Полуофициальная, но принятая сегодня повсеместно риторика сводится к тому, что русские и украинцы — это единый народ, и данным фактом обосновано природное право России решать судьбу соседней страны. Если принять аргумент «единого народа», то надо согласиться и с тем, что беды и проблемы одной части народа являются родовыми, присущими всему народу в целом.

Этот следующий шаг в рассуждении необходим, чтобы понять неизбежность происходящего.

Результатом в международной политике является обособление России от внешнего мира, отмена иллюзии общеевропейского дома. Вчера еще горячо отстаивали идею, будто Россия есть часть европейской цивилизации, просто неуспешная, замедлившая развитие, отброшенная от Просвещения татарами и большевиками. Сегодня этот тезис уже не вспоминают. Россия демонстрирует свою самостоятельность: она представляет отдельную цивилизацию и в другую цивилизацию входить не намерена.

Для такого утверждения, безусловно, имеются основания. Поскольку единой цивилизации человечество еще не произвело и тот процесс, который Кант называл «эволюция справедливости», очевидным образом буксует, сегодня приходится исходить из исторической реальности, из традиций и культурных алгоритмов, присущих разным странам.

В исторической реальности разными культурами производятся разные общественные модели: то, что на огромном евразийском пространстве, где протекала история, не схожая с европейской, возникло особое общество, — естественно.

Арнольд Тойнби употребляет термин «православная цивилизация»; противоречия этой цивилизации, говоря словами Гердера, заключаются в близости к немцам, в то время как тылы открыты для влияния Востока. О двойственной природе российской культуры говорено довольно, отрицать таковую нелепо. Напротив, любое рассуждение надлежит строить исходя из этой особенной двойственной природы. Эта цивилизация и желания имеет противоречивые.