Кто виноват
Прежде чем горячиться, писать и ругать, копни глубже, сядь и подумай: кто виноват. И ты всегда поймешь – никто. Никто. Таксист отказался везти: дорога обратно – холостой пробег, слесарю плати. Сел на его место, через два дня сам заговорил: «Дорога обратно – холостой пробег, слесарю плати».
Отказались ремонтировать: невыгодно, а выгодно циклевать. Вник, пошел к ним на работу: да, невыгодно, а выгодно циклевать.
Телефонов нет, не ставят – «у нас инвалиды». Действительно, инвалиды. Пятьсот рублей дал – и поставят. Так ведь чтобы отказаться от пятисот рублей, тот инвалид и этот. Честный человек должен сидеть в АТС. Принципиальный, редкий, допустим бывший летчик. Но даже умереть один раз без оглядки легче, чем жить всю жизнь долго и без оглядки. Так вот, два одинаковых инвалида, а один еще дает пятьсот рублей.
Нет мест в гостиницах. Администратор виноват? Нет. Начальник треста виноват? Нет. Клиент виноват? Нет. Министр виноват? Нет. Совет Министров? Нет. Народ? Нет. Ну нет и нет.
Мяса в Архангельске нет, а в Москве есть. Кто виноват? Завмаг? Нет. Завгар? Нет. Министр? Нет. Он бьется, он приезжает раньше всех. Он, по большому счету, хочет, чтобы у всех было мясо. Он хочет, чтобы было в Архангельске, он может туда приехать. И знает, что в тот вечер туда забросят мясо из Ленинграда. Он знает это, он все знает, ему записки пишут. Колхоз виноват? Нет. Совхоз? Нет. Райком? Нет. Горком? Нет. Покупатель? Нет. Корова? Нет. Сколько мяса могла дать, столько дала. Никто не съел пять килограммов за раз, твою порцию не съели. Виноватых нет. Ну нет и нет.
Когда есть так есть и можно объяснить, откуда есть, но нету – нет. И виноват кто? Никто.
Квартира плохая. Он что, себе забрал пять квартир? Ну отдал по блату двадцать, так ведь те, блатные, двадцать и освободили. Когда привыкаешь к этой радостной мысли, что никто не виноват, все хотят как лучше, когда ее раскусишь, – господи, ты становишься тихим, и благостным, и седым. Грызешь себе то, что подобрал, несешь на себе то, что дают, смотришь то, что показывают. С такой добротой и сочувствием глянешь на милиционера или активиста. И они не виноваты. Они же не могут объяснить, они начинают злиться, кричат, что ты хромой, что у тебя глаз искусственный. И ты, и я знаем, что так не спорят. Так они и не спорят, они ругаются. Скажи им: «Да» – и иди спокойно. Когда раскусишь то, что понял, и поймешь, что раскусил, природа начинает манить, горы манят, скалы неприступные зовут, колеса поезда заманивают, затрагивают: «Эге-гей! Никто не виноват, никто не виноват, никто не виноват, никто не виноват, никто». Все, справедливость восторжествовала!
