XXXVII. Судебный процесс
— Встать, суд идет! — раздался голос секретаря.
После этих слов из боковой двери зала суда появились трое судей: сухонький лысый старичок и две женщины средних лет.
Присутствующие начали подниматься. Неохотно поднялся и Денис.
Денис Сеймов был адвокатом. Несмотря на свой двадцать пять лет, он уже набирал известность в определенных кругах. Как всегда в начале заседания, он чувствовал некоторое возбуждение, но сейчас это не было похоже на то, что он испытывал обычно. Не было искреннего интереса. Не было предвкушения борьбы.
Этот процесс был первым после судебной реформы и тем самым — показательным. Денис мог подтвердить или опровергнуть расчеты адвокатской конторы шефа, интересы которого он сейчас защищал. Но процесс не сулил борьбы. И гонорары в будущем могли резко поползти вниз по обстоятельствам, не зависевшим ни от таланта, ни от трудолюбия Дениса.
Судьи заняли свои места. Председателем была сухощавая женщина неопределенного возраста, но, судя по пробивающимся из-под краски седым волосам, уложенным в высокую старомодную прическу, ей было лет за пятьдесят. Сейчас она находилась в фокусе многочисленных телекамер, установленных в зале. На нее с уважением были устремлены десятки глаз: присяжных, сидевших за длинным столом слева от судей; адвокатов, расположившихся со своими бумагами перед передними рядами; приготовившихся записывать ее слова журналистов, которые составляли большую часть аудитории; охраны… Надо всем этим жужжали лампы, освещая огромный зал желтым светом.
— Присутствует ли обвиняемый Боровский Борис Анатольевич? — Судья строго посмотрела в зал сквозь очки в тяжелой оправе. Она обращалась к Денису. Этого вопроса, как и ответа на него, требовала процедура.
— Обвиняемый представлен адвокатом Сеймовым Денисом Алексеевичем, — так же шаблонно ответил Денис.
— Причина отсутствия обвиняемого?
— Он находится в заграничной командировке по делам бизнеса.
— Внесен ли подсудимым полагающийся в таком случае залог? — задала следующий вопрос судья, хотя прекрасно знала ответ.
— Залог, эквивалентный сумме в три с половиной миллиона долларов, подсудимым внесен.
— Хорошо. Присутствует ли пострадавшая сторона? — Она повернула голову к оппоненту Дениса. — Вижу, что присутствует. Заседание суда по обвинению в покушении на убийство объявляю открытым. — Этими словами судья будто перерезала невидимую ленточку, и перед присутствующими упал невидимый занавес. Зал будто увеличился в объеме и стал светлее, как театральный зал перед премьерой.
Судья откашлялась, открыла свою папку и начала читать:
— Слушается дело Боровского Бориса Анатольевича о покушении на убийство. В соответствии с материалами следствия Боровский Борис Анатольевич обвиняется в организации покушения на убийство с целью повлиять на деятельность Концерна «Русский ресайкл» и получить конкурентные преимущества в соответствующем секторе рынка. — Судья обвела взглядом зал с таким видом, будто сообщила, что небо упало на землю.
— Боровский Борис Анатольевич, — продолжала она, опустив глаза в бумагу, — обвиняется в том, что 15 июня прошлого года организовал покушение на Борисова Андрея Егоровича. В результате его действий Вадовничим В. К. и Ахметовым А. А. было заложено радиоуправляемое взрывное устройство в служебный автомобиль Борисова. Оно было приведено в действие в тот момент, когда Борисов садился в автомобиль. По счастливой случайности, Андрей Егорович не пострадал. Но пострадала Пищугина Елена Ивановна, которая села в машину перед ним. Она была госпитализирована и через три часа скончалась от нанесенных ранений и потери крови. Свидетельские показания исполнителей покушения присутствуют в материалах дела. Вина исполнителей доказана в ходе судебного процесса. Эти лица уже более полугода отбывают наказание. Задача нашего сегодняшнего заседания установить вину… — она взглянула на Дениса, — или невиновность Боровского Бориса Анатольевича.
— Слово предоставляется представителю обвинения… — судья снова посмотрела в бумагу перед собой, — господину Ведерникову.
За столом, стоящим слева от судьи, поднялся худой высокий мужчина с морщинистым лицом и роскошной седой шевелюрой.
— Ваша честь, — начал он. — Мне остается сожалеть, что в зале не присутствует ответчик. Но надеюсь, что новая процедура суда не позволит ему избежать наказания. Аргументы обвинения изложены в материалах дела. Все присутствующие их хорошо знают. Повторю их вкратце. Господин Боровский возглавляет компанию «Возрождение» — преступный синдикат, сколоченный им из полулегальных компаний, действовавших на рынке похоронных услуг.
— Протестую, ваша честь, — поднявшись, громко произнес Денис.
— Протест принят. Уважаемый господин Ведерников, впредь прошу вас воздержаться от использования недоказанных утверждений, порочащих честь противной стороны, — сказала судья.
— Хорошо, ваша честь. Так вот, у компании этого, с позволения сказать, предпринимателя главным и, вероятно, единственным серьезным конкурентом на рынке был Концерн «Русский ресайкл», созданный моим клиентом. Это, так сказать, подоплека преступления. Примерно восемь месяцев назад мой клиент начал получать по телефону угрозы с требованиями прекратить свою деятельность на этом рынке. По моей рекомендации было организовано прослушивание его мобильного телефона, куда приходили звонки, и их запись. Копии этих записей являются материалами следствия.
Один из исполнителей преступления, чье имя не разглашается в интересах следствия…
По залу пронесся шепот.
— …рассказал о том, что между ним и обвиняемым состоялся разговор, содержание которого сводится к следующему. Вадовничий и Ахметов, которые являлись сотрудниками службы безопасности, за вознаграждение в размере восьмидесяти тысяч долларов должны были организовать физическое устранение конкурента — то есть моего клиента. Голос на записи телефонных разговоров соответствует голосу одного из преступников.
Детали покушения хорошо известны. Мне остается добавить, что косвенным подтверждением преступления являются приобретение квартиры и другие дорогостоящие покупки, совершенные родственниками преступников уже после того, как они были задержаны в результате блестящей операции служб правопорядка. Таковы вкратце мои доводы.
— Слово предоставляется представителю ответчика, — объявила судья.
— Ваша честь, господа присяжные. — Денис кивнул головой в сторону судьи и присяжных. — Хочу обратить ваше внимание на тот факт, о котором уже упоминал мой оппонент: по смежному делу осуждены два человека. Но это не может являться доказательством вины Бориса Анатольевича. Более того, факт их осуждения вообще не может свидетельствовать ни о чем. Они были осуждены в соответствии со старым УК и по старой процедуре. Если бы она была совершенной, не было бы смысла ее изменять.
Разве может какой-то телефонный разговор, — продолжал Денис, — быть свидетельством преступления? Хорошо известно, что современные технические средства могут имитировать голос любого человека, если оригинал этого голоса находится в распоряжении специалиста. Я имею в виду запись голоса, — поспешил поправиться Денис.
Далее, мне представляется смехотворным рассказ противной… — Денис будто случайно запнулся на этом слове, — противной стороны о том, как организовывалось преступление. Даже не специалисту, а любому человеку, который читает детективы, хорошо известно, что заказчик серьезного преступления никогда не выступает его организатором.
Вы можете апеллировать к старому правилу «Кому это выгодно?». Но кто сказал, что у Борисова нет других конкурентов? Не в этой, так в другой сфере бизнеса. Размах этого предпринимателя, хорошо известного в криминальном мире, известен.
— Я протестую! — крикнул с места Ведерников.
— Поясните, пожалуйста, свое высказывание по поводу криминального мира, господин Сеймов. Я правильно поняла причину вашего протеста? — обратилась судья к Ведерникову.
— Абсолютно правильно.
— Я думаю, что имею право на такое высказывание хотя бы потому, что господин Борисов хорошо известен почти всем гражданам России, в том числе и уголовникам.
— Спасибо за пояснение. — Судья кивнула в сторону Дениса. — Протест отклонен. — Судья стукнула молоточком по столу: — Продолжайте.
— Итак, я повторяю, что размах этого, с позволения сказать, предпринимателя, хорошо известного в криминальном мире, не является ни для кого секретом. То есть покушение могло быть организовано кем угодно. Остается последний аргумент: признание одного из осужденных. По моим данным, один из этих людей в течение последнего месяца перед случившимся только числился в службе безопасности. По сути, он был алкоголиком и не был вовремя уволен то ли по недосмотру, то ли в надежде на то, что вернется к работе. Я утверждаю, что он был подкуплен агентами обвинения.
— Это смешно! — крикнул со своего места Ведерников, имитируя улыбку на лице.
Судья стукнула молоточком и строго посмотрела на пожилого адвоката.
— Прошу прощения, ваша честь, но это смешно, — проговорил Ведерников.
— Я продолжу, несмотря на бесцеремонность коллеги, — начал Сеймов. — Вероятно, такая манера поведения присуща всем, кто работает с Борисовым.
— Я протестую! — закричал коллега.
— Протест принят. Не делайте оскорбительных обобщений, — сказала судья, сохраняя каменное выражение лица.
— Прошу прошения. — Денис улыбнулся. — Я не буду распространять выводы, сделанные мной из общения с этим господином, на всех, работающих у Борисова. Таким образом, я утверждаю, что агенты обвинения, воспользовавшись плачевным положением больного алкоголизмом человека и его чувствами к семье, которую он не мог обеспечить, склонили его к тому, чтобы он оклеветал себя. Это, кстати, объясняет и происхождение денег у родственников, о чем говорил выступавший до меня. Думаю, что описанная мной картина ставит все с головы на ноги. Теперь всем, надеюсь, понятно, кто истинный преступник, а кто жертва преступления. Куда более изощренного, а потому и более опасного, чем то, о котором только что говорил этот гражданин. — Денис небрежно кивнул в сторону Ведерникова. — Я обращаюсь к суду и к уважаемым присяжным: является ли моя версия менее правдоподобной и менее доказательной, чем версия обвинения?
Ведерников поднял руку.
— Вы закончили, Денис Алексеевич? — спросила судья.
— Пока да.
— Что вы имеете сказать? — обратилась она к Ведерникову.
— Я считаю все сказанное выше не просто гнусной клеветой, но и попыткой ввести суд в заблуждение. Думаю, измышления моего коллеги надо расценивать как лжесвидетельство. При обвинениях столь серьезных необходимо предъявлять более серьезные свидетельства, чем сотрясание воздуха.
— Вы закончили? Вы имеете что-нибудь возразить? — обратилась судья к Денису.
— Да, имею. Я лишь высказал предположение и отвергаю нападки и измышления адвоката противной стороны о том, что я пытаюсь ввести суд в заблуждение. Я мог бы обратиться к присяжным с просьбой представить себя на месте обвиняемого, возможно, обвиняемого незаслуженно, и взвесить все услышанное в этом зале. Я мог бы попросить их ответить себе на вопрос: «Есть ли хоть один шанс предположить, что события развивались так, как я рассказал?» И еще на один вопрос: «Если такая вероятность есть, вправе ли я приговаривать человека, который, возможно, невиновен?» Но я не буду просить об этом присяжных. Я только позволю себе выразить уверенность в том, что происходящее сегодня в этом зале станет ярким подтверждением действенности новых правил правосудия. Я знаю, что решение суда присяжных, каким бы оно ни было, подтвердит правильность решений наших законодателей, авторов судебной реформы.
Судья поблагодарила Дениса и по очереди спросила адвокатов, не хотят ли они добавить еще что-либо. Адвокаты отказались. Тогда судья три раза стукнула по столу молоточком и торжественно произнесла:
— В соответствии с утвержденной процедурой прошу представителей сторон подойти к суду.
Оба адвоката подошли к судье и положили перед ней на стол запечатанные конверты. После чего вернулись на свои места.
— В соответствии с действующими нормами права, — торжественно объявила судья, — представители сторон внесли в суд денежные суммы, по величине которых суд присяжных, в присутствии которых будут вскрыты эти конверты, вынесет постановление о виновности или невиновности ответчика. Прошу обратить внимание присутствующих на то, что данная процедура происходит впервые в стране в строгом соответствии с формой, узаконенной российским законодательством. От того, насколько четко мы будем соблюдать эту форму, будет зависеть четкость соблюдения процедуры правосудия в дальнейшем. Суд сделал все, чтобы не создавать негативных прецедентов.
Данная форма внесения окончательных денежных залогов значительно упрощает процедуру судопроизводства, вынося приговор не по формальному признаку доказанной или недоказанной вины, а по более высокому признаку, выбирая, можно сказать, между добром и злом. Добром и злом в общественном понимании этих терминов, а не в юридическом, то есть в наиболее истинном. Размеры внесенных сумм характеризуют платежеспособность сторон. То есть они являются показателем той меры пользы, которую каждая из сторон приносит обществу и в обмен на которую и получает свои деньги. Суд принимает решение, во-первых, по признаку полезности человека обществу и, во-вторых, по его способности внести как можно большую сумму в судебный бюджет.
Думаю, мое краткое объяснение внесло максимальную ясность в ход процедуры, которая сегодня в этих стенах становится не просто запечатленными на бумаге словами, но традицией дальнейшего судопроизводства.
В перерыве заседания будет проведена пресс-конференция, в ходе которой пресс-секретарь президента по особым вопросам господин Фимин Анатолий Георгиевич ответит на вопросы присутствующих здесь аккредитованных журналистов. В том случае, если кто-то из представителей средств массовой информации не успел по каким-то причинам пройти процедуру регистрации, в фойе суда можно зарегистрироваться, внеся сумму, эквивалентную двумстам долларам США. После завершения аккредитации списки будут переданы судебной коллегии. Регистрация заканчивается через пятнадцать минут — сразу перед началом пресс-конференции. Так что прошу поторопиться. Объявляется перерыв.
— Прошу занять свои места, — сказала судья, по привычке стукнув деревянным молотком. Через минуту шум в зале затих, к столу подошел клерк и протянул судье несколько листов бумаги.
— Так, я вижу, что почти все присутствующие в зале представители прессы зарегистрировались. Тем не менее мы будем сверять… Только что мне стало известно, что Анатолий Георгиевич не сможет принять участие в пресс-конференции. Вместо него выступит его коллега — кандидат юридических наук, адвокат Андреев Сергей Васильевич. — Судья кивнула головой в сторону напряженно сидевшего рядом с ней молодого человека лет двадцати пяти.
Андреев щелкнул по установленному перед ним микрофону и, запинаясь, спросил:
— Пожалуйста, кто первый? Вот, пожалуйста, журналист в первом ряду.
Журналист в первом ряду представился и спросил: «Куда направляются средства, внесенные сторонами?»
Судья перевернула несколько листов, лежавших перед ней на столе, и, изредка отрываясь от текста, ответила:
— Одной из причин изменений судебного законодательства, одной, но не главной, является недостаток финансирования судебных органов. Как вам известно, было подсчитано, что ежегодно более пятисот миллионов долларов могли бы пополнять государственный бюджет. Кроме того, должна это подчеркнуть, данная процедура впервые делает присяжных реальными действующими лицами процесса.
— В чем состоит роль присяжных? — спросила девушка в первом ряду.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Наталья Семенихина, журнал «Перфект».
— Роль присяжных, как и прежде, состоит в вынесении решения по признаку «виновен — не виновен». Только после проведенной судебной реформы они выносят свое решение, опираясь не на личные симпатии, а на совершенно объективные вещи — размер вкладов сторон. Вы же понимаете, что эмоции и чувства — результат работы адвокатов. Более профессиональному мастеру своего дела всегда удавалось внушить присяжным правоту своего подзащитного. При этом решение, еще раз подчеркну, зависело не от правоты подзащитного, а от профессионализма и ораторских способностей адвокатов. А кто имел более профессиональных адвокатов? Тот, кто был в состоянии их купить. Так что нынешняя система значительно упростила процедуру и направила крутящиеся около суда средства в государственную казну.
— А как насчет судебных ошибок? — Нужный вопрос задало явно подставное лицо, судя по тому, что это лицо не назвало представляемое им средство массовой информации, а ведущий не спросил об этом.
— Это зависит от того, что понимать под судебной ошибкой. — Андреев опять уткнулся в свою бумагу. — Если речь идет о тех случаях, когда процесс выигрывался менее оплачиваемыми адвокатами, то сегодняшняя процедура такую ошибку полностью исключает. Если же речь идет о степени виновности или невиновности подсудимого, то об этом я уже говорила. Побеждает тот, кто приносит наибольшую пользу обществу и готов большую долю законного вознаграждения передать государству.
Разве мы можем осуждать человека, который случайно оступился на пути, идя по которому он творил добро. Мера добра — заработанные им деньги. Мера совершенной им ошибки определяется мерой вносимого им вклада. И добро перевешивает, если этот вклад оказывается большим, чем вклад оппонента.
— Следующий вопрос, пожалуйста.
— Какова роль свидетелей в новой процедуре?
Андреев поморщился, зашуршал бумажками, что-то прочел и заговорил:
— Роль свидетелей по-прежнему высока. Они помогают наиболее точно определять картину преступления. Кроме того, если раньше заседания суда могли откладываться по причине неявки важных свидетелей, то теперь эта проблема решена. Суд будет работать быстрее, значит, более эффективно. Да и у других участников процесса бесконечно откладываемые заседания не будут занимать столько времени, отрывая их от работы или личных дел. Да, пожалуй, вот еще о чем стоит сказать: все слышали о так называемом запугивании свидетелей. Из-за этого суду и правоохранительным органам приходилось затрачивать значительные силы и средства для защиты свидетелей. Из-за этого явления мог быть сорван процесс отправления процедуры суда. Теперь эта проблема навсегда устранена. Больше ни у кого не возникнет мысли запугивать ни в чем не повинных людей, которым не посчастливилось быть косвенным образом причастными к происшествию.
— Не позволит ли новая процедура богатым людям безнаказанно совершать преступления, если они будут знать, что суд их оправдает благодаря деньгам? Я имею в виду, например, недавний скандал с Антоновичем.
Андреев покраснел:
— Это провокационный вопрос. Я не буду на него отвечать. Если вы кого-то подозреваете, то это еще не основание называть человека преступником. Вину может определить только суд. Пожалуйста, молодой человек, который вон там тянет руку.
Поднялся молодой человек в центре зала:
— Повлияет ли решение суда по данному вопросу на судьбу исполнителей преступления, которые уже сидят?
— Не думаю, что я вправе отвечать на этот вопрос. Любое мое мнение по данному вопросу может быть расценено как попытка давления на суд. Хотите еще что-нибудь спросить?
— Скажите, пожалуйста, как, на ваш взгляд, нововведения скажутся на числе осужденных?
— Думаю, вам хорошо известно, что тюрьмы в России переполнены. Более того, очевидно, что изменится качественный состав отбывающих наказание. При правильном исполнении судебной процедуры по новому законодательству, которую мы с вами сейчас создаем, за решеткой окажутся только неплатежеспособные граждане, так сказать, отбросы общества. Это люди, не только не способные внести нужную сумму, так как они не сделали обществу добра на эту сумму, но и люди, за которых никто не готов будет внести поручительный вклад. Этим они доказывают свою асоциальность, а значит — антисоциальность. Ничего, кроме вреда обществу, они принести не в состоянии. И общество их изолирует.
— А как насчет пенсионеров?
— А что пенсионеры — не люди, что ли? — Андреев высоко поднял брови. — Почему для них мы должны делать какие-то исключения? Такие общечеловеческие ценности, как добро и зло, едины для всех. По вашему получается, что пенсионеру можно убивать, а вам, например, нельзя?
— Какую пользу бюджету приносит данная процедура? — был следующий вопрос.
— Я считаю, что вопрос поставлен слишком узко, но в таком виде я на него ответил. Более полумиллиарда долларов ежегодно мы планируем получать в результате нововведения. Часть этих денег будет направлена на повышение зарплаты судей. Потому что только тогда судья может быть действительно неподкупным и не стыдиться своего положения, когда о нем должным образом заботится государство. Вы можете возразить — я вот слышу в зале, что деньги получают адвокаты обеих сторон. Ну и что? И мы принимаем деньги обеих сторон, а не только выигравших. И виновные должны платить обществу и оплачивать судебные издержки. Но главная прибыль, хочу подчеркнуть, это — моральный результат, который получает общество в ходе безупречного правосудия.
На этой высокой ноте пресс-конференция была закончена. Слово опять взяла судья. Она поблагодарила Андреева за разъяснение нового законодательства, и он направился к выходу. Часть журналистов побежала за ним.
Судья постучала молоточком по столу, призывая к порядку.
Заседание суда продолжается! — провозгласила она. — Теперь, когда уважаемый Сергей Васильевич Андреев нам так подробно все объяснил, у присутствующих не может возникнуть какого-то недопонимания по поводу нюансов происходящего. Во время пресс-конференции заседала комиссия присяжных. Они вынесли свое решение.
В зале установилась тишина.
— Согласны ли господа присяжные засвидетельствовать, что все процедурные формальности были соблюдены? — спросила судья, обращаясь к председателю комиссии присяжных.
— Да, ваша честь, — кивнул тот.
— Согласны ли господа присяжные засвидетельствовать, что суммы, указанные в ходе процесса, внесены обеими сторонами и решение было вынесено в соответствии с действующим судебным законодательством?
— Да, ваша честь.
— В таком случае прошу поставить свои подписи в протоколе заседания.
Присяжные поднялись и по очереди прошли к судейскому столу, где расписались в каком-то документе.
— Прошу занять свои места, — объявила судья.
Присяжные сели.
— Теперь я попрошу присяжных огласить вердикт по сути слушаемого дела. Виновен ли Боровский Борис Анатольевич в совершении покушения на Борисова Андрея Егоровича с целью убийства?
— Виновен, виновен, виновен… — друг за другом произнесли семеро присяжных.
— Единогласно, — резюмировала судья. — Суд выносит решение в пользу истца. — Она стукнула молоточком по столу, как бы ставя громкую точку в протоколе прошедшего заседания. — Суд постановляет по сумме пунктов обвинения приговорить Боровского Бориса Анатольевича к шестидесяти пяти годам тюремного заключения в колонии строгого режима.
В зале воцарилась тишина. Было слышно, как напряженно жужжат лампы под потолком и кто-то шуршит бумагой. Политическое шоу превращалось в трагедию для человека, которому предстояло провести остаток жизни в четырех стенах камеры. Это было равносильно смертной казни. По крайней мере, по словам Андреева. Кто-то кашлянул. Раздался звук, как будто всхлипнула женщина.
— Вы имеете что-нибудь сказать? — обратилась судья к поднявшемуся защитнику Боровского.
Сеймов заговорил так, как будто только что обнаружил в дебрях законодательства неизвестный ранее пункт.
— Ваша честь, в соответствии с новым Уголовным кодексом, часть вторая статья пятьсот восемнадцатая пункт «д», осужденный имеет право быть освобожденным под залог для отбытия наказания условно.
— Вы правы. Но только в том случае, если в день заседания до двадцати четырех часов будет внесено не менее тридцати процентов от суммы залога, назначенного судом. Вы готовы внести требуемую сумму?
Это был тот момент, когда спешка стоила очень дорого в буквальном смысле. И адвокат знал это.
— Это зависит от размера требуемой суммы.
Эти слова ввели судью в замешательство.
— Суд удаляется на совещание. Объявляется перерыв.
Было почти шесть часов вечера. Присутствующие порядком устали. Шоу, которое должно было продемонстрировать не только эффективность и справедливость, но и скорость новой процедуры, явно затягивалось. Судья торопится закончить сегодня, значит, окончание развязки близко — это понимали почти все присутствующие в зале. Адвокат понимал, что проходящее совещание является формальностью. Возможно, кому-то из судей захотелось в туалет. Или еще что-то. Все варианты развития событий на суде должны были быть просчитаны. Но внутреннее напряжение не проходило. Если они договорились, что Боровский будет оправдан, то он должен был быть оправдан без всяких проволочек. Зачем устраивать эту инсценировку?
Открылась дверь кабинета, где заседали судьи. Секретарь обратился к залу с традиционной просьбой встать. Судья стукнула молоточком, хотя в этом и не было необходимости. Все и так обратились в слух.
— Денис Алексеевич, попрошу вас зайти в мой кабинет, — сказала судья уже не в микрофон. Она встала, и Денис прошел за ней. В кабинете она подошла к своему столу, видимо, чувствуя себя увереннее рядом с ним, и, опершись на него рукой, сказала:
— Денис Алексеевич, я искренне благодарю вас за ту линию, которой вы сегодня придерживались. Во время первого и столь важного процесса нам не нужны были ни громкие разоблачения, ни обвинения, ни скандалы, ни отсрочки. Вы поступили, как и обещали. Я тоже пошла вам навстречу. Я же понимаю.
— Да что вы, Антонина Семеновна, это вам спасибо. Не знаю уж, как и благодарить вас. — Денис сунул руку во внутренний карман.
— Какие могут быть благодарности, я только честно исполняла свой долг, — сухо улыбнулась Антонина Семеновна, открывая на столе свою сумочку.
— Вы, кстати, спрашивали как-то документы, помните? — С этими словами Денис вытащил из кармана конверт и опустил его в сумочку. — Я их принес.
— Спасибо.
— Это вам спасибо. На ход дела они не повлияли. Может быть, отметим завершение первого нового процесса, рождение, так сказать, нового судопроизводства.
— Давайте завтра. Я очень устала.
— Что ж, завтра, так завтра. Всяческих удач вам, Антонина Семеновна, на обновленном судейском поприще.
У кабинета судьи Сеймова ждал Ведерников.
— Не хотите ли отметить новую эру адвокатуры, сударь? — хитро сощурившись, спросил он Дениса.
— Отчего же не отметить? Давай. А где?
— Я предложил бы «Каторгу». Выпьем за вашу победу.
— И за вашу.
— И за начало нашего общего конца, — подытожил Ведерников.
— Не понял.
— Пора переквалифицироваться в судьи… либо в финансисты. Подождешь меня здесь или на улице? Я на секунду, — сказал старый адвокат и шагнул к кабинету судьи.
