из квартиры? Интересно, из какой же? Улица Мартовская, дом восемнадцать? Ясно. А хотите, я назову вам номер его квартиры? Сорок один! Правильно? И принадлежит она пенсионеру Карпухину Геннадию Венедиктовичу. Так? А ваш таинственный Джеймс — племянник Карпухина, которым мы тоже с некоторых пор стали интересоваться. Между прочим, его видели сегодня в толпе, выходящей из кинотеатра. Значит, он действительно проверял Дерябина. Боится подвоха с его стороны. Сейчас я покажу вам фотографию этого субъекта.

Он открывает шкаф и роется в какой-то папке. Достает из нее конверт и высыпает на стол десятка два фотографий лысоватого человека лет тридцати — тридцати пяти. Одет модно. То в сером, то в черном костюме. И всякий раз не один, а с какими-то людьми.

— Снимали скрытой камерой? — спрашивает Черкесов.

— Нечто вроде того. Возьмите-ка несколько снимков и покажите их вашим ребятам.

— А Дерябину?

— Не обязательно. И ничего больше пока не предпринимайте.

— Потерпит это до утра? — кивает Черкесов на фотографии.

— Да, конечно. Но желательно пораньше.

— Конечно же, это Джеймс! — без колебаний подтверждает Михаил, перебирая фотографии, привезенные капитаном Черкесовым. — Они что, тоже по методу составного портрета сделаны?

— Нет, это подлинные. В том, что на них Джеймс, нет, значит, никаких сомнений? Не нужно их еще Володе и Благому показывать?

— Если только вы мне доверяете…

— Да если бы я тебе не доверял, стал бы разве с тобой советоваться?

— Ну тогда можете не сомневаться.

— Спасибо, Миша!

Сообщив майору Климову о своем разговоре с Ясеневым, Черкесов спрашивает:

— Может быть, все-таки нужно было показать эти снимки еще и Владимиру Иванову?

— А вы не уверены разве, что Ясенев точно опознал Джеймса?

— Вне всяких сомнений.

— Зачем же тогда обижать парня. Он ведь может узнать, что вы его как бы перепроверяли. Иванов, наверно, сообщил бы ему это при встрече. Предупреждать же Иванова, чтобы он… Да вы и сами понимаете, что это, так сказать, непедагогично. Ну вот и все. Будем считать, что операция по ликвидации «колледжа суперменов» проведена вами успешно. Остальное завершим мы. А ребятам вашим, Ясеневу и Иванову, рекомендую объявить благодарность.

— Может быть, еще и какие-нибудь подарки?

— А вы сами-то как думаете?

— Я думаю, что этим только все дело можно испортить. Но у начальства есть такое намерение.

— Согласен с вами. Сознание выполненного долга должно быть для них высшей наградой. К тому же они не только выполнили свой долг, но и искупили свою вину. И это тоже нужно как-то дать им почувствовать.

— Спасибо за дельный совет, товарищ майор. Желаю удачно завершить эту операцию.