Шестьдесят девять

В тот день я про деда много узнал. Начнем с того, что у него кроме мисс Филипс был еще и передатчик. Все-таки у меня до сих пор в голове не умещается, до чего я наивно думал о них обоих. Передатчик, насколько я понял, сломался с год назад. Такие вещи не отнесешь в мастерскую на починку. А мистер Лаш его не только починил, но еще и устроил так, что даже если на Родине перехватят сигнал, он все равно будет зашифрован.

Всего лишь за день до этого я не знал, что за обшивкой стены на кухне находится передатчик, и считал деда старым. А сегодня он – чернобурый лис, хвост трубой.

Семьдесят

Мисс Филипс сидела в потайной комнате на Подвальной. Ох, ну и умная же она. Она могла читать записки лунного человека, несмотря на то, что он писал на восточном. Дед в этих записках не разбирал ни рыла, ни уха. Он сидел на табуретке рядом с ней, в наушниках, и терпеливо пытался передать сообщение Подрывникам. В мертвый эфир.

И к обеду тоже ничего.

Наконец дед прекратил попытки. Мы пообедали омлетом с засохшим хлебом. Мисс Филипс к еде почти не прикоснулась. Потеряла аппетит. Я думаю, что из-за записок лунного человека. Он тоже ничего не ел.

– Что там написано? – спросил дед, взяв руку мисс Филипс.

– Сейчас, я только пройдусь по ним еще раз.

Я понимал, что она тянет время.

– Они устроили во дворце огромный павильон, изображающий Луну, так? – спросил я.

– Да, – сказала мисс Филипс. – Там они будут снимать посадку и первые шаги по поверхности. А потом всех, кто работал над этим, ликвидируют. Включая ученых, рабочих и космонавтов. Общие могилы уже вырыты.

Я перебил ее.

– А как лунный человек нашел наш лаз?

Он написал что-то, и мисс Филипс прочла. Я видел, что ей не хотелось переводить мне его ответ. Я и так знал, но все-таки сказал:

– Ну скажите же.

Мисс Филипс все медлила. Я сказал:

– Он увидел Гектора, да?

Семьдесят один

Лунный человек кивнул и снова принялся писать в блокноте. Чем дальше он писал, тем тревожнее выглядела мисс Филипс.

– Милая, читай, пожалуйста, – сказал дед.

Голос у нее был хороший. Но то, что она читала, не прочтешь хорошо никаким голосом.

– Сначала я думал, что действительно участвую в космической экспедиции. Но потом один из ученых, построивший первую модель ракеты, признался мне, что в поясе радиации вокруг Луны мы бы изжарились заживо. Вскоре этот ученый исчез. По непонятным мне причинам меня прислали сюда, в седьмой сектор, и я узнал, что тот ученый был прав. Это величайший обман в истории человечества. Я задавал слишком много вопросов, и тогда они заставили меня замолчать. Но мое лицо все еще было им нужно. Я твердо решил сбежать. Я гулял у подножия стены, где разросся кустарник. Там я увидел красный мяч. И тотчас же, как мне показалось, прямо из земли появился мальчик. Я его знал. Он знал меня.

– Откуда? – снова перебил я.

Мисс Филипс перевела:

– Это был сын того самого ученого, который построил первую модель и сказал мне, что послать человека на Луну невозможно.

– Лаш? – уточнил дед.

Лунный человек кивнул.

– Они там? – спросил дед. – Они живы?

Лунный человек сложил пальцы в виде пистолета. Думаю, никто из нас не хотел знать ответ, который он написал.

Мисс Филипс прочла его запись, и голос ее упал до шепота.

– Миссис Лаш застрелили немедленно по прибытии, на глазах у ее мужа и сына. Мы все это видели.

– За что? – закричал я. – За что?

Вопрос повис в воздухе.

Дело шло медленно, ведь мисс Филипс приходилось переводить написанное лунным человеком в понятные нам слова.

– Наказание за непослушание.

– А Гектор?

Казалось, прошла вечность, прежде чем мисс Филипс сказала:

– После убийства миссис Лаш ему отрубили мизинец и сказали отцу, что если тот откажется выполнять любой отданный ему приказ, за этим пальцем последует еще один, а потом еще.

– Гектор жив?

Лунный человек кивнул. Потом он поднял девять пальцев.

– То есть, он потерял только тот один?

Лунный человек снова кивнул.

Дед чуть не пропустил писк, раздавшийся из передатчика. Наконец-то. Кто-то где-то нас услышал. Попискивание напоминало стук сердца цивилизации, которую мы почти записали в погибшие.

Подрывники передали нам приказ подготовиться к уходу к одиннадцати вечера. Мы должны были прибыть в самый дальний конец Подвальной по направлению к красногрудым домам.

И тут я сказал:

– Я не пойду.

Семьдесят два

– Так надо, Стандиш, – сказал дед. – Здесь нельзя оставаться.

– Я спасу Гектора, – сказал я. – Швырну камень в лицо Родине. Покажу всему миру, что высадка на Луну – обман.

– Стандиш, ты опять замечтался.

Тогда я рассказал им свой план. Я объяснил, что если бы у меня получилось пробраться к павильону, где космонавт будет делать первые шаги, я бы сбежал из толпы рабочих и вышел на лунную поверхность, на виду у камер. Я поднял бы листок бумаги с надписью «ЛОЖЬ». И весь свободный мир узнал бы, что это обман.

– И что дальше? Тебя застрелят на месте, – сказал дед. На лице у него собиралась гневная буря.

Если честно, я не думал про то, что будет дальше, после того, как я покажу свой плакат. Я что-нибудь придумаю по ходу дела. Эта деталь, кажется, не очень хорошо поддавалась планированию. Слишком много «если бы», как всегда.

– Если великана получилось повалить одним камнем, то и я смогу тоже.

– Нет, – сказал дед. – Нет. Идиотская затея.

К моему удивлению, вмешалась мисс Филипс.

– Гарри, может быть, он в самом деле мог бы проникнуть туда и что-то сделать…

– А заодно и сдохнуть, чего уж там, – прервал ее дед. Он ужасно разозлился. И не только из-за моего плана, это было ясно. Тут было еще и то, что случилось с Лашами, с Гектором. – Я потерял семью. Я потерял друзей. Я не собираюсь жертвовать еще и внуком.

Мисс Филипс накрыла его руку своей.

– Вероятность, что нам удастся сбежать, и так крохотная, – сказала она. – Если нас просто убьют, кому от этого какая польза? Никто никогда не узнает, что все это на самом деле – обман. Представители свободного мира проглотят эту ложь, и сделают таким образом Родину всесильной.

Видно было, что дед изо всех сил старается ее не слушать.

– Гарри, – мягко добавила мисс Филипс. – Что бы ни случилось, один ты не останешься. Я обещаю.

Это меня очень успокоило. Мне хотелось говорить еще, но все, что я смог выдавить, было:

– Мисс Филипс правильно говорит. И я от тебя тоже никуда не денусь, хоть я пойду сегодня с тобой, хоть нет.

Деда трясло так, будто у него в пупке разразилось землетрясение. И слезы, те слезы, которые он обещал никогда не лить, покатились лавиной ярости вниз по его лицу. Я его обнял. На это силы у меня еще были.

Он прижал меня к себе. Это я буду помнить до самого конца, когда бы он ни наступил.

Потом он отпустил меня и отвернулся. Плечи у него тряслись, он старался подавить рвущееся из него всхлипывание.

И все равно я был уверен, что смогу бросить камень.

Лунный человек подошел к деду и положил руку ему на плечо, придал ему силу тяжести, чтобы все не разлетелось в разные стороны. Потом он нацарапал что-то в блокноте и передал его мисс Филипс.

Она медленно прочла написанное.

Деду не хотелось этого слышать. И мисс Филипс тоже, как она ни храбрилась.

– Стандиш – наша единственная надежда.