Новый день народился ветреным и холодным. Прислушавшись к возбужденным птичьим голосам, Алька сообщила, что надо срочно уходить — вот-вот погода испортится, а идти им еще ой как далеко. Волков быстро собрал рюкзак, расставил доски, оставшиеся в пещере, прислонив их к стенам: так они не отсыреют, и затоптал в костре угли.

— Ну зачем же ты их ногами? — сердито сказала Алька. — Они нас грели, а ты их топчешь!

— Прости... — пробормотал Волков с сожалением.

 

Перебросив доску, они покинули островок. Хромой уже их поджидал — надеялся, что замешкаются люди и он стрелой промчит через проливчик. Но Волков не замешкался, и песец обидчиво взлаивал, когда люди заклинивали доску между больших валунов.

Ну вот и все... Но все ли? Истошный крик раздался с островка. Они оглянулись — это их новый друг, чаячий птенец Ке, метался по краю каменной площадки и просил людей не оставлять его.

— Ке-е-е-е! Мы еще вернемся! — пообещала ему Алька.

— Ки-и-ии-и? — недоверчиво произнес птенец и вдруг испуганно метнулся к входу в пещеру.

Выставив оранжевые лапы, прямо на него опускалась большая серокрылая чайка. Она села на камни и резко, сердито крикнув, ударила птенца клювом по затылку. Отскочив, тот начал что-то торопливо и сбивчиво объяснять птице, но на площадку села вторая чайка и хлестнула Ке что было силы крылом. Молча обе птицы начали толкать Ке к обрыву. Птенец орал, падал то на бок, то на живот; он переворачивался на спину и быстро-быстро дергал лапами, будто мчался на велосипеде, но птицы стегали и стегали его крыльями. И наверно, это было очень больно, потому что удары жестких перьев по телу слышались по всей бухте.

— Что происходит? — спросил Волков. — Избиение младенцев?

— Папаша с мамашей прилетели, — пояснила девочка. — Птенец труслив, ему уже пора летать, а он боится. Вот они его и наказывают.

— Да они же его утопят!

— Ну да! — воскликнула Алька. — Ничего с ним не будет.

Каких-то полметра осталось до края, и птенец вопил охрипшим голосом. Орали чайки, сидящие на скалах; трещали, очень переживали люрики. Весь птичий народец был возбужден; видимо, всем хотелось дать какой-нибудь очень важный совет и родителям и птенцу. И шум стоял невообразимый. Но вот послышался жалобный вопль, и птенец, как ком мятой бумаги, трепеща и неумело махая крыльями, упал с обрыва.

Волков присвистнул: замучили парнишку! Но нет... У самой воды птенец вдруг как бы остановил свое падение и замахал крыльями сильнее и увереннее. И он уже не падал; раскачиваясь, как подбитый самолет, летел над самой водой. Лапы его смешно болтались, хвост был оттопырен и выглядел нелепо, но он все же летел!.. Улыбаясь, радуясь за птенца, который вот уже на глазах превратился из сухопутного существа в птицу, Волков следил за еще неуверенным полетом Ке и слышал его крик. Птенец кричал, но уже не от страха, от удивления. Ну же, маши крыльями сильнее, маши! Родители большими плавными кругами летали над бухтой; они звали птенца за собой и поднимались все выше. И птенец сделал круг, а потом второй, третий. Он то взмывал, то будто спотыкался в воздухе и проваливался в ямы, но с каждым кругом полет становился все более уверенным.

Ах, как это здорово — уметь летать! Чайки уводили птенца в небесную синь, и Ке летел за ними, а островок будто оседал. Какой простор! А он-то, он бродил с утра до ночи по этому жалкому кусочку каменистой земли и не подозревал, как мир велик и прекрасен.

Мужчина и девочка долго следили за первым полетом их друга Ке, а из пронзительной голубизны неба доносился торжествующий, восторженный крик. Три белых крестика плавными кругами ввинчивались в бездонные воздушный океан. Счастливых тебе полетов, птица Ке!