Во второй половине апреля мы начали готовиться к возвращению в Западную Сибирь из Урги через Улясутай и долину реки Кунгуя по пути, еще не описанному никем из путешественников. Нужно было покупать верблюдов и лошадей, которые в Урге, точно так же как и бараны, стоят гораздо дороже, чем в Западной Монголии. Мы купили на выбор у содержателя русской почты, богатого монгола по имени Норбоцерена, 10 верблюдов по 40 лан за каждого и 10 лошадей по 10 лан, приобрели две палатки – одну монгольскую, другую тибетскую, оказавшуюся непрактичною, и некоторые походные вещи.

Кроме того, запаслись на весь путь мукой, крупой, сухарями и взяли еще с собой ящик монгольского кирпичного чая, на который в Монголии удобнее покупать все необходимое в пути. Приготовления были окончены к 20 апреля, но по случаю холодов пришлось отложить выступление. Только в последних числах этого месяца вскрылась Тола и появились перелетные птицы, а 1 мая показалась и зелень.

2 мая мы выступили из Урги и направились на запад по долине Толы. Верстах в четырех от Богдо-куреня поперек этой долины тянется невысокий земляной вал со рвом впереди, возведенный во время дунганского восстания. Нападение, однако, не состоялось благодаря присутствию русского отряда, высланного в то время в Ургу из Троицкосавска для обеспечения нашего консульства и купцов.

Долина Толы к западу от Урги имеет от 5 до 10 верст ширины и поблизости реки изрезана многими протоками, представляющими, вероятно, старые русла ее рукавов, на которые она и теперь местами разбивается в этой долине. В ней встречаются также небольшие озерки, то замкнутые, то сообщающиеся с рекой протоками.

В первый день нашего путешествия из Урги мы остановились на ночлег в долине Толы, верстах в двадцати пяти от города, на урочище Сангин. Долина в этой местности прорезана многими протоками, берега которых покрыты небольшими, редкими рощами тополя, и весьма богаты лугами. На Толе, протоках и озерках долины повсюду было множество плавающих и болотных птиц, приветствовавших наступившую весну разнообразными криками, которые не умолкали всю ночь. С этого урочища Тола поворачивает на юго-запад в узкой долине, описывая большую луку к югу.

На следующий день, оставив долину Толы, мы вступили в невысокие горы, служащие восточной окраиною плоскогорья Долон-худугэй-кундуй и, пройдя по ним верст двенадцать, спустились на это плоскогорье. На севере оно окаймлено хребтом Салин-даба, отрогом гор Сельби-даба, что к северу от Урги, а на юге – хребтом Дзегиль, тянущимся с востока на запад почти параллельно первому и связанному с ними невысокими горами, через которые мы переваливали на это плоскогорье из долины Толы.

На южном хребте Дзегиль видны были небольшие рощи лиственницы, покрывающие северные склоны его гор, но только в восточной части, а далее к западу хребет совершенно безлесен. На северном же хребте Салин-даба лесов не видно было вовсе, по крайней мере на склоне, обращенном к плоскогорью. Это плоскогорье бедно водой: родников на нем нет, а колодцев мало, да и те не обильны водой. Растительность, отличающаяся вполне степным характером, весьма однообразна.

Мы ночевали в восточной части плоскогорья у колодца с весьма посредственной водой, которой вдобавок было мало, и на следующий день прошли всего 12 верст до другого колодца на урочище Дулан, так как далее местность на пространстве 57 верст безводна. В 5 верстах к югу от колодца, на горах хребта Дзегиль, мы в последний раз видели небольшие перелески лиственницы.

С урочища Дулан дорога направляется по тому же плоскогорью Долон-худугэй, кундуй, пересеченному в западной части весьма незначительным поднятием; на пути от него нередко встречались обширные плоские впадины с солончаками. Ночевать пришлось без воды на урочище Аргалэй. В этой местности плоскогорье, стесняемое хребтом Дзегиль и отрогами северного хребта Салин-даба, становится уже и переходит в степную, каменистую долину.

Проходя на другой день по этой долине, мы видели на ней множество сурков. Зверьки там и сям выскакивали из своих нор, садились на задние лапы и пристально посматривали на наш караван, а по приближении его испускали протяжные звуки, похожие на хрюканье, и быстро скрывались в свои логовища. Долина вывела нас в соседнюю обширную долину Цаган-цыгэин-тала около тридцати верст длины и верст в пятнадцать ширины. Эта междугорная долина ограничена с севера хребтом Улан-хада, продолжением гор Салин-даба, и его мощным отрогом Цобу, а с юга хребтом Дзегиль с его длинной ветвью Агуит.

Почва долины поблизости окраинных гор твердая, каменистая, а посредине солонцеватая, покрытая местами злаком дэрису. На ночлег мы расположились у солоноватого озера Цаган-нор этой долины, имеющего около 300 сажен длины и до 70 ширины. На восточном его берегу есть родник с хорошей водой. Озеро буквально кишело утками и голенастыми. Стаи журавлей постоянно прилетали к нему и, побродив у берегов, уносились опять в долину, на которой стада этих птиц виднелись повсюду.

С озера Цаган-нор мы продолжали идти на запад по долине Цаган-цыгэин-тала, которая в этом месте суживается и верстах в восьми от него переходит в болотистое пространство, усеянное малыми озерками, известными под собирательным названием Цыгэин-нор. Вода в них пресная, но в конце лета, когда эти мелкие озерки обращаются в небольшие лужи, она становится негодной для пищи. Плавающих и болотных птиц на этих озерках в то время было великое множество.

Долина Цаган-цыгэин-тала, суживающаяся в западной части до четырех верст, упирается в широкую долину р. Толы, возвращающейся в этом месте, по описании своей луки, на север. На правом берегу этой реки мы остановились на дневку. Тола имеет в том месте от 15 до 20 саженей ширины, течет быстро и часто делится на рукава, образуя острова. Глубина значительна только в омутах, а в остальных местах река неглубока.

В долине Толы много малых озер, частью замкнутых, частью сообщающихся с рекою протоками. Кроме того, низкие места долины были покрыты водою от весеннего разлива и представляли значительные водные пространства, а наиболее возвышенные заняты солончаками, поросшими большей частью злаком дэрису. Древесной растительности, исключая кустарников, в этой части долины Толы нет. Верстах в десяти ниже нашего лагеря Тола, стесняемая горами, изменяет свое меридиональное течение на юго-западное, описывая весьма крутую луку.

 

 

Переправившись через реку, мы прошли верст пять по ее долине, пересекли невысокий кряж, Голэй-хаирхан, тянущийся параллельно реке и огибаемый ею на севере, потом спустились на холмистое предгорье этого кряжа и снова очутились на Толе, текущей в этом месте с северо-востока и вскоре поворачивающей на северо-запад. На обоих берегах реки растут густые и высокие кусты тальника, в которых в то время было множество диких гусей, имевших там свои гнезда.

Оставив Толу, мы прошли верст двенадцать по сухой, слегка волнистой местности, поросшей редкими кустиками караганы, потом пересекли плоское поднятие и спустились на обширную равнину, обставленную со всех сторон горами. Восточная ее половина называется Хара-нидун, а западная – Сучжи. На этой равнине мы встретили два соленых озера, из которых одно – Барокчин-цаган-нор имеет около 5 верст в окружности. На этих озерках, как и на Цыгэин-нор, было множество плавающих и болотных птиц, в особенности уток, поднимавшихся с них стаями в несколько десятков штук.

На равнине воздымаются кое-где одинокие холмы и небольшие плоские высоты, а в западной части находятся обширные солончаки. Описываемая равнина ограничена с севера хребтом Бургут и его юго-восточным отрогом, с юга хребтом Яргай и его западным продолжением – Салта; с востока ее замыкают низкие горы Улан-шарт – ветви хребта Яргай; а с запада хребет Салта и предгорья хребта Бургут.

Дорога, по которой мы шли, принадлежит к числу второстепенных почтовых трактов. На ней выставлены пикеты, содержимые монголами аймаков Тушету-хана и Цецен-хана. Пикеты отстоят средним числом верст на двадцать семь один от другого. Число лошадей и верблюдов на них несравненно меньше, чем на почтовой дороге из Калгана в Улясутай. На пути по упомянутой равнине нам попался навстречу монгольский князь, ехавший в Ургу. Его везли в китайской повозке, а свита следовала верхом.

Впереди, с боков и позади скакали провожатые с ближайшего пикета, в числе которых было несколько девушек в нарядных костюмах. На этой же дороге нам часто попадались навстречу богомольцы, ехавшие в Ургу на поклонение хутухте. Бедные, не имеющие собственных верблюдов и лошадей, для путешествия в священный город пристраиваются к караванам или к состоятельным поклонникам в качестве погонщиков, за что получают от хозяев пищу и верблюда или лошадь на проезд.

Некоторые предпринимают путешествие в Ургу пешком. Одного из таких бедных пилигримов, возвращавшегося с богомолья частью пешком, частью с попутчиками, мы взяли с собой и привезли в Улясутай. За небольшую плату он был все время добросовестным работником, и мы не без сожаления расстались с ним в Улясутае, откуда он отправился на родину в Южный Алтай.

На ручье Барокчин-гол по случаю ненастной погоды пришлось простоять почти двое суток. С этого ручья дорога идет версты три по солонцеватой местности, а потом по твердой, дресвяной. К северу от дороги видны были обширные солончаки. На половине станции дорога пересекает ручей Сучжи, текущий с гор Салта и теряющийся в соседнем солончаке. Западная часть равнины, называемая Сучжи, орошается значительной речкой Хадасын-гол. На правом берегу Хадасын-гола, верстах в шести к северу от дороги, есть развалины. Местные монголы говорили нам, что там была в старину княжеская ставка. Мы видели их только издали.

Дорога направляется вверх по речке Хадасын-гол и вступает в теснину, которая соединяет равнину Сучжи с соседней междугорной же равниною Бурдугуй, орошаемой в восточной части этой рекой. Равнина Бурдугуй с северной стороны ограничена хребтом Аздага – западным продолжением хребта Бургут, а с юга хребтом Берхэ, отделенным от западной оконечности хребта Салта тесниной, по которой стремится речка Хадасын-гол с юго-запада-юга.

Восточная часть долины Бурдугуй, орошаемая речкой Хадасын-гол, болотиста и покрыта была в то время многими временными озерками, образовавшимися от разлива. В летнее время в этой влажной местности должна расти хорошая трава. Центральная же и западная части долины состоят большею частью из солончаков.

На крайнем западе обширная междугорная долина Бурдугуй сообщается посредством весьма короткой теснины с соседней долиной Такилту, из которой течет в нее ручей того же названия и теряется в солончаке. Мы направились вверх по этому ручью, струящемуся по болотистой, кочковатой лощине.

К западу от его истоков долина немного возвышается и переходит в сухую, каменистую степь. В этой части долины мы опять видели множество сурков; наша монгольская собака, охотившаяся за ними прежде неудачно, вступила тут с одним зверьком в бой и одержала победу. Поднявшись на пологий перевал, мы увидели синие воды большого озера Угэй, к которому спускались постепенно верст пять и остановились на северном его берегу дневать.

Озеро Угэй имеет около 40 верст в окружности. Наибольшая его длина с запада на восток простирается до 12 верст, а наибольшая ширина – до 8 верст. Западный и юго-западный берега озера низменны и покрыты высоким тростником, северный берег большею частью пологий, а южный и юго-восточный довольно крутые. Островов на озере нет. В него вдаются два мыса – один с севера, другой с юга, расположенные друг против друга.

На северном берегу есть извилистый залив, сообщающийся с озером весьма узким горлом, а на восточном лежит замкнутое озерко, имеющее около версты в окружности. Угэй-нор питается водами речки Нарын-гол, впадающей в юго-западную часть его, и соединяется протоком с рекой Орхоном, протекающим к западу от него. Этот проток, называемый монголами холой (т. е. горло), имеет около четырех верст длины, от 20 до 40 сажен ширины и порядочную глубину. Он течет тихо с небольшими извилинами по низменной, луговой равнине.

В Угэй-норе, имеющем воду пресную, живет множество рыб: окуней, язей, чебаков и ускучей. Других пород нам не удалось поймать, но, судя по найденным на берегу костям, в нем водятся также щуки и таймени. Неводком в 10 сажен длины мы вытащили в одну тоню около 30 пудов язей, окуней и чебаков. Большую часть рыбы побросали тотчас же обратно в воду. Язи и окуни были в 6–7 фунтов.

Суеверные монголы убеждены, что в Угэй-норе живет чудовище, пожирающее скот и даже людей, заходящих в его воды. Они неоднократно убеждали нас не входить в озеро. Сначала мы принимали эти предостережения за уловку для отвлечения нас от рыбной ловли, но потом убедились, что они высказывались без задней мысли. По уверению монголов, это чудовище имеет некоторое сходство с коровой, но гораздо больше ее и очень хищно.

На озере Угэй, кроме множества плавающих и голенастых птиц, живущих преимущественно в юго-западной его части, около тростников, водятся еще орланы, находящие себе обильную пищу на этом необыкновенно рыбном озере.

К северу от озера горы отступают, образуя эспланаду версты в три шириной. На северной ее окраине, под горами, стоит монастырь Орумба-лама-хийт. В нем живут тибетские монахи. В монастыре красивый храм и много монашеских келий. Мы посетили тибетских монахов и пили у них чай. Большая часть их – люди молодые, высокого роста, с симпатичными лицами. Тибетский язык, на котором они объяснялись в нашем присутствии между собой, показался нам благозвучнее монгольского.

Горы на пространстве от Урги до р. Орхона представляют собой западное продолжение Гентейской системы. Узлом этой системы, от которого расходятся во все стороны мощные лучи, служат высокие альпы, отстоящие верстах в 150 к северо– востоку от Урги. Эти альпы имеют снежные пятна и покрыты густыми хвойными лесами, в которых водятся медведи, маралы, косули и кабаны. Они дают начало многим значительным рекам, а именно: Онону, Ульдзе, Керулюну, Толе, Хара-голу, Шара-голу и Иро. На северо-востоке Гентейские горы сочленяются с Яблоновым хребтом, а на запад и северо-запад отделяют длинные отроги, достигающие берегов Орхона; южные же и юго-восточные ветви этих гор коротки.

 

 

Орошение описываемого пространства Гентейской горной системы далеко нельзя признать обильным: кроме Толы с ее притоком Хадасын-гол и трех ручьев, мы не встретили в ней ни одного источника. В восточной части, на плоскогорье Долон-худугэй-кундуй, не только источников, но и колодцев очень мало: между урочищем Дулан и родником на берегу озера Цаган-нор, что в долине Цаган-цыгэин-тала, воды вовсе нет на пространстве 57 верст. Западная часть орошена сравнительно лучше, но и там между Толою и ручьем Барокчин-гол местность безводна на протяжении 35 верст.

Флора страны весьма однообразна и не только на сухих плоскогорьях, но и в невысоких горах отличается вполне степным характером. В долинах Толы и Хадасын-гола растительность несколько разнообразнее, но все-таки бедна видами. Леса мы видели только в восточной части хребта Дзегиль, а далее к западу их нигде нет, исключая небольших рощиц тополя и тала на берегах Толы, ниже ее северной луки.

Из крупных млекопитающих в этой стране живут: дзэрены, волки, лисицы и сурки. Дзэренов, впрочем, мало, но сурков множество. Из птиц, кроме плавающих и болотных, которые на речках и болотах водятся в огромном количестве, мы встречали еще удодов, несколько штук дроф, коршунов, орлов и орланов.

В западной части страна населена плотнее, чем в восточной, на маловодном плоскогорье Долон-худугэй-кундуй, где встречалось очень мало улусов.

С озера Угэй-нора мы направились к Орхону и остановились на правом его берегу на ночлег. Орхон имеет в этом месте от 20 до 30 саженей ширины, значительную глубину и течет весьма быстро в довольно крутых берегах. При высоком стоянии воды переправа через него вброд невозможна. Перед нашим приходом китайцы, ехавшие с товаром из Улясутая в Ургу на телегах, стояли на левом берегу Орхона несколько суток, ожидая спадения воды, но все-таки должны были переправить товар через реку на верблюдах, взятых у местных монголов, а телеги перетаскивать порожняком.

Орхон получает начало в главном хребте Хангая, из гор Ульдзуйту, и составляется главным образом из двух речек: Улютай и Баин-чжирухе. Он течет сначала на восток, потом поворачивает почти прямо к северу, проходит мимо большого монастыря Эрдени-цзе, ниже которого принимает слева речку Чжирматай, потом помянутый проток (Халой) из озера Угэй-нор.

 

 

В 5 верстах ниже этого последнего в него с левой стороны изливается большая река Тамир; верстах в шестидесяти от него Орхон поворачивает на северо-восток, а в 200 верстах принимает справа Толу. Последние 70 верст Орхон опять течет почти на север и в 45 верстах к юго-западу от Кяхты впадает с правой стороны в р. Селенгу, несущую свои воды, как известно, в озеро Байкал.

При слиянии обеих рек масса воды в Селенге больше, чем в Орхоне, а потому первую и считают главной рекой. В среднем течении долина Орхона большей частью болотиста и покрыта множеством малых озерков. Долина нижнего Орхона богата тучными лугами, а в реке водится очень много рыбы, для ловли которой приезжают по временам русские из ближайших местностей Забайкальской области.

Во время стоянки на правом берегу Орхона мы потеряли одну из лучших лошадей, упавшую в путах с крутого берега в эту реку и захлебнувшуюся прежде, чем ей подали помощь. Когда вытащили труп этой несчастной лошади, монголы стали просить, чтобы мы продали его. Отказавшись от платы, мы отдали им погибшую лошадь, с которой они сняли кожу и поделили между собой мясо.

На следующий день эти монголы, не желая остаться в долгу, помогли нам переправиться через Орхон. Переправа продолжалась около часа и была хлопотлива. Вода доходила верблюдам до живота, чего они не любят, предпочитая в таком случае лечь на бок и плыть, причем роняют, конечно, с себя вьюки. Но у нас, благодаря содействию монголов, все обошлось благополучно.

Переправившись на левый берег Орхона, мы стали пересекать его широкую, солонцеватую и болотистую долину. По сторонам дороги часто встречались небольшие временные озерки, образовавшиеся от разлива. На юге долина весьма широка на всем обозреваемом пространстве, но на севере постепенно суживается, не переходя, однако, в теснину. Дорога направляется параллельно р. Тамиру, впадающему, как было сказано, в Орхон слева, верстах в пяти ниже протока в эту реку из озера Угэй-нора. По берегам нижнего Тамира растет невысокий лесок из тополя и тала с тальником.

Из долины Орхона мы перешли в степную с твердым, хрящевато-дресвяным грунтом долину Тамира. Она окаймлена с севера и юга горными кряжами Сул-тологой и Билхэ. Оба они принадлежат к системе Хангая.

Верстах в сорока выше своего устья Тамир принимает в себя с правой стороны многоводную реку Урту-Тамир (Южный Тамир), текущую с юго-запада из горной долины, между тем как главная река, получающая выше слияния название Хойту– Тамира (Северного Тамира), течет с востока на запад и только в верхней части имеет северо-восточное направление.

Хойту-Тамир получает начало в главном хребте Хангая, из высоких гор Тэмэ– чолу, и, образовав в верховьях небольшое горное озеро, течет сначала на северо-восток в узкой и глубокой долине, потом, поворотив на восток, направляется по широкой луговой долине, переходящей далее к востоку в степную, и, наконец, выходит на долину Орхона. Урту-Тамир вытекает также из высоких и лесистых гор Куку-даба – главного хребта Хангая и стремится сначала в ущелье, а потом в неширокой долине на северо-восток.

Междугорная долина нижнего Тамира представляет на пространстве первых 35 верст сухую, каменистую степь, оживляемую только рекой, в которую с окраинных гор не сбегает ни одного ручейка. Небольшой лиственный лесок, покрывающий берега низовьев Тамира, исчезает в этой степной долине. Переправившись через многоводный Урту-Тамир, разделяющийся при пересечении его дорогой на два длинных рукава, мы прошли верст пять по солонцеватой равнине и остановились на правом берегу Хойту-Тамира на ночлег.

Тут находится небольшое, около версты в окружности, пресное озерко, не сообщающееся с рекой. Берега его покрыты высоким тростником, а на левом берегу Хойту-Тамира, верстах в десяти выше слияния с Урту-Тамиром, стоит небольшая кумирня Эрин-Годыс.

На следующий день мы через живописные горные ворота, образуемые отрогами окраинных гор долины Хойту-Тамира, вступили в западную часть этой долины, которая представляет уже не сухую, каменистую степь, а луговую, по преимуществу болотистую и местами кочковатую землю. На окраинных горах, окаймляющих эту часть долины, которая к западу становится все выше и выше, появляются сначала небольшие рощицы лиственницы, переходящие далее к западу в перелески. С этих гор ниспадают в Хойту-Тамир многоводные ручьи.

Река имеет от 15 до 20 сажен ширины. В ней часто встречаются глубокие омуты, но довольно и бродов, хотя не совсем мелких. На реке, текущей очень быстро, много малых и длинных островов, покрытых тальником. В Хойту-Тамире мы ловили хариусов и ленков, а в заливах и прибрежных озерках – карасей, но других пород не удалось поймать.

С р. Хойту-Тамира мы повернули на северо-запад, к высокому хребту Уха-чолунэй, по равнине, орошенной несколькими многоводными ручьями, текущими с него в реку. Хребет Уха-чолунэй представляет весьма высокий северо-восточный отрог главного хребта, от которого отделяется и упомянутый выше кряж Тайшир, а между ними заключается глубокая теснина, и в ней стремится с юго-запада верхний Хойту-Тамир. По берегам его в этой теснине растет лиственный лес. На хребет Уха-чолунэй мы поднимались по перевалу Уха-чолунэй-даба около 3 часов.

Сначала восходили постепенно по отлогому подъему, потом по весьма крутому, среди лесов лиственницы, обдававших нас знакомым живительным ароматом лесной чащи Алтая. Хребет в этом месте едва лишь достигает высоты альпийской зоны и не только в ней, но и в лесах в то время (24 мая) было еще очень мало растений в цвету. Спустившись немного с гребня, мы остановились на ночлег в глубокой долине.

В верхней части она представляет болотистую лощину, прорезанную ручьями, и примыкает к обширному перелеску. К вечеру в этой весьма высокой местности стало так холодно, что мы принуждены были развести большие костры и грелись около них до поздней ночи.

Утром следующего дня мы спускались еще верст 5 по той же долине с хребта. В ней стремится маленькая речка, бурливо шумящая между камнями. Покинув горы, мы очутились на широкой долине речки Ханын-гол. Она вытекает с юго-запада, из главного хребта системы, и впадает справа в р. Селенгу верстах в 100 к северо-востоку от места нашей переправы через нее. Долина Ханын-гола, имеющая около 15 верст ширины, большей частью болотиста и в то время была покрыта многими весенними лужами.

Перейдя долину Ханын-гола, мы вошли в широкий поперечный дол впереди лежавшего хребта Тэллиин-цаган. В нем протекает маленькая речка Цзун-модунэй-гол, впадающая в Ханын-гол. Окраинные горы этой долины, в которой мы ночевали, покрыты местами лесом. К юго-западу от ночлежного места, в широкой и глубокой лощине, виден был обширный лес, верст с лишком 30 в окружности.

Такого большого леса мы нигде, кроме этой местности, не встречали на пути по горной стране Хангая. Перевал через хребет Тэллиин– цаган, называемый Цзун-модунэй-даба, отлог, но весьма длинен. На восточной стороне к высшей точке его ведет узкая болотистая долина, в которой в то время (26 мая) лежали еще кое-где вблизи гребня толщи обледенелого снега.

Проходя по этой долине, мы видели партию монголов, охотившихся в соседнем лесу на зверей: несколько человек охотников сидело открыто в чаще, а навстречу им ехала потихоньку цепь загонщиков, слегка покрикивавших. Охота на этот раз была, должно быть, неудачна, потому что мы не слыхали ни одного выстрела.

С перевала спустились в неширокую степную долину маленькой речки Тэллиин-гол, текущей с его северо-западного склона. В долине на правом берегу речки стоят две маленькие кумирни – Тэллиин-хурал, а верстах в шести ниже их, на левом берегу, находится группа небольших, но весьма глубоких озерков, лежащих в чашеобразных впадинах. Наибольшее из них – Цаган-нор – имеет около версты в окружности.

В речке Тэллиин-гол мы наловили много крупных хариусов, попадались и ленки, которых всегда выбрасывали в воду, так как свежее мясо их довольно приторно.

Речка Тэллиин-гол впадает в значительную речку Чолу-нэй-гол, на которую мы вышли из долины.

Из долины Чолунэй-гола дорога ведет опять в горы хребта Шивартай, ограничивающего эту долину с северо-запада. Кряж Шивартай – тоже отрог главного хребта, но не столь высокий, как предыдущие, и притом безлесный. Подъем на этот кряж с востока не труден. В центральной части хребта находится каменистое плоскогорье, с которого мы спускались сначала по отлогому, потом по весьма крутому склону в узкую долину, выходящую к большой речке Будон-гичигин-гол. Эта речка получает начало в главном хребте Хангая и течет в неширокой долине почти прямо на север в реку Су-мэйн-гол.

На левом берегу Будон-гичигин-гола мы дневали поблизости маленькой кумирни Кун-ламан-куре. На берегах этой многоводной речки в то время (27 и 28 мая) лежали еще во многих местах большие толщи льда, набросанные высокой весенней водой. В долине Будон-гичигин-гола встречаются небольшие озерки, подобные виденным на Алтае между Укоком и Калгуты. Они лежат в чашеобразных котловинах, не сообщающихся с рекой, и отличаются, по-видимому, весьма большой глубиной.

С речки Будон-гичигин мы опять поднялись на хребет Гичигин и пересекли его по отлогому перевалу Гичигин-даба. Этот хребет, как и предыдущие, представляет отрог главного кряжа. Близ дороги он безлесен, но к юго-западу от нее в горах разбросаны кое-где небольшие лески лиственницы. С него мы спустились по узкой долине и вышли к большому пресному озеру Тэрхеин-цаган-нор. Оно имеет около 10 верст длины, верст 6 ширины, а по окружности простирается до 30 верст.

В южной части озера вздымается высокий скалистый островок, живописно рисующийся на его светло-голубой поверхности, в полуверсте от берега. Озеро с трех сторон окружено горами, а с четвертой, юго-западной, к нему примыкает широкая и весьма длинная долина впадающей в него реки Тэрхей-гол.

В озере Тэрхеин-цаган-нор живет изумительное множество рыб, принадлежащих к тем же видам, как и в Угэй-норе. Во время нашего пребывания на нем, перед закатом солнца, при совершенно тихой погоде на поверхности озера от игры несметного множества рыб поднялась крупная рябь, продолжавшаяся несколько часов; частые всплески, производимые рыбами, сливались в один звук, подобный глухому, отдаленному шуму.

В реке Тэрхей-гол, впадающей в это озеро, водится также множество рыбы. Близ нашего лагеря, верстах в пяти выше устья, мы в одну тоню добыли около 100 порядочных щук. Вечером и в реке, несмотря на сильное течение, можно было различать рябь, производимую рыбами, а около берегов, в траве, беспрестанно там и сям слышны были всплески их.

С озера Тэрхеин-цаган-нор дорога направляется по долине р. Тэрхей-гол. Эта долина ограничена с севера и юга весьма длинными отрогами главного хребта. В нижнем течении реки она имеет от 10 до 15 верст ширины, большей частью болотиста и покрыта малыми озерками. Река же Тэрхей-гол при ширине около 15 сажен течет очень быстро и отличается значительной глубиной. Во время нашего пребывания 30 и 31 мая она была так полноводна, что даже в среднем течении мы не могли переправиться через нее вброд.

С хребта, ограничивающего долину Тэрхей-гола на севере, в эту реку течет много ручьев, а с правой стороны в нее впадают две значительные речки: Тэрхеин-урту– гол в 17 верстах выше устья и Удзыгэй-гол в 54 верстах.

Близ устья речки Удзыгэй-гол пикетная дорога, по которой мы шли, переходит на левый берег реки и направляется в Улясутай через горы. Но так как брода через р. Тэрхей-гол еще не было, то мы направились по другой дороге в этот город, пролегающей по долине названной реки.

Верстах в трех выше устья Удзыгэй-гола на левом берегу реки стоит маленькая кумирня, от которой долина Тэрхей-гола значительно суживается и орошается многими ручьями, ниспадающими с окраинных гор. В 25 верстах выше этой кумирни на том же берегу реки Тэрхей-гол стоит другая кумирня – Убур-тэллиин-куре, близ которой мы дневали.

Флора долины в верхней части реки отличается вполне альпийским характером. Древесной растительности нет и следа. В цвету мы нашли тут только два или три вида растений.

В последний раз мы ночевали в долине Тэрхей-гола в верховьях этой реки, близ восточного подножья главного кряжа, называемого в этом месте Бомботу, в весьма высокой местности. Тэрхей-гол составляется главным образом из трех речек: Ихты-гол, Хату-гол и Байцин-гол, из которых первые две получают начало в главном хребте, а последняя – в его отроге.

На главный хребет мы поднимались сначала по отлогому, а потом по крутому, но короткому склону. Высшая точка этого перевала, называемого Бомботу-даба, по сделанному на ней барометрическому наблюдению, оказалась вместе с тем высшей точкой на всем нашем пути не только по Монголии, но и по Алтаю. Абсолютная ее высота 9540 футов.

На гребне хребта и даже на его склонах в высокой области лежали еще местами большие толщи оледенелого снега, от которых стремились ручьи. Растительность (4 июня) нисколько не тронулась: кроме старой ветоши, мы не видели на гребне перевала ни одной свежей былинки. Спуск идет сначала по болотистой, топкой и каменистой долине, в которой нас застала снежная буря, а потом ниже мы шли под сильным дождем и спустились в узкую каменистую долину речки Бомботу, текущей с хребта на юго-запад.

Дождь лил как из ведра, верблюды и лошади скользили, и мы преждевременно должны были остановиться на ночлег. Монголы говорили, что за 10 дней до нашего прибытия через хребет не было проезда: китайский чиновник, следовавший из Улясутая в Ургу, ожидал целую неделю, пока перевал не очистился от снега.

На пути вниз по речке Бомботу мы завидели небольшое стадо диких козлов, пасшихся на горной площадке, близ подножья весьма высокой и крутой скалы. Двое из нас с винтовками отделились от каравана и направились кружным путем подкрадываться к стаду из-за холмов. Но козлы заметили этот маневр и по страшной крутизне быстро взобрались на вершину скалы, обернулись к нам лицом и, осмотрев внимательно окрестность, скрылись за скалой.

Надеясь их разыскать, мы последовали за ними и взобрались на ту же скалу, но по другому, более отлогому склону, да и то после долгих усилий. Труд наш, однако, оказался напрасным: козлов не оказалось. Должно быть, они успели в то время, пока мы взбирались на скалу, перебежать в соседние, тоже труднодоступные, скалы, отстоящие от первой верстах в четырех.

Зато с вершины скалы мы увидели высшую точку Хангая – снежную гору Богдо-ула, находившуюся от места наблюдения верстах в тридцати к северо-западу. На восточной стороне этой величественной горы, немного ниже снежной линии, заметна была наклонная к востоку площадь синеватого цвета, покрытая, по всей вероятности, льдом. Гора Богдо-ула заключается не в главном хребте Хангая, а в его широком и высоком отроге Халтыр, отделяющемся от него верстах в сорока к северо-западу от перевала Бомботу.

Судя по высоте перевала через этот отрог верстах в двадцати к югу от г. Богдо-ула, определенной мною барометрически, абсолютная высота ее должна быть не менее 12 000 футов. Богдо-ула считается священной горой и известна не только хангайским монголам, но и обитателям окрестных стран. Кроме этого названия, она носит еще три другие: Богдо-хаирхан, Очир-вани и Отхон-тенгри.

С той же высокой скалы мы увидели на севере долину речки Буянту, получающей начало в горном узле Тарбагатай и текущей на юг-запад-юг. Мы вышли на эту речку по узкой каменистой долине ее левого притока Бомботу и остановились немного выше устья на дневку.

Многоводную и очень быструю речку Буянту монголы совершенно основательно считают верховьем р. Дзапхына. Буянту в верхней части собирает в себя множество малых притоков, пересекает почтовую Калганско-улясутайскую дорогу и, приняв ниже ее приток Шара-усу, получает название Дзапхына, продолжая течь по направлению на юг-запад-юг, и изливается в оз. Айрик. Вся длина течения Дзапхына около 600 верст.

В Буянту живет много хариусов и ускучей, но других пород рыб, обитающих в открытой, океанической системе Селенги, ни в этой речке, ни в прочих, принадлежащих к внутренним бассейнам Монголии, нет, исключая разве гальянов.

Переправившись с трудом через Буянту, мы шли верст около пятнадцати по ее долине вниз, пересекли правый приток этой речки Чолуту-гол, ниже которого на левом ее берегу стоит кумирня, а потом повернули на запад, в горы Хал-тыр, по узкой поперечной долине, орошаемой речкой Халтырэй – правым же притоком Буянту. На пути нас застал проливной дождь, принудивший остановиться преждевременно. Топливо сильно отсырело, и мы долго оставались без огня, прозябнув, как в глубокую осень.

 

 

Не доходя до перевала, на правом берегу речки стоит маленькая кумирня Халтырэй, около которой растет небольшой лесок, но в окрестностях и в долине Буянту древесной растительности не видно было нигде. По берегам речки Халтырэй мы находили черепа и рога горных баранов, живущих в окрестных, малодоступных горах.

Утром мы начали подниматься на перевал Халтырэй-даба по короткому, но крутому склону. С высшей точки его увидели вторично снежную гору Богдо-ула, отстоящую от него не далее 20 верст. Потом по весьма крутому спуску сошли к маленькой речке Нарын-гол, получающей начало в болотистой лощине под перевалом и текущей в Буянту. За этой речкой мы стали подниматься по отлогому, но каменистому склону на второй перевал через тот же отрог – Нарынэй-даба, почти одинаковой высоты с первым, а с него спустились по крутому склону в ущелье речки Чолуту. На горах к югу от этой речки виднелись небольшие перелески лиственницы.

Переночевав в верховьях этой речки, мы на другой день прошли вниз по ней около 12 верст по узкой долине, потом свернули к северо-востоку, в горы, и на протяжении 15 верст пересекли 7 перевалов, известных под собирательным названием Долон-даба. Из них только один, восточный, затруднителен, а остальные пологи и невысоки. Все эти перевалы ведут через юго-западные ветви мощного отрога главного хребта Халтыр, содержащего снежную гору Богдо-ула.

После утомительного перехода по горам мы вышли, наконец, на речку Богдо-гол. В верховьях ее есть горячие ключи, называемые Аршан, и небольшое озеро. Они отличаются целебными свойствами и посещаются больными. По свидетельству монголов, в Хангае, кроме этих ключей, есть еще горячие источники в верховьях реки Таца и в горах Эльбихэ, дающих начало речке Шаргальчжид.

Речка Богдо-гол, показавшаяся нам многоводнее верхней Буянту, течет по узкой долине, покрытой тополем, талом и различными кустарниками, отличаясь весьма значительной быстротой. В ней водятся крупные хариусы и ускучи, но других пород, как и в Буянту, нет.

 

 

Спустившись вниз по левому берегу Богдо-гола верст восемь, мы переправились потом с трудом на правую сторону и следовали по ней до самого Улясутая. Верстах в пятнадцати не доходя города, узкая и каменистая долина Богдо-гола расширяется, а покрывающий ее лиственный лес исчезает. На горах же к югу от речки разбросаны кое-где небольшие лески лиственницы.

Верстах в шести от Улясутая, у подножья гор, на правом берегу речки, стоит большая кумирня, а в трех верстах – цитадель. Богдо-гол в расширившейся каменистой долине очень часто делится на рукава. На речке в окрестностях города разбросаны жалкие юрты бедных монголов, живущих поденной работой и другими промыслами. Переправившись через речку Чжагистэй – правый приток Богдо-гола – по мосту, мы вошли в город 10 июня и поместились у соотечественников, принявших нас с таким же радушием, какое мы встретили в Кобдо, в Калгане и в Урге.