Часть третья

ИСТОРИЯ СЕВАРИАСА, законодателя севарамбов, первого вице-короля солнца и его преемников, или третья часть истории севарамбов

Мне пришлось бы слишком долго рассказывать, если бы я стал приводить здесь все, что написано о жизни этого великого человека, мудрое управление и чудесные дела которого дали материал для нескольких томов. Я выберу лишь сведения, наиболее замечательные и наиболее существенные для истории этого счастливого народа, который считает, что обязан всем своим счастьем и благосостоянием заботам и житейской мудрости этого несравненного законодателя. По национальности он был перс очень древнего происхождения, род его шел от парси[69], которых сейчас еще осталось в Персии несколько семей, отличающихся своим именем от татар, захвативших это старинное королевство. Эти парси, коренные уроженцы страны, сохранили много обычаев своих предков, из которых главнейшим является поклонение солнцу и огню[70]. Они не перешли в магометанство, как софи[71] и другие; таким образом, Севариас, ведя свое происхождение от парси, еще с детства воспитывался в религии своих отцов. У себя на родине он звался Севарис Амбарсес. Он был старшим сыном вельможи по имени Алестан Хоссер Амбарсес, который был великим жрецом солнца. Место, где он родился и жил, недалеко от той части Персии, которая тянется вдоль Персидского залива. В течение всех войн, несмотря на преследования татар, его семья жила во всем блеске до времен Алестана, когда ей пришлось утратить большую часть своего былого величия вследствие козней могущественных врагов, порожденных завистью.

Севарамбы исчисляют время дирнемисами, каждый из которых содержит семь полных оборотов солнца. Согласно этим исчислениям, если перевести их на наши, Севарис родился в 1395 году от рождества Христова и впервые очутился в австралийских землях через тридцать два года, т. е. в 1427 году; с этого года начинается главная эпоха жизни этих народов.

В течение первых шести лет своей жизни Севарис воспитывался среди женщин во дворце отца в соответствии с нравами и обычаями своей нации. Но Алестан, человек умный и очень сведущий в астрономии и других распространенных среди парси науках, подметив все признаки необыкновенных дарований в ребенке – он замечал и старался подражать всему, что делали другие, и это ему удавалось даже лучше, чем можно было того ожидать в столь раннем возрасте, – решил старательно развивать ум ребенка и дать ему образование, соответственное уже проявляемым им большим способностям. Принять это решение ему было тем более легко, что он мог его выполнить путем привлечения одного из своих рабов, которого звали Джованни, человека добродетельного, очень преданного и очень умного.

Этот Джованни по происхождению был венецианец, а по религии – христианин. Он уже прослужил у Алестана года три-четыре, прежде чем тот доверил ему воспитание своего сына. Несколько ранее этого времени он был захвачен пиратами и куплен какими-то купцами, продавшими его великому жрецу солнца. От природы он был умный и добродетельный человек, и так как с самой ранней молодости изучал литературу, то достиг в ней более чем посредственных знаний, прежде чем произошел тот несчастный случай, когда он потерял свободу. Его первые хозяева были людьми невежественными и грубыми и не обратили внимания на его достоинства, но Алестан, как я уже сказал, был человеком умным, он быстро оценил достоинства своего раба и обращался с ним так ласково и человечно, что заставил его своею большой привязанностью предпочесть службу у такого доброго хозяина, как он, свободе, которую тот ему часто предлагал, хотя и имел большое желание удержать его в своем доме, для того чтобы поручить ему воспитание сына. Когда Севарису исполнилось семь лет, Джованни приступил к его обучению. Алестан, передав ему власть, необходимую для воспитателя, поручил ему не только посвятить сына в науки и искусство, но и наставить его в добродетели, без которой умственные познания не только бесполезны, но даже очень опасны. Алестан напомнил ему всю свою доброту, проявленную в отношении него, и знаки своего особого расположения и внимания, так часто ему оказываемые, и, наконец, сказал ему, что последним доказательством этого уважения и доверия к нему является то, что он поручает его разумному руководству самое драгоценное из того, что он имеет, – своего сына. Джованни принял с глубоким уважением эти лестные выражения доброты своего хозяина и занялся с таким усердием образованием юного Севариса, что через несколько лет тот достиг необыкновенных успехов в литературе и физических упражнениях, а в особенности в восприятии добродетели. Правда, что ученик был очень способный; молодой принц, помимо природной кротости и честных наклонностей, очень быстро показал блеск ума, проницательного и рассудительного, и прекрасную память, сочетание которых редко встречается в одном человеке. Джованни сумел так хорошо использовать его прекрасные способности, что Севарис в шестнадцатилетнем возрасте владел в совершенстве итальянским языком, довольно хорошо латинским и греческим и прочел на этих языках авторов, которые наиболее способствовали развитию его ума в направлении любви к справедливости и целомудрию. Помимо этих прекрасных духовных качеств, его телосложение соответствовало его благонравию: он был хорош собой, высокого роста, с прекрасным лицом, ласково-величественным взглядом, что заставляло всех тех, кто его видел, одновременно и любить, и уважать его. Он обладал хорошим здоровьем, и его сильное крепкое тело, полное мощи и ловкости, давало ему возможность достигнуть хороших успехов во всех упражнениях, которым его обучали.

Столько прекрасных качеств сделали его кумиром родителей, восхищением и надеждой парси и предметом зависти врагов его семьи. Длительное процветание его семьи породило у его отца много завистников, и у него было бы их еще больше, если бы Алестан, благодаря своему уму и сдержанности, не прекращал сразу же при их зарождении тысячи злых козней, замышляемых его завистниками против него. Но как бы мудр и сдержан он ни был, он не смог предотвратить того, чтобы один из соседних вельмож не нанес ему оскорблений под предлогом каких-то дел, по которым они должны были свести счеты. Так как их ненависть с каждым днем все возрастала по всяким новым поводам, они, наконец, объявили открытую войну друг другу, и враг Алестана устроил ему несколько засад, чтобы убить его, но ни одна из его попыток не удалась.

Эти неудачи не помешали ему продолжать свои козни до тех пор, пока однажды он не приехал сам с большим количеством вооруженных людей, чтобы подкараулить Алестана с сыном в лесу, где они охотились.

К счастью, один вельможа из парси, их друг, прибыл туда же, не будучи приглашенным, и привел с собой много народа, что значительно усилило партию Алестана, который без этого сильно рисковал быть подавленным количеством своих врагов. Через час после того, как он вошел в лес, они не замедлили наброситься на него и на его людей, не рассчитывая застать его под такой охраной. Все же, будучи численно сильнее, тем более будучи подготовлены, они внесли беспорядок в ряды людей Алестана и, несомненно, стали бы настойчиво продолжать свои действия, если бы не юный Севарис; в сопровождении своего воспитателя и двух слуг, видя, что отцу грозит неминуемая опасность, он с героической храбростью и необычайной удачей въехал на своей лошади в самую гущу врагов и убил их предводителя своей собственной рукой. Смерть предводителя и храбрость молодого принца привели врагов в изумление и ужас, так что Алестану, быстро собравшему своих людей на помощь сыну, не представило большого труда разбить и обратить в бегство тех, которым удалось спастись от его справедливого гнева.

Но радость от этой победы длилась недолго. Она вскоре превратилась в печаль, когда Алестан осознал те несчастья, которые могли постигнуть его и его семью. Враг его действительно умер, но вражда не заглохла, у него оставались могущественные друзья при дворе софи и в самой стране, которые, вероятно, приложат все старания, чтобы погубить Алестана и его сына. Они все были магометане, и поэтому им легко было притеснять принца, имевшего значение лишь среди людей своей веры, преследуемой другой нацией и подчиненной власти жестокого победителя.

Все эти соображения и в особенности боязнь потерять сына, которого он любил больше жизни, заставили Алестана принять решение удалить сына, чтобы спасти его от мести врагов. Не теряя времени, он позвал Севариса и Джованни в свою комнату и, описав им плачевное положение дел и грозящую им опасность, сказал наставнику, что его сын обязан ему своим образованием и после отца должен его признавать человеком, которому он обязан наибольшим уважением и благодарностью; поэтому, естественно, он ждет от него больше привязанности и преданности, чем от кого-либо другого. Вот уже тринадцать или четырнадцать лет, как он живет в семье и столько раз доказывал свое усердие и осторожность, что было бы грехом против разума и справедливости не питать к нему полного доверия. Так как он все время занимался воспитанием его сына, было бы правильно, чтобы он продолжал с ним заниматься в течение его молодости. Наконец, узы, связывавшие их, настолько крепки, что ничто не может их порвать или ослабить.

«Вы, – сказал он, – верный Джованни, растили до сих пор это юное растение, но можно считать, что вы ничего не сделали, если тогда, когда оно начнет приносить плоды и оправдывать наши надежды, вы не спасете его от угрожающей ему опасности. Я передаю его в ваши руки как священный клад, в котором я попрошу у вас отчета, и умоляю хранить его как зеницу ока. Бегите из этих злополучных мест, где несправедливость угнетает невинность, и увезите моего сына во все страны Азии и Европы, где вы оба сможете жить в безопасности и пользоваться знакомством с порядочными людьми. Я уже распорядился обо всем, что необходимо для вашего путешествия, и ничего не жду с большим нетерпением, как часа вашего отъезда».

Этот неожиданный разговор сильно поразил молодого Севариса, которому не хотелось покидать отца, а хотелось делить с ним все опасности и горести, какие могла им послать злая судьба. Но все мольбы были бесполезны, Алестан требовал повиновения, желая укрыть сына от угрожавшей ему бури.

Итак, он и его наставник тайно выехали, взяв с собой лишь одного человека, чтобы помочь им бежать, и проехали несколько провинций, прежде чем враги их узнали об их отъезде. Между тем Алестан, приведя в порядок свои домашние дела, на некоторое время покинул свою родину и скрывался, пока его враги не утолили свою ярость, разорив его дома и все то, что ему не удалось спрятать от них. Наконец, после трехгодичного изгнания, он сумел войти с ними в соглашение и за некоторую сумму денег вновь вошел во владение своим имуществом и саном. Тогда все его мысли обратились к сыну, на поиски которого он послал верного гонца ко двору великого государя[72], где он останавливался, после того как побывал во всей Азии. Но, когда гонец прибыл туда, лица, к которым ему было приказано обратиться, сообщили ему, что Севарис со своими людьми уехал, чтобы посмотреть Европу, что с тех пор, как он покинул Азию, прошло шесть месяцев и что о нем не было ничего слышно. Получив этот ответ и увидев, что его нет в Азии, гонец решил поехать искать его в Европу и, в частности, в Венецию, потому что там была родина Джованни. С этой целью он направился в Италию и тщательно справлялся о разыскиваемых им лицах, но после долгих и бесплодных поисков он был вынужден возвратиться в Персию и сообщить своему хозяину о безуспешности путешествия.

Эти печальные вести чувствительно затронули Алестана; он вообразил, что сын его умер, и стал так горевать, что через три месяца после прибытия гонца этот безутешный отец умер с тоски, оставив все свое имущество и чины второму сыну, бывшему на четыре года моложе Севариса.

Вернемся теперь к молодому вельможе, сохраненному для великих целей провидением, орудием которого он стал впоследствии, для чего оно и охраняло его от бесчисленных опасностей. Он покинул двор государя, чтобы повидать Италию, и погрузился на судно, шедшее в Венецию, на родину его наставника Джованни. Их постигло несчастье, и они были захвачены корсарами, которые при дележе добычи разлучили их, несмотря на их просьбы и обещания богатого выкупа, если их оставят вместе до тех пор, пока они не смогут откупиться. Джованни повезли обратно в Азию, а Севариса отправили в Неаполь, к одному купцу этого города, имевшему свою часть в добыче корсаров. Он прожил недолго у этого купца. На его достоинства обратил внимание знатный вельможа, купивший его, чтобы подарить молодому сицилийскому дворянину, который должен был вскоре вернуться на родину. Этот вельможа очень интересовался образованием дворянина, потому что тот был его близким родственником и круглым сиротою. Он сам проверил знания Севариса в науках и языках и признал, что для человека его лет, помимо необыкновенных познаний, он обладал красотой гения и несравнимой твердостью ума. Эти прекрасные качества снискали ему уважение и расположение неаполитанского вельможи, оказавшегося столь великодушным, что он отдал его своему молодому родственнику лишь при условии, что тот вернет ему свободу после трех лет службы. Севарис же поехал в Сицилию со своим новым хозяином и служил ему верой и правдой в течение двух лет и, наверное, продолжал бы служить до установленного срока, если бы не злоба одной отвергнутой им женщины, причинившей ему много неприятностей, которые чуть не погубили его и из которых ему с трудом удалось выпутаться.

Она ложно обвинила его в покушении на ее честь и тайно предупредила своего мужа, который, думая, что жалоба его жены справедлива, хотел отомстить за это оскорбление. Но после долгих преследований и мучений, причиненных Севарису, в конце концов его невиновность восторжествовала над кознями его врагов и так ясно выявилась, что на их долю достался лишь позор, что они угнетали чужеземца, находившегося вдали от родины и оторванного от родных и друзей. Тем не менее, хотя он и был невиновен, ему нелегко было бы выпутаться, если бы купивший его вельможа, узнав о его мучениях и преследованиях, не заступился за него и не добился его освобождения за год до того срока, когда ему должны были вернуть свободу, и в довершение своей доброты не закончил этого доброго дела тем, что дал ему средства, чтобы помочь вернуться к себе домой.

Итак, наш юный вольноотпущенный, покинув Сицилию, проехал как можно скорей по Италии прямо в Венецию в надежде получить вести о своем наставнике, но все его попытки оказались тщетными. Оттуда он проехал почти по всей Италии и осмотрел все, что было в то время достопримечательного, после чего он вернулся ко двору великого государя, где оставил друзей и деньги.

Тут он узнал, что его дорогой Джованни в Египте и находится в рабстве; это заставило его поехать туда как можно скорее, чтобы выручить его и вместе с ним вернуться в Персию. Он освободил Джованни, и это путешествие было для него более счастливым, чем предыдущее, хотя конец его оказался очень печальным, потому что не успел он доехать до места, где мог получить вести об отце, как узнал о его смерти. Эта неожиданная смерть причинила ему невероятную боль и заставила его принять решение долго не возвращаться на родину. Он сказал Джованни, что, посмотрев Грецию, Италию и большую часть Западной Азии, он хотел бы побывать теперь в Восточной Азии и проехать до Индии. С этой целью он попросил его поехать к брату, сообщить ему об этом намерении и получить от него все необходимое для путешествия. Джованни выполнил его приказание, и, после того как они встретились с ним в одном городе, в котором условились увидеться, они оба поехали в Индию, оттуда на Японские острова и, наконец, в Китайское королевство. Во всех этих странах они переживали разные приключения. Севарису не раз представлялся случай проявить свою доблесть, и тут он достиг той большой мудрости, результаты которой видны до сих пор среди севарамбов. Он путешествовал по Востоку так же долго, как по странам Запада, а затем вернулся домой, где надеялся отдыхать от трудов до конца дней своих, не зная, что небо избрало его для своих великих намерений, которые ему пришлось выполнять в дальнейшем. Небо при рождении вложило в него столько прекрасных качеств и подготовило его душу столькими испытаниями и несчастьями лишь для того, чтобы сделать его создателем законов самых справедливых, какие когда-либо существовали, и орудием счастья самой счастливой страны в мире.

Когда Севарис вернулся на родину, он не только вступил во владение имуществом отца, но и принял звание верховного жреца Солнца, которое было наследственным в их семье и обязанности которого в его отсутствие выполнял его брат, с тем чтобы передать ему по возвращении. Это было самое почетное звание у парси, и все носившие его считались суверенами, авторитет которых был особенно прочен, ибо народ подчинялся ему охотно, думая, что к тому его обязывала религия. Высокие должности не только оказывают честь тому, кто их занимает, но дают обладателям их новый блеск, если они оказываются достойными. Севарис, имевший бесконечные заслуги, возвел сан жреца до совершенно исключительной ступени славы и величия. Его прекрасное образование, долгие путешествия и пережитое горе во многом увеличили его врожденные познания и давали ему преимущества, мало обычные у восточных народов. Так что благодаря всем этим преимуществам, в сочетании с благородством его происхождения, блеском его сана и богатством, он вскоре прославился среди парси своим благоразумием и мудростью, что заставило их уважать его больше, нежели его предшественников. Со всех концов приходили к нему за советами по самым сложным вопросам, и он высказывал свое мнение или выносил решение столь мудрое и столь справедливое, что все оказывались удовлетворенными.

Через два или три года после его возвращения возник крупный спор между одним судовладельцем и местным купцом, разрешить который предстояло ему.

Купец, с одной стороны, жаловался, что моряки, которых он подрядил, чтобы перевезти его товары в Индию, а оттуда привезти другие, плохо исполнили поручение. С другой стороны, он говорил, что, втянув его в большой расход и распродав много из его товаров, они в конце концов вернулись, не достигнув цели путешествия, и приводили выдуманные ими самими химерические доводы, чтобы обманным способом лишить его принадлежащей ему собственности.

Моряки же, наоборот, чтобы снять с себя обвинение, утверждали, что бурей их занесло в южные моря, за которыми они нашли обитаемую страну, где вынуждены были прожить семь или восемь месяцев, прежде чем сумели вернуться, и во время их пребывания в этой неизвестной стране им пришлось сбыть с рук часть тех грузов, чтобы кормиться и запастись необходимыми для возвращения предметами.

Севарис, услышав о новом открытии на юге, где, как тогда думали, были лишь моря, стал расспрашивать моряков об этом столь удивительном и новом известии и узнал, что действительно буря прибила их к большой земле, расположенной на юге. Он стал им задавать различные вопросы обо всем, что они видели на этой новой земле, и они дали ему следующие ответы.

Они видели мужчин и женщин необыкновенного роста, но, впрочем, хорошо сложенных и к тому же мягких и сговорчивых; в течение всего своего пребывания на этой земле они получали все необходимое, в чем нуждались, при этом они отнюдь не пострадали ни своим имуществом, ни лично. Народ этот жил в хижинах и шалашах, все ходили нагие, прикрывая лишь те части тела, которые учит скрывать природа. Женщины были очень красивы даже без украшений, несколько довольно любезных женщин им было предоставлено, так же как и еда и жилье. Мужчины в виде оружия имели лишь луки и стрелы или большие палки, и они очень метко стреляли из луков. Их обычным занятием была охота. Страна была очень хороша и имела прекрасный климат; они могли бы по-своему жить счастливо, если бы не жестокая война, нарушавшая их покой, которую вели против них обитатели соседней страны, расположенной за какими-то горами.

Затем моряки рассказали, что, насколько они поняли, причинами этой войны были какие-то различия в религии. Те, которые жили за горами, ввели новшества в культ солнца, которому они все поклонялись, и вели войну против соседей, потому что они не захотели принять их нововведение и одобрить религиозные церемонии, относящиеся к культу великого светила.

Севарис, убедившись из единодушных показаний моряков, что их сообщение было верно, как бы удивительно оно ни казалось, почувствовал любопытство и желание поехать самому и посмотреть эту новую землю. Для этой цели он привлек своими благодеяниями и обещаниями всех моряков к себе на службу, а чтобы прекратить жалобы купца, он дал морякам денег для возмещения его убытков. После этого он начал заботиться о приготовлении всего необходимого для путешествия и наконец снарядил два корабля, не считая судна, принадлежащего морякам и нанятого им. Некоторое время спустя под их руководством он отправился в путь с довольно большим количеством солдат, выбранных им из парси, которые пожелали испытать судьбу вместе с ним. Они долго плавали по морю, и им пришлось вынести много бурь, прежде чем они попали в эту вновь открытую страну. Но наконец они счастливо добрались. Прежде чем самому сойти на землю, Севарис высадил тех из моряков, которые лучше всего могли объясняться на местном языке. Он приказал сообщить этому народу, что он, верный посланник солнца, приносящий жертвы великому светилу от имени некоторых его действительных поклонников, пристал к их берегам, имея достаточные силы, чтобы защитить их от всех врагов; хотя количество его солдат и не было велико, но, будучи вооруженными громами небесными, они были способны разбить самые многочисленные армии. Он предвидел, что при помощи артиллерии и другого огнестрельного оружия, запастись которым он позаботился, ему действительно нетрудно будет посеять ужас среди этих невежественных народов, которые не только не знали, но и никогда не слышали о его употреблении. Имея это в виду, он захватил столько оружия, сколько могла позволить величина и вместимость его судов, хотя ему стоило больших трудов достать такого рода оружие, потому что в то время оно еще не часто встречалось в Персии. Но у него были большие связи в Китайском королевстве, где давно было известно об изобретении артиллерии, хотя она и была новинкой в других местах, и он выписал орудия именно из этой страны.

Между тем люди, которых он спустил на берег и которых уже там знали, не замедлили выполнить его распоряжения, и их предложение после обсуждения было признано слишком выгодным, чтобы отказаться от него. Итак, через три дня после того, как парси прибыли к этим берегам, местные вожди с большой свитой людей, вооруженных стрелами и палками, пришли на берег, принесли Севарису дары в виде их лучших кушаний и лучших плодов и стали просить его сойти на землю. Он принял некоторых их начальников на своих кораблях, величиной и оборудованием которых они могли полюбоваться, и так ласково и приветливо встретил их, что с первой же встречи завоевал их уважение и дружбу. Затем, узнав, что у этих берегов есть удобная бухта, он повел туда свой маленький флот, чтобы защитить его от возможных бурь. Это был именно тот залив, который мы открыли и куда мы перевели наш лагерь. Следовательно, Севарис шел по тому же пути, как и мы, когда поднимались к Спорунду. Правда, он вошел туда со стороны захода солнца, где путь шире и удобнее, чем со стороны восхода солнца, откуда Морис проник в большое озеро.

Прежде чем спуститься на берег, Севарис принял все необходимые меры предосторожности, не желая безрассудно входить в соприкосновение с людьми, нравов и обычаев которых он еще не знал. Чтобы быть защищенным от каких бы то ни было покушений, он расположился на маленьком острове вблизи от материка против Сиденбурга. Там в течение нескольких дней он принимал окрестное население и почтительные подношения. Он им дал послушать пушечные выстрелы, чтобы внушить им страх и уважение. Ужасный грохот этих невиданных машин привел их в такое удивление и восхищение, что их легко было убедить, будто парси были посланы с солнца для их освобождения и привезли с собой громы, чтобы наказать их врагов.

Когда Севарис хорошо ознакомился с нравами этих народов, он увидел, что они живут сообща, разделившись на большие семьи, имевшие каждая нечто вроде своего особого управления; но тем не менее для общей охраны они ежегодно избирали полководца, в распоряжение которого каждая семья посылала определенное количество вооруженных людей. Он водил их на войну против их врагов-горцев, когда те спускались в долину и нападали на них или разоряли их страну. Далее он узнал из сообщения матросов, что они ходили нагими, прикрывая лишь те части, которые стыдливость не позволяет называть, шкурами животных, убиваемых ими на охоте; питались они главным образом плодами деревьев и кореньями и каким-то сортом овощей, которые они разводили и получали очень большие урожаи. Вместе с тем рыбная ловля и охота на оленей и банделисов были их самым обычным занятием, и ежегодно они приносили в жертву солнцу первые плоды всех культур.

Итак, Севарис, ознакомившись с нравами этих народов, нашел, что они соответствуют его чувствам, и решил, что в его интересах было прославиться как можно скорее каким-нибудь воинственным выступлением против врагов.

Для этой цели он велел показать места, по которым эти дикари каждый год спускались в равнины, и приказал соорудить укрепления, куда поместил несколько артиллерийских орудий и доброе количество мушкетеров. Он вывез из Персии около шестисот человек, храбрых и ловких, которых вооружил шпагами, копьями и мушкетами. Выше его укреплений находился лес, куда он поставил сто парси и двести престарамбов (так назывались обитатели этой страны). В другом лесу, находящемся еще ближе к горам, он устроил такую же засаду и сам встал вместе с остальными своими людьми в новом укреплении, устроенном им в очень узком месте, чтобы дать возможность артиллерии произвести большее впечатление на дикарей на их пути. Когда он расположил таким образом своих людей, он послал большое количество престарамбов по направлению к горам, чтобы потревожить неприятеля, а затем приказал им сделать вид, что они пускаются в бегство, чтобы завлечь врага в засаду. Они подошли к струкарамбам (так они называли своих врагов-горцев), бросились на их жилища и превратили их в море крови и огня. Этот набег взволновал весь гордый народ, не привыкший сносить оскорбления, в то время как сами они ежегодно поступали так же в отношении престарамбов. Они собрались отовсюду, чтобы отразить нападение силой, и наконец в количестве десяти или двенадцати тысяч, обрушились на тех, кто оскорбил их, решив оттеснить их к берегу моря и окончательно уничтожить. Те же, увидев это, согласно приказаниям Севариса, обратились в бегство, незаметно завлекая их к артиллерии, которая, выбрав подходящий момент, дала грозный залп и вселила в наступающих такой страх и ужас, что они в полном беспорядке бросились бежать в горы. Но их страх еще более увеличился, когда они стали попадать в другие устроенные им засады. Тогда они решили, что громы небесные сыпались на них отовсюду и всюду застигали их, что окончательно заставило их разбежаться. В этой суматохе и всеобщем смятении престарамбы, гнавшиеся за ними по пятам вместе с мушкетерами из парси, устроили жестокую резню, отомстив в этот день за все оскорбления и насилия, которые им часто приходилось терпеть от этих дикарей.

Они перебили их более трех тысяч и почти столько же забрали в плен, после чего они торжественно вернулись в свои жилища, всячески выражая уважение и благодарность Севарису и его людям, которых они с той поры стали считать своими освободителями и богами-заступниками. Он очень сдержанно принял выражение их поклонения и старался внушить им, что за это дело они должны прославлять великого бога света, пославшего парси, чтобы их защищать и им покровительствовать. Он добавил, что было бы разумно и необходимо принести ему торжественную жертву, чтобы возблагодарить за счастливый исход сражения.

Этот благочестивый призыв был принят всеми, и тотчас же посреди поля битвы был воздвигнут алтарь, а Севарис, одевшись в самое богатое и блестящее священническое облачение, с торжественным богослужением принес в жертву солнцу оружие и останки врагов. К этой жертве он присовокупил жертву из благовоний, употребление которых было тогда незнакомо престарамбам, преисполнившимся во время церемонии уважением и восхищением при виде жертвы, блеск и великолепие которой значительно превосходили простоту их жертвоприношений.

Воздав эту дань благочестия и благодарности, Севарис вернулся к себе в лагерь, который через несколько дней после этого он перенес на один из островов озера Спораскомпсо, где был захвачен Морис в своей шлюпке, когда он отправился исследовать страну. Это место было более безопасным и более удобным, чем то, где он расположился ранее, и находилось гораздо ближе к горам, в приличном расстоянии от моря. Как только он там устроился, он отослал два своих корабля в Персию под начальством Джованни, которому приказал привезти с собой столько парси, сколько ему удастся нанять к себе на службу. Кроме того, он приказал ему привезти все, что он найдет необходимым для того, чтобы прочно обосноваться, а в особенности он наказал не рассказывать никому об их приключении, кроме тех парси, которых он заставит следовать за собой, добавив, что им также нужно приказать хранить тайну. Он опасался, что узурпаторы из Персии, чтобы воспрепятствовать их намерениям, помешают им выехать из страны и поселиться на этой новой земле, которая, казалось, была создана самим провидением для восстановления там былого величия истинных персов и настоящего культа дневного светила. Джованни, получив эти распоряжения, тронулся в путь с попутным ветром, который дул по направлению к Персии, куда через непродолжительное время он благополучно прибыл.

Тем временем струкарамбы, которым удалось бежать, вернувшись к себе, привели всех в крайний ужас своим рассказом о битве, где громом и молнией (говорили они) было уничтожено бесчисленное количество их людей. Эта новость вскоре стала известна и за горами среди струкарамбов, живущих в равнине, где сейчас расположен Севаринд. Такое необыкновенное приключение наделало среди них много шума и привело их в изумление перед этим чудом. Оно даже заставило их опасаться заранее кары, подобной той, которая постигла их соседей. Этот страх во многом облегчил выполнение намерений Севариса, который, получив новое подкрепление из парси, двинул в равнину свои победоносные войска.

В отсутствие Джованни Севарис был избран верховным вождем всех престарамбов, после чего, занявшись изучением страны и подсчетом населения, он увидел, что оно состоит более чем из трехсот тысяч душ, включая мужчин, женщин и детей. Так как этот народ жил общинами, подвергавшимися нападениям соседей, ежегодно разорявших их границы, они жили очень экономно и всегда делали запасы зерна на два-три года. Для сохранения зерна они выкапывали в земле большие ямы и так искусно потом их засыпали, что врагам было очень трудно их отыскать. Севарис заставил открыть несколько таких складов и перевезти зерно на остров на озере, куда он перевел свой лагерь, для того чтобы иметь там возможность употребить его на различные нужды.

Позаботившись таким образом о питании для своих войск, он заявил престарамбам, что недостаточно того, что они разбили врагов на границе. Если они не собираются напасть на них в их же стране и не будут считать своим долгом окончательно подчинить их своему влиянию, чтобы обеспечить мир и иметь возможность спокойно жить у себя, они никогда не смогут добиться полного покоя, пока их соседи будут в состоянии нарушать его, и прошлый их опыт мог быть достаточным доказательством того, чего они могут ожидать в будущем. Помимо этих убедительных доводов, он указал им, что если в их душе сохранилось чувство благородной жажды мести за оскорбления, которые так часто приходилось сносить им от врагов, они приложат все свои усилия, чтобы добиться удовлетворения и отомстить за разгромы и жестокости, которым эти дикие народы с давних пор подвергали их предков и их самих. Затем он добавил, что все победы их врагов зависели скорее от их численности, чем от силы, и что в будущем их большое количество послужит лишь к тому, чтобы придать больший блеск победам парси и престарамбов. Успех предыдущей битвы и благоволение их славного бога, который для этой цели послал им свои громы и молнии, обеспечивают победу легкую и верную.

Эта речь сильно подействовала на престарамбов, вселила в них новый пыл и усилила их нетерпеливое желание отомстить своим врагам. Они все как один стали просить Севариса вести их в бой, обещая идти за ним всюду, куда он их поведет, и клялись, что их самым страстным желанием было победить или умереть вместе с ним. Он похвалил их мужество и благородство и уверил их, что, как только он получит подкрепление, которого ждет со дня на день, он поведет их в бой.

Некоторое время спустя Джованни прибыл из Персии в Престарамб – так тогда называлась страна, которую теперь называют Споромбом, – привезя с собой более тысячи вооруженных парси, снабженных всем необходимым военным снаряжением. Он постарался навербовать и привезти с собой как можно больше каменщиков и плотников, а также привез все нужные инструменты для построек и для обработки земли.

С этим новым подкреплением Севарис решил перейти горы, как только растают снега, и занялся необходимыми приготовлениями к этой экспедиции.

После своей победы он занялся обучением обращению с оружием наиболее ловких молодых людей из престарамбов в расчете, что, когда он получит для них оружие, он поведет их вместе с парси, образовав сильный пехотный корпус. Из Персии ему привезли пятьдесят хороших лошадей, что оказалось очень кстати; поэтому он часто посылал туда свои корабли для доставки еще большего количества, чтобы иметь возможность устроить в Престарамбе конный завод.

Как только наступила подходящая погода и было подготовлено обеспечение войск всеми необходимыми припасами, Севарис пустился в путь со всей своей армией, состоявшей из восьми тысяч человек, из которых более трех тысяч были вооружены огнестрельным оружием. Пленных, которых он забрал во время сражения, он заставил нести съестные припасы и везти артиллерию, состоявшую из небольших боевых орудий, которые тащить было нетрудно. Эти пленные в большинстве своем были крупные и сильные мужчины, они несли поклажу и везли пушки почти так же легко, как и лошади. Позаботившись, таким образом, обо всем, Севарис в сопровождении своей армии направился к горам. Слух о его походе навел такой ужас, что обитатели тех мест, где он должен был пройти, бежали из своих жилищ. Не встречая никаких других препятствий, кроме обычно встречающихся в пути, он пересек всю страну до долины Струкарамба. Это место, от природы очень красивое и плодородное, ему настолько понравилось, что он решил там обосноваться, если ему удастся покорить народ, его населяющий. Кроме того, он возымел намерение перевезти туда лучшую часть нации престарамбов, страна которых не была столь хороша и приятна, как эта.

Неожиданное появление его армии крайне поразило обитателей долин, но не настолько, чтобы помешать им собраться в нескольких местах для отражения нападения. Менее чем в две недели они собрали больше двадцати тысяч человек, полных решимости броситься в бой и насмехавшихся над теми, кто рассказывал, что парси метали громы небесные. Они считали это выдумкой и ловким способом, которым воспользовались их соседи, чтобы прикрыть позор своего поражения. Уверенные в этом, они стали приближаться к армии Севариса, расположившейся лагерем около леса невдалеке от большой реки и из опасения возможных нападений на самый лагерь устроившей укрепления в тех местах, откуда могли проникнуть враги. По правую сторону от лагеря была река, с тех пор получившая название Севаринго, слева защитой от нападений служил лес, сзади они выкопали большой ров, тянувшийся от реки до леса, где Севарис заставил повалить несколько деревьев, которые и преграждали доступ. Впереди лагерь был защищен только артиллерией из желания выставить в защиту против врагов лишь бдительность и доблесть войска. Когда Севарис увидел врагов достаточно близко, чтобы открыть сражение, он поставил всех престарамбов, вооруженных лишь стрелами и палками, во главе своей армии. Он приказал им идти навстречу врагам, первыми напасть на них, некоторое время выдерживая бой, а затем постепенно отступать до тех пор, пока они не подведут их близко к артиллерии, что ими было в точности выполнено.

Дикари, увидев вначале лишь престарамбов, которых они привыкли побеждать и оружие которых было подобно их оружию, очень храбро встретили их, не боясь их маленькой армии, которую им, казалось, было так легко раздавить своей численностью. Эти же, со своей стороны, видя, что враги смело двигаются на них, стали постепенно отступать, пока не завлекли их поближе к пушкам, где они вдруг расступились, как им приказал Севарис, и в этот момент артиллерия стала громить врагов артиллерийским огнем, а фланговые мушкетеры, удвоив огонь, устроили такую ужасную бойню, что с первого залпа упало более пятисот человек. Ужасный грохот пушек и внезапная смерть стольких людей сначала подавили пыл дикарей, а затем вселили такое смятение, что они, бросив оружие, обратились в бегство, опрокидывая друг друга, что привело к полному их поражению. Жажда мести, вдохновлявшая престарамбов, перешла всякие границы и заставила нарушить приказание Севариса, распорядившегося не убивать больше врагов, как только победа будет обеспечена. Но, несмотря на эту предосторожность, в сражении было убито пять или шесть тысяч человек и более трех тысяч было взято в плен, а ничтожные остатки этой большой армии нашли спасение в бегстве.

Потерпев поражение, все жители этих равнин убедились, что парси обладали громами небесными и что сообщение горцев было правдой, и их обуял страх и изумление. В момент, столь благоприятствовавший его планам, Севарис поспешил воспользоваться их подавленным состоянием. После того как он принес новую жертву богу света, он стал продвигаться вдоль реки вглубь страны, не встречая никакого сопротивления, потому что враги продолжали бежать от него, бросая свои жилища и скрываясь в лесу. Когда не осталось ничего, что осмелилось бы ему противиться, он решил взять этот народ добротой. Для этой цели, как только он подошел к острову, где сейчас расположен Севаринд, он раскинул там свой лагерь, укрепил его, чтобы иметь возможность в полной безопасности вести с горцами переговоры и убедить их заключить мир. А чтобы они сами пришли просить о мире, он выпустил на свободу несколько пленных, с которыми очень ласково обошелся. Он велел им сказать своим соотечественникам, что он пришел не для того, чтобы их уничтожить или изгнать из страны, а только лишь для того, чтобы их наказать за жестокость, которую они проявляли по отношению к престарамбам, добавив, что отныне солнце их берет под свою защиту и он сам готов им покровительствовать, если они согласятся подчиниться без сопротивления законам этого бога всех людей, великим посланником которого на земле является он.

Этот способ вскоре возымел то действие, которого и ожидал Севарис. Менее чем через неделю к нему со всех сторон начали прибывать посланные, чтобы заключить с ним мир на условиях, которые он пожелает предложить. Его условия оказались очень благоразумными: вначале он предложил им лишь уплатить дань зерном, плодами и другими съестными припасами, необходимыми для его армии, а затем сказал им, что в другой раз, когда у них будет больше свободного времени и когда они лучше узнают друг друга, можно будет поговорить о новом соглашении. Струкарамбы, не рассчитывавшие так дешево отделаться, охотно пошли на эти мягкие условия и принесли в лагерь парси в большом изобилии разные необходимые для существования предметы.

Через несколько дней после заключения мира Севарис, взяв только часть своих людей и оставив большую часть в лагере под начальством Джованни, пошел на разведку в окрестности миль на десять вокруг. Он вернулся довольный, все более и более убеждаясь в своем решении поселиться здесь. Но так как ничего основательного он не мог создать, не построив города, он пустился на разведку как для того, чтобы подыскать удобное место, так и ради любопытства, желая познакомиться с местностью. Обитатели этих равнин жили тогда в хижинах и шалашах и никогда не только не видели, но и не слышали о каменных постройках, так что среди них нельзя было найти людей, которым можно было бы поручить такие работы. Хотя среди парси были каменщики и плотники, но количество их было столь ограничено, что без чужой помощи они долго не смогли бы закончить большого здания. Тем не менее решили, что в дальнейшем для какой-нибудь большой постройки общественного пользования можно будет получить немалую помощь от местных жителей, а пока следует перевезти из Персии столько рабочих, сколько окажется возможным. Чтобы иметь благовидный предлог для привлечения туземцев к работе, Севарис сказал им, что солнце приказало ему объявить от его имени о его пожелании, чтобы был выстроен храм. Если они почтительно подчинятся этому требованию, оно отныне дарит свое благословение и самое высокое покровительство, а если, наоборот, они откажутся ему повиноваться, оно отклонит от них свои благосклонные взоры и пошлет им тысячу несчастий. Этот приказ был встречен народом с большой радостью и благоговением. Во все стороны были посланы разведчики для открытия каменоломен, откуда можно было бы получать необходимые для постройки материалы. Было обнаружено два-три места под горой и очень близко от реки, но за отсутствием лодок далеко увезти материалы было невозможно, а те места, где они имелись, не были столь красивы и удобны, как остров, расположенный посреди реки. Решили строить на этом острове как из-за красоты места, которое очень живописно и плодородно, так и в силу того, что оно представляло собой естественное укрепление. Однако, чтобы осуществить это намерение, надо было перевозить туда камень, а это казалось очень трудным. Тем не менее случай или, вернее, счастье Севариса преодолело это затруднение: гуляя однажды по горе, возвышавшейся на конце острова, находившемся против течения, он вошел, чтобы освежиться, в какую-то пещеру и увидел, что эта гора состояла из белого камня, легко высекаемого, который было бы удобно употребить на постройку предполагаемых им зданий. Он ловко воспользовался этим открытием и убедил струкарамбов, что солнце открыло ему, что тут же на острове найдутся необходимые материалы для постройки храма. Действительно, дальнейшими разведками было установлено, что эта гора состояла из рода мрамора различных цветов, а во многих местах острова росли высокие кедры и другие высокие строевые деревья, пригодные на сооружение лесов для большого здания, которое предполагалось воздвигнуть. В настоящее время от этих скал ничего не осталось, потому что они все были употреблены на постройку города Севаринда, так что остров сейчас совершенно ровный и имеет лишь небольшой наклон по течению реки с нижней стороны. Севарис сам наметил место, где должны были заложить фундамент храма и первых домов, которые можно видеть и сейчас.

Будучи занят этими постройками, он вместе с тем не выпускал из своих рук и другие дела. Во-первых, он позаботился о закреплении за собой перехода через горы, затем сделал большие запасы продовольствия и, чтобы иметь в будущем еще большее изобилие их, приказал струкарамбам посеять разных сортов семена, вывезенные им из Персии. Затем он приказал соорудить большое количество лодок и показал их употребление этим народам, пользовавшимся раньше маленькими лодочками, сделанными из древесной коры. После этого Севарис уговорил нескольких престарамбов покинуть свои жилища и поселиться вместе с ним на их прежней родине, а чтобы их было легче убедить, он сказал им, что изгнал из головы все мысли о возвращении в Персию. Время от времени приезжали парси, которым стали уже известны его счастье и успехи и которые, видя в нем как бы возрождение былого величия и славы их нации, почти уничтоженной на родине, приезжали наперерыв предлагать свои услуги этому восстановителю персидской славы.

При сношениях, которые он имел со струкарамбами, Севарис обращал внимание на их наклонности, нравы, законы и обычаи, а также внимательно прислушивался к их языку и выучил его в очень непродолжительный срок. Внимательно изучая все это, он нашел, что они от природы умны и имеют некоторые зачатки благородства, хотя тогда их нравы и были очень грубы. Они жили почти так же, как и престарамбы, большими семьями или общинами, а когда того требовали их дела, они выбирали вождей, чтобы чинить правосудие или вести войну. Они жестоко карали кражу: ее было легко совершить и легко причинить этим большие потери, потому что их имущество не охранялось. Что же касается брака, то в этом отношении их обычаи ему очень не понравились, и он впоследствии старался их изменить. Так как они все жили большими семьями и сообща пользовались всем имуществом и даже людьми, находившимися в зависимости от их общины, они без всяких колебаний женились на своих собственных дочерях и сестрах, и это кровосмешение не казалось им преступным. Наоборот, их понятия в корне отличались от наших: им казалось более приличным жениться на людях своей крови, чем на посторонних. Они иногда позволяли себе браки с членами соседних семей и принимали к себе их дочерей, сыновья же никогда из своей семьи не выходили. Тот, кто женился на женщине, считался ее единственным мужем и отцом детей, которые у нее рождались, но он не был единственным ее обладателем, потому что разрешалось всем членам семьи, кого она пожелает принять, наслаждаться ею так же свободно, как тому, кто на ней женился, причем он имел такие же права на жен других членов семьи. Если же какая-нибудь из женщин отдавалась чужому, ее действие рассматривалось как великое преступление, наказываемое смертью. Так же наказывались и мужчины, заводившие связи с женами соседей. В каждой общине время от времени избирали начальника и нескольких помощников для экономического управления семьей; после этих руководителей наибольшим почетом пользовались старики. Начальник со своим советом пользовался правом жизни и смерти над всеми теми, на которых распространялась его власть, и полновластно распоряжался имуществом и самими подданными. Нельзя было ни выходить из семьи, ни завязывать каких-либо связей без его разрешения, и каждый был обязан повиноваться его распоряжениям. Для управления всей нацией избирался представитель от каждой общины, все вместе они составляли верховный совет, состоявший при вожде и принимавший участие в общественном обсуждении всех вопросов. Вот каким образом управлялись эти народы. Что же касается их языка, то Севарис нашел, что он мягкий, размеренный и очень подходящий для письма, хотя и ограниченный и имеющий мало слов, потому что понятиями этих народов были самые простые вещи и они в то время не знали ни наук, ни искусства, которым их научили парси с тех пор, как они с ними смешались. Он старательно занялся изучением языка, а так как он знал уже несколько языков, был способным и обладал навыками в изучении языков, а кроме того прекрасной памятью, он в короткое время достиг таких больших успехов, что его легко стали понимать струкарамбы и престарамбы, у которых язык был один, хотя и разные наречия. Эти последние жили почти так же, как и первые, кроме кровосмешения, о котором мы говорили и к которому они питали сильное отвращение. Они рассказывали, что этот обычай укоренился у их врагов по примеру некоторых их соседей, которые жили в южной части страны, выражаясь на наш лад, по направлению к Южному полюсу. Затем они добавили, что это случилось после их разделения (потому что когда-то они все составляли одну нацию) в результате убеждений необыкновенного лгуна, именем которого они тогда назывались, околдовавшего их, развратившего их добрые нравы и причинившего тысячу неприятностей всем обитателям этих мест, которые до него назывались сефирамбами.

Между тем стены храма поднимались с каждым днем, и, хотя сначала они не имели всех архитектурных украшений, они не казались от этого менее красивыми и прочными, а Севарис построил это здание так, что впоследствии было легко его украсить. Он наметил вокруг храма набросок нового города, приспособив здания к тому государственному строю, который он предполагал ввести среди этих народов. Он составил проект после того, как ознакомился со страной, поинтересовался обычаями, и после того, как успех его оружия позволил ему надеяться приобрести над ними верховную власть. Когда храм был закончен, он пригласил главных вождей нации на торжественное освящение его и внес в эту встречу все великолепие и внешнюю пышность, оживившие и придавшие блеск этой церемонии. Он выписал из Персии своих жен и детей и мог бы обходиться без местных женщин, но так как у персов многоженство разрешено, он подумал, что было бы политически выгодно создать себе друзей путем новых браков с престарамбами и струкарамбами. Для этой цели он женился на дочери одного из вождей первых и через некоторое время племяннице одного из вождей последних, которым он оказал честь своим доверием и дружбой. Он заставил парси проделать то же самое. И это его поведение оказалось очень выгодным тем, что сильно укрепило его власть, и эти браки ему очень помогли, когда ему пришлось объявить себя повелителем всех этих народов.

Тем временем количество подчинявшихся ему парси и престарамбов чрезвычайно возросло и увеличивалось с каждым днем, так что благодаря им он все больше и больше приближался к тому, чтобы заставить бояться себя всю страну. Он часто заставлял их проделывать военные упражнения, а остальное время они работали на постройках и обрабатывали землю, которая, будучи возделана способами культурных народов, приносила несравненно больше, чем у дикарей. Он выписал из Персии лошадей, волов, верблюдов и многих других животных, которых он не нашел на австралийской земле, но зато он нашел много животных, неизвестных на нашем материке, в частности банделисов, описание которых мы дали в первой части этой истории. Это – особая порода оленей, большие стада которых в то время можно было видеть в лесах этой страны. Севарис велел изловить несколько штук сетями, и, приглядевшись к их росту, силе и нраву, он решил, что их легко приручить и укротить, что и удалось сделать согласно его намерениям. Итак, он приказал наловить их как можно больше, запретив избиение молодых, и пообещал австралийцам награды за тех, которых ему приведут. Они привыкли убивать их стрелами и есть их мясо, которое так же вкусно, как мясо оленя. В короткий срок он собрал их довольно большое количество и заставил их обучить, а затем употреблял их с пользой как для нужд перевозок и упряжки, так и для кавалерийских корпусов, которые он составлял из банделисов и привезенных из Азии лошадей. Он проделал все это в течение трех лет, и когда он увидел, что храм почти окончен, а кроме того, выстроено четыре больших квадратных дома, названных им осмазиями, иначе говоря, общинами, в каждом из которых могла разместиться тысяча человек или около этого количества; когда он увидел в довершение, что, заставляя обрабатывать землю на острове и в окрестных местах, он получал в большом изобилии съестные припасы, которыми наполнял свои склады, – тогда он решил, что не следует откладывать дальше свое избрание вождем всех покоренных им народов. Для этой цели он установил торжественный праздник в честь солнца и пожелал, чтобы его праздновали каждый год, приносили жертвы, устраивали пиры и общественные развлечения. Он пригласил самых главных из престарамбов и струкарамбов, и, так как они были все в хорошем расположении духа и полны восхищения великолепием праздника, он предложил через одного из их полководцев по имени Хостребаса избрать вождя обеих наций, которому будет предоставлена верховная власть для управления ими и для их защиты. Так как Хостребас пользовался большим доверием и поддержкой всех сторонников парси, его предложение было принято, и с общего согласия честь стать королем была возложена на Севариса. Он сначала отказывался и говорил, что не может принять столь ослепительное звание, не посоветовавшись предварительно с солнцем, посланником которого он был и согласно воле которого он и должен поступить. Если они считают это нужным, то для этой цели он принесет в жертву благовония, попросит великое светило наставить и повести их в столь важном деле и показать им, каким образом они должны в этом случае поступить. Они все согласились с этими скромными и разумными чувствами и последовали за ним в храм, где он перед всем собранием, принося солнцу жертву из благовоний, громко произнес следующую молитву или, вернее, хвалебную речь.

Стиль ее несколько поэтичен, и местами в ней можно заметить ритм и расстановку слов, встречающуюся только в стихах. Так как это было сделано умышленно, ибо такие обороты речи сильнее затрагивают сердце, чем обычная и пространная проза, то я не решаюсь удаляться от них.

Возможно, что не всякому понравится такая манера изложения и что эти стихи с частой перестановкой слов дадут повод для критики, но я уверен, что люди образованные, понимающие силу поэзии, будут судить иначе, в особенности будучи предупреждены, что Севарис достаточно хорошо изучил греческих и латинских поэтов и развивал в себе поэтический дух.

Впоследствии знаменитый поэт по имени Кодамиас, т. е. дух божественный, облек ее в стихотворную форму. В конце этого сообщения вы увидите историю этого знаменитого поэта, который, благодаря многим другим своим произведениям, достиг среди севарамбов почти такой же славы, как когда-то Гомер и Вергилий у греков и римлян. Но из всех его произведений среди этих народов пользуется наиболее глубоким уважением и почитанием молитва солнцу, потому что она вкратце содержит самое существо их религии, а также потому, что этот прекрасный поэт, насколько позволяло ему искусство, в своих стихах выразил мысли Севариса, который, как мы уже сказали, молитву произнес всенародно.

 

 

 

 

Отправить