Прежде чем приступить к рассмотрению спорных вопросов скифской истории, следует обратить внимание на то, в каких природных условиях возникла и развивалась культура этих воинственных номадов.

Как уже отмечалось выше, обширная степная равнина, которую скифы и родственные им кочевые племена – саки, массагеты, исседоны, савроматы и др. – занимали в течение всего I тыс. до н. э., простирается от Дуная и Карпат на западе до Северной Монголии, Тувы и Алтая на востоке.

Великая Степь образует особый единый природный и историко-культурный комплекс; бескрайние равнины и пастбища предоставляли кочующим людям все возможности для дальних переселений и взаимных контактов.

Суровые холода зимой и испепеляющий зной летом затрудняли земледелие, что с лихвой компенсировалось богатейшими животными ресурсами. Жители степи обеспечивали себя пищей, разводя стада лошадей, а также охотясь на бесчисленных лосей, медведей, волков, леопардов, бизонов, кабанов, зайцев, сусликов и т. д.

Европейская половина отличалась более мягким климатом и была более плодородной, чем азиатская. Ее пересекали великие реки: Волга, Дон, Днепр, Буг, Днестр. Население этого региона было обеспечено огромными запасами рыбы и имело доступ к ценным залежам соли. Воды великих рек насыщали почву, но не служили помехой для передвижения.

 

Илл. 49. Золотая бляха с изображением конного скифа.

Курган Куль-Оба

 

Таким образом, кочевники имели возможность свободно перемещаться по всему огромному региону, перегоняя скот или преследуя дичь, не преодолевая никаких серьезных географических преград.

О преимуществах природных условий степи пишет и «отец истории» Геродот, являвшийся современником «золотого века» скифской истории. «Страна скифов, – отмечает он, – представляет собой богатую травой и хорошо орошаемую равнину. По этой-то равнине протекает почти столько же рек, сколько каналов в Египте. Я назову только самые известные реки и судоходные от моря в глубь страны. Прежде всего, это Истр с пятью устьями, Тирас, Гипанис, Борисфен <…> и Танаис».

Далее этот греческий автор произносит хвалебную оду в честь главной реки Скифии – Днепра-Борисфена: «Борисфен – самая большая из этих рек после Истра <…> Эта река, как я думаю, не только из скифских рек наиболее щедро наделена благами, но и среди прочих рек, кроме египетского Нила (с Нилом ведь не сравнится ни одна река). Тем не менее, из остальных рек Борисфен – самая прибыльная река: по берегам ее простираются прекрасные тучные пастбища для скота; в ней водится в больших количествах наилучшая рыба; вода приятна на вкус для питья и прозрачна (по сравнению с водой других мутных рек Скифии). Посевы вдоль берегов Борисфена превосходны, а там, где земля не засеяна, расстилается высокая трава. В устье Борисфена само собой оседает несметное количество соли. В реке водятся огромные бескостные рыбы под названием „антакеи“ и есть много других диковин».

Красота северопричерноморских степей буквально завораживала многие поколения русских поэтов, писателей, путешественников, чиновников, военных. Вот как вдохновенно воспевает «скифскую» степь выдающийся российский писатель и поэт Иван Андреевич Бунин: «Передо мной серело пустынное поле. Один сторожевой курган стоял вдалеке и, казалось, зорко глядел на равнины <…> Время его, думал я, навсегда проходит: в вековом забытьи он только смутно вспоминает теперь далекое былое, прежние степи и прежних людей, души которых были роднее и ближе ему, лучше нас умели понимать его шепот, полный от века задумчивости пустыни, так много говорящей без слов о ничтожестве земного существования <…> В южных степях каждый курган кажется молчаливым памятником какой-нибудь поэтической были…»

Необозримы степные просторы Южной России и Украины. Еще совсем недавно, как и тысячи лет назад в скифскую эпоху, ничто не нарушало их векового однообразия: бездонное голубое небо, палящее солнце и безбрежное море пахучих трав и цветов. Неповторимое очарование причерноморских степных просторов с их вековыми молчаливыми стражами – древними курганами – вдохновляло многих выдающихся представителей русской литературы и поэзии.

 

Илл. 50. Серебряный с позолотой сосуд с изображением скифов, охотящихся на львов. Курган Солоха, V–IV в. до н. э.

 

Но не только красоты бескрайних степей привлекали к себе внимание лучших умов русской интеллигенции конца XIX – начала XX вв. Их манила к себе и история древних обитателей степи и, особенно, история скифов. Интерес общественности во многом стимулировали выдающиеся археологические открытия в степном Приднепровье, где с 50-х гг. XIX в. велись организованные Императорской Археологической Комиссией широкие раскопки курганов высшей скифской знати и были найдены фантастические сокровища.

Поразительная вещь: почти все поэты и литераторы «серебряного века» в той или иной степени затрагивали в своем творчестве скифскую тему. Здесь можно вспомнить Валерия Брюсова и Константина Бальмонта, Александра Блока и Зинаиду Гиппиус, Николая Гумилева и Анну Ахматову, Осипа Мандельштама и Ивана Бунина, а также многих других.

Немалую роль сыграл и заметно возросший в тот период в русском обществе интерес к историческому прошлому страны и, особенно, к многовековому противостоянию Руси и беспокойного мира кочевых племен – «Дикого Поля», «Степи». Скифы были лишь первой, наиболее ранней волной воинственных народов, пришедших из глубин Азии. Поэтому нередко реальный образ скифов незаметно подменялся в глазах некоторых российских художников и поэтов картинами из жизни более поздних средневековых кочевников – половцев, печенегов, тюрков, татаро-монгол. Так, на знаменитой картине В. Васнецова «Битва русских со скифами», судя по деталям вооружения и внешнему облику (монголоидные лица), речь идет о сражении русских дружинников со средневековыми кочевниками, а не со скифами. Да этого и не могло быть в реальной жизни: скифы окончательно исчезли в Восточной Европе в III в. н. э. после готского погрома, а Древняя Русь в лице Святослава, Владимира и других киевских князей выходит на арену истории лишь в IX–X вв. н. э.

Такое же смешение чистых европеоидов-скифов с монголоидными тюркоязычными кочевниками Средневековья мы видим и у Александра Блока:

С другой стороны, поразительно, насколько глубоко смогли проникнуть в скифскую тему, досконально изучив все имевшиеся в то время сведения о скифах, некоторые русские поэты, в особенности Валерий Брюсов и Иван Бунин. Первый из них посвятил скифам два больших стихотворения – «Скифы» и «Мы – скифы».

 

Илл. 51. Лицо скифа с серебряной чаши. Курган «Гайманова Могила»

 

И если в более раннем своем произведении поэт мыслит еще довольно общими категориями, отражая главную черту кочевых скифских племен – врожденную воинственность и постоянную жажду битвы:

то в более позднем стихотворении («Мы – скифы») в краткой, но выразительной форме содержится удивительно точная (даже с научной точки зрения) картина скифской жизни:

А Иван Бунин, великолепный знаток причерноморской степи, так пытается воссоздать картину давно исчезнувшей жизни степняков:

Не обошли своим вниманием скифскую тему и Константин Бальмонт и поэт-аристократ А.К. Толстой. Незадолго до революционных событий 1917 г. в Петрограде выходил литературный альманах под названием «Скифы», где печатались стихи многих известных русских поэтов – С. Есенина, Н. Клюева и др. Обложку этого издания украсил своим рисунком художник К. Петров-Водкин.

Так или иначе, русская научная и творческая интеллигенция рубежа веков была искренне увлечена скифской тематикой и передала это увлечение следующим, уже послереволюционным, поколениям. Таким образом, историки XX в. вплотную встали перед необходимостью ответа на вопрос – кто же такие скифы?

Начнем с самого главного – где искать прародину скифов?