15. Серьезный разговор
— Молодец, что приехал! — радостно приветствует Михаила Владимир. — А еще больше молодец, что ушел от этих подонков. Когда решился?
— Да уж больше недели, пожалуй, — отвечает Михаил, а сам все посматривает на сошедших с поезда пассажиров. Один из них кажется ему похожим на того парня, который шел за ним, но он вскоре теряется в толпе.
«Говорить о своих подозрениях Володе или не говорить? — торопливо думает Михаил. — Не стоит тревожить, пожалуй. Мне это могло только показаться… Да и что удивительного, если тот парень тоже сюда приехал? Может быть, он живет тут…»
— А ты не знаешь случайно, не напала еще милиция на их след? — доходит до сознания Михаила вопрос Володи. — Ведь если их возьмут, они на следствии все могут рассказать. Всплывут тогда и наши имена…
— А я этого не боюсь.
— Храбрый какой!
— Нет, я не храбрый. Благого, например, все еще до смерти боюсь.
— А милиции, значит, не боишься?
— Милиции не боюсь. Я ей во всем признался, как только, с Джеймсом и Благим решил порвать. Но как я ни боюсь Благого — все готов сделать, чтобы помочь милиции его поймать…
— И откуда такая решимость! — усмехается Владимир. — Милиция и без тебя до них доберется. Выбрось ты это из головы — какой из тебя Шерлок Холмс! Поживи лучше со мной на даче. Мы неплохо проведем время. Смотри, какая вокруг благодать! А в Ландышевке еще лучше. До нее недалеко — она вон за той рощей.
Они идут теперь берегом извилистой речушки, поросшим кустарником. По другую сторону ее колышутся хлеба. В самом деле здесь красиво, но Михаилу сейчас не до красоты. Его тревожит легкомысленное настроение Владимира. Нужно поговорить с ним серьезно, а он красотами природы предлагает любоваться. С чего же начать, однако?..
И вдруг Владимир сам задает ему вопрос:
— Ты ведь по какому-то делу ко мне приехал? Что ж молчишь — выкладывай.
— А ты, я вижу, сбежал из «колледжа» Джеймса и успокоился? Судьба оставшихся там тебя уже не касается? Наслаждаешься тут красотами природы.
— Такой вопрос я мог бы задать и тебе. Знаю даже, что ответишь. Тебя, конечно, все это касается, а что толку? Что мы можем сделать? Попробуй только против них хоть что-нибудь. Да они нас…
— Скажи лучше прямо, что у тебя поджилки трясутся.
— И у тебя тоже. Но разве можно так жить? Ходишь озираясь, сам себе противен: все ждешь, когда они пырнут тебя ножом…
— Ну уж прямо так и ножом…
— Меня чуть было не пырнули недавно, чудом уцелел.
— И ты все-таки выходишь на улицу и даже за город решил поехать?
Михаил сокрушенно вздыхает:
— А что толку дома отсиживаться? Сидел я, правда, сначала, ничего со страхом своим поделать не мог, а потом прямо-таки запрезирал самого себя. Пусть лучше они меня убьют, чем трусом таким жить на свете!..
— Сам, значит, на их нож лезешь?
— Так-то просто я им, однако, не дамся.
— Попробуй не дайся, — мрачно усмехается Владимир. — Да Благой тебя… Это ж горилла, а не человек! Ну а милиция что-нибудь предпринимает?
— А как же! Но ведь и Благой хитер. Его так просто не возьмешь.
— По-моему, не Благого, Джеймса нужно брать в первую очередь. Благой что — исполнитель его воли, грубая физическая сила… А Джеймс, видно, не просто уголовник…
— Почему «не просто»?. Потому что работает под флемминговского Джеймса Бонда?
— Ну это-то главным образом для нас… Ужасно ведь романтично! А вот деньги у него откуда? Все попойки в «колледже» за его ведь счет. И непохоже, чтобы они с Благим занимались грабежами.
— Вот и надо вывести их на чистую воду…
Владимир невесело смеется.
— «Вывести на чистую воду»! Как? Мы знаем разве, где их найти? Или настоящие их фамилии? Ты же помнишь, как они нас в свой «колледж» возили: поздним вечером и всякий раз иной дорогой.
— Между прочим, милиция ту их «хазу» уже обнаружила.
— И взяла кого-нибудь?
— Успели смотаться.
— Ну вот видишь! Но раз милиция эту их секретную «хазу» обнаружила, значит, разыщет их и в другом месте.
— Ведь это я ей помог, — не без самодовольства сообщает Михаил. — И теперь хорошо бы снова прийти им на помощь. Надо же грех свой искупить. Да и не потому только…
— Какой, собственно, грех? — возмущается Владимир. — Что пьянствовали вместе с Джеймсом? Но не убили же никого и не ограбили.
— Но могли бы сделать и то и другое. К тому шло… Нет нужды говорить высоких слов, но ведь свой элементарный гражданский долг должны же мы сознавать? У нас с тобой паспорта в карманах, а где же ответственность?..
— Ну ладно, ладно! Хватит тебе проповедь мне читать о моральном кодексе. Конечно, если этот «колледж» накроют, бывшие коллеги наши на допросах могут и о нас вспомнить. Но ведь мы нашли в себе мужество…
— Какое мужество?! Это страх заставил нас сбежать от Джеймса, а не мужество. Тот же самый страх, который и сейчас мешает честно искупить вину. Ну, как знаешь… Отсиживайся тогда тут на даче, а я…
Михаил поворачивается кругом и торопливо идет в сторону станции, не оглядываясь на Владимира.
— Да ты что?! — испуганно восклицает Владимир. — Чего обиделся-то?
Но Михаил, не оборачиваясь, идет все дальше. Похоже, что разозлился не на шутку.
— Ты же просто псих! — догнав его, кричит Владимир. — Это тебе в «колледже» нервы так истрепали. Смотри каким стал!.. Даже выслушать спокойно не в состоянии. Я ведь не против. Давай только трезво…
— Спасибо, обойдусь как-нибудь и без твоей помощи, — не останавливаясь, бросает Михаил.
— Да ей-богу же я всерьез! — почти молит его Владимир. — Скажи только толком, что делать надо. Есть же у тебя какой-то план?
— Нет у меня никакого плана, — все еще сердито огрызается Михаил, но Владимир уже остановил его и силой повернул в обратную сторону.
— Ну ладно, успокойся! Чего разбушевался? Посидим у меня, подумаем… Все равно ведь нет сейчас ни одного поезда в сторону Москвы.
Михаил идет назад нехотя, насупясь и не отвечая на вопросы. А Владимир говорит не умолкая:
— Ты что думаешь, меня на самом деле не мучила все это время совесть? Я, если хочешь знать… Э, да что тебе объяснять! И между прочим, Джеймс ко мне не только тебя подсылал. Был и еще один посланец. Обещал, если вернусь, отпущение всех грехов. Если же ослушаюсь, грозил расправой. Однако я снова послал его вместе с Джеймсом к черту…
— И сам поскорее на дачу?
— Да если они только узнают, что я тут один…
А Михаил с тревогой думает: «Теперь, пожалуй, уже знают. Если тот парень действительно за мной следил, видел, значит, кто меня встретил…»
Ему очень хочется обернуться и посмотреть, не идет ли кто за ними, но, чтобы не настораживать Владимира, не делает этого. К тому же наблюдают за ними, конечно, скрытно, из-за кустов.
— Ну вот мы и дома, — произносит Владимир, останавливаясь перед дачей, обнесенной высоким забором.
Из калитки им навстречу выходит благообразная старушка.
— Вот познакомьтесь, тетя Поля, — говорит Владимир, подталкивая к старушке Михаила. — Это тот самый Миша, которого я ждал.
— А я уж беспокоиться начала, — укоризненно качает головой тетя Поля. — Обед давно готов, а вас все нет и нет. Идите скорее мыть руки — и сразу же к столу.
Обед проходит почти в безмолвии. Тетя Поля удивляется даже:
— Что это вы молчаливые такие? Уж не поссорились ли?
— Ну что вы, тетя Поля, какая там ссора! Просто Миша грустную весть привез. Школьный товарищ наш в речке утонул. Сами понимаете, это не поднимает настроения…
После обеда в дачном садике они продолжают разговор.
— Так ты считаешь, что мы обязательно должны помочь милиции? — спрашивает Михаила Владимир с едва уловимой иронией. — Без нашей помощи они, значит… Ты только не психуй, с тобой и пошутить нельзя. Я понимаю, они, конечно, обойдутся и без нас, но мы вроде бы ускорим это дело… Так я тебя понял?
— Нет, не так, — мрачно отзывается Михаил.
— Ну так я тогда просто дуб, и ты мне объясни, как я должен тебя понимать. Только спокойно, если можешь.
— Нет, спокойно не могу. Спокойно об этом нельзя… И потом, что же тут объяснять? Просто это наш долг, а если ты меня все еще не понимаешь, то нам и говорить больше не о чем…
— «Долг»! — морщится Владимир. — Не люблю я этих громких слов. Тем более что понятие долга — полнейшая противоположность тому, чему учил Джеймс. Помнишь его разглагольствование о «свободе воли» и «полном раскрепощении от всего»?..
— Оказалось, что и в «колледже» Джеймса не все было дозволено, — вставляет Михаил.
— Вот именно! И вообще, «свобода воли» — сплошной миф. В библиотеке отца полно философских книг, так я почитал кое-что на эту тему…
— А я и из собственного скудного опыта понял, — перебивает его Михаил, — что стоит хоть ненадолго от человеческих обязанностей откреститься, как сразу же становишься скотиной. Вот и давай докажем хотя бы самим себе, что мы все-таки люди.
— Но что мы сможем? Погибнем только геройски, а скорее дурацки. Разве нам справиться с таким бандитом, как Благой?
— Зачем нам Благой? Мы возьмем кого-нибудь еще из их банды. Сдадим милиции, а уж она потом с его помощью и без нас до Джеймса и Благого доберется. Но это будет и наш вклад, так сказать…
— Как же ты это себе представляешь? — недоумевает Владимир. — Как мы сможем кого-то взять? И кого же именно?
— А вот послушай. Я заметил, что они давно уже ведут за мной слежку. Какой-то парень буквально ходит за мной по пятам.
Хотя Михаил еще недавно не совсем был в этом уверен, теперь он уже не сомневался, что все обстоит именно так.
— Вот мы и возьмем этого парня, — предлагает он.
— Так просто? — не то удивляется, не то издевается над этим решением Владимир. — Скрутим его по рукам и ногам, да?
— Может быть, и это придется.
— А что, он не будет разве сопротивляться? У него ведь оружие может быть. Уж финка-то наверняка…
— Да, не исключено.
— Так не лучше ли тогда, чтобы взяла его милиция?.. Ну, что ты опять психуешь! Могу я высказать свою точку зрения? Она не такая уж нелепая, между прочим. Даже если тот парень и не пырнет нас финкой, то без особого труда может сбежать от нас. Разве исключено такое?
— Конечно, если у тебя уже сейчас трясутся поджилки.
— Ничего у меня не трясется, просто я трезво смотрю на это рискованное предприятие.
— Тогда ты, значит, не понимаешь…
— Нет, я все понимаю. Конечно, было бы чертовски эффектно, если бы мы с тобой привели в милицию этого парня…
— Да разве только в эффекте дело? А почувствовать себя смелым, испытать свое мужество? Выполнить свой долг, наконец!
— Чтобы потом в газетах о нас?..
— Да нет же! Для себя лично. Я уже испытал недавно что-то вроде этого и знаешь, как в собственных глазах вырос!
— Это пожалуй, — соглашается наконец Владимир. — В этом есть какой-то смысл, только я и не презирал себя никогда: я ведь ушел из банды Джеймса сам, не побоялся их угроз…
— Зато боишься другого: как бы эту банду не раскрыли. Тогда и тебе пришлось бы…
— Ну ладно, ладно — сдаюсь! Давай, однако, займемся этим завтра. Надеюсь, ты останешься у меня ночевать?
«Нужно, пожалуй, остаться, — торопливо размышляет Михаил. — Если этот тип выследил меня, значит, знает теперь, где живет Володя. А ночью мало ли что может произойти. Как же оставить его одного? Вдвоем же мы что-нибудь придумаем…»
— Мне сестре нужно позвонить, — говорит он вслух. — Она беспокоится, наверно…
— Ну пожалуйста. Ты ведь знаешь, что у нас тут телефон.
Валентине Михаил звонит в шестом часу, полагая, что она уже пришла с работы. Но ему никто не отвечает. А когда спустя полчаса он собирается звонить вторично, Владимир просит:
— Ты только не говори ей адреса нашей дачи и номера телефона. Мало ли что она надумает — возьмет да и обратится в милицию, а мне не хотелось бы…
— Ладно уж, не буду тебя рассекречивать, — обещает Михаил. — Валентина может, конечно, поднять переполох.
Она сразу же отзывается на второй его звонок.
— Откуда ты, Миша? Верочка мне сказала, что ты ушел давно. Она видела тебя, когда ты выходил из дому. Что-то плохо слышно… Ты откуда говоришь? С какой дачи?.. А как фамилия твоего приятеля? Иванов? Что-то я не слышала раньше о таком приятеле. Не сочиняй мне, Михаил! Говори прямо, где ты? Может быть, опять…
— Нет-нет! — почти кричит ей в ответ Михаил. — Как ты можешь подумать такое? Я действительно у моего школьного приятеля Володи Иванова. Ты за меня не беспокойся. Я у него только переночую и завтра приеду… Ну что ты волнуешься, честное слово! Что я, маленький, что ли? Да не могу я тебе ничего больше сказать! Вот вернусь завтра и все расскажу.
Он кладет трубку, очень недовольный своим разговором с сестрой. Лучше было бы совсем не звонить. А тут еще Владимир смотрит с осуждающим видом.
— Ну зачем ты ей мою фамилию назвал? Она теперь определенно в милицию заявит…
— Пусть заявляет, мало разве Ивановых?
— Ты же сказал ей, что в одной школе учились.
— А там скажут, что ты давно в другом городе живешь… Вообще-то, может, и не нужно было ей звонить, но теперь уж ничего не поделаешь…
Постепенно они успокаиваются, а за ужином начинают даже посмеиваться над своими страхами.
— Вам где постелить? — спрашивает их тетя Поля.
— На веранде, — отвечает Владимир. — Только мы еще не скоро ляжем.
— Может, погуляем немного вокруг дачи? — предлагает Михаил.
— Поздновато уже… — не очень охотно отзывается Владимир.
— У вас тут что, пошаливают?
— Да какое там пошаливают, — смеется тетя Поля. — Дай бог, чтобы всюду было так спокойно. Володя очень любил раньше погулять перед сном, а теперь его силком за ворота не вытащишь.
— Ну что вы, тетя Поля, сочиняете… — пытается оправдываться Владимир, но от Михаила не ускользает нотка смущения в его голосе.
Потом, когда они остаются вдвоем, Володя признается:
— Я и в самом деле стал побаиваться выходить за ворота вечерами. И знаешь почему?.. — Он делает паузу и, оглядевшись по сторонам, произносит шепотом: — Раньше я считал себя почти храбрым, но с тех пор, как сбежал от Джеймса, стал бояться темноты. Глупо, конечно, но ничего не могу с собой поделать…
— Ну вот, а ведь только что таким храбрецом прикидывался! — подшучивает Михаил. — Зато я не боюсь признаться, что не из очень храбрых. Однако всякий раз, когда мне удается пересилить страх, начинаю ощущать себя человеком.
— И ты решишься выйти ночью за ворота дачи, зная, что там может быть Благой?
— Решусь, пожалуй, — не очень уверенно заявляет Михаил. — Хотя сегодня действительно кто-нибудь может поджидать нас за воротами…
