Медленно тянется время на посту. Зевая вопреки уставу караульной службы во весь рот, Пупок нежился на полуденном солнце. Небо имперской провинции Вартеланд впервые за неделю было безоблачным, от края до края заливала его прозрачная берлинская лазурь, но стылое ноябрьское солнце не грело спину и поясницу Пупка. Поясницу здорово ломило. Уже месяц назад Пупок «поздравил» себя и всех друзей по «братской могиле» с радикулитом. Прострелом мучились все в разведгруппе «Феликс» — сказывались долгие часы, дни, недели, проведенные лежа на сыром песке нар, прикрытых лишь парашютным перкалем и одеялами. Верочка завязывала теплые платки вокруг талии, но и это не помогало. Хуже всего доставалось Петровичу: по лесу он ходил, согнувшись в поясе под прямым углом, и долго не мог разогнуться.

Вдруг остроглазый Пупок застыл с открытым в зевке ртом. В небе его внимание привлек почти бесформенный, быстро увеличивавшийся предмет. Совершенно беззвучно, словно пикируя из космоса, прямо, казалось, на Пупка летела добела раскаленная точка с коротким бело-газовым шлейфом, ярким, как молния. В следующее мгновение над лесом взметнулось полотнище синего пламени с алыми языками, почти сразу потонувшее в громадном клубящемся облаке дыма и пыли, и только тогда по ушам ударил колоссальной силы взрыв. Земля под Пупком заходила как при землетрясении. Воздушная волна смерчем промчалась по лесу. Пупка отшвырнуло на сосны...

Сразу же приподнялся прямоугольник дерна с сосенкой, и из землянки выскочил Олег. За ним из люка высунулась всклокоченная голова человека с завязанными глазами. Димка Попов, застревая в узком туннеле, кое-как помог пленнику выбраться из люка. Теперь стало видно, что одет он в коричневую форму роттенфюрера СА с матово-серебряными пуговицами, синими петлицами и витым желтым погоном. И Олег и Димка Попов вновь облачились в форму фельджандармов. Дождевик на Димке трещал по всем швам.

— Шнеллер! Шнеллер! — торопил штурмовика Попов.

— Ни пуха вам, фараоны! — сказал им вслед Пупок, поднимаясь и отряхиваясь. Он едва услышал собственный голос, так оглушил его взрыв ракеты. — Не смейте возвращаться с этим Фрицем — в «братской могиле» у нас и так из-за тебя, Димка, не хватает жизненного пространства!..

— Ауфвидерзеен, герр Набель! — сказал ему на прощанье Димка.

— Как ты меня назвал? — спросил Пупок.

— Эх, темнота! — проговорил Димка. — «Набель» по-немецки значит «пупок».

Минут через сорок Димка и Олег добрались со штурмовиком до дома лесничего. Меллер ждал их. После того как к нему поздно вечером зашел Констант Домбровский, он не сомкнул глаз. Он был бледен, руки дрожали, но он сделал все, что от него требовалось: вошел в коровник, сел за руль трофейного «опель-капитана» и, включив мотор, выехал на хорошо укатанную лесную дорогу перед своим домом. Теперь за руль сел Олег. Димка посадил штурмовика рядом с Олегом, а сам плюхнулся сзади, помахал рукой перепуганному Меллеру. «Опель-капитан» рванул с места и помчался по дороге, ведущей из леса. Путь предстоял неблизкий — в багажнике глухо погромыхивали канистры с бензином.

Спустив боковое стекло, Димка выглянул в окно: над лесом уже парил, серебристо поблескивая на солнце, «физелер-шторьх». Олег взглянул на трофейные часы, нажал на газ. Роттенфюрер СА сидел не шевелясь.

Выехав за опушку леса, откуда виднелись крыши деревни Бялоблоты, Олег огляделся и мягко остановил машину. Димка снял повязку — чистую байковую портянку — с глаз обер-ефрейтора СА.

— Садись за руль, Фриц! — сказал Димка на своем корявом, но бойком немецком языке, который он изучил за два с половиной года в оккупированном Минске. — Дальше машину поведешь ты. И помни — никакой самодеятельности. Бефель ист бефель: приказ есть приказ.

— Яволь! — глухо, но с чувством проговорил, пересаживаясь на место водителя, обер-ефрейтор. — Все будет сделано, майне херрен!.. Вы будете довольны мной.

На первых немцев напоролись через десять минут: к Бялоблотскому лесу со скоростью восемьдесят километров в час мчался кортеж автомобилей с автоматчиками-мотоциклистами и броневиков. Олег даже встретился глазами с эсэсовцем-мотоциклистом и почувствовал, как по позвонкам, как по клавишам, пробежали ледяные пальцы...

— Те, которые нам нужны? — негромко спросил Олег, когда моторизованная кавалькада скрылась в пыли.

— Ракетчики, — ответил Димка, глядя не в заднее окно, а в зеркальце водителя. — Я запомнил номера.

Два броневика, «хорьх» с желтыми фарами, штабные «мерседесы» с желтым слоном... Старые знакомые...

— Сбавьте скорость до шестидесяти! — приказал Димка штурмовику.

В какой-то немецкой деревне проехали мимо маршировавшего взвода фольксштурма в рыже-зеленых мундирах и с нарукавными повязками с имперским орлом и надписью «Дойче Фольксштурм». Гитлеровцы лет шестнадцати-семнадцати и пожилые немцы, пузатые и седые, шли нестройными рядами. Бауэрнфюреры, ставшие взводными и ротными командирами фольксштурма, с любопытством озирались на пассажиров в знакомом «опеле».

— Ба! — говорили они друг другу. — Да это же Фриц, денщик нашего шефа. Говорят, штурмфюрер куда-то бежал, испугавшись Иванов, а Фриц возит на его машине каких-то фельджандармов! Идет, видно, следствие. Ну и дела!

— Отставить разговоры в строю! — грозно крикнул фальцетом командир взвода — молоденький прыщавый унтербаннфюрер из «Гитлерютенда». — Айн, цвай, драй, линкс, айн, цвай, драй, линкс!..

Когда Фриц пересек шоссе Познань — Бромберг, Димка приказал ему остановить «опель» в небольшом еловом перелеске за большим рекламным щитом с надписью: «Покупайте бензин и масло фирмы «Лойна!». Выйдя из машины, Димка вернулся на шоссе, чтобы убедиться, что с шоссе не видно «опеля». Затем, приглядевшись к следам протекторов на шоссе и на съезде к грейдерной дороге, которая вела к Бялоблотам, без труда установил, что кортеж ракетчиков приехал с севера.

Теперь началось долгое ожидание. Дьявольски томительное ожидание. Раза два-три проезжали машины, и тогда Фриц по команде Попова выходил и, подняв капот, делал вид, что копается в моторе.

— Господин офицер разрешит мне обратиться к нему? — нарушил молчание Фриц, согласно закону прусской армии адресуясь к Димке в третьем лице.

— Валяй! — сказал Попов.

— Я не знаю, кто вы и куда мы едем, но хочу заверить вас, что я очень ценю свою жизнь и поэтому сделаю все, что вы пожелаете.

— Это все?

— Яволь!

— Вы мудры как Бисмарк, Фриц.

Примерно через час над дорогой, на высоте около двухсот метров, держа путь строго на север, пролетел «физелер». Еще через двадцать минут на шоссе Позен — Бромберг выехал кортеж ракетчиков. Он повернул на север и понесся по шоссе со скоростью восемьдесят километров в час. Тут же из-за рекламного щита на обочине шоссе вынырнул черный «опель-капитан» с двумя фельджандармами и роттенфюрером СА за рулем и пристроился в кильватер, держась, однако, на почтительном расстоянии. Димка успел забинтовать Олегу нижнюю часть лица: Олег совсем плохо, что называется, ни в зуб ногой «шпрехал» по-немецки, знал всего несколько ругательств вроде «доннер веттер нох маль» и в душе проклинал себя за упорную неуспеваемость по предмету, который вела ненавидимая им «немка» в школе.

Черный «опель-капитан» несся за ракетчиками. Стрелка спидометра подрагивала под цифрой 80. Олег зорко смотрел вперед, Димка — назад. Одновременно Димка поглядывал то на спидометр, то на разостланную на заднем сиденье карту автомобильных дорог Восточной Германии, то на проносящиеся мимо аккуратные дорожные указатели и километровые столбы.

Олег, в прошлом партизан и диверсант, впервые открыто ехал по немецкому автобану. На заданиях в Белоруссии и Польше он видел немецкие машины лишь в прицеле своего ППШ или РПД, видел их пылающими, изрешеченными пулями. Теперь же навстречу мчались и мирно проносились мимо некамуфлированные «адлеры», «опели», «мерседесы», «бюссинги», чьи пассажиры не обращали никакого внимания на фельджандармов в черном «опель-капитане». Олег провожал их глазами, не поворачивая головы, со жгучим интересом, с волнением разглядывал проносившиеся мимо чистенькие городки и деревни с кирками, ратушами и пивными. Вот будет о чем рассказать ребятам в Бялоблотском лесу, родная опушка которого оставалась далеко позади. Пусть теперь Женька Кульчицкий позавидует ему и Димке. Женька просился на эту операцию, но Домбровский наотрез отказал ему: «Кто же без тебя доведет до конца дело с Велепольским?!»

И Олег и Димка Попов больше всего в этом рискованном вояже страшились проверки документов. Поэтому трижды, завидев впереди полосатые шлагбаумы и будки контрольно-пропускных пунктов перед въездом в большие населенные пункты: города Гнезен (Гнезно), Хохензальц (Иновроцлав) и Бромберг (Быдгощ), они заставляли Фрица объезжать эти опасные посты фельджандармерии и полиции. К счастью, охрана двух больших мостов — на реках Нотец и Варта — не задержала их. Выручила форма и пропуск за ветровым стеклом. Благополучно проскочили они и через железную дорогу.

Раз, бешено сигналя клаксоном и сиреной, их обогнал на сумасшедшей скорости черный «мерседес-бенц» с пуленепроницаемыми голубоватыми стеклами. Услышав эти сигналы, Димка и Олег отвели предохранители своих автоматов, но потом с облегчением увидели на крыле восьмицилиндрового «мерседеса» флажок СС-группенфюрера: черный флажок со сдвоенными белыми «блитцами» — молниями. Не станет же эсэсовский генерал-лейтенант самолично гоняться за разведчиками из Бялоблотского леса! Не генеральское это дело.

Мчались мимо закрытых костелов и заколоченных изб в убогих польских деревушках, чьих жителей немцы вот уже несколько лет, как выселили на восток, в генерал-губернаторство. Земля вся перешла к бауэрам. Они давно уже убрали с полей рожь, картофель, сахарную свеклу.

На одном перекрестке их пытались остановить две смазливые блондинки-связисточки, но, увидев в машине фельджандармов, эти валькирии в новеньких с иголочки мундирчиках испуганно опустили наманикюренные руки.

Кого только не увидели Димка и Олег во время своего автопробега по имперской провинции Вартегау! Марширующих девчонок из БДМ (Немецкого бунда девушек) и «юнгцуг» (взвод) десятилетних мальчишек из «Дойчес Юнгфольк» в военизированной форме с барабанами и дудками; советских военнопленных в полосатых арестантских костюмах; маршевую роту пехотинцев вермахта в пропыленной форме цвета крапивы и черномундирных танкистов на привале; команду польских землекопов из организации Тодта и похоронную процессию со старинным катафалком; пастухов и свинопасов со стадами коров и свиней; бауэров в фурманках и почтальонов на велосипедах... Свиньи в кузовах грузовиков и те выглядели чужими, иностранными...

Через три с половиной часа быстрой езды по обеим сторонам шоссе потянулись радующие глаз разведчиков густые сосновые и смешанные леса с окрашенным в осенние тона вереском. Редко-редко проносились мимо польские убогие деревушки с заколоченными ставнями, деревни-призраки, чьих обитателей немцы давно выселили. Ракетчики ехали теперь по бывшему польскому коридору, по земле прежнего Поморского воеводства. Димка Попов взглянул на карту: Боры Тухольские. Ему было знакомо это название. Поручник Исаевич рассказывал: его разведчики, посланные в Боры Тухольские, бесследно исчезли, пропали без вести. Вся область Боров Тухольских объявлена Гиммлером запретной...

Какую тайну скрывает этот подернутый туманом глухой и стылый бор?

Оставив позади городки Кроне и Пруст, немцы и разведчики свернули с шоссе на новую, недавно построенную светло-серую бетонку с извилистым швом посредине. Теперь черный «опель-капитан» отстал еще больше, держался на расстоянии видимости. Когда оставалось всего около пятнадцати километров до городка Тюхеля (Тухоле), разведчики вновь свернули в глубь краснолесья.

— Хальт! — скомандовал Попов.

Он вовремя заметил у поворота большой деревянный щит, на котором сверху чернела надпись «Штрейг ферботен» — «строго запрещается», а внизу мелким шрифтом вермахт угрожал, очевидно, самыми суровыми карами всякому без пропуска вошедшему.

— Цурюк! Назад!

Отъехав сумеречным бором километра два от закрытой зоны, черный «опель-капитан» свернул с пустынной бетонки на лесную дорогу и, проехав около ста метров, остановился, вспугнув стайку снегирей под молодыми соснами. Димка минут пять изучал карту: Тюхель связан железной дорогой с городами Конитц и Грауденц, ближайшие большие города — Данциг (на севере) и Бромберг (на юге)...

Первая часть задания выполнена. Теперь надо браться за выполнение другой его части, пожалуй, еще более опасной.

— Присмотри за Фрицем! — бросил Димка Олегу.

— Я пойду с тобой, — выпалил Олег, — а Фрица свяжем.

— Не суетись, — ответил Димка. — Все будет как сказал Констант. Веди наблюдение за бетонкой.

— Запасная явка? — спросил Олег.

— У шоссе третья просека отсюда на юг.

— Ни пуха, медведь!

— К черту... Заправь машину бензином!

Димку в разведгруппе «Феликс» за его богатырский рост в шутку нередко называли «Дюймовочкой» или мальчик с пальчик. И еще называли медведем, намекая на его лень, когда речь шла о какой-нибудь скучной рутинной работе. Как и полагается медведю, Димка чувствовал себя хозяином леса. Своей косолапой походочкой, вперевалочку он быстро вышел лесом к границе запретной зоны. Вышел, увидел за красным подлеском двойной ряд колючей проволоки и тут же, облюбовав сукастую сосну, вскарабкался вверх по-медвежьи. В сосновых вершинах зловеще завывал северо-западный ветер.

За трехметровой изгородью из колючей проволоки виднелись крыши каких-то казенных строений. Крыши из гофрированного железа, на котором плавились лучи позднего прибалтийского заката. Далеко окрест разносился в тихом вечернем воздухе стук движка. Димка Попов, сев на развилку ветвей, глянул на свой серо-зеленый фельджандармский дождевик: он хорошо маскировал его под кроной сосны.

На большой поляне стояли новенькие домики для офицерского состава, солдатская казарма, караульное помещение, гараж, склад у станции железнодорожной ветки. Прежде всего Димка обратил внимание на десяток огромных оливково-зеленых ракет, стоявших под маскировочными сетями на бетонных площадках стартовой позиции. Разведчик сразу понял, что немцы запускают ракеты именно с этого места, так как кора на ближайших соснах вокруг бетонных площадок была начисто сожжена почти до верхних сучьев. Пожалуй, при более детальном рассмотрении этих «ожогов» и выжженной земли вокруг можно было бы точно установить, сколько ракет было уже запущено с этих площадок. Кроме того, поодаль от ракет Димка заметил длинную амбразуру и серый железобетонный горб наблюдательного бункера, вырытого в невысоком песчаном холме. Массивная металлическая дверь сбоку была наглухо закрыта. Сомнений не оставалось: перед глазами разведчика лежал один из важнейших военных полигонов гитлеровской Германии.

Димка перебрался на другую сосну, поближе к ракетам. Теперь он увидел под соснами грузовики-заправщики, автоцистерны с жидким кислородом, покрытые белым инеем, автонасосы и огромные ракетные транспортеры, машины тыла, связи, освещения.

Вдруг внизу он услышал голоса. Совсем неподалеку происходила смена караула: новый часовой в серой полевой форме СС заступил на пост около заправщиков, старый ушел с разводящим в караульное помещение.

Если бы не безмолвные грозные обелиски ракет — три из них были крылатыми, — то картина ракетной базы выглядела бы довольно мирной. Из здания солдатской столовой тянуло дымком и каким-то очень аппетитным запахом. Димка сразу вспомнил, что у него с утра не было маковой росинки во рту.

Из столовой вышли, закуривая, два немца в оливкового цвета шинелях. На красных повязках — черная свастика в белом круге под черными буквами: «ОРГ. ТОДТ». Это инженеры или техники из военно-строительной организации доктора Тодта.

Разводящий продолжал обход территории базы, сменяя часовых. На всякий случай Димка запомнил расположение постов. Посты наземные, посты на сторожевых вышках с прожекторами, посты на наблюдательных площадках, устроенных на соснах...

Потом его взгляд снова вернулся к ракетам с острыми носами и четырьмя плавниками стабилизаторов. Мысль о том, что он, возможно, первый советский разведчик, увидевший собственными глазами секретное оружие Гитлера, заставило сильнее биться сердце этого молодого инженера-строителя из Подольска, минского подпольщика, партизана, разведчика из группы «Феликс».

Видно, испытания ракет не проходили без человеческих жертв: на лесной опушке, мысом выступающей в поле, Димка заметил небольшое кладбище с касками на березовых крестах.

Вдали, там, где из темного леса выбегала светло-серая бетонка, стояли деревянные ворота с полосатым шлагбаумом с надписью: «Хальт!» и будкой с двумя большими руническими семерками СС на дощатой стенке, раскрашенной «под елочку». Охранник-эсэсовец в серой форме ваффен СС проверял документы у мотоциклиста, который только что прибыл на базу. Внимание Димки привлекла сумка из коричневой кожи размером побольше обыкновенной полевой сумки на боку у мотоциклиста, одетого в глухой костюм из мягкого черного хрома. А что, если?.. Димка быстро спустился по сосне. По-пластунски, энергично работая локтями и коленями, отполз метров на двадцать от своего наблюдательного пункта и колючей проволоки и вернулся к «опелю».

— Все в порядке, Олег! Фриц вел себя прилично? Слушай, по бетонке кто-нибудь проезжал?

— Проехал тут один хмырь на мотоцикле «вандерер» весь в черной коже.

— Достань-ка провод из багажника!

— Ясно! Я пойду с тобой.

— Отдыхай тут с Фрицем. Я справлюсь один. Не впервой.

Осторожно выйдя к бетонке, Димка привязал один конец тонкого, но крепкого серого провода к комлю сосны, переполз пластуном через шоссе и залег за кюветом.

Минут через пятнадцать со стороны ракетной базы появился крытый двухтонный грузовик «опель-блитц». Заметит или не заметит водитель провод на дороге? Нет, не заметил. В лесу стало уже довольно темно, а грузовик проехал с потушенными фарами.

Еще минут через двадцать в воздухе возник стрекот мотоцикла. По бетонке мчался, нагнувшись над рулем, на скорости не меньше чем восемьдесят километров в час мотоциклист в черном хроме. Фара, прикрытая сверху маскировочным козырьком, ярко горела, освещая дорогу. Когда до мотоциклиста оставалось каких-нибудь пятнадцать метров, Димка привстал, резко натянул и обмотал провод вокруг сосны с таким расчетом, чтобы тот пришелся на уровень груди мотоциклиста. Можно было бы поднять его и повыше, до шеи, но тогда мотоциклист вряд ли смог бы отвечать на Димкины вопросы.

Мотоциклист мешком слетел с мотоцикла, покатился по бетону. Машина со скрежетом проехала боком по полотну шоссе и заглохла, нырнув передним колесом в заполненный водой кювет. Не теряя времени, Димка спрятал мокрый мотоцикл за соснами и на руках притащил потерявшего сознание мотоциклиста к «опелю». Сквозь очки было видно — глаза у немца закатились.

— Ловко! — только и сказал Олег, завидев Димку с его драгоценной ношей. — Все сработано профессионально.

— Мой восемнадцатый! — с почти отеческой лаской и гордостью в голосе сказал Димка Олегу, бережно укладывая «языка» на заднем сиденье «опеля».

— Поехали! — бросил он перепуганному Фрицу.

В кожаной сумке мотоциклиста, кроме кипы пакетов и конвертов, нашелся сверток с хлебом в станиоле, копченой колбасой и стаканчиком меда.

— Во дает Адольф! — проговорил с набитым ртом Олег. — Сам на ладан дышит, а солдат своих медом кормит!

— Эрзац, дешевка! — ревниво ответил Димка. — На, Фриц, пожуй!

Водитель выдавил прочувствованное «данке», пожевал без аппетита и неожиданно заявил робким голосом:

— В молодости я сочувствовал коммунистам и даже голосовал за них на выборах...

— Что он говорит, черт немой? — спросил Олег. Навстречу промчалась автоколонна моторизованной части с эмблемой «N» танковой гренадерской дивизии СС «Нордланд».

Фриц умолк, потом немного погодя добавил смелее:

— Я даже дрался с наци в пивной.

— Чего? — спросил Олег.

Судя по этим лояльным заявлениям денщика штурмфюрера СА фон Ширера, он уже начал понимать, кого везет в этот поздний час без ночного пропуска. Димку больше интересовали документы и пакеты в сумке мотоциклиста, нежели душевные переливы Фрица. Достав из сумки документы, Димка просматривал их, освещая фонариком.

— Я даже родился в родном городе Карла Маркса, — сдавленно произнес Фриц.

— Маркс? — спросил Олег. — При чем тут Маркс?

В сумке Димка обнаружил копию любопытного письма начальника главной ракетной базы и ракетного института в Пенемюнде генерала Дорнбергера (кодовое название штаба «00400»), в котором означенный генерал с типично немецкой педантичностью писал майору Веберу, что юридический отдел ОКБ главнокомандования вермахта, отвечая на запрос ракетного института, вынес решение, согласно которому ответственность за ущерб, причиненный ракетами, взрывающимися в населенных районах генерал-губернаторства и Вартегау, будут нести не ракетчики, а по решению соответствующего отдела ставки фюрера — СД, то есть управление государственной безопасности при СС-рейхсфюрере Генрихе Гиммлере. Таким образом, Гиммлер великодушно освобождал ракетчиков от всякой ответственности за жизнь поляков и фактически отводил населенные поляками земли под полигоны для испытания нового мощного оружия. Об этом преступлении Гиммлера мир еще не слышал...

Из других документов с грифом «Секретно» следовало, что в конце июля сорок четвертого генерал Дорнбергер позаботился о переводе ракетной базы из-под Близны на северо-восток, в связи с подходом советских войск. На базе, с которой удалось Димке познакомиться, размещался уже ракетно-испытательный дивизион из трех батарей. Дивизион возглавил подполковник Мозер. Кодовое название базы «Хайдекраут», что по-немецки означает «вереск». «Вереск» выпускал ракеты по отведенному Гиммлером полигону в... Бялоблотском лесу и некоторым другим испытательным мишеням.

Другое письмо генерала Дорнбергера предлагало подполковнику Мозеру в случае нового большого наступления советских войск базу передислоцировать в лес южнее прибалтийского городка Вольгаст, что расположен почти рядом с Пенемюнде, а в Борах Тухольских подобрать такой же удобный полигон, как в Бялоблотском лесу.

Из следующего письма стало ясно, что на железнодорожной ветке, соединяющей базу «Вереск» со станцией Линденбуш, курсирует особый поезд-ракетоносец. В письме указывалось, что в дальнейшем предполагается использовать такие поезда-ракетоносцы, которые будут скрываться от авиации противника в горных туннелях.

Из кармана куртки мотоциклиста Димка извлек пропуск на имя Зигфрида Лоренца.

Позади вдруг раздался приглушенный громовой раскат... Стонущим эхом ответил ошеломленный лес.

— Стой! — крикнул Димка Фрицу.

Тот резко затормозил. Димка выскочил из «опеля». Олег — за ним, выхватив ключ от машины. Так и есть. Далеко позади, там, где спряталась в Борах Тухольских ракетная база «Вереск», все ночное поднебесье побагровело, словно пылал пожаром после бомбежки большой город.

— Вон она, вон она! — чуть не крикнул Димка, показывая в небо.

Собственно, он увидел не ракету, а выхлоп от ракеты, ее огненный, как у жар-птицы, хвост. Димке пришло в голову, что эти ракеты и были жар-птицами, за которыми с превеликим риском для жизни тайно гонялись в ночи «третьего рейха» сотни, а может быть, и тысячи людей многих национальностей...

Димка взглянул на светящийся циферблат часов: 23.18. Трудноуловимая невооруженным глазом искра почти затерялась среди звезд. Только через четыре с половиной минуты эта огненная точка, описав дугу, скрылась в дымке где-то на юге. Димка взглянул на компас и выругался. Судя по азимуту, «Вереск» опять выпустил ракеты по Бялоблотскому лесу. Южнее она не полетит — там густонаселенные земли промышленной Силезии.

— Не жахнула бы по нашим! — проговорил Олег, которого взволновала та же мысль, что и Димку.

— Наши, как договорились, засекут время взрыва, мы сможем точно установить скорость этих ракет. От стартовой площадки до места взрыва — сто пятьдесят пять километров. Гони, Фриц!..

Когда Димка усаживался на заднее сиденье, мотоциклист штабс-унтер-офицер Зигфрид Лоренц глухо застонал. Димка потряс его за плечо: еще неизвестно, что ожидает их этой ночью на дороге, а «языка» допросить надо, пока не поздно. Но Зигфрид еще не пришел в себя.

Ехали, по-прежнему объезжая контрольно-пропускные пункты, мимо темных боров, мимо затемненных городков и деревень, держа наготове немецкие автоматы. Все реже проносились встречные машины по шоссе. В прифронтовой полосе было бы иначе. Там, на востоке, за Саном, у Вислы, во избежание встречи с советскими штурмовиками и бомбардировщиками немцы предпочитают разъезжать ночью. Благополучно проехали посты на Нотце и Варте, уже миновали Гнезен и Врешен. Спидометр отсчитывал километр за километром. Димка уже начал думать, что им удастся беспрепятственно добраться до Бялоблотского леса.

По крыше машины забарабанил дождь. Заплакали оконные стекла, гусиным прусским шагом замаршировал «дворник».

Лоренц опять застонал. Димка осветил его лицо фонариком. Белокурая челка под черным шлемом слиплась от крови. Глаза Лоренца не дрогнули, белесые ресницы не шевельнулись. Димка пощупал пульс у своего «восемнадцатого». Сердце билось учащенно. Еще раз взглянув на «языка», Димка решил привести его в надлежащий вид: а вдруг кто остановит машину? Он достал из кармана куртки мотоциклиста скомканный носовой платок и стал вытирать лоб Лоренца. А через минуту, вынырнув из ночи, с «стелем» поравнялся мотоцикл с коляской. Кто-то посветил сквозь стекло фонариком. На рукаве — черно-белый ромб с буквами «СД». Яркий луч скользнул по помертвевшим лицам Олега, Фрица, Димки, по безжизненному лицу Лоренца. Потом фонарик погас, впереди пронеслись, моргнув кроваво-красными стоп-сигналами, три мотоцикла с колясками.

— Если остановят, — сказал Димка Фрицу прямо в ухо, — скажешь, что мы подобрали мотоциклиста, несчастный случай, везем в Позен в лазарет!

Мотоциклисты резко развернулись и стали на дороге, светя фарами прямо в ветровое стекло «опеля». Какая-то черная фигура соскочила и, размахивая красным фонариком, засигналила: «Хальт!» На груди качнулась светящаяся бляха на тяжелой цепи.

— Фельджандармы! — выдохнул Олег. — Их шестеро!

Фельджандармы — это еще куда ни шло! Но ведь по крайней мере один из немцев — сотрудник СД, службы безопасности СС! Это не случайно!

— Спокойно, — проговорил Димка, — Фриц, действуй!

Неизвестно, показалась бы версия Димки убедительной «цепным псам» или нет; потребовали бы они у пассажиров «опеля» документы, которых у них — у двоих по крайней мере — и в помине не было, — все Димкины расчеты опрокинул Фриц. Как только остановил машину, он тут же, теряя от ужаса голову, распахнул дверцу и выскочил вон с шалым визгом:

— Это русские! Русские!

Олег вскинул «шмайссер» и, не дожидаясь, пока фельджандармы среагируют на истошный вопль Фрица, стреляя прямо в ветровое стекло, выпустил длинную грохочущую очередь, почти на все тридцать два патрона в рожке. Хорошо, что попались неразрывные — те бы рвались, ударяясь о стекло... Двое упали, остальные бросились врассыпную. «Цепные собаки» не нюхали фронта и потому не отличались храбростью. Одно дело — зверски избивать собственных провинившихся солдат, другое — вести бой с русскими. Они бежали сломя голову, и только один — с ромбом «СД» на рукаве — слепо отстреливался на бегу. Димка снял одной очередью и его и Фрица. Тогда уцелевшая тройка догадалась спрыгнуть в кювет справа. Выбросившись из машины, Олег выстрелил остаток рожка вдоль кювета. Оттуда донесся визг еще одного подстреленного «цепного пса».

— За мной! — крикнул Димка, хватая Олега за рукав.

Согнувшись, они метнулись влево, перепрыгнули через кювет, скрылись за придорожными деревьями.

— А сумка? Сумку взял? — вдруг спросил Олег.

— А ты думал? Вот она!

И Димка Попов ласково похлопал прыгающую на боку кожаную сумку с тайной Боров Тухольских.

Позади слитно прогрохотали автоматные очереди.

Двое уцелевших фельджандармов остановили грузовик со взводом юнкеров из познаньского училища СС и вместе с юнкерами обстреляли черный «опель-капитан». Потом они подошли к задымившему «опелю», осветив его фарами и фонариками. Один из фельджандармов заметил на заднем сиденье неподвижную фигуру Лоренца. Тот застонал, открыл глаза.

— Где я? Где моя сумка? — прошептал он.