Первый дом, в который мы «вступим», принадлежал состоятельному ремесленнику и торговцу Эйанациру. Более богатого дома в У ре пока не было найдено.

«Был Эйанацир купцом, „ходящим в Тельмун“ (Дильмун), т. е., видимо, на Бахрейнские острова в Персидском заливе, где был рынок для обмена месопотамских товаров на индийские и южноаравийские, а также на товары из нынешних Ирана и Афганистана. Он специализировался на закупке медной руды в Тельмуне, отчасти (и главным образом) для дворца (преимущественно, надо думать, для изготовления бронзового оружия воинам), отчасти для частных заказчиков и отчасти для себя. Он имел мастерскую для обогащения руды.

Медь в основном закупалась на серебро, но также в обмен на сирийские благовония, двуреченские ткани и т. п. Как велико было богатство купцов, „ходивших в Тельмун“ (уроженцев как Ура, так и Тельмуна), видно из налоговых приношений (десятины), которые они еще при первых царях Ларсы делали в храме; эти приношения включали разнообразные золотые и серебряные изделия, жемчуг, сердолик, слоновую кость и пр.» (М. Белицкий).

В одном документе указано количество меди из Тельмуна, доставленное, по-видимому, купцами казне: некий Алассу должен был сдать почти 256 талантов (свыше 15 тонн) меди, знакомый нам Эйанацир – 2,14 тонны. Через руки Эйанацира проходило и много других ценностей (серебро, одежды, ткани).

В том же архиве Эйанацира встретилась опись овец: 24 барана, 44 овцы, 5 ягнят, 11 коз, 3 козла. Это уже наверняка собственное имущество Эйанацира.

С 80 голов мелкого рогатого скота можно было в год настричь более 150 кг шерсти – явно больше собственных потребностей семьи.

«Старый дом Эйанацира – отмечает М. Белицкий, – был расположен в юго-восточной части города, примерно на полдороге от центрального священного храмового участка к храму бога Эйи у края города…

В первоначальном виде постройка занимала примерно 220 кв. м по площади первого этажа, включая дворы. Из тупичка входим в достаточно просторные (около 12 кв. м) мощеные сени, со стоком для воды, поворачиваем и входим через вторую дверь в главный двор площадью около 36 кв. м, замощенный кирпичом-сырцом и обнесенный по второму этажу деревянной галерейкой на столбах. Направо из двора – дверь в парадную горницу 8 х 2 м. Далее – „культовый дворик" (культ предков). Прямо из главного двора – две двери: одна – в уборную, сообщавшуюся и с горницей, другая – в коридор, ведший в „кухню" и в „людскую".

Дом постепенно расширялся за счет покупки соседних домов и участков. О характере имущества в таком богатом доме – свидетельствует, например, документ – опись приданого невесте по имени Рубатум, вышедшей замуж за Табилишу. Через руки жениха проходили десятки сиклей серебра, он был купцом-перевозчиком, владел несколькими домами в Уре.

Вот каково было приданое Рубатум: „3 мины серебра одним слитком, 5 рабов и рабынь, туалетный столик, 2 медных котла, 1 медный кувшин, 10 бронзовых ложек, 2 бронзовых зеркала, 2 кувшина для засыпки зерна, 2 ступки, 1 черпак, 4 медных стула, 1 медная кровать, 10 деревянных чашек".

Члены семьи Эйанацира имели средства следить за модами: длинные, бахромчатые, цветные субату, в которые поверх туник – может быть, даже льняных – завернуты мужчины и женщины; босые или обутые в сандалии ноги, длинные волосы и короткие бороды с выбритой верхней губой у мужчин, подвитые волосы, падающие на спину из-под матерчатого жгута или ленты надо лбом у женщин, обнаженные дети; рабы и рабыни в одних грубошерстных рубахах-туниках – все они двигаются по двору; открывают двери; поднимаются по деревянной лестнице в верхнее жилье.

В отличие от мусульманского Востока, на Востоке древнем сидели на стульях, а не на полу. Что касается стола, то даже в парадной горнице жители древней Нижней Месопотамии за ним пировали редко – пища и посуда давались в руки. Но в доме братьев Ахатум стол был, а у Эйанацира их могло быть несколько… Шкафы, комоды, буфеты были неизвестны: продукты и многие вещи хранили в глиняных сосудах, хорошую одежду, бусы и другие украшения – в ларцах и корзинах, стоявших вдоль стен или в углах горниц"…

Очень распространены были маты и циновки из тростника».

Какая же посуда находилась в праздничной горнице Эйанацира? «В повседневном употреблении и у него, как и у других, конечно, были простые, глиняные, неглазурованные кубки и миски, но в таком богатом доме немудрено, если хозяину и почетным гостям подавали бронзовые и даже серебряные кубки и чаши».

Чем угощали гостей в парадной горнице? И это мы знаем: до нас дошло «меню» бога Шамаша из Сиппара в соседнем с Ларсой Вавилонском царстве в документе XVI в. до н. э. Это «меню» отличается от царского стола или стола знати не качественно, а только количественно (поскольку бог мыслился во всем подобным человеку и отличался лишь огромным ростом, могучей физической силой и долговечностью). Вот что шло в ежедневную трапезу богу Шамашу: 1 теленок, 20 овец, 8 волов, 1950 л ячменя, 1175 л муки ячменной, столько же муки гороховой, столько же фиников, свыше 50 л масла высшего сорта для умащения и столько же молока снятого и столько же – цельного, столько же сыра (типа брынзы), свыше 20 л белой финиковой патоки и др. Известно также, что широко употреблялись чеснок, лук и порей. Меню за праздничным столом у Эйанацира было такое же (только каждый гость получал в сотни раз меньше!). Подавались мучные лепешки типа чурека или лаваша, мучная или гороховая похлебка с чесноком, может быть, ячменная каша; поскольку день был праздничный, прибавим еще к лепешкам сыр, жаренную на палочках или на угольях рыбу или баранину с чесноком и пахучими травами, финики и сласти из муки и финиковой патоки.

 

Илл. 65. Позолоченная голова быка с арфы. Царское кладбище в Уре.

III тыс. до н. э.

 

Ели, конечно, руками; если нужно, мясо резали, вероятно, кинжалом, но скорее всего его разрубали на куски еще на кухне, как шашлык; может быть, и подавали на вертеле…

Поднимемся теперь из праздничной горницы в верхнее жилье дома – личные покои семьи, куда, наверное, никто из посторонних никогда не допускался.

В доме Эйанацира было не менее трех горниц в верхнем жилье. Центральное место занимала, конечно, хозяйская опочивальня, а в ней – самый дорогой из предметов мебели – кровать. Это ложе (изготовлением такой мебели особо славился Ур) было деревянным, с металлическими, костяными или другими украшениями; высоким ножкам иногда придавалась форма звериных лап; на раму кровати натягивались крест-накрест ремни, или веревки, или прочная циновка. В головной части кровати, между изголовьем и «сеткой», устанавливался род плоского ящика, где, видимо, укладывались набитые шерстью или волосом (?) кожаные подушки-валики. На «сетку» клался матрац из чесаной шерсти, войлока или пальмового волокна…

В опочивальне стоял хозяйкин туалетный столик или ларец с украшениями и косметическими принадлежностями, из которых важнейшими была сурьма и зеленая краска для подведения век. Среди туалетных принадлежностей были глиняные и каменные сосудики для благовоний и притираний, щипчики для выщипывания волосков, ложечка для притираний – все это, конечно, было в очень богатых домах (и в «царских могилах» Ура III тыс. до н. э.).

Деловую жизнь Эйанацира описал и проанализировал по его документам голландский ученый В.Ф. Лееманс, выводы которого мы и приводим ниже.

Как уже упоминалось, Эйанацир закупал на острове Тельмун медную руду для казны и частных заказчиков, привозил ее в Ур и там подвергал обогащению. Этой его деятельности посвящено несколько писем, найденных в его архиве, например, письма от Нанни, посланные в Тельмун и позже привезенные Эйанациром в Ур.

1. Первое письмо – миролюбивое:

«Скажи Эйанациру и Илушуэллатсу – так говорит Нанни: (бог) Шамаш да сохранит вас в живых! К тому, что ты писал мне, – вот я посылаю к вам ИгмильСина, опечатай для него кошель(-капитал) мой и кошель ЭрибамСина, пусть доставит сюда. Дайте ему очищенной меди!..»

2. Но далее следует письмо раздраженное:

«Скажи Эйанациру, – так говорит Нанни: Вот, прибыв сюда, ты сказал так: „Я дам хорошие слитки ГимильСину (ИгмильСину)“; ты прибыл, сказал, но не сделал – ты предложил нехорошие слитки моему гонцу и сказал: „Хотите брать – берите, не хотите – уходите". Как это ты обращаешься со мной и как ты проявляешь ко мне неуважение, и это – между (такими) порядочными людьми, как мы?..»