Они быстро спустились вниз, Алька сбегала домой взять кое-что перекусить и повела Волкова по боковой улочке поселка.

Бич запропал, Алька все звала его, и ее голос далеко и звонко разносился в тишине подступающего вечера. А потом вдруг откуда-то появился заблудший пес. Он так разогнался, что пронесся мимо, и, чтобы затормозить, растопырил лапы, плюхнулся в песок. Поднялся столб пыли. Встряхнувшись, отчего уши его мотнулись, как две тряпки, Бич чихнул. Вся его морда с сырым бугорком носа, на котором виднелась свежая царапина, выражала полную преданность Альке и Волкову.

— Бич, в бухту Песчанку, за рыбой пойдем? — спросила девочка. — Ты же любишь путешествовать, да?

Пес отрывисто, возбужденно залаял: он был готов идти хоть на край света.

— Алька?! Ты приехала? — послышался голос из форточки одного из последних домов. — Тесто я поставила, посиди, пока сбегаю в магазин, а?

— Занята я сегодня, — ответила девочка, прыгая на одной ноге. — Ко мне мой друг приехал... Ой, глядите-ка, Волк: Толик наш!

Разбитой походкой навстречу им брел Толик. Все его лицо было в обильных потеках пота, очки сидели криво и блестели тускло; в бороде застряли сухие травинки.

— Убегла, — мрачно сказал он, не дожидаясь расспросов. — Кросс мне, гада, устроила. Ну ничего-о! Я ее поймаю, гаду, я ей устрою кросс. Кха! Бич, ты куда потащился?

Пес сделал вид, что не расслышал вопроса, а Толик помахал кулаком в сторону горы. Там, почти у вершины, стояла лошадь. Видимо, наверху дул сильный ветер, потому что пушистый хвост лошади и грива мотались из стороны в сторону. И это было красиво.

 

— ...Ну вот, привезли к нам на остров гусей. Домашних. То-лстых, сердитых таких. Чтобы, значит, гусиное хозяйство тут развести. А они: га-га-га, пошли к бухте покупаться. Ну влезли в воду, плещутся. А потом взяли да и поплыли в океан. Ну пока мы за лодками кидались, от них и след простыл, уплыли. Может, сейчас к тропикам подплывают?.. Ужас!

Тараторя без умолку, то убегая вперед, то бросаясь в сторону за каким-то цветочком, то отставая, Алька рассказывала Волкову разные островные новости. Улыбаясь, попыхивая трубкой, он шел за девочкой.

— Ну ведь правда у нас красиво? Правда?

Теплый ветер дул, прокатывался по холмам, и высокая трава, то опадая, то поднимаясь, колыхалась. Катились и катились зеленые, в желтой пене цветов волны, похожие на зыбь южных широт Атлантики. Горы и трава; и еще лошадь. Будто догоняя их, лошадь скакала с противоположного склона в долину. Трава скрывала ноги, и казалось, будто лошадь плыла в зеленых океанских волнах.

— Красиво, правда же? Поглядите, сколько цветов! Один ученый был у нас и говорил, что нигде больше не видел таких желтых-прежелтых цветов.

— Рододендроны, — сказал Волков. — Кажется, так называются эти цветы, а?

— Ха-ха. Родо-до-дододендроны! — засмеялась девочка. — Да это же самая настоящая кашкара. Цветки лета. Если зацвела кашкара — ура, лето пришло. Что, вы не верите, что это кашкара? Не верите?

— Ну почему же не верю?

— А вы знаете, что мы из них новогодние елки делаем? Да-да-да! Елок-то у нас нет, а кашкара всю зиму под снегом зеленая, — торопливо говорила Алька, идя перед Волковым спиной вперед. — Ну вот. Берем мы палочку, а к палочке во-от такие проволочки прикручиваем, а к проволочкам — стебельки кашкары. И так красиво получается. А однажды Лена самую настоящую елку привезла. Мохнатенькую, колюченькую, душистую-предушистую. И я все время ее нюхала: даже ночью встану, пойду и нюхаю-нюхаю-нюхаю... Ужас как та елочка вкусно пахла.

— Ну а как Лена? Елена Владимировна, как она поживает?

— А чего ей не поживать, когда она самая-самая красивая на всех островах? И самая смелая! Она даже одного браконьера задержала; он стал в нее стрелять, а она в него. Ка-ак выстрелит, да прямо в карабин. Тот так и вылетел из рук браконьера.

— Ого, какая она, — сказал Волков и хотел спросить у девочки, а что за семья у Лены, замужем ли она. Но промолчал. Собственно говоря, какая разница. Замужем, конечно. И ребятишки, наверно, есть, и вот такие уже взрослые, как Алька.

Отчего-то стало немного грустно, и он вздохнул, нахмурился, но тут же улыбнулся, подумав: будь счастлива, Лена, интересно, кто у тебя — мальчишка, девчонка? Позади раздался шорох, и Волков обернулся: одинокая лошадь стояла за его спиной, моргала добрыми глазами.

— Соня, Со-онюшка, ах ты моя хорошая, скучно тебе, да? — запела Алька, подбегая к ней. Она вынула из карманов куртки два куска хлеба с вдавленными в мякоть крупными сверкающими, как кристаллы кварца, зернами соли. Один кусок отдала лошади, второй протянула Волкову. Тот положил его на ладонь, протянул, и лошадь осторожно взяла хлеб мягкими и теплыми губами. Алька, гладя ее по ноздрям, рассказывала:

— Бедная, бедная лошадь. Пароход придет, а она выйдет на мыс и глядит, глядит, глядит. Может, ждет, что еще какая другая лошадь приедет? Но ведь лошади не путешествуют! И однажды ей стало так скучно, что лошадь взяла поплыла к острову Беринга. Ведь там много лошадей. Да-да-да! Взяла и поплыла. Ну она, правда, недалеко уплыла, вернулась... Со-оня. Пойдешь с нами? Покатаешь меня, да?

Странный булькающий звук разнесся над долиной. Волков осмотрелся и увидел, что навстречу им летел большой и черный, как сажа, ворон.

— Ворон, здравству-уй! — крикнула Алька. — Мы идем к тебе в гости! Можно, да? — Ворон пролетел над ними, булькающий звук будто потек, разлился по долине. — Быть хорошей погоде еще дня три, — сказала Алька радостно. — Этот старый-престарый ворон все-все знает! И когда наступает хорошая погода, он летит к поселку и сообщает об этом. Верите?

— Верю, — сказал Волков, провожая взглядом старую птицу. — Алька, у тебя язык еще не устал? Ну скажи, как тебя зовут в школе? Болтушкой, да?

— И нет, и нет, и нет! — затрещала девочка.

— А как?

— Люриком, вот как!

— Что это — люрик?

— Послушайте, неужели вы не знаете? Да что же вы тогда вообще знаете? Люрик — я! Соня, Соня, погоди... Ла-ла-ла-ла-лаа-ааа!

Лошадь поскакала вниз, к океану. Алька побежала рядом, вцепилась руками в гриву и, подпрыгнув, легла на лошадь животом поперек, а потом, перекинув ногу, села. Бич, сорвавшись с места, с радостным лаем метнулся за ними следом, тропинка была узкая, и он вначале бежал позади лошади, а потом рыскнул, врезался торпедой в заросли травы и, пробив в ней брешь, обогнал лошадь.

Волков осмотрелся. Внизу, справа из-за гор, виднелась большая, обширная бухта. К ней вилась речка, а справа ярко блестело серебряной синевой озеро.

 

Алька куда-то умчалась. Волков пробрался через кустарник, перешел через речку и услышал топот: лошадь мчалась навстречу, по самой кромке бухты, и из-под ее копыт летели галька и брызги. Девочка решила возле него лихо, на всем ходу соскочить, но что-то не получилось — свалилась в траву. В то же мгновение, хохоча, отбрасывая с лица волосы, она поднялась на ноги и крикнула:

— А вы хотите покататься? Хотите?

— Хочу ловить рыбу, — ответил Волков.

— Так чего же мы стоим? Идемте за рыбой! — Девочка засуетилась, деловито осмотрелась. — Пошарьте в траве, там шест для остроги должен быть.

Шест там действительно оказался: длинный, легкий, отполированный руками до блеска. Алька подала Волкову наконечник остроги, он насадил его и постучал комлем шеста о камень, чтобы наконечник сел плотнее. Девочка нетерпеливо отобрала у него острогу.

Вода, прыгая по камням, стремилась к океану. Звонко перестукивались мелкие камни, плескались водопадики и пороги, а между рыжими и черными валунами, торчащими из реки, сталисто блестели глубокие плесы.

Махнув рукой Волкову — иди, мол, по этой стороне, а я по той, — Алька перебежала на другую сторону речки, и они пошли вдоль нее, навстречу течению. Он первым увидел рыб. Вода вымыла у берега яму метра в полтора глубиной, что-то мелькнуло в ней у самого дна. Волков, раздвинув осоку, наклонился и увидел их. Вода была совершенно прозрачной, каждую песчинку можно было рассмотреть — там, у дна, медленно шевеля плавниками, плыли навстречу течению с десяток крупных серебристо-синих рыбин. Сверху, со спины, они были обсыпаны, как будто веснушками, красными точечками.

— Алька... Рыбины! Иди сюда, — снижая голос и загораясь охотничьей страстью, позвал Волков и развел руки. — По метру!.. Во!

— Сейчас! Я сейчас! — ответила Алька, бросаясь назад, чтобы перебежать речку по мелководью. Она так торопилась, что два раза падала в воду, соскальзывая с камней, по которым перебиралась, и подбежала к Волкову мокрая по пояс. — Где? Ага, вижу. Ну-ка посторонитесь чуть... Э, нет. Глубоко. Пойдемте выше. Подержите.

Отдав Волкову острогу и присев, она выжала кое-как юбчонку и пошла впереди него, то и дело заглядывая в реку.

— Идемте во-он туда! Видите, грядка камней? Рыбы перепрыгивают через нее, — быстро сказала она, оборачиваясь. — Там мы и устроим охоту.

Синяя рыбина, быстро работая хвостом, неслась по мелководью навстречу потоку воды. Отчетливо были видны ее широкое тело и массивная с изогнутыми, будто у хищной птицы, челюстями голова. Все больше разгоняясь, рыба скользила вперед, хотя путь ей в озеро преграждала гряда камней. Р-рраз! Рыбина выпрыгнула из воды, серебристой дугой перемахнула через камни и, подняв каскад брызг, тотчас расцвеченной маленькой радугой упала уже за порогом. Тр-рах!.. Шле-оп! Еще одна рыба совершила великолепный прыжок. Третья... Солнце на мгновение вспыхивало на сверкающих боках; сколько силы, красоты и ловкости было в этих прыжках рыб, стремящихся в озеро на нерест! Шле-оп! Звонко, гулко разносилось над речкой; еще серебряная дуга и еще. А вот одной рыбе не повезло: не допрыгнула, упала на камни, и вода смыла ее. Поплыли, покатились по дну, вспыхивая синими и красными огоньками, чешуйки. Рыба же ушла с мелководья и затаилась в глубокой яме, чтобы отдохнуть перед следующим прыжком.

— Эй! Ну что же вы? — окликнула девочка Волкова. — Идите сюда.

Она осторожно, крадучись шла вдоль речки. Остановилась, поманила Волкова пальцем. Тот подошел и увидел еще нескольких рыб. Закусив губу, Алька опустила острогу в воду, и шест изогнулся, став похожим на кочергу. Рыбы неторопливо, не очень-то пугаясь, плыли к мелководью, а Алька вела за одной из них наконечник. Вся она напружинилась, и Волков тоже невольно напрягся, ожидая удара. Вдруг девочка, будто желая, опершись на шест, перепрыгнуть речушку, подалась вперед. Волков увидел, как наконечник стремительно скользнул в воду и пригвоздил рыбу ко дну. Тотчас каскады воды полетели на берег, шест заходил из стороны в сторону. Волков ухватился за него и выдернул бьющуюся, брызгающую красной икрой рыбину из речки. Хороша! Правда, уж и не под метр рыбка, а намного меньше, просто все рыбы в воде кажутся куда большими, чем на самом деле, но все же килограмма на три потянет.

Алька добыла еще несколько штук. Удары ее были сильными, точными. Ни одного лишнего движения, ни одного промаха. Волкову было приятно глядеть на ее горящие глаза и растрепанные волосы, которые она нетерпеливо откидывала на спину, и ему самому очень хотелось поохотиться на рыб.

— Дай и мне, — попросил он. — Алька, ну дай хоть одну поймать.

— Сейчас... Сейчас, — обещала девочка, но сама не выпускала острогу из рук. Пот мелкими росинками выступил на ее лице, ей было жарко, она то и дело, наклонив голову, дула себе в расстегнутый ворот ковбойки.

Уже пять рыбин лежали в траве, когда она, наконец-то бросив острогу в траву, встала на колени и, прижавшись лицом к воде, начала жадно пить. Волосы ее мокли в воде, но она не обращала внимания. Волков тоже пил, поглядывая на девочку. Напившись, она села, наклонила лицо, вытерла его подолом платья и сказала:

— А вот один ученый сказал: такой вкусной водички...

— Нет во всем свете? — продолжил Волков, хватая острогу. — А ну!

— Острогу не затупите, — строго предупредила его Алька. — Не промажьте. Ну вот же рыбина. Берите ее!

Наконечник скользнул в воду, и Волков сосредоточился, следя за подплывающей рыбой, прицелился. Удар! Наконечник, подняв облачко легкой мути, вонзился в дно, а рыба стремительными зигзагами ринулась прочь. Волков покосился на девочку, но та отвернулась, сделав вид, что ничего не заметила. Торопясь исправить ошибку, Волков снова ударил и опять промахнулся.

— Течение здесь, — пробормотал он, — так и несет острогу.

— Так уж и несет? Ладно, научу, — сказала девочка, подходя ближе. — Подводите наконечник от хвоста к голове. И уж потом! Поняли? Рыба кидается вперед и как раз попадается. А вы? Вы держите наконечник позади спинного плавника, тут всякая дура успеет удрать. Ну-ка!

Плюнув в ладони, Волков опустил острогу в воду. Удар! Шест упруго завибрировал, и, торжествуя, Волков выкинул рыбу на берег...

 

Солнце все ниже и ниже клонилось к сопкам. Шелестела трава, остро пахло сырой осокой и свежей рыбой. Распластанные и вычищенные, они лежали на берегу речки, а рядом стояла трехлитровая полная икры банка. Помыв руки и нож, Алька села рядом с Волковым на бревно и, зажмурившись, втянула ноздрями душистый запах трубочного табака.

Не умолкая, шелестела мелкими камешками река. Мокрый Бич, лежа на берегу, рычал и клацал зубами, провожая взглядом перебирающихся через мелководье рыб. Одна за другой, а то и по нескольку сразу рыбины ложились на бок и, ожесточенно молотя хвостом, переползали через мель. Рыбы обдирали бока до мышц, но ничто не могло остановить их. Раз в четыре года рыбы, родившиеся вот тут, в озерке, из которого вытекала речка, и ушедшие из него в океан, вновь возвращались сюда, чтобы продолжить свой род, отнереститься, а потом погибнуть. Сколько опасностей их подстерегает в пути! Нерпы в устье реки; мели, перекаты и водопады в самой речке. Но ничто не может остановить рыб в их тяжелом, трагическом движении к родному озеру...

— Отправимся домой, пожалуй? — предложил Волков. — Пора.

— Ага. Сейчас я только рыбу сложу в мешки: засолю дома. На зиму. Соня, ты нас довезешь?

Тишина. Мягко шлепали копыта лошади. Лимонный шар луны выкатился из-за черного гребня холмов, налился белым светом и поплыл в фиолетовом небе, как светящийся океанский буек. Тот склон горы, по которому они ехали, стал серебристо-синим, противоположный погрузился во мрак. Невидимая тропинка крутилась по склону, и лошадь, на которой сидели Волков и Алька, сама выбирала дорогу. А может, дорогу показывал Бич? Он катился впереди лошади синим клубком, и будто сматывалась с этого клубка голубая ниточка тропинки.

Конечно же, Волков не взгромоздился бы на лошадь, хотя Алька и уверяла его, что Сонька может даже троих свободно увезти, ездили же они несколько раз на речку втроем: она, Лена и Толик. Волков отказывался, но потом Алька, сидя на лошади, стала засыпать и даже чуть не упала. И тогда Волкову пришлось тоже влезть на лошадь.

Покачивались горы, небо, Алька. Она сидела впереди, держалась за гриву; Волков тоже держался за гриву, пропустив свои руки под руки девочки. Откинув голову ему на плечо, она спала, и Волков ощущал тепло ее обмякшего тела и сильные, ровные толчки сердца.