«Гитлер захотел получить две тысячи ракет в месяц. Наши старые заводы производили только девятьсот. Вот и было решено построить новый большой завод в недрах горы Конштайн близ города Нордхаузена в Южном Гарце, чтобы довести производство до двух тысяч ракет. Больше всех радовался, наверное, фон Браун. Он любил пофантазировать в нашем кругу о бомбежках ракетами не только Лондона, Москвы, но и Нью-Йорка. Летом и осенью сорок третьего я не раз приезжал сюда с ним в Нордхаузен, на завод Миттельверке, опускался в штольни. Как-то я не выдержал и обратил внимание Брауна на ужасный вид двадцати тысяч рабочих «кацетников» из концлагеря «Бухенвальд-Дора». Он резко оборвал меня, заявив, что это «нелюди», до которых ему нет дела, что эти морлоки должны быть счастливы от одного сознания, что они трудятся во славу тысячелетнего рейха! Мог ли я тогда подумать, что тоже окажусь среди «нелюдей», среди «морлоков»? Тогда еще Браун фанатически верил в эти две тысячи ракет в месяц. Но 17 августа сорок третьего года на заводы Цеппелин-верке и Ракс-верке и даже на Пенемюнде обрушились бомбы союзников. Программа по производству ракет была сорвана. Тем важнее стал для ракетчиков завод Миттельверке в недрах горы Конштайн. А планы создания многоступенчатой баллистической ракеты дальнего действия с использованием жидкого водорода и кислорода — такое горючее предлагал и ваш Циолковский — пришлось отложить... Теперь только изредка вспоминал Браун о двух — или трехступенчатой межконтинентальной ракете, которая за сорок минут полета пересечет Атлантический океан и разрушит Нью-Йорк, о выводе спутников на вечную орбиту вокруг Земли. Американцы должны знать о том, что фон Браун не только мечтал, а действовал. На основе «Фау-2» он спроектировал двухступенчатую трансатлантическую ракету, которую он многозначительно окрестил «Америка-ракета» А-9/А-10. Настоящий гигант высотой почти в 30 метров с дальностью полета 5000 километров. Это пилотируемое по радио чудовище должно было обрушиться на Нью-Йорк по радиомаяку диверсантов Скорцени, заброшенных в этот огромный город... У Брауна родилась также дикая идея вывода на орбиту прозрачных шаров-саркофагов с забальзамированными, незнающими тления телами пионеров-ракетчиков. Видно, мечтал, чтобы и его так увековечили до последнего дня вселенной. Кстати, он вообще на отдыхе писал фантастику. Как-то он читал нам, как всегда аристократически грассируя, рукопись своего научно-фантастического романа о покорении космоса. Меня поразил размах его фантазии и узость его политического кругозора: на Марсе, населенном арийцами, царит самый настоящий нацистский порядок с фашистской технократией из сверхлюдей и серой массой бесправных морлоков...

— Подробнее, пожалуйста. Ведь научная фантастика часто дает верные прогнозы на будущее, особенно если фантаст — ученый.

— Вряд ли это относится к фон Брауну. Первыми летят на Марс, конечно, немцы... Ни об американцах, ни о русских он не упоминает...»