Одной рукой я прижал Семеренкова к стене, чтобы он не заслонял калитки, а второй достал нож. Другого оружия у меня с собой не было, но неподалеку дежурил Попеленко.

Тень человека выросла за плетнем. У него были квадратные плечи и плотно посаженная голова. Таиться он не стал. Очевидно, он слышал наши голоса раньше и по наступившей тишине догадался, что обнаружен. Тут я сглупил, мне бы продолжать разговор.

–Хозяин, а хозяин!

Голос был басистый, тяжелый и какой-то шершавый. Нужно крепко прожечь не только глотку и голосовые связки, но и все нутро спиртом, чтобы приобрести такую шершавость.

Семеренков вздрогнул и напряженно застыл под моей рукой.

– Хозяин! - снова пробасили за калиткой.

– Здесь я! - отозвался Семеренков. - Здесь я, сейчас, минуточку...

Он растерянно посмотрел на меня, как будто мое присутствие было сейчас совершенно нежелательным, даже опасным.

– Сейчас выйду, а что нужно? - спросил Семеренков, все еще продолжая оглядываться на меня.

Мы шли к калитке - он впереди, я вплотную за ним.

– Да я ж забойщик... Климарь! - сказал человек.- Не узнаешь, что ли?

– А! Климарь! - как будто обрадовался Семеренков.- Ну, понятно.

Он отворил калитку. Еще не настолько стемнело, чтобы я не мог рассмотреть Климаря вблизи. Это был дюжий пятидесятилетний мужик с тяжелым складчатым лицом, глубоко вставленными в подлобье и прикрытыми густыми бровями глазками. Я уже слышал о Климаре, человеке вольной профессии, "свинячьем забойщике". У нас в округе было несколько людей бродячих занятий. Печник, знахарь, он же гадатель, художник, расписывающий коврик. И забойщик.

– Я слышал, ты тут вроде кабанчика хотел забивать,- сказал Климарь. - Вот, пришел... Принимай... Здравствуйте! - сказал он мне и приподнял шапку.

– Так я ж кабанчика давно прирезал, - пробормотал Семеренков.

– Ну-у! - выдохнул Климарь. - Значит, напутала тетка! А я с Мишкольцев тащился, думал, магарыч будет. От боже ж мой. Ну ладно, переночую, а утром, может, найду клиента... Что ты скажешь! - обратился он ко мне за сочувствием. - Заходил тут то к одному, то к другому, и все без толку. Плохо стало нашему брату. Война всех разоряет.

Большой пес, помахивая хвостом, подбежал к калитке и сделал попытку протиснуться между стойкой и забойщиком, но тот прижал его ногой.

– Куда, Буркан! Да вы не бойтесь, он не кусучий, я сейчас его привяжу.

Он достал из кармана веревку и принялся вязать узел на шее пса.

– Уй ты, цуцик! - сказал я и, нагнувшись, потрепал собаку по морде.

Нет, недаром Дубов взял меня к себе в группу! Не ошибся все-таки во мне старшой. У собаки левый глаз окружало темное пятно, похожее на синяк. Я ее сразу признал, собачку, что гнала косулю под бандитский автомат возле "предбанника"; у нас в округе не было других таких псов, с ушами и статью пойнтера. И светло-рыжая масть совпадала, и характерный след на шее от веревки.

– Проходите, - сказал я и встал у калитки так, что забойщик вынужден был прижаться ко мне левым боком. С этой стороны у него оружия не было. Садитесь, - предложил я ему, указывая на завалинку.

Он посмотрел на меня несколько удивленно, но сел. Я оказался с правой стороны. Нет, пистолета или гранаты он не припрятал. Только вот за голенищем торчали рукоятки двух ножей. Но, в конце концов, ножи служили для него орудиями труда: забойщик ведь... Профессия!

У нас и до войны, когда мужиков хватало, на забойное дело смотрели как на искусство, подобное печному или даже гончарному, и часто приглашали стороннего мастера. Тут ведь были свои тонкости - не просто прирезать кабанчика, а собрать всю кровь на колбасы, и просмалить соломкой, чтобы сало стало духовитым, и отпарить шкурку кипяточком, и длинной щетины на дратву надергать, и разнутровать, не потеряв ни фунта требухи, и кишки собрать, и размыть... А уж если у хозяина вырастал добрый клыкастый кнур пудов на двенадцать, то забойщик показывал в загоне высшее мастерство, не без риска заваливая жертву и нанося точный удар в аорту специальным узким ножом. На такую работу приходили смотреть; но теперь кнуров у нас не выращивали, не успевали кабанчики дорасти до кнуров.

– Я старший здесь по истребительному батальону,- пояснил я Климарю.Покажите документы.

Семеренков следил за нами с выражением ужаса. Гончар, конечно, знал этого мужика по фамилии Климарь.

– Это верно, доверия ко мне нету, - сказал забойщик. - Внешность имею такую. Волос черный, голос густой, хоть падай, хоть стой.

Уже почти стемнело, зажглись первые звезды. Забойщик полез за пазуху, достал бумажки. Я их внимательно рассмотрел, потратив несколько драгоценных спичек. Надо думать, документы были липовые... Справка об освобождении от воинской повинности "по причине невроза сердца и общего склероза сосудов". Названия болезней ничего не говорили мне, но звучали внушительно... Справка из Ханжонковского сельсовета, выданная "гр. Климарю"... Ханжонки. Это село было в белорусской стороне, на севере, на изрядном расстоянии от Глухаров... Справка об инвалидности. Сколько бумажек набралось - хоть шапку ломай перед ним.

– Невроз сердца - это что же такое? - спросил я.

– Вот! - Он вытянул руку. Ручища у него была что надо. Каждый палец - как патрон от ДШК, а этот пулемет пробивает танкетки. Пальцы дрожали крупной дрожью. Как на балалайке играли. - Сердце нервенное, - пояснил забойщик. Отсюда общее дрожание организма.

– Как же кабанчиков забиваете? - спросил я. - Они меж пальцев не проскакивают?

– А я после двух стаканов их забиваю, - пояснил он охотно. - Тогда в организме наступает временное успокоение.

"Устроить бы тебе постоянное успокоение", - подумал я.

– А стакан из пальцев не выпадает?

– Лучше сам упаду, - ответил он.

Я все еще рассматривал бумажки, расспрашивал, сделав строгое лицо, где находятся Ханжонки, кто там председатель сельсовета, а сам размышлял о том, что же предпринять.

Собачка, конечно, не была уликой, собачку он мог подобрать в лесу, но она навела на подозрение, и дальше пустые клеточки стали заполняться сами собой.

Я едва сдерживал себя от возбуждения. Вот оно, вот, открылось!.. Я вспомнил рассказ Малясов, как Штебленок в последний свой день срочно собрался в райцентр. Произошло это сразу после того, как "ястребок" пришел к Кроту, где, должно быть, столкнулся с забойщиком. Да, тогда я не мог обратить внимание на эту деталь: забойщик был для меня безликой фигурой. Теперь эта фигура приобрела реальные квадратные формы могучего Климаря. Встреча Штебленка и Климаря наполнялась особым зловещим смыслом. "В тот день Штебленок ходил к Кроту забивать кабанчика", - сказал мне во дворе гончарного заводика Семеренков. Он бросил мне маленькое зернышко, он ничего не сказал, никого не выдал, надеясь на мою догадливость.

Сейчас Семеренков сидел ни жив ни мертв. Наверно, он раскаивался даже в том, что бросил такое крохотное зернышко. Я еще многого не понимал, не хватало времени, чтобы свести концы с концами, но одно стало ясно - Климаря нельзя упустить.

– Ладно, - сказал я, рассмотрев каждую закорючку в бумагах. - Документы в порядке. Извините: время такое.

– Мы понимаем, претензиев нет!

Он так и сказал - "претензиев". Начитанный был забойщик.

– У меня есть просьба! - сказал я.

Он с уважением наклонил голову, готовясь выслушать.

– Вот как раз я и собираюсь резать кабанчика, - сказал я. - Так что вы заявились вовремя. Надо сделать!

– Мы понимаем, - сказал забойщик. - Обычно я беру два фунта сала, круг колбасы, это кроме того, что на оздоровление организма. Ну а с вас... только на оздоровление, как с представителя!

– Переночуете у меня, - сказал я. - Пойдемте!

– Чего вас беспокоить? - пробасил он. - Могу и здесь. Мне сна не занимать, где лег, там кровать.

– Порядок у нас такой, - сказал я. - Обязан обеспечить охрану на случай нападения бандитов.

– О, правда, порядочек! - Он достал кисет. - Сердце у меня что-то зашлось от ходьбы. Передохну немного и приду.

Мне не хотелось оставлять его у Семеренкова, но я боялся показаться слишком настойчивым.

– Ладно. Пятая хата по правую руку, спросите Серафиму, - это моя бабка.

– Слышали про Серафиму, - сказал Климарь.

Еще бы!.. Если б он не слышал про Серафиму, я бы заподозрил, что его сбросили с самолета, из Германии.

– Не волнуйтесь, хату Семеренкова будут охранять, пока не уйдете, - сказал я. - Только окликните "ястребка" или меня, чтоб нечаянно не пульнули. Я за вас отвечаю все-таки...

– Да что за меня отвечать? - удивился Климарь. - О, ну, порядочек!

Я пошел к калитке, успокоившись. Климарь теперь ничего не позволит себе. Он ведь уже знает, что Саньку Конопатого убили, и не решится на какой-либо неосторожный шаг. Да и пришел он скорее всего на разведку. Не для решительных действий.

Собака рванулась было следом, но забойщик удержал ее за веревку. "Как же это он узел на ее шее завязал, да так быстро и ловко? - подумал я, прикрывая калитку и вглядываясь в две тени на завалинке - громоздкую, тяжелую, и длинную, тонкую, как бы растянутую сверху вниз на белом экране стены. - Как же это он справился с веревкой своими трясущимися, инвалидными руками? И никто двух стаканов для успокоения еще не подносил. Ловко ты, Климарь-забойщик, вяжешь узлы из веревки. А может быть, не только из веревки. Из пружинистого кабеля тоже?"