Прошло несколько дней, и Галаор почувствовал, как и его начинают опутывать невидимые нити. «Я еще одно звено нового порядка Диомедеса, фигура, затерянная среди неохватного и непостижимого пейзажа. Сейчас я пешка в непонятной мне игре».

Хотя в замке, не было видно слуг, в нем царил полный порядок. Принц Гаулы больше не встречался с Валтасаром, но, всегда чувствовал к себе его внимание. Из каждого окна открывался вид на сказочные сады, и нельзя было оторвать восхищенного взгляда от их чудес.

Галаор начал привязываться к дону Мамурре: ему нравилась та странная улыбка, о которой говорила старушка, он не замечал никакой потаенной злобы. Напротив, дон Мамурра казался ему наивным добряком, веселым ребенком, только огромным, могучим, с выразительными глазами и седой бородой патриарха.

ГАЛАОР: Как давно вы не покидали замок, дон Мамурра?

МАМУРРА: Вот уже много лет, Галаор, не вижу я ничего, кроме этих садов. С тех пор как исчез Диомедес, я никуда не выхожу – боюсь затеряться, как и он, среди травы и зверья. Да и не хочу я никуда выходить. Я хорошо знаю, что я только еще один элемент нового порядка Диомедеса. Может показаться, будто я делаю то, что хочу, но я прекрасно понимаю, что живу так, как задумал создатель этой вселенной.

ГАЛАОР: Дон Мамурра, а вот мне нужно отсюда выйти. И не одному, а вместе с Верблеопардатисом.

МАМУРРА: Нельзя. Ты тоже частица этого нерушимого порядка. Возможно, ты и с Валтасаром больше никогда не встретишься: я вот уже четыре года как его не видел. Думаю, Валтасар – самое законченное и совершенное создание Диомедеса.

Нам отсюда не выбраться: триста смертей поджидают нас в саду.

Однажды, сидя с книгой на ступеньке винтовой лестницы, Галаор увидел в окно верблеопардатисов. С восторгом и тоской наблюдал юноша, как резвились прекрасные животные: они двигались так, словно были статуями. И тоска его все усиливалась от того, что он не понимал ни трудолюбивого Диомедеса, ни наивного дона Мамурру, которого молва ославила как разбойника и убийцу, ни созданного ими обманного порядка, ни того, какое место он сам занимает на этой шахматной доске, где фигурами являются животные, люди, растения и говорящий конь.