Судоремонтный завод УТРФ в бухте Диомид в отличие от СРЗ Дальрыбхолодфлота был для Таурова чужим. Лункова, работник ОБХСС, занимающеюся заводом, он по телефону не застал. Поставив машину у проходной, прежде всего заглянул в комнату охраны. Предъявив начальнику ВОХР удостоверение, спросил:

— С капитаном Лунковым из ОБХСС знакомы?

— Конечно.

— Как только он появится, скажите я, Тауров, очень просил подождать его здесь. До моего прихода пусть никуда не уходит. Где стоит «Петропавловск»?

— Как выйдете, справа. У последнего причала.

Выйдя из проходной, Тауров довольно быстро отыскал стоящий у дальнего причала «Петропавловск»: среди зимующих в бухте БМРТ, плавбаз и крабоконсервных заводов резко выделялся высокий матово-голубой борт. Подойдя ближе, разглядел и темно-синюю надпись на корме: «Петропавловск-Камчатский». Продвигаясь по территории завода вдоль берега бухты Диомид, самой южной бухты Дальноморска, узкой, извилистой, заставленной судами, подумал: «Петропавловск» отдал швартовы у заводского причала как раз в ночь, когда исчезла Вера.

Поднявшись на палубу, Тауров увидел плечистого здоровяка с затертой сине-белой повязкой на рукаве штормовки. Устроившись на краю накрытого брезентом трюма, вахтенный пил чай, для тепла обнимая горячую алюминиевую кружку ладонями. К его появлению здоровяк интереса не проявил. Лишь скользнул взглядом и, вздохнув, снова припал к кружке. Тауров бросил негромко:

— Прости, кореш, кэп у себя?

— У себя, где же еще.

Впустив Таурова в каюту, капитан «Петропавловска» внимательно изучил предъявленное удостоверение. Сверил взглядом лицо с фотографией, вернул.

— Понятно, Вячеслав Петрович. Если не знаете, меня зовут Белоусов Петр Прокопьевич. Садитесь, слушаю вас.

— Во-первых, меня интересует, почему вы раньше срока вернулись с промысла? И снова встали на ремонт?

— Дело простое — мне предстоит длительное плавание через Индийский океан. Я хочу, чтобы все на судне было в порядке.

— У вас есть копия ремонтной ведомости? Последней по только что законченному ремонту питьевых танков?

— Да, конечно. — Капитан подошел к письменному столу. Открыл ящик, посмотрел на сложенные там бумаги. Достал одну из папок, порылся, вынул бумажку. Подойдя, протянул: — Пожалуйста, ремонтная ведомость.

Тауров сразу же посмотрел на подписи. Точно, одна из них ему знакома. Неразборчива спираль наискось, заглавная буква то ли Д, то ли Р. Показал капитану:

— Эта подпись на ведомости чья?

— Старпома. Разина Роберта Николаевича.

Тауров привычно пробежал два интересующих его раздела. В графе «Исполнение» — «Силами л/с, бриг. 5 чел.». В графе «Расход материалов»: «Израсход. краски «КО» 7 боч., эконом. 1 боч.». Все верно, как и говорил Болышев. Восемь бочек, норма на четыре танка. Вот только откуда взялись бочки, указанные в этой ведомости? Получены здесь, на заводе УТРФ? Или остались старые, еще с СРЗ Дальрыбхолодфлота? Вдруг понял: это можно проверить, не сходя с места. Ну да. Капитан обычно не занимается хозяйственными делами, это дело старпома и боцмана. Положил ведомость на стол.

— Петр Прокопьевич, вы ведь не сами занимались этим ремонтом?

— Не сам, у меня своих дел хватает. Ремонтом руководили старпом и боцман.

— Они сейчас на судне?

— Старпом еще не пришел, боцман на судне.

— Вам известно о каких-нибудь злоупотреблениях при ремонте питьевых танков? Меня интересует краска «КО».

Некоторое время капитан изучал его взглядом.

— Краска «КО»? Именно краска «КО»?

— Именно краска «КО». Попросите у боцмана сведения об этой краске.

Позвонив боцману, капитан выяснил: на сегодняшний день на судне имеется девять бочек краски «КО». Стоят эти бочки между вторым трюмом и центральной надстройкой.

Все сходится, подумал Тауров. Девять бочек «КО», стоящие на палубе, — неопровержимая вещественная улика. Норма на четыре танка — восемь бочек, одну действительно сэкономили. Остальные же из девяти или взяты в отделе снабжения у Болышева, или получены здесь и так и не использованы. Фиктивный ремонт по «Петропавловску» теперь легко доказать. А у него серьезные основания для разговора с Разиным. Очень серьезные. Появился шанс по горячим следам выяснить, где и как на заводе Дальрыбхолодфлота проводятся липовые ремонты, И, конечно, он должен узнать у Разина, что произошло с Верой.

— Помог я вам? — спросил Белоусов.

— Помогли, но можно еще пару вопросов? Кто обратил ваше внимание на некачественный ремонт питьевых танков?

— Кто и должен был обратить. Старпом Разин. Еще в Холмске.

— Вы не помните, когда именно старпом сказал вам, что танки отремонтированы некачественно?

— Недавно. Собственно, перед самым приходом сюда.

— Как именно это произошло?

— Ну, старпом подошел, объяснил ситуацию. У него свой расчет: если сейчас успеем устроиться на завод УТРФ, значит, ремонт сделают быстро. Затянем — придется ждать. Короче, он настоял, чтобы мы вернулись в Дальноморск сразу же. По-своему старпом был прав. Танки такое дело — санэпидстанция потом замучает.

Дело, конечно, не в устройстве на завод УТРФ. И не в санэпидстанции. Как только судно пришло в Дальноморск, Разин сразу же приехал к Вере. Ночью. И увез ее. Может быть, даже убил. Вот только откуда он узнал еще в Холмске о том, что ему что-то грозит? Откуда… Откуда… Это могло быть связано с таможенным досмотром форпика, который был проведен по сообщению Таурова. Пожалуй, об этом стоит спросить.

— Петр Прокопьевич, у вас на судне должен был проводиться таможенный досмотр?

— Проводился, но ничего не дал. — Пришлось выдержать недовольно-настороженный взгляд. — Именно во время досмотра старпом и обнаружил некачественный ремонт танков.

— Жаль, его сейчас нет.

— Думаю, скоро подойдет. Ждал его утром, что-то задерживается.

— Не говорите пока старпому о нашем разговоре. И вообще, что я приходил.

— Хорошо, не скажу.

— И еще — сейчас к вам зайдет работник ОБХСС Лунков. Помогите ему составить акт о наличии девяти бочек «КО» на борту судна.