«А дальше что? Так ты вопрошала меня в своем ироническом письме, — писал Лорс Эле. — А дальше вот что: можешь похвастаться перед своей мамой, что твой непутевый и бесперспективный знакомый стал… директором! К клубной работе я так же безразличен, как и в первый день вступления в нее. С той разницей, что инструктором я пошел из-за куска хлеба, а директором — мог ведь и не соглашаться… Меня поймала на слове Полунина, секретарь райкома. Директорствую из чистого джентльменства перед ней. Держать слово — это характер? Вот видишь, куда он меня завел: в избачи. А может быть, человеку должно быть все равно, где испытать себя?»

То, что умел делать, он уже сделал. Снова в клубе был свет, и теперь уже «законный»: ребята с почты оказались завсегдатаями танцев и охотно восстановили сваленный столб. Да еще пообещали провести в клуб телефон.

Отважился Лорс с ходу заняться не только хозяйственными делами. Он познакомился с известным в районе лектором Водянкиным и договорился с ним о лекции.

Методические брошюры рекомендовали еще кучу всяких других дел: ставить спектакли и концерты, организовывать выезды агитбригад на полевые станы и вечера передовиков, проводить комсомольские свадьбы, массовую работу среди верующих, домохозяек и даже детей. Книжки очень толково и красочно объясняли, как это делать, но никакой автор не говорил, кто это должен делать. Один Лорс?

В клубе нет инструктора, который избавил бы Лорса от забот о танцах. «Приглядись, подбирай сам», — посоветовали Лорсу. А кого? И как это делается? Нет методистов, знающих драматическое искусство и музыку. Училище в городе их готовит, но в этом предгорном районе они, говорят, долго не задерживаются.

В волейбол теперь в парке играли, разумеется, каждый день, и тут теперь всегда толпился народ. Это была целиком заслуга Лорса, но как-то он услышал разговор пожилых болельщиков: «Молодцы в комитете физкультуры! Ведь могут организовать, когда захотят…»

Никто не претендовал только на славу авиамоделиста Лорса, однако он сам ее стыдился. Гоша как-то привел с собой пятерых мальчишек. Лорс с удовольствием клеил с ними модели днем, за кулисами сцены, чтобы никто не видел. Это единственное реальное дело, если не считать танцев, казалось Лорсу просто недостойным: директор — и самолетики!

Как-то кто-то из девушек робко заговорил при Лорсе:

— При Эдипе хоть репетиции были… Чем бы заняться?

— В трюмо смотреть!

Сказала это Аза, — кто еще может так ядовито? Лорс задохнулся от обиды. Лицемерка! Сама ведь первая восхищалась, что в зале стало уютнее.

— В трюмо? — переспросил он Азу. — Лично вы… ничего особенно интересного в зеркале не увидите!

Она молча отвернулась от Лорса со спокойной, насмешливой улыбкой.

Лорс вспомнил, что брошюры обязывают районный Дом культуры, помимо всего, оказывать помощь низовым клубам. И решил поехать в колхоз. Это было самое смехотворное, что он мог предпринять: не умея ничего делать, поехать учить других! Но разве растерявшийся человек всегда выбирает самое умное? Просто Лорсу было уже невмоготу околачиваться на глазах у всех без дела.