ДЖОРДЖ ОСТАЕТСЯ В СТРОЮ

На кладбище, во время похорон Джой Адамсон, Джордж сказал корреспондентам, что будет продолжать дело жены. Джордж скуп на слова, но если он обещал что-то, то обязательно сделает даже ценой собственной жизни. Зная Джорджа, я верил, что так оно и будет.

Случилось так, что после гибели Джой я потерял прямую связь с Джорджем. Не зная точного почтового адреса его лагеря в Кора, письмо с выражением соболезнования я послал ему в Эльсамер, на озере Наиваша, где останавливался Джордж в тех случаях, когда приезжал в Найроби («Я бываю там лишь тогда, когда разболятся зубы», — обычно отшучивался он). Проблуждав по Кении несколько месяцев и украсившись многочисленными штемпелями почтовых отделений, письмо вернулось в Москву.

Однако вскоре на работу в Кению поехал мой старый сослуживец Виктор Александрович Тарасов. Я попросил его с какой-либо оказией переслать Джорджу в Кора мое письмо. Ответ Джорджа не заставил долго ждать.

«Дорогой Дмитрий!

Огромное спасибо Вам за Ваше письмо и за то, что Вы вспомнили обо мне и решили написать. Великолепная фотография напоминает мне о счастливых днях, проведенных нами вместе во время Вашего прибывания в Кора. Сейчас, когда прошло уже более двух лет со дня смерти Джой, мне все еще трудно смириться с тем, что я ее больше никогда не увижу.

К концу 1980 года все львы из первой партии, полученные мной из неволи, вполне освоились здесь, ушли от меня и стали жить своей собственной, независимой жизнью, хотя у меня в лагере для них было много еды. Некоторые из них ушли за реку Тана, ограничивающую заповедник с севера, а другие отправились вниз по течению реки, туда, где живут местные племена со своим домашним скотом. Как только львы вышли за территорию заповедника, они стали уязвимы для браконьеров и для владельцев скота; львов ведь не удержишь от нападения на домашних животных, а хозяева скота принимают в связи с этим свои меры. Нет никаких сомнений в том, что это привело к гибели некоторых львов, которые были убиты или отравлены.

Я сейчас поддерживаю близкий контакт с некоторыми потомками тех первых львов. Коретта, великолепная львица пяти с половиной лет, принесла три помета, из которых выжили только двое: Тафи, которому сейчас шестнадцать месяцев, и восьмимесячный Мак. Она не была им хорошей матерью и, слишком легко поддавшись на ухаживания дикого льва Блакантана, оставила своих детенышей. Тафи и Мак чувствуют себя прекрасно и вместе с трехлетней львицей Наджа и ее двумя львятами, годовалыми Фицем и Фрицем, образуют прекрасную стаю. Отец этих львят, а они, к сожалению, все самцы, Блакантан. Наджа — великолепная мать, без ее помощи ни один из детенышей Коретты не выжил бы. Часто она, забывая о собственном голоде, приносит мясо всем львятам.

Будто стараясь как-то загладить свое легкомысленное поведение, Коретта, у которой сейчас много молока, кормит всех львят, в том числе и детенышей Наджи.

Было время, когда я испытывал подозрение, что в утрате первого помета Коретты — четырех великолепных львят — виноват Блакантан. Я думал, что он, возможно, убил их, и серьезно подумывал о том, чтобы от него избавиться, однако отказался от этого намерения, поскольку у меня не было никаких доказательств. Сейчас я рад, что поступил именно так, потому что он оказался образцовым, снисходительным отцом. Он позволяет львятам валять себя по земле, трепать себя за уши и таскать за хвост. Хотя к людям он относится с подозрением и сторонится их, он быстро обретает уверенность в себе, и по ночам его могучий рев буквально сотрясает наш лагерь. При этом он всегда выбирает такое место, где лучше всего слышно отражающееся от окрестных холмов эхо. Вероятно, ему нравится слышать свой собственный голос, а может быть, он хочет отпугнуть незваных гостей.

Затем есть еще две прекрасные львицы — Гроу и Глоу. Им по четыре с половиной года, и они со своими пятью львятами занимают территорию примерно в 18 милях вверх по течению реки. Время от времени мы их замечаем, и они всегда рады меня видеть, хотя сейчас они уже ни от кого совершенно не зависят.

В начале июля прошлого года один мой друг привез нам пару маленьких детенышей леопарда. Он проделал с ними весь длинный путь из Парижа, чтобы они могли поселиться в заповеднике Кора. Сейчас им немного меньше года, и они в прекрасном состоянии. Поскольку держать леопардов в «Кампи я симба», было невозможно, мы с моим помощником Тони Фитцджоном построили отдельный лагерь для леопардов у подножия скалистого хребта, примерно в 10 километрах отсюда. Там Тони сейчас и живет, чтобы заботиться о леопардах. Мы надеемся, что в ближайшее время сможем выпустить их на свободу, с тем чтобы они начали постепенно привыкать к жизни на воле. Надеемся, что впоследствии нам удастся получить еще несколько этих животных, потому что в этой стране для них существуют идеальные условия.

Искренне надеюсь, что мы с Вами еще увидимся, а пока позвольте заверить Вас, что Вам в Кора всегда рады.

Джордж Адамсон».

В другом письме, полученном мною осенью 1983 года, Джордж пишет:

«У Коретты и ее стаи дела идут совсем неплохо. Пару дней назад они с Наджей ночью приходили в лагерь, причем обе казались ужасно толстыми, так что я думаю, они в тот день удачно поохотились. Более молодые члены их семьи в последнее время, судя по всему, живут отдельно. На прошлой неделе я видел Мака, Фитца и Фрица у водопоя. Я им подбросил большую порцию верблюжьего мяса, хотя выглядели они все очень неплохо и уже наверняка не были голодны. Самого большого львенка Тафи я уже не видел несколько месяцев, впрочем, как и дикого льва Блакантана. Как мне кажется, они объединились — нередко молодой лев выходит из стаи и живет вместе с другим, более старшим и опытным. Львицы Глоу и Гроу в последнее время проводят большую часть времени милях в двадцати выше по течению Таны. У них на двоих три прекрасных львенка, однако этих львят я еще не назвал, потому что не знаю их пола.

Я часто сплю на крыше лендровера, надеясь ночью хорошенько их разглядеть: однако, хотя они часто подходят очень близко, точно определить их пол мне все-таки из-за темноты не удается. Впрочем, я очень рад, что у всех львов дела идут прекрасно.

Мой помощник Тони Фитцджон недавно получил еще двух детенышей леопарда из Парижа. Их доставил нам пилот авиакомпании «Эр Франс». Он же привез нам и первых двух леопардов — Аттилу и Комунью. Пока работа у Тони идет, насколько можно судить, весьма успешно, поскольку оба леопарда провели больше года в лагере, и теперь он их выпустил. Самка решила жить на участке территории с центром в лагере, она регулярно навещает лагерь и таскает с веревки полотенца, которые сушатся после стирки. Она сама охотится и уже живет совершенно независимо. Ее брат ушел немного дальше, и мы его уже некоторое время не видели. Однако это крупный сильный леопард, вполне способный сам о себе позаботиться, чего мы от него и ждали. Сейчас Тони собирается привезти в лагерь еще одного леопарда — дикого, попавшего в ловушку. Он надеется, что когда этого леопарда можно будет выпустить, он сойдется с Комунью, поскольку прошло уже несколько брачных периодов, а она никак не может найти себе пару.

Более мелкие обитатели Коры продолжают процветать. Цесарок расплодилось так много, что они заполнили чуть ли не весь лагерь. По ночам к нам теперь приходит великолепная циветта, а кроме того — множество шакалов, каракалов, гиен, мангуст и, разумеется, львы и иногда леопард. Прилетают к нам и совы.

Мы с нетерпением ждем дождя, потому что в Кора сейчас очень сухо. К тому же после настоящего вторжения сомалийцев, явившихся со всеми припасами, скотом — верблюдами, козами и овцами, некоторые участки нашего заповедника весьма напоминают пустыню».

Я помню о преклонном возрасте Джорджа и его занятости, и когда пишу ему, то прошу отвечать не на каждое мое письмо, а лишь изредка сообщать о здоровье и о наиболее важных событиях в Коре. В марте 1985 года он писал мне:

«Прошлый год был трудным для нашего заповедника, поскольку продолжалась сильная засуха, в общей сложности она длилась 22 месяца. За это время осадков выпало едва ли на 1,5 дюйма, и в наш заповедник постоянно вторгались сомалийские пастухи со своими верблюдами, баранами, козами и ослами, и для диких животных не оставалось никакой растительности, им нечего было есть. Много буйволов и гиппопотамов погибло от голода, и у меня есть основания считать, что эти люди виновны в отравлении трех моих молодых львов: Мака, Фитца и Фрица.

В конце октября, как раз в то время, когда начались дожди, мне пришлось уехать в Вену, чтобы показаться глазному хирургу. Дело в том, что меня уже несколько лет беспокоит катаракта. Мне рекомендовали снова приехать к врачу в марте и оперироваться. Мне вставят специальные линзы, это новое изобретение, и мне не придется носить очки с толстыми стеклами; эти линзы задерживают также ультрафиолетовые лучи.

Львица Коретта вернулась к нам на рождество рано утром, я очень обрадовался и почувствовал облегчение, ибо боялся, что и ее тоже отравили сомалийцы. У нее сейчас два очаровательных львенка. Она не дружит больше с львицей Наджей, и это очень странно, потому что Наджа так ей предана и всегда присматривает за ее львятами, когда Коретта «развлекается» с диким львом Блакантаном.

Мой ассистент Тони успешно осуществляет программу с леопардами, он уже выпустил на волю шесть леопардов в нашем заповеднике и надеется в самое ближайшее время выпустить на волю самок леопардов, как только сумеет их достать. В прошлом году он получил права пилота, и мы надеемся, что в один прекрасный день сможем купить самолет для нашего заповедника, что так поможет нам в работе».

Само собой разумеется, что я поинтересовался у Джорджа, как прошла операция.

«Благодарю Вас, — писал он в декабре 1985 года. — Я в хорошем состоянии. С Терренсом также все хорошо, он почти полностью выздоровел после того, как был болен в начале года. В данный момент я очень занят, у Коретты пять семимесячных щенят, и я постоянно наблюдаю за ними. Тони возится с детенышем леопарда по имени Люцифер, которого нашли одного в кустах месяц тому назад. Он это делает очень хорошо.

Мне очень приятно узнавать от Вас, что книги Джой так популярны в вашей стране и переиздаются».

В феврале 1986 года в Кора побывал мой знакомый, о котором я упоминал. Он подробно описал свою встречу с Джорджем, неделю назад отметившим свое 80-летие.

«Мы увидели его таким же, каким привыкли видеть на фотографиях и в кино, — в коротких шортах с широким поясом, в сандалиях на босу ногу. Продубленные солнцем, отсвечивающие бронзой грудь и спина, выгоревшие серебристые, почти спадающие на плечи волосы — таков его облик. Конечно, годы берут свое и откладывают отпечаток в складках его худощавого тела и морщинах лица. И все же он производит впечатление человека дела и жизни, он обдумывает что-то, связанное с книгой, которую заканчивает».

Забот у Джорджа хватает. Он выпустил на волю в Кора двадцать львов, полученных из разных мест — от питомника в Найроби до Амстердамского зоопарка. С тех пор у многих из этих львов появилось потомство, и, по подсчетам Джорджа, в общей сложности число львов, возвращенных им в природу, перевалило за сотню. Разработанные им методы вполне могут найти применение в других районах Африки, где хищники уже истреблены, но где будут предприниматься попытки создания национальных парков. Ученые ставят в заслугу Джорджу Адамсону помощь в создании и охране заповедника Кора, в восстановлении экологического равновесия в этом одном из немногих районов Африки, где растут почти не тронутые человеком кустарниковые леса акации и коммифоры. «Если тут создать необходимые условия, — говорит Адамсон, — Кора будет самым привлекательным местом для туристов, тех, кто хочет сойти с обычных маршрутов миниавтобусов и увидеть своими глазами дикую природу во всей ее первозданной красоте и величии».

У Джорджа нет своих детей. «Зато у меня есть мои львы», — говорит он.

Москва, 1980—1986 гг.

Назад: ЛАГЕРЬ НАТУРАЛИСТА В КОРА

Дальше: ПОСЛЕСЛОВИЕ