В душах есть всё, что есть в небе, и много иного.

В этой душе создалось первозданное Слово!

Где, как не в ней,

Замыслы встали безмерною тучей,

Нежность возникла усладой певучей,

Совесть, светильник опасный и жгучий,

Вспышки и блески различных огней, –

Где, как не в ней,

Бури проносятся мысли могучей!

Небо – не там,

В этих кошмарных глубинах пространства,

Где создаю я и снова создам

Звезды, одетые блеском убранства,

Вечно идущих по тем же путям, –

Пламенный знак моего постоянства.

Небо – в душевной моей глубине,

Там, далеко, еле зримо, на дне.

Дивно и жутко – уйти в запредельность,

Страшно мне в пропасть души заглянуть,

Страшно – в своей глубине утонуть.

Все в ней слилось в бесконечную цельность,

Только душе я молитвы пою,

Только одну я люблю беспредельность,

Душу мою!

Но дикий ужас преступления,

Но искаженные черты, –

И это всё твои видения,

И это – новый – страшный – ты?

В тебе рождается величие,

Ты можешь бурями греметь,

Из бледной бездны безразличия

Извлечь и золото и медь.

Зачем же ты взметаешь пыльное,

Мутишь свою же глубину?

Зачем ты любишь все могильное

И всюду сеешь смерть одну?

И в равнодушии надменности,

Свой дух безмерно возлюбя,

Ты создаешь оковы пленности:

Мечту – рабу самой себя?

Ты – блеск, ты – гений бесконечности,

В тебе вся пышность бытия.

Но знак твой, страшный символ вечности –

Кольцеобразная змея!

Зачем чудовище – над бездною,

И зверь в лесу, и дикий вой?

Зачем миры, с их славой звездною,

Несутся в пляске гробовой?

Мир должен быть оправдан весь,

Чтобы можно было жить!

Душою – там, я сердцем – здесь.

А сердце как смирить?

Я узел должен видеть весь.

Но как распутать нить?

Едва в лесу я сделал шаг, –

Раздавлен муравей.

Я в мире всем невольный враг,

Всей жизнию своей,

И не могу не быть, – никак –

Вплоть до исхода дней.

Мое неделанье для всех

Покажется больным.

Проникновенный тихий смех

Развеется, как дым.

А буду смел – замучу тех,

Кому я был родным.

Пустынной полночью зимы

Я слышу вой волков,

Среди могильной душной тьмы –

Хрипенье стариков,

Гнилые хохоты чумы,

Кровавый бой врагов.

Забытый раненый солдат,

И стая хищных птиц,

Отца косой на сына взгляд,

Развратный гул столиц,

Толпы глупцов, безумный ряд

Животно-мерзких лиц.

И что же? Я ли создал их?

Или они меня?

Поэт ли я, сложивший стих,

Или побег от пня?

Кто демон низостей моих

И моего огня?

От этих тигровых страстей,

Змеиных чувств и дум –

Как стук кладбищенских костей,

В душе зловещий шум, –

И я бегу, бегу людей,

Среди людей – самум.