Что Камчатский мыс с трех сторон окружен морем и что там более гористых и мокрых мест, нежели сухих и ровных, о том уже в первой части объявлено; а здесь сообщим мы известие о качестве земли, в которых она местах способна или неспособна к плодородию, где какой недостаток или изобилие, где какая погода наибольше бывает и в которое время: ибо оная страна по разности положения места относительно полюса и близости или отдаления от моря имеет во всем и свойство различное.

Камчатка-река как величиною своей превосходит все прочие реки, так и в изобилии и плодородии около лежащих мест имеет преимущество. Там великое изобилие в кореньях и ягодах, которыми недостаток в хлебе награждается, и растет довольно леса, не токмо на хоромное строение, но и на корабельное годного.

Около вершин объявленной реки, особливо же около Верхнего Камчатского острога и вверх по реке Козыревской, по мнению Стеллера, могут родиться яровые хлеба и озимь столь же хорошо, как и в других местах, под такою широтою лежащих; для того что земля там весьма широка, снега падают хотя глубокие, однако сходят заблаговременно; сверх того, вешняя погода в тех местах гораздо суше против приморских и не бывает там исхождения паров великих.

Что касается до яровых хлебов, оное как в Верхнем, так и в старом Нижнем Камчатском остроге многими опытами изведано, что ячмень и овес родятся там столь изрядные, что лучших желать не можно. Служки Якутского Спасского монастыря, которые живут на Камчатке из давних лет, сеют пудов по 7 и по 8 ячменю и столько от того имеют пользы, что не токмо крупою и мукою сами довольствуются, но и других снабжают в случае нужды; а землю людьми поднимают. Но с таким ли успехом озимь родиться будет, то время покажет.

Что касается до огородных овощей, то родятся оные с таким различием: все сочные злаки, как, например, капуста, горох и салат, идут токмо в лист и ствол. Капуста и салат никогда не вьются в кочни, а горох растет и цветет до самой осени, а не приносит ни лопаточки; напротив того, все злаки, которые многой влажности требуют, весьма бывают родны, как, например, репа, редька и свекла.

Что принадлежит до сочных злаков, что они почти не родятся, оное не о всей Камчатке разуметь должно, но токмо о Большой реке и Аваче, где вышеобъявленным майором Павлуцким, мною и поручиком Красильниковым чинены тому опыты, а при самой Камчатке-реке, сколько мне известно, ни капусты, ни гороху, ни салату не бывало сеяно, а потому ничего о том точно утверждать нельзя.

Ежели Стеллерово мнение справедливо будет в том, что в верхних местах Камчатки может родиться яровой хлеб и озимь не хуже других стран, под такою ж вышиною лежащих, то, кажется, не будет причины сомневаться и в том, что могут там родиться и всякие овощи огородные против тех же стран.

Овощи, требующие великой влажности, хотя и везде родятся, однако ж на Камчатке лучше: ибо я на Большой реке не видывал репы больше трех дюймов в диаметре, а на Камчатке бывает вчетверо больше того или впятеро.

Травы по всей Камчатке без изъятия столь высоки и сочны, что подобных им трудно сыскать во всей Российской империи. При реках, озерах и в перелесках бывают оные гораздо выше человека и так скоро растут, что на одном месте можно сено ставить по последней мере три раза в лето.

Чего ради способнейших мест к содержанию скота желать не можно. Причину того справедливо приписывает Стеллер влажной земле и мокрой вешней погоде. И хотя стебли у злаков бывают до того высоки и толсты, что с первого взгляда доброго сена нельзя надеяться, однако чрезвычайная величина и полное тело скота, а также изобилие молока, которое и летом и зимою доится, показывают противное: стебли из-за многой влажности до глубокой осени бывают сочны; от холода вместе с соком сохнут и не бывают жестки, как дерево, но в средине зимы служат к умножению питательных соков.

Что касается величины трав и густоты их: на малом месте много сена поставить можно. Сверх того, скот во всю зиму имеет на полях довольно корму, ибо травяные места никогда столь плотно не заносит снегом, как кочковатые и болотные: чего ради по таким местам весьма трудно ходить и ездить и в такое время, когда в других наст становится.

В других местах около Восточного моря, как к северу от Камчатки, так и к югу, нет удобной земли к заведению пашни; для того что приморские места или песчаны, или каменисты, или болотны; а пади, по которым реки текут, не столь пространны, чтоб по берегам можно было хлеб сеять, хотя бы и иных препятствий тому не было.

Мало же в том надежды и около Пенжинского моря, особливо что касается до озими, потому что земля там по большей части мокрая и кочковатая.

А хотя в некотором расстоянии от моря находятся местами высокие и лесистые холмики, которые к пашне не неспособными кажутся, однако глубокий и ветрами крепко убитый снег, который с начала осени падает, по большей части на талую землю, и лежит иногда до половины мая месяца и в севе ярового хлеба препятствие и вред озими причинить может, ибо озимь во время таяния снега вымывается и вымерзает.

Сверх того, никаких почти семян нельзя там сеять до половины июня месяца, а с того времени до августа продолжается обыкновенно мокрая и дождливая погода, так что иногда недели по две кряду солнца не бывает видно; отчего семена весьма скоро и высоко растут, но за краткостию летнего времени и за недостатком надлежащей теплоты не созревают.

Яровой хлеб, как, например, ячмень и овес, хотя, по мнению Стеллера, родиться там и может, ежели о приуготовлении земли приложено будет надлежащее старание, однако оное оставляется в сомнении до будущего времени; а ныне токмо то известно, что ячмень, который в Большерецке и я, и другие неоднократно сеяли, вышиною, густотою и величиною колосьев был токмо приятным позорищем: ибо вышина его была больше полутора аршина, колосья больше четверти, а другой пользы ни мне, ни другим не учинилось, потому что ранними заморозками, которые в начале августа почти непременно начинаются, позяб, будучи в цвете и наливании.

Сие не недостойно примечания, что низменные места и совсем бесплодные, которые от Пенжинского моря на знатное расстояние внутрь земли простираются, состоят из наносной земли, по слоям которой можно ясно усмотреть, коим образом вышина ее прибывала в разные годы.

Большая река имеет берега приярые и нарочито высокие, где сие особливо примечено. Кроме различных слоев глины, песка, ила и хлама видел я в сажени глубины от поверхности земли много торчащих из берега таких дерев, каких в той стране не находится.

Почему не без причины заключить можно, что все тундряные и мокрые места, где нет никакого леса, кроме мелкого ивняка и березняка, под именем ерьника в тех странах известного, были прежде сего покрыты морем, которое, может быть, и здесь, также как в северных странах, убыло.

К изъяснению неплодородия земли в приморских местах и отдаленных от гор каменных немало способствовать может и Стеллерово примечание, которым объявляется, что у Пенжинского моря земля мерзнет не глубже фута, потом она тала и мягка на полторы сажени, далее лежит голый лед, который прокопать трудно, под ним ил, как кисель, а под илом – камень, который, без сомнения, от гор к морю продолжается.

Сим доказывает он недостаток лесов и причину мшистой, кочковатой и бесплодной земли, уподобляя оную грецкой губке, напоенной водою: ибо когда воде нельзя пройти внутрь земли, а влажность сверху прибывает от часу больше, то земле иного состояния быть не возможно.

Ежели бы известно было, какая в тех местах земля от поверхности до ледяного слоя, какое земляные слои имеют наклонение и в каком расстоянии от моря учинено им сие примечание, то б оным более подтвердилось мое мнение: ибо из того видно бы было морское от гор удаление.

Но хотя Камчатская земля и не везде удобна к плодородию, однако и одних мест по реке Камчатке, а также около вершин Быстрой, с излишеством будет к удовольствию хлебом не токмо тамошних жителей, но и охотских.

Токмо при том надобно будет беречься, чтоб выжиганием лесов не отогнать соболей прочь, которые дыма и курения терпеть не могут, как то случилось около Лены: ибо вместо того, что прежде лавливали их по лесам близ объявленной реки, ныне принуждено ними ходить в самые вершины рек, текущих в Лену; а сие учинилось наиболее от погорения лесов, которому нерадение о недопущении вдаль огня причиною было.

Что касается до лесов, то в Курильской землице или в южном конце Камчатского мыса великое в оном оскудение. Далее к северу, где берега ровные и места болотные, тот же недостаток примечается.

По самым рекам верст на двадцать и на тридцать от моря не растет никакого леса, кроме ивняка и ольховника, от чего из-за условий здешней стороны происходят великие затруднения в приуготовлении потребного к содержанию: ибо летом как российские жители, так и камчадалы со всем домом приезжают к морю для варения соли, жира и рыбной ловли, а за дровами принуждены посылать верст за 20 или за 30, с превеликою тратою времени и трудностью, потому что люди ходят за дровами дня по два и по три, а приплавливают их весьма мало.

Плотами гонять их нельзя из-за ужасной быстрины рек и отмелей, чего ради столько их с собою привозят, сколько можно привязать с обеих стороны бата или рыбачьей лодки без отнятия в правеже силы, ибо в противном случае наносит их на шиверы, на хлам и на поторчины, где не токмо лодки и дрова, но и люди погибают бедственно.

Временами недостаток в дровах награждается лесом, выбрасывающимся из моря, который жители по берегам собирают, но моклые оные дрова, как бы высушены ни были, не горят, но токмо тают и дымом своим причиняют глазам превеликий вред.

Далее 30 или 40 верст от моря по высоким местам растет только ольховник и березняк, а топольник, из которого везде, кроме самой Камчатки, и хоромы строятся и делаются лодки, растет около вершин рек, откуда с несказанным трудом таким же образом плавят его, как и дрова, привязав к лодке.

Сие есть причиною того, что самый бедный дом становится там во сто рублей и больше, а рыбачья лодка, какова б она мала ни была, ниже пяти рублей не продается. Впрочем, где горы к морю подошли ближе, там с меньшею трудностью лес получается, ежели реки к сплавке способны.

По Быстрой реке, которая впала в Большую реку под Большерецким острогом, самый лучший лес в тамошних местах, особливо же березняк столь толст, что господин капитан Шпанберг построил из оного немалое морское судно, называемое «Березовкою» или «Большерецким», которое неоднократно было с ним в дальнем морском походе.

Здесь не непристойно объявить те обстоятельства, которые при спускании его на воду и при нагружении примечены. Спущенная на воду «Березовка» так глубоко в воде стояла, как бы совсем нагруженная; причиною тому, может быть, была мокрота, от которой она по свойству березового леса, больше смольных дерев воды пожирающего, набухла; чего ради все думали, что оное судно совсем негодно будет и потонет от малого груза, однако последовало тому противное: ибо «Березовка» по положении настоящего груза почти ничего не осела, а в ходу была она легче всех судов, кроме бригантины «Михаила», которая почиталась за лучшее судно.

Подбираться под ветер едва могла и бригантина столь круто, как «Березовка», а другие не имели в том и сравнения, что самим нам неоднократно случалось видеть.

Восточный берег Камчатки лесом изобильнее. Там растут и близ самого моря по горам, и по ровным местам ольховник и березняк изрядный. За Жупановою рекою около вершин рек начинается листвяк и продолжается до камчатских покатей и оттуда вниз по Камчатке-реке до устья Еловки, и вверх по Еловке почти до вершин ее.

Растут же в тех местах и ели, только не столь велики и толсты, чтоб могли употреблены быть на какое строение. Около узкого перешейка, которым Камчатский мыс соединяется с матерою землею, весь лес паки пропадает, кроме сланца и ерьника ольхового, березового и талового. Чего ради тамошние места наиболее способны оленным корякам для содержания оленей.

Перемены воздуха и погоды бывают почти обыкновенно следующим образом: зима и осень составляют там большую половину года, так что настоящей весны и лета не более четырех месяцев положить можно: ибо дерева начинают там распускаться в исходе июня, а иней падать – в начале августа месяца, как уже выше показано.

Зима бывает умеренная и постоянная, так что ни сильных морозов, каковы якутские, ни больших оттепелей не случается. Ртуть по делилианскому термометру переменяется между 160 и 180 градусами, от чрезвычайной стужи, которая по два года кряду в генваре месяце только однажды примечена, до 205 градусов ртуть опускалась.

Генварь всегда бывает холоднее других месяцев, ибо тогда вышина ртути между 175 и 200 градусами обыкновенно переменяется; однако камчадалы сказывают, что прежде не бывало такой стужи, как в мою бытность, и думают, что я как студент помянутой стужи причина: ибо они студента называют своим языком шакаинач, то есть «студеный», и по смешному своему разуму так рассуждают, что при студеных не можно быть теплой погоде; но чтоб зимы прежде теплее были, тому трудно поверить: потому что в четыре года моей бытности во всякую зиму вышепоказанная стужа была постоянна.

Одним только неспокойно зимнее время – что часто бывают ужасные вьюги, которыми дворы, а наипаче в Нижнем остроге, совсем заносит.

Вешнее время приятнее летнего: ибо хотя и случается иногда мокрая погода однако и ясные дни бывают часто. Снег лежит по май месяц, который по состоянию наших мест последним вешним месяцем почитается.

Лето весьма неспокойно, мокро и холодно, а причиною тому великое исхождение паров и около лежащие, нетающим снегом покрытые горы. Часто случается, что по неделе, по две и по три солнца не бывает видно: напротив того, не случалось того во всю мою бытность, чтоб неделю кряду простояло вёдро.

Нет такого ясного по тамошнему месту дня, в который бы с утра не видно было тумана, который. как сильный мелкий дождь, до тех пор продолжается, пока солнце близко к полудню приближается, а от того ненастья, также и от помянутых гор, бывает в приморских местах такая стужа, что без теплого платья пробыть отнюдь не возможно.

 

 

Сильных дождей и сильного грома и молнии там не примечено, но дожди падают мелкие, гром как бы под землею бывает слышен, а молния пребезмерно слабо блистает.

В Большерецком остроге, где против взморья несколько теплее, вышина ртути в термометре переменяется между 130 и 146 градусами, а от чрезвычайного жара, который в июле месяце на два года однажды случался, поднималась до 118 градусов.

Объявленное летнее неспокойство не только бывает причиною неплодородия земли, но и в приуготовлении рыбы на зиму такое делает помешательство, что от несказанного изобилия рыбы не можно ею запастись с удовольствием, так что редкий год проходит, в который бы весною не случилось голода: ибо жители тысяч из десяти рыб, для сушенья повешенных, иногда ни одной не снимают, для того что от всегдашней влаги нападает на оную червь и поедает. Таким образом, рыба, которую летом собаки и медведи сами промышляют, продается весною весьма дорого.

В местах, отдаленных от моря, а особливо около Верхнего Камчатского острога, летняя погода бывает совсем особливая: ибо с апреля до половины июля продолжается ясная погода, после долгоденствия продолжаются дожди до исхода августа. Зимою выпадают преглубокие снега. Жестоких ветров мало случается, и утихают скоро. И хотя там не больше снегу идет, как и на Большой реке, однако ж оный бывает глубже, для того что гораздо рыхлее.

В осень бывает обыкновенно приятная и вёдреная погода, выключая последнюю половину сентября месяца, в которое время нередко и ненастье случается. Реки становятся по большей части в начале ноября месяца: ибо оные ради быстрого течения от малых морозов не замерзают.

Весною ветры на Пенжинском море бывают наиболее с южной стороны, с юго-восточной и с юго-западной; летом с запада, осенью с северо-востока и с севера, а зимою до равноденствия непостоянны; и для того погода часто пременяется. После равноденствия до исхода месяца марта дышут по большей части северо-восточные и восточные ветры. И по сему ветров состоянию весною и летом до долгоденствия бывает мокрая погода, густой и пасмурной воздух, а вёдра мало.

В сентябре и октябре, также в феврале и марте месяцах, погода бывает приятнее и купечеству для дальних поездок способнее. В ноябре, декабре, генваре мало тихих, ясных и хороших дней, но великий снег с сильными и жестокими ветрами, которые по-сибирски пургами называются.

Восточные и юго-восточные ветры всех жесточее и продолжительнее; ибо иногда по двое и по трое суток кряду дуют столь сильно, что на ногах устоять нельзя. Сими ветрами, которых в помянутых трех месяцах особливое стремление, около Лопатки и Авачинской губы приносит к берегам льда великое множество с морскими бобрами, и тогда бывает самый богатый их промысел.

Северные ветры как летом, так и зимою производят приятнейшие дни и ясную погоду. Во время южных и юго-западных ветров летом идет дождь, а зимою великий снег. И хотя, впрочем, воздух становится легче, однако зимою всегда бывает густ и пасмурен, а летом туманен. То ж случается и на море, как экспедициею в американском путешествии к востоку и к северу, а капитаном Шпанбергом в японском примечено: чего ради плавание по здешним морям в такое время столь же опасно и неспособно, как и житье на земле трудно.

По семуже на столь дальнем расстоянии согласию морской погоды с камчатскою видно, что причину сей погоды вообще должно приписывать не токмо положению земли по сравнению с некоторыми другими странами или широте земли и моря, но Южному океану, великому и отверстому: ибо по сторонам переменяются токмо градусы действия погоды и бывают иногда сильнее, иногда легче, от чего и северные места Камчатки, будучи закрыты южною ее стороною, как в плодородии, так и в умеренности имеют преимущество.

Чем ближе к Лопатке подходить будешь, тем пасмурнее и влажнее приметишь воздух в летнее время, а зимою – сильнее и продолжительнее ветры. Иногда около Большерецка несколько дней стоит тихая и приятная погода, а на Лопатке, между тем, нельзя из юрты выйти: понеже она весьма узка и, кроме губы, всем ветрам открыта. Напротив того места́ по Пенжинскому морю чем далее лежат к северу, те меньше летом дождей, а зимою ветров бывает.

Около устья реки Камчатки и около Верхнего острога ветры и погода весьма переменны. Бури с восточной и юго-восточной стороны таковы ж там сильны и продолжительны, как и около Пенжинского моря. Но хотя летом и западные или северо-западные, а иногда и восточные ветры наиболее там дышут, однако в сравнении с Пенжинским морем там чаще бывает ясная, нежели дождливая погода, и разность между восточною и западною стороною Камчатки ясно видима, когда от вершины реки Быстрой к Камчатке пойдешь.

К Пенжинскому морю воздух всегда густым кажется и пасмурным, а облака густые и синие, одним словом, тамошние места темнее, а на Камчатке будто на другом свете: потому что и земля там выше, и воздух светлее и чище.

Снег на Лопатке всегда бывает глубже, нежели в северных сторонах Камчатки, так что ежели на Лопатке выпадет его сажени на две, то около Авачи и Большой реки третью долею мельче примечается, а притом и гораздо рыхлее, для того что не столь сильными ветрами убивается.

Около Тигиля и Караги не больше полутора фута обыкновенная глубина снега. Из чего причина ясно видима, для чего камчадалы по примеру коряков оленями прежде сего не заводились, и не искали себе от того пропитания, но довольствовались рыбою, которая, однако ж, как по восточному берегу от Камчатки к северу, так и по западному ста на четыре верст от Большой реки столь знатно умаляется, что и не было бы ее довольно к их содержанию, ежели бы сотни оные животные не ели всего того, что только может принять желудок: ибо хотя оленьего корму и везде по Камчатке великое изобилие, однако глубокий снег в содержании стад им препятствует; чего ради не пасут там и казенных оленей для экспедиции: ибо им глубиною снегу трудно дорываться до корму.

Что дикие олени и в сих местах водятся, оное в пример не служит: поскольку они, бегая, везде по своей воле могут кормиться, а притом и натура их с сравнении в домашними крепче.

Солнце в Камчатской земле весною производит такое сильное действие на снег, что люди в то время так загорают, как индейцы, а многие и глаза портят или и совсем теряют. В самые же здоровые глаза такой жар вступает, что свету снести не могут; чего ради жители носят наглазники из бересты, прорезав на ней узенькие скважины, или сетки, из черных лошадиных волосов плетеные, для уменьшения солнечных лучей и их разделения.

Подлинная тому причина, что снег сильными ветрами так крепко убивается, что поверхность его, как лед, тверда и лоснится, и для того солнечные лучи в скважины его проникать не могут, но с великим преломлением в глаза отвращаются, и с белизною снега тем несноснее, что светлые лучи неправильно в глазу преломляются, а от того очные перепонки растягаются и кровь приступает к жилам их.

И понеже она в тугих сосудах застаивается, то и причиною бывает препятствия в надлежащем течении.

Стеллер пишет, что нужда научила его сыскивать от того действительное лекарство, которым в шесть часов вся глазная болезнь и рдение их исцеляются. Он бирал яичный белок и, смешав с камфарою и сахаром, тер на оловянной тарелке, пока вспенится, а потом привязывал ко лбу над самыми глазами; и по его мнению, сие лекарство с пользою употребляться может и во всякой глазной инфламмации, которой ссевшаяся кровь бывает причиною.

Град случается часто как летом, так и осенью от весьма студеного воздуха, однако никогда не бывает больше сочевицы или горошины. Молния редко примечается, и то около долгоденствия. Камчадалы рассуждают, что тогда на небе дышут сильные ветры и что гамулы, или духи, изтопя свои юрты, выбрасывают из юрты оставшие головни, по камчатскому обыкновению.

Гром редко ж случается и бывает слышен как бы в дальности, как уже выше показано. Не бывало еще того никогда, чтоб кто убит был громом. Что ж камчадалы сказывают, будто до приходу россиян громы сильнее были и людей ими бивало, тому не можно верить. Когда гром гремит, то камчадалы между собою говорят: Кутху батты тускерет, то есть Кутху, или Билючей лодки с реки на реку перетаскивает»: ибо, по их мнению, стук оный от того происходит.

Притом они рассуждают, что когда и они свои лодки вытаскивают на берег, то такой же гром и Билючею слышится, и он не меньше земных жителей грому их опасается и детей своих в то время содержит в юрте. Но когда они услышат пустой и крепкий громовой удар, то думают, что Билючей весьма сердится и, бубен свой часто бросая оземь, производит стук и звон.

Дождь почитают они мочой Билючеевой и гамулов-духов его; а радугу – новой его рассамачьей куклянкой с подзором и с красками, которую он, вымочась, надевает обыкновенно. В подражание натуре и изрядству сих цветов украшают они свои куклянки такими же разноцветными красками, которых образец от камчатской физики и от радуги имеет свое начало.

 

 

Когда их спросишь, отчего ветер рождается, ответствуют: истинну от Балакитга, которого Кутху в человечьем образе на облаках создал и придал ему жену, Завина-кугатг именем. Сей Балакитг, по их мнению, имеет кудрявые предолгие волосы, которыми он производит ветры по произволению.

Когда он пожелает беспокоить ветром какое место, то качает над ним головою столь долго и столь сильно, сколь великий ветер ему понравится, а когда он устанет, то утихнет и ветер, и хорошая погода последует. Жена сего камчатского Эола в отсутствие мужа своего завсегда румянится, чтоб при возвращении показаться ему краснейшею.

Когда муж ее домой приезжает, тогда она находится в радости; а когда ему заночевать случится, то она печалится и плачет о том, что напрасно румянилась: и оттого бывают пасмурные дни до самого Балакитгова возвращения. Сим образом изъясняют они утреннюю зарю и вечернюю и погоду, которая с тем соединяется, философствуя по смешному своему разуму и любопытству и ничего без изъяснения не оставляя.

Что касается до туманов в Камчатке, то не можно думать, чтоб где в свете больше их было и столь продолжительны; также сомнительно, падает ли где глубже снег, как на Камчатке между 52 и 55 градусами. Чего ради и вся земля в вешнее время бывает потоплена водою, и реки так прибывают, что вон из берегов выходят.

Стужи большой зимою не бывает ни около Большерецка, ни на Аваче; а в Нижнем Камчатском остроге гораздо теплее, нежели в других местах Сибири, на одной с нею широте находящихся.

Наибольшее беспокойство причиняют жестокие и по силе своей неописанные ветры и бури, причем следующие обстоятельства достопамятны: пред великою бурею, которая обыкновенно на востоке поднимается, всегда бывает густой и пасмурный воздух, но теплее ли тогда морская вода, как я думаю, того за неимением термометра не изведано.

А понеже восточная буря от Лопатки до Камчатки доходит, где находятся огнедышащие горы и горячих ключей множество, то вероятно, что не столько положение тех мест у моря или узкость земли причиною помянутой жестокости ветров, сколько подземные огни и паров исхождение.

Что касается до прочих достатков или недостатков той страны, то можно вообще сказать, что главное ее богатство состоит в мягкой рухляди, а изобилие в рыбе; напротив того, вящий недостаток – в железе и самосадке-соли, из которых первый привозом железа из дальних мест награждается, а другой – варением соли из морской воды, но по трудности перевоза железа и варения соли обе сии вещи продаются несносною ценою: ибо топора не можно купить ниже двух рублей, а соли пуд по четыре рубля уступается токмо от приятелей.

А какая там мягкая рухлядь и другие звери, также какие рыбы, птицы и минералы находятся, о том в следующих главах порознь объявлено будет.