Первые родительные

Вообще первым среди деятелей культуры, увековеченным в названии улицы в столице Российской империи, был Пушкин. Улица его имени официально появилась 22 августа 1881 года «по ходатайству Городской Думы в память А.С. Пушкина, который получил свое воспитание близ Санкт-Петербурга и провел в нем почти всю свою жизнь». Выбор пал на небольшой новый проезд между Невским проспектом и Кузнечным переулком. Вскоре после появления Пушкинской улицы в центре сквера на небольшой безымянной площади, делящей эту улицу пополам, установили памятник поэту работы Александра Опекушина.

Мы неслучайно довольно подробно говорим про Пушкинскую улицу в главе о родительных падежах. Дело в том, что первые улицы, увековечивающие память о людях в родительном падеже, то есть улица имени такого-то, непосредственно связаны с Александром Сергеевичем.

Первой из них была улица Глинки, наименованная 20 ноября 1892 года.

Памятник А.С. Пушкину

История появления этого названия весьма любопытна. Все началось с того, что Людмила Ивановна Шестакова, сестра композитора, которого называют родоначальником русской оперы, ходатайствовала о присвоении одной из улиц Петербурга его имени. Она хотела видеть «Глинкину» улицу и обратилась с просьбой рассмотреть ходатайство в Городскую думу. Гласные думы предложили переименовать в честь композитора Эртелев переулок (ныне – ул. Чехова). В доме № 7 по этому переулку Михаил Иванович жил в 18541855 годах, о чем свидетельствует мемориальная доска, установленная ровно через сто лет после того, как Глинка покинул квартиру в этом доме.

Улица Глинки. Начало XX в.

Представление вручили императору Александру III, ибо только с его согласия можно было назвать новую улицу или что-то переименовать.

Императору показалось, что «какой-то незначительный переулок» мал для великого композитора. Если уж назвать, то нечто более значительное. И выбор пал на Никольскую улицу, именовавшуюся так по Никольскому Морскому собору, к которому улица вела, да, собственно, ведет и теперь.

Этот вариант устроил всех, поскольку оставались Никольская площадь и Никольский переулок, а город получал улицу в честь композитора, чьей оперой «Жизнь за царя» уже много лет начинал каждый сезон Мариинский театр, вдоль которого через Театральную площадь и проходит улица Глинки.

Кстати говоря, название «Иван Сусанин» – под ним опера шла в советское время – на самом деле первоначальное авторское.

Поэт, на стихи которого Глинка написал не один романс, Нестор Кукольник отмечал: «По музыке у нас готовится истинное чудо. Это музыка М. Глинки „Ив. Сусанин“; необыкновенно русская музыка, необыкновенная занимательная».

Сам Глинка вспоминал: «…Надлежало добиться приятия моей оперы на сцену. Меня уверяли, что капельмейстер Катерина (так!) Альбертович Кавос, написавший когда-то, и удачно, музыку на оперу „Иван Сусанин“, сильно интриговал противу меня. Время обнаружило противное, он более всех других убеждал директора поставить мою оперу, а впоследствии вел репетиции усердно и честно. Наконец, обязали меня подпискою не требовать за оперу никакого вознаграждения.».

Публицист и музыкальный критик Николай Александрович Мельгунов, предвосхищая успех произведения, в котором Глинка, по его убеждению, «открыл целую систему русской мелодии и гармонии, почерпнутой в самой народной музыке», написал так: «Его первый большой опыт, его опера „Иван Сусанин“, докажет, до какой степени он выполнил мысль и мечту свою».

Но, как известно, опера вышла под другим названием. По совету друзей Глинке посоветовали посвятить оперу императору Николаю I с расчетом на то, что тогда монарх воспримет ее более благоприятно. Говорят, Николай и порекомендовал поменять название на «Жизнь за царя», что очень похоже на правду.

Какое название следует считать историческим – то, под которым произведение создавалось, или то, под которым оно впервые было поставлено на сцене? Скорее все-таки второе. В 1990-е годы, после развала СССР, опера снова пошла под названием «Жизнь за царя».

На этом можно было бы закончить историю. Однако следует вспомнить про связь с Пушкиным.

Сюжет «Ивана Сусанина» Глинке предложил Василий Андреевич Жуковский. Переименование улицы приурочили к 50-летию постановки «Руслана и Людмилы», а сама поэма создавалась и получала одобрение совсем рядом, в нынешнем доме № 11/43 по Крюкову каналу.

В конце 1810-х годов здесь поселился Жуковский, человек, сыгравший в жизни Пушкина роль, которую невозможно переоценить. Всем известны строки, написанные Жуковским Пушкину: «Победителю-ученику от побежденного учителя». Но это не вся фраза, написанная на литографическом портрете, подаренном Василием Андреевичем «победителю-ученику». Ее продолжение: «…в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму „Руслан и Людмила“». Надпись была сделана 26 марта 1820 года в Аничковом дворце, куда переселился из дома на Крюковом канале Жуковский.

Но первыми слушателями поэмы были завсегдатаи субботних вечеров, собиравшиеся в квартире Василия Андреевича здесь, в угловом доме, из окон которого открывается чудный вид на Никольский собор. Это была, кстати говоря, первая собственная квартира поэта в Петербурге. В нее он переехал вместе с другом, литератором и музыкантом Александром Алексеевичем Плещеевым и его семьей.

«У Жуковского – субботы, и стекается много праздношатающихся авторов и литераторов; Плещеев читает, и в знак соединения российской образованности с иностранною пьется пунш и льется шампанское», – так писал в письме к Петру Андреевичу Вяземскому Александр Иванович Тургенев, занимавший должность директора Главного управления духовных дел иностранных вероисповеданий. Роль этого человека, часто бывавшего в доме на Крюковом канале, не менее значима в жизни Пушкина. Его стараниями в 1811 году сына Сергея Львовича Пушкина удалось определить в Царскосельский лицей. Он в 1815-м был в числе приглашенных на экзамен, на котором юный Саша Пушкин читал в присутствии Державина «Воспоминания о Царском Селе». Ему в 1817-м Пушкин посвятил строки: «Тургенев, верный покровитель…».

Можно с уверенностью говорить, что Пушкин не относился к «праздношатающимся авторам». Впрочем, из людей, отнесенных Тургеневым к этой категории, тоже вышли хорошие поэты. Как писал впоследствии первый биограф Пушкина Павел Васильевич Анненков, в доме Жуковского «молодые писатели получали и первую оценку, и первые уроки вкуса».

Но уроки вкуса давал и молодой Пушкин, который бывал в этой квартире чаще других. Во-первых, потому что он считал Жуковского своим поэтическим наставником; во-вторых, он жил в родительской квартире, находившейся неподалеку, в доме контрадмирала Алексея Федотьевича Клокачева (современный адрес – наб. р. Фонтанки, 185; дом перестроен до неузнаваемости).

Регулярно слушая новые песни поэмы «Руслан и Людмила», Жуковский и его гости приходили в восторг от легкости, непринужденности и мелодичности пушкинских строк. А потом появилось и знаменитое посвящение «победителю-ученику», рожденное, по сути, в этом ничем не примечательном доме, не отмеченном даже мемориальной доской.

Этот бывший доходный дом, принадлежавший в начале XIX века купцу Брагину, в 1860 году надстроил и расширил зодчий Павел Соханский. В таком виде он и дошел до наших дней.

Поскольку мы уделили много внимания Василию Андреевичу Жуковскому, обратимся к его биографии и посмотрим на улицу его имени, тем более что это была вторая улица в городе, названная «в честь» в родительном падеже. Впрочем, второе место с Жуковским делит Гоголь. Улицы Жуковского и Гоголя появились одновременно, 10 июля 1902 года. Как указывалось в документе, «по случаю исполнения в текущем году 50-летия со дня его смерти», что относилось к обоим. Но поскольку Жуковский был старше Гоголя, отдадим предпочтение ему.

Василий Андреевич Жуковский родился 29 января 1783 года в селе Мишенском Белевского уезда Тульской губернии. Интересна история его рождения и принятия имени.

Его отцом был помещик Тульской губернии, владелец Мишенского Афанасий Иванович Бунин, а матерью – Сальха, по происхождению турчанка, взятая в плен в августе 1770 года при штурме Бендер. Согласно семейным преданиям, она была подарена помещику одним из его крепостных, который участвовал в штурме крепости. Другие сведения говорят о том, что ее взял в плен майор К. Муфель и отдал на воспитание Бунину.

Так или иначе, но при крещении Сальха получила имя Елизаветы Дементьевны Турчаниновой, она стала жить в селе сначала как нянька младших детей Бунина, а затем – в качестве домоправительницы.

Ее сын, родившийся от Бунина, по желанию отца был усыновлен жившим в бунинском доме «нахлебником» Иваном Григорьевичем Жуковским. Это позволило мальчику не считаться незаконнорожденным, однако создало определенные сложности в получении им дворянского титула.

Ради этого малолетнего Васю Жуковского приняли фиктивно на службу в Астраханский гусарский полк. В 1789 году шестилетний мальчик, произведенный в чин прапорщика, получил право на дворянство. О реализации этого права похлопотал его настоящий отец Афанасий Бунин. Поскольку дальнейшая воинская служба потеряла смысл, в ноябре этого же года «по прошению своему от службы» прапорщик Жуковский был уволен.

Важнейшим периодом формирования Жуковского как личности и как поэта стало пребывание его в Благородном пансионе при Московском университете с 1797 по 1800 год.

В 1801-м он вместе с несколькими литераторами организовал «Дружеское литературное общество», члены общества провозгласили нравственный кодекс, который подразумевал посредством «изящной словесности» служить «истине и добродетели». В этом же году Жуковский попал под арест. Не соответствующая его нравственному кодексу служба «городовым секретарем» в московской Главной соляной конторе, которую Василий Андреевич называл «дурацкою», привела к конфликту с начальством и заключению под стражу. Служебная неудача поспособствовала тому, что Жуковский полностью посвятил себя литературе.

Одной из важнейших тем в творчестве поэта стала военно-патриотическая лирика. 10 августа 1812 года Жуковский в чине поручика был зачислен в Московское народное ополчение, а затем принят на службу в Главный штаб. Жуковский как воин резервного полка был свидетелем Бородинского сражения, а после того как русская армия оставила Москву, участвовал в кутузовском марш-маневре, который завершился Тарутинским сражением.

С Петербургом судьба связала Жуковского после 1815 года. Здесь он стал принимать активное участие в деятельности литературного общества «Арзамас» и одновременно начал службу при Императорском дворе. Поэт принял предложение вдовствующей императрицы Марии Федоровны быть у нее чтецом, а впоследствии, с 1817 года, стал учителем русского языка великой княгини, будущей императрицы Александры Федоровны. С 1826 года Жуковский был наставником наследника престола, великого князя Александра Николаевича, будущего царя Александра II.

Огромная заслуга Жуковского состояла в его стремлении воспитать для Империи широко образованного монарха, уважающего законы страны и традиции народов.

Князь, поэт Петр Вяземский утверждал, что Жуковский был «представителем русской образованности перед троном безграмотным». Он добивался смягчения участи декабристам, помогал женам осужденных, хлопотал перед Николаем I за Александра Герцена, поддерживал поэта из народа Алексея Кольцова, добился освобождения из крепостной неволи Тараса Шевченко…

Мы уже говорили о его роли в пушкинской судьбе. Жуковский поддерживал «победителя-ученика» в годы гонений и ссылки в 1824–1826 годах, улаживал конфликты поэта с государем-императором, а в ноябре 1836-го сумел предотвратить первую дуэль между Пушкиным и Дантесом.

27 января 1837 года, после дуэли, трагически закончившейся для Пушкина, Жуковский был его душеприказчиком, а затем взял на себя заботы о его семье и рукописном пушкинском наследии.

В 1841 году из-за обострения отношений при царском дворе Жуковский подал в отставку и вскоре уехал в Германию. 12 апреля 1852 года он умер в Баден-Бадене. Тело Жуковского перевезли в Петербург и похоронили в Александро-Невской лавре.

Почему выбор пал именно на эту улицу? Рядом с Греческой площадью, к которой ведет улица, находилась гимназия, носившая имя Александра II, а поскольку Жуковский являлся наставником Александра Николаевича в бытность его наследником престола, то и решили – быть ей улицей Жуковского.

И вновь вспомним о Пушкине. Некоторые исследователи полагают, что именно Александр Сергеевич – отец «Ивана Сусанина» – «Жизни за царя», как был он, по мнению критика Владимира Васильевича Стасова, «отцом „Мертвых душ“ и „Ревизора“, хотя собственно Жуковский указал на сюжет».

Гоголь, приехав в Петербург, сразу же захотел познакомиться с Пушкиным. История знакомства и дружеских отношений требует отдельного рассказа. Как и история того, как сюжеты поэмы «Мертвые души» и комедии «Ревизор» были подарены Пушкиным Гоголю.

Но мы сосредоточимся только на истории переименования Малой Морской улицы в улицу Гоголя. Она тоже весьма примечательна. И тем еще она интересна, что разыскала ценнейшие материалы в 2009 году тогдашняя ученица 11-а класса школы № 254 Кировского района Петербурга и студентка Юношеского университета Петербурга Алена Манькова, готовясь к XI Международной детско-юношеской конференции «Санкт-Петербург. Гоголь и Пушкин».

Итак, впервые идея присвоить имя писателя обозначилась в декабре 1896 года, когда в Городскую думу обратился действительный статский советник В.И. Вуич «с переименованием Кокушкина и Столярного переулков, а также Кокушкина моста в улицу и мост Гоголя, в виду исполнявшегося в феврале 1897 года 45-летия со дня смерти этого писателя, проживавшего, по собранным просителем данным, в местности около Столярного переулка и Кокушкина моста».

Комиссия посчитала ходатайство вполне обоснованным, но сочла дату не слишком серьезной, решив подождать полноценного юбилея. В феврале 1901 года, когда до юбилея со дня смерти оставалось чуть больше года, господин Вуич вновь напомнил о своем предложении увековечить имя Николая Васильевича. Оно должно было рассматриваться «при обсуждении общего вопроса о способе чествования памяти Н.В. Гоголя». Но уже в апреле Вуич сообщил в Управу о том, что «в виду несочувствия некоторых органов печати к возбужденному им вопросу» он отказывается от «поддержания своего предложения». Городская дума прислушалась к мнению прессы, сочтя, что собранные сведения «оказались недостаточными», и вопрос закрыли. Хотя непонятно, чего было недостаточно, ведь первое жилище Гоголя в Петербурге действительно находилось в доме по Кокушкину переулку.

24 января 1902 года комиссия по народному образованию предложила для переименования два варианта: Коломенскую либо Малую Морскую улицу.

Выбор Коломенской обосновывался так: «Н.В. Гоголь явился на литературном поприще талантливейшим последователем А.С. Пушкина», а поскольку Коломенская – это продолжение Пушкинской улицы, то это «явится соответствующим вышеуказанной последовательности этих писателей на литературном поприще».

Еще одна причина выбора этой улицы крылась в том, что Коломенская улица названа по городу в Московской губернии, и это, по их мнению, могло запутать горожан, «допуская предположение о нахождении этой улицы в Коломенской части города». То есть там, где у гоголевского героя Акакия Акакиевича Башмачкина украли шинель.

Тем не менее Коломенскую улицу отвергли, поскольку прямой ее связи с жизнью Гоголя в Петербурге не обнаружили. Кроме того, хотелось найти «более центральную улицу города». Так и остановили выбор на Малой Морской.

Но был и еще один вариант: Театральная улица (ныне – ул. Зодчего Росси).

Два члена комиссии по народному образованию – Г.И. Дурнякин и А.Я. Перетц – предлагали переименовать именно Театральную улицу, поскольку «улица эта ведет к Александринскому театру, где, между прочим, даются произведения Гоголя». Но на это «не поступило Высочайшего соизволения», поскольку улица была «слишком известная под этим названием». Как тут не вспомнить премьеру «Ревизора» в 1834 году, после которой Николай I заметил, что досталось всем, а ему больше всех.

Все эти сведения Алена Манькова обнаружила в «Известиях Санкт-Петербургской Городской думы».

В результате по итогам всех споров выбрали Малую Морскую улицу. Товарищ министра, тайный советник Зиновьев сообщил в Городскую думу о том, что: «Государь Император, по всеподданнейшему докладу Министра Внутренних Дел, 10 июля 1902 года, Высочайше соизволил на переименование в городе С.-Петербурге: Малой Морской – в улицу Гоголя… Большой Морской – в Морскую».

На этой улице в доме придворного музыканта Лепена (Лепеня) Гоголь поселился летом 1833 года. Свой адрес он с точностью указал в «Ревизоре», поселив в своей квартире сочинителя Тряпичкина, которому Хлестаков отправил письмо, открывшее всем глаза на главного героя комедии благодаря тому, что почтмейстер Шпекин вскрыл послание. Вот он, адрес: «В доме под нумером девяносто седьмым, поворотя во двор, в третьем этаже, направо». Напомним, что до 1836 года нумерация домов была сквозной в пределах полицейской части. Это самый значимый петербургский адрес Гоголя. Здесь он написал все свои «Петербургские повести», комедию «Ревизор» и начал поэму «Мертвые души».

Много приходилось претерпевать Гоголю из-за своих произведений. Вот и «Мертвыми душами» потрепали ему нервы.

«Как только Голохватов [исполнявший обязанности президента московского цензурного комитета] услышал название „Мертвые души“, – писал Гоголь директору Императорской Публичной библиотеки Павлу Плетневу в январе 1842 года, – то закричал голосом древнего римлянина: „Нет, этого я никогда не позволю. Душа бывает бессмертна. Мертвой души не может быть. Автор вооружается против бессмертия!“ В силу, наконец, мог взять в толк умный президент, что дело идет о ревизских душах. Как только взял он в толк и взяли в толк, вместе с ним, и другие цензора, что „мертвые“ значит ревизские души, произошла еще большая кутерьма. „Нет! – закричал председатель, а с ним и половина цензоров. – Этого и подавно нельзя позволить… Это значит, против крепостного права“.

На замечание цензора Снегирева, что в книге: „О крепостном праве нет и намеков, что даже нет обыкновенных оплеух, которые раздаются во многих повестях крепостным людям“, – последовали новые возражения: „Предприятие Чичикова, – стали кричать все, – есть уже уголовное преступление.“. – „Да, впрочем, и автор не оправдывает его“, – замечает опять Снегирев. – „Да, не оправдывает, а вот он выставил его теперь, и пойдут другие брать пример и покупать мертвые души…“. – ,Что ни говорите, – сказал молодой цензор Крылов, побывавший недавно за границей, – цена два с полтиной, которую Чичиков дает за душу, возмущает душу. Человеческое чувство вопиет против этого; хотя, конечно, эта цена дается только за одно имя, написанное на бумаге, но все же это душа, душа человеческая; она жила, существовала. Этого ни во Франции, ни в Англии, и нигде нельзя позволить. Да после этого ни один иностранец к нам не приедет!..“. В одном месте цензуру остановило то обстоятельство, что: „Один помещик разорился, убирая себе дом в Москве в модном вкусе". – „Да ведь и государь строит в Москве дворец", – сказал по этому поводу цензор Каченовский. – Тут, – прибавляет Гоголь, – завязался у цензоров разговор, единственный в мире, и. дело кончилось тем, что рукопись оказалась запрещенной, хотя комитет прочел два-три места».

Далее Гоголь предполагает, что против него плетут интригу, полагая, что не все цензоры так глупы.

Улица Гоголя, 17

Писатель Владимир Короленко впоследствии резонно добавлял, что «…цензура в целом очень часто бывает глупее своего среднего состава. И это потому, что ее действия определяются не аргументами самых умных из подчиненных [как, например, в данном случае Снегирева. – Авт.], а страхом перед самыми глупыми из власть имущих…».

Как это верно.

Улица Гоголя просуществовала до 1993 года, когда ей вернули прежнее название Малая Морская. Это вызвало много споров и неприятия среди горожан. Многие посчитали, что таким образом было проявлено неуважение к великому русскому писателю.

Нет, это совсем не так, хотя сторонники такого мнения могут взять на вооружение слова самого Гоголя, писавшего в свое время в «Авторской исповеди» по поводу «Мертвых душ»: «Огромно, велико мое творение, и не скоро конец его. Еще восстанут на меня новые сословия и много разных господ. Но что же мне делать? Уже судьба моя враждовать с моими соотечественниками. Терпение! Кто-то незримый пишет передо мною могущественным жезлом…».

К 200-летию со дня рождения даже поднимался вопрос об обратном возвращении имени Гоголя вместо Малой Морской. Но этого не произошло. А вообще-то самое правильное – это открытие музея-квартиры писателя в доме № 17 по Малой Морской, ведь и дом, и квартира писателя сохранились. Как было бы здорово прийти в музей Гоголя на Малой Морской улице!

До Октябрьской революции в честь русских героев, павших в войнах, улицы называли очень редко.

Одна из первых – Скобелевский проспект.