После долгих раздумий на четвертом месяце второго года ИЛ Дедал отказался от идеи познать лабиринт.

— В плане нет необходимости, — сказал он царю, — ведь если лабиринт не поддается логике, вероятность того, что пленник, кем бы он ни был, найдет дорогу наружу, резко уменьшается.

Оставалось всего несколько месяцев, до того как Ариадне и Астерию исполнится пять лет. По Кноссу уже ходили слухи о том, что кроме Ариадны Пасифая родила мальчика, сына Диониса, воплотившегося в быке Миноса, чтобы соединиться с царицей, в которую вселилась коровья богиня. Никто не видел таинственного сына Пасифаи, но люди не сомневались в его существовании и дали ему прозвище Минотавр. Тщетно Минос пытался покончить с этими слухами, которые, и он знал это как никто другой, были весьма близки к истине. Узнав о том, что горожане каждый год отмечают день рождения царя и царицы, исполняя на празднестве неприличный танец, в деталях повторяющий совокупление царицы и Диониса, Минос под страхом смертной казни запретил этот праздник.

На рассвете того дня, когда Астерию исполнилось пять лет, Минос предстал перед царицей.

— Отдай то, что теперь принадлежит мне.

— Ты что, считал каждый день с момента его рождения, чтобы ненароком не упустить своего? — воскликнула царица, с трудом сдерживая гнев. — Что ж, уговор есть уговор.

Астерий предстал перед отчимом. На его бычьей голове уже начали прорезаться маленькие рожки. Тело мальчика было сильным и крепким, как у молодого атлета.

— Послушай меня, мальчик, — сказал Минос, с трудом перебарывая отвращение, которое вызывал у него этот получеловек-полузверь, — с сегодняшнего дня твоя жизнь сильно переменится. Тебе предстоят нелегкие испытания…

— Я знаю свою судьбу, — перебил его Минотавр сильным и звучным голосом, столь неподходящим его возрасту и облику, — и я готов принять ее.

Минос оторопел, услышав эти слова. Астерий был слишком умен для пятилетнего ребенка, если только не мать заставила его выучить эти слова, чтобы он бросил их в лицо своему отчиму и палачу, когда придет время. На мгновение в голову Миноса закралась мысль, что его обманули, что пять лет — чрезмерно большой срок для существа, чье тело живет по другим законам, нежели людские. Впрочем, царь хотел забрать ребенка в пять лет, потому что боялся, что тот будет сопротивляться его решению. А если он готов принять свою судьбу, возраст и ум не имеют ровным счетом никакого значения.

Астерий больше не сказал Миносу ни слова. Он поклонился матери и молча последовал за отчимом. Во дворе их ждали Дедал и три паланкина, у носильщиков были завязаны глаза. В сопровождении царской гвардии небольшой караван направился к горе Юктас. Из-за занавесок Минотавр с тоской наблюдал за последним в его жизни восходом солнца.