СИЛЬНЕЕ СТРАХА

В коридоре надрывается телефон, а Валентина никак не может оторваться от книги. Странно, однако, что и Михаил не спешит.

А звонок не умолкает.

Валентина бросает взгляд на стенные часы — уже половина двенадцатого. Ну это определенно Михаилу; так поздно ей никогда еще не звонили.

Она с досадой отрывается от книги и идет в коридор.

— Ты разве не слышишь, Миша? — спрашивает она, заглядывая в комнату брата. — Это тебя, наверно.

— Скажи, что нет дома, — испуганным голосом отзывается Михаил.

— Так поздно? Кто же поверит?

— Придумай тогда что-нибудь сама. Я к экзаменам готовлюсь. Некогда мне…

Валентина удивленно пожимает плечами и снимает трубку.

— Да, слушаю вас… Мишу? Он уже в постели… А откуда вы знаете, что не спит? Ну хорошо, я посмотрю, может быть, он и в самом деле не ложился еще.

Она кладет трубку на столик и идет к Михаилу.

— Это какой-то твой товарищ. Он звонит из телефонной будки на другой стороне улицы и видит тебя через окно. Поговори с ним.

Она замечает, как нервно дергается вдруг лицо брата. Он нехотя встает из-за стола и медленно идет к телефону.

— Да, я слушаю, — говорит он в трубку чужим, робким голосом. — А, Благой, здравствуй! Это сестра почему-то решила, что уже сплю. Все еще маленьким считает. Выйти к тебе? Поздно ведь… С чего ты взял, что боюсь? Ничего я не боюсь! Ладно, сейчас…

Но тут Валентина выхватила у него трубку:

— Никуда я его не пущу так поздно! А если он вам очень нужен, зайдите к нам. Потерпите до завтра? Ну вот и хорошо. Спокойной ночи!

Она кладет трубку и торопливо оборачивается к Михаилу.

— Может быть, ты объяснишь, какому Благому понадобился так поздно? И вообще, что это с тобой происходит в последнее время?

Михаил стоит, понурив голову.

— Кто такой этот Благой? Что ему нужно от тебя?

Михаил, не отвечая, медленно уходит в свою комнату. Валентина идет за ним следом.

— Почему ты молчишь, Михаил?

— Не спрашивай сейчас меня ни о чем… — произносит он наконец чуть слышно. — Не вынуждай врать.

— Но я же чувствую, с тобой случилось что-то… Ты попал в беду? Расскажи, может быть, я помогу.

Она берет его за руки, но он отстраняется от нее и просит дрогнувшим голосом:

— Помоги мне уехать куда-нибудь…

— А как же с экзаменами?

— Для меня сейчас это важнее, чем экзамены… Поверь мне на слово и помоги…

Валентина хорошо знает его упрямый характер и решает ни о чем больше не расспрашивать.

— Ладно, ложись спать, я подумаю.

Михаил послушно уходит в свою комнату, но Валентина знает, что он еще не скоро заснет. Не удастся, наверно, заснуть и ей…

Что случилось с парнем? Почему он стал таким нервным, замкнутым? Почему присмирел вдруг, будто боится чего-то. Опять какой-то в нем перелом?..

Когда же случилось с ним это впервые? Кажется, после того, как ушел отец…

Да, именно тогда, когда отец ушел к другой женщине. Мише было в тот год четырнадцать. Он не возмущался поступком отца, но за один день стал совсем другим и все, что любил до этого, возненавидел. Сбросил с подоконника кота Тигрика, ударил девочку, с которой давно дружил и даже по-мальчишески тайно любил. Все книги, подаренные отцом, выбросил в мусоропровод. А потом убежал из дому, и мама нашла его лишь на третий день на даче у знакомых.

Но что такое — он бредит?

Валентина вскакивает с дивана и спешит к брату. Не зажигая света, останавливается на пороге его комнаты. Прислушивается…

— Не убивал я ее, не убивал!.. — бормочет Михаил. — Не ее это кровь….

И снова долгий, мучительный стон.

Валентина испуганно тормошит его.

— Проснись, Миша, проснись!.. Что за кошмары тебе снятся?

— Оставь меня, Джеймс… — молит Михаил.

— Какой Джеймс? Это я, Валя. Проснись же наконец!

Михаил вскакивает вдруг и бросается к окну. Валентина преграждает ему путь.

— Опомнись, Михаил! Куда ты?..

Узнав сестру, Михаил бессильно повисает у нее на руках. Валентина сажает его на диван, зажигает свет и бежит на кухню. Когда возвращается, видит его широко открытые, испуганные глаза, мокрый от испарины лоб.

Не считая, дрожащей рукой Валентина капает в стакан валерьянку.

— Выпей, Миша, станет легче.

Михаил покорно пьет и постепенно успокаивается.

— Ну вот и хорошо, — ласково, как маленькому, говорит Валентина. — Ложись теперь поудобнее. Это у тебя из-за неловкой позы, наверно…

— Нет, Валя, не потому, — перебивает ее Михаил. — Они меня все равно разыщут и убьют, куда бы я ни поехал. И не смотри на меня так — это не бред. Это очень серьезно.

— Господи, да кто они?..

— Не могу сказать кто, но они ни перед чем не остановятся и убьют, как ту девушку…

— Какую девушку? Да ты просто нездоров, наверно…

— Я хоть и украл у них улику против меня, — не отвечая сестре, продолжает Михаил, — но это ничем мне не поможет…

— Какую улику?

— Они хотели меня запутать… Сделать причастным к убийству той девушки. А я украл у них магнитную запись, и они, должно быть, уже хватились ее. За этим, наверно, и вызывал меня Благой.

— Тот, что звонил?

— Да, тот. Он мог убить меня тут же, на улице, прямо перед нашим домом. Он и мать родную не пощадит, если Джеймс ему прикажет. Кто такой Джеймс? Я пока и сам не знаю. Этого никто из нас не знает… Джеймсом Бондом мы стали называть его после того, как он рассказал нам о подвигах героя романов английского писателя Яна Флемминга.

Михаил говорит теперь спокойным, бесстрастным голосом, а Валентина с ужасом думает: «Боже мой, неужели он попал в лапы иностранных агентов?.. Что делать, как его спасти?..»

— Некоторые из нас мечтали быть похожими на флемминговского Джеймса Бонда с агентурным номером 007, дающим право убивать… Наш босс, носящий его имя, тоже может не только сам убить, но и заставить сделать это любого из нас. Девушку убили по его приказу…

— Какую девушку?

— Я не знал ее, но Джеймс хотел, чтобы я был причастен к ее убийству. И он добился этого…

— Нет, ты явно бредишь, Михаил! Ложись сейчас же в постель. Я все-таки врач, и ты слушайся меня…

— Э, какой ты врач, — вяло усмехается Михаил. — А что все это не бред, я тебе сейчас докажу.

Он торопливо нагибается, достает из-под дивана кассету с магнитной лентой. Потом ставит на стол магнитофон и дрожащими руками включает его в сеть.

Громко щелкает кнопка воспроизведения записи звука. Затаив дыхание, Валентина слышит пьяные выкрики мальчишек, грубую брань, произнесенную более низким голосом, и вопли девушки: «Куда вы меня тащите, мерзавцы!.. Помогите, помогите же кто-нибудь, ради бога!..» — «Заткните ей глотку!» — командует властный низкий голос.

Теперь слышно лишь приглушенное хрипение, а потом чей-то озлобленный выкрик: «Ой, кусается, зараза! До крови укусила!..»

И снова крик девушки: «Помогите… Помогите… Убивают!» — «Кончай ее, ребята! А то еще услышит кто-нибудь». — «Чего испугались? — слышится все тот же насмешливый низкий голос. — Пусть себе орет — тут в лесу никто ее не услышит. А ты чего трясешься, Малыш? На финку, будь мужчиной!..»

— Выключи эту мерзость! — протягивает руку к магнитофону Валентина. — Я не могу больше…

— Подожди, сейчас и меня услышишь, — останавливает ее Михаил.

«Ну а ты, Ясенев, чего стоишь, как красная девица? — снова слышится властный голос. — Тоже мне супермен!» — «За меня не бойтесь, — хрипло смеется Михаил. — Моя рука не дрогнет. Я…»

И опять душераздирающий крик девушки…

Но Валентина уже не в силах слушать… Она выдергивает шнур из розетки, и магнитофон захлебывается на полуслове.

— Правда, здорово сфабриковали мое участие в убийстве? — с нервным смешком спрашивает Михаил.

Валентина молчит, с трудом переводя дыхание.

— Уж если и ты готова в это поверить, то…

— Но откуда же там твой голос? Ведь это действительно твой голос!..

— Благой напоил меня в притоне Джеймса, который мы называем «колледжем». А затем нарочно подзадорил, чтобы я целый фужер водки выпил. Вот я и ляпнул, что моя рука не дрогнет, и опрокинул фужер себе в рот. Потом без сознания под стол свалился. А Джеймс, оказывается, записал мои слова на магнитофонную ленту и к той, что ты слышала, подмонтировал. Вчера они продемонстрировали мне это, и получилось, будто я в самом деле участвовал в убийстве. А когда я стал возражать, Благой меня оборвал: «Слушать противно, как этот щенок выкручивается! Ты же таким пьяным был, что и вообще-то ничего не помнишь». А Джеймс добавил: «Это и понятно. Все вы только в пьяном виде супермены, а в трезвом ходите с поджатыми хвостами».

Страшась взглянуть в глаза сестре, Михаил завершает свою исповедь упавшим голосом:

— Я все тебе рассказал. Хочешь верь этому, хочешь — не верь…

Валентина долго молчит, не в силах произнести ни слова, потом спрашивает чуть слышно:

— Зачем им это?

— Наверно, чтобы покрепче держать в своих руках, а то кое-кто смотался уже из их «колледжа»…

— А ты знаешь тех, кто убивал девушку? Этого Малыша, например?

— Нет, не знаю. Он скорее всего из подопечных Благого, таких Джеймс к своему «колледжу» близко не подпускает. Их даже Благой считает подонками. А в «колледж» зачисляют только тех, кто мнит себя «свободной личностью», для которой нет ничего запретного, все дозволено.

— А где находится этот «колледж»?

— Не знаю…

— Как не знаешь?

— А так Меня туда в пьяном виде возили… Не совсем, конечно, бесчувственным, но в таком состоянии, когда уже не очень соображаешь. К тому же это всегда было поздно вечером…

— И тебя это не настораживало?

— Нет. Нравилось даже своей таинственностью, необычайностью…

— Что же теперь делать будем?

— Не знаю…

— Может быть, попробуешь заснуть?

— Не удастся, наверно…