Тощая сука вцепилась мне в ногу, обреченно глядя на меня несчастными глазами, в которых выражалась вся мировая скорбь. Челюстей она не разжимала, а на морде было ясно написано: «Ну все, теперь уж точно убьют…» «Собака, ты что?» – спросила я, даже не пытаясь отбиться, и тут заметила, что за доской, отгораживающей угол лестничной площадки, копошится штук восемь слепых щенков. Собака, поняв, что продолжения скандала не будет, нехотя разжала пасть, молча перелезла к своему семейству, горестно поглядывая в сторону суетившихся вокруг меня людей. Не надо быть собачьим психоаналитиком, чтобы понять эту типичную для мексиканской собаки ситуацию. Дело в том, что в Мексике бытовое отношение к собакам поразительно плохое. Бедную, только что ощенившуюся собаку хозяин мастерской догадался поместить на узеньком лестничном переходе, где ее, как это здесь принято, пинали все, кто в этой мастерской работал. Кто из трусости, а кто – чтобы ощутить собственное превосходство хотя бы над несчастной тварью. Я была первым существом, которое не стало бить эту очумевшую от постоянной тревоги мамашу, и потому она удивленно дала мне пройти мимо нее, а потом с облегчением тяпнула за ногу, отомстив всем за все. Достаточно поездив по самым разным местам, я давно поняла, что доброе отношение к животным – это результат или отсутствия голода, или специального воспитания. Так называемые «традиционные общества» относятся к животным исключительно утилитарно – приблизительно так, как это делается в российской деревне или на подмосковной даче: кота кормить не надо – пусть ловит мышей. А если кот мышей не ловит или (например, в городской квартире) их нет, то его можно с чистой совестью «отвезти в лес», выгнать, бросить зимой на даче. Если породистая сука перестала рожать щенков или получать медали, то ее спокойно можно усыпить или «отдать». О подобном отношении к нашим ближайшим соседям даже был сделан замечательный мультипликационный фильм «Жил-был пес». Как бы то ни было, «традиционное» утилитарно-жестокое отношение к животным мне долго казалось противоречащим представлениям о «гармонии сельской жизни на природе», о которой так любят вздыхать экологисты. Порой складывается впечатление, что кот и собака были специально созданы для того, чтобы заставить человека задуматься о чем-то, что выходит за убогие рамки его потребностей (как материальных, так и духовных). Чтобы показать, что существуют любовь и преданность не ради чего-то, пусть даже очень важного и хорошего, а «просто так», «ни за что».

Собака или, как говорил Святой Франциск, «сестра собака» – настоящий друг человека. Нет необходимости убеждать кого-либо в справедливости этого утверждения. В условиях городской цивилизации собака, как, впрочем, и кот, продолжает оставаться единственным животным, которого человек может встретить на улице и которое, больше того, так или иначе вторгается в его жизненное пространство. Сразу оговорюсь, что в древней Америке котов не было – они появились только вместе с испанцами и сразу же заняли подобающее им место. Причем первые коты-мигранты стоили огромных денег. Собаки на Американском континенте жили всегда. Биография индейской собаки красочно изложена в книге мексиканского зоолога Рауля Валадеса Асуа «Мексиканская собака».

Считается, что предок американской собаки был выведен на северо-востоке Сибири или на Аляске из некой разновидности китайского волка. И случилось это судьбоносное событие по крайней мере 20 тысяч лет тому назад. Подтверждение тому – многочисленные находки костных останков возрастом от 15 до 10 тысяч лет, которые обнаруживаются и на севере Китая, и на востоке Сибири, и на Аляске, и на северо-западе Канады. Найденные скелеты отчетливо демонстрируют последовательные этапы перехода от волка к собаке. Волки и примитивные собиратели долго и отчаянно соперничали между собой за дичь, за место в пещере и за право на жизнь, пока не пришли к взаимовыгодному решению: идти вместе – и по жизни, и после нее.

Самая древняя порода индейской собаки – это короткошерстый пес рыжеватого цвета с висящими ушками и хвостом крючком. В литературе его называют «обычной собакой», или искуинтли.

Типичная мексиканская собака – голый, с челочкой, со стоящими ушками и кисточкой на хвосте представитель древней породы шолоицкуинтли.

Еще одна разновидность – коротколапый пес со стоящими ушками, который назывался тлальчичи. А вот единственная известная у нас мексиканская порода – маленькая ушастая чиуауа — имеет довольно темное происхождение. По всей видимости, это какое-то производное от коротколапого тлальчичи, появившееся уже в колониальные времена.

Как бы то ни было, уже в VI тысячелетии до н. э. на территории Мексики появляются первые фигурки собаки. А в древних городских центрах Тлатилко (1700–1100 годы до н. э.) и Куикуилко (500–200 годы до н. э.) обнаружены захоронения человека и собаки вместе. В Тлатилко рядом со скорченным на левом боку и ориентированным головой на восток покойником помещалось тело собаки, уложенное также на левый бок и ориентированное головой на юг. Собака укладывалась под прямым углом к человеку, голова к голове.

Собачьи кости часто встречаются в погребальных сосудах. Возможно, собаки помещались туда в качестве еды. Подобное встречается в Тлатилко, Куналане (210–90 годы до н. э.) и Темаматле (1100–500 годы до н. э.).

В Терремоте-Тлалтенко (1000–200 годы до н. э.) и Тлалчиноплане (500–100 годы до н. э.) собачьи останки появляются в мусорных кучах, куда они попадали как пищевые отбросы.

В Теотиуакане в мусорных слоях, относящихся к классическому периоду, обнаружено около 240 скелетов собак – больше было съедено только кроликов. Зато здесь нет ни одного человеческого погребения, которое сопровождалось бы полным скелетом собаки.

А у стен дворца Тетитла, сооруженного в 200–250 годы и просуществовавшего до 700 года, оказались захороненными фрагменты 22 скелетов собак. Это явно были обереги. Несколько почти целых скелетов оказались внутри строительного массива, но это были не захоронения.

В жилом комплексе знати к северо-западу от Пирамиды Солнца, активно заселявшемся около середины VII века, были обнаружены останки более 20 собак. Кости находились среди мусора, в местах ритуальной деятельности и в детских погребениях. Причем в последнем случае обнаруживаются скелеты маленьких щеночков.

Зато в центре Тлахинга, расположенном к югу от Теотиуакана, был обнаружен обычный жилой квартал ремесленников (200–700 годы), где жили ювелиры и гончары. Любопытно, что в этом пролетарском районе нет ни следов религиозной деятельности, ни ритуального использования собак. Здесь их только ели.

Таким образом, археологические материалы убедительно показывают, что знать потребляла собак в религиозных целях, в захоронениях и для ритуальной еды. Обычное же население – просто для еды. Собачатина составляла 10 % потребляемого мяса. Кроме того, наблюдается и еще одна закономерность: на раннем этапе, в формативный период, собак или хоронили специально, или же вместе с человеком, как это часто наблюдается в Тлатилко. Позже, в классический период, ритуальное захоронение собак выходит из практики. Собак прежде всего съедают, а потом уже используют в ритуальных целях.

Однако начиная с VII века н. э. в Толлане неожиданно возрождается традиция погребения человека вместе с собакой. При раскопках были найдены останки 29 собак, из которых 25 оказались в захоронениях. Зато в мусорных отбросах Толлана не оказалось ни одной собачьей кости. Причем, в отличие от классического Теотиуакана, погребения собак обнаруживаются не только у знати, но и в кварталах простых общинников.

В толланском комплексе Серро-Ла-Малинче (750–850 годы) в помещении жилых построек было обнаружено коллективное погребение, где лежали останки десятилетней собаки. Кости собак находились и в прилегающем к зданию внешнем дворике. В районе площади Чарнай в захоронениях 700–1000 годов археологи обнаружили полные или почти полные скелеты 23 собак. Почти все захоронения оказались множественными и содержали до девяти экземпляров, среди которых были и взрослые особи, и молодые щенки, и щенки молочного возраста, и даже неродившиеся зародыши. В некоторых случаях были захоронены собаки одного возраста, в других – разного. Все захоронения находились во дворах. В четырех случаях собаки помещались «для вечной охраны» рядом с каким-либо объектом, в стольких же – рядом с человеческим захоронением и в еще двух – около стен.

На еще более глубокую связь с архаическими религиозными представлениями указывает присутствие останков собак в пещерах. Так, например, в Теотиуакане, в пещерах и туннелях к востоку от Пирамиды Солнца, в 1994–1995 годах были обнаружены три захоронения собак. Это были две взрослые особи и один пятимесячный щенок. Взрослые собаки располагались вместе с человеческими останками напротив входа в нишу, как если бы охраняли ее. Судя по погребальному инвентарю, захоронение было сделано тольтеками в VIII веке н. э. По расположению костей видно, что мертвое животное было закутано в ткань и только затем погребено. Примечательно, что у одной из собак правая передняя лапа была короче остальных. Возможно, это как-то связано с существовавшими в Мезоамерике (и не только) представлениями о том, что убогие и уроды имеют больший доступ к богам.

Как показывают археологические материалы, традиция погребения собак приходит в центральную Мексику с северо-запада, но двумя волнами, как бы от двух разных традиций.

Начиная с IX века, то есть накануне постклассического периода, традиция использования собак в ритуалах видоизменяется и становится более ограниченной. Так, например, в Лас-Минас (Гватемала) была обнаружена мешикская стена, сооруженная в конце XV века, рядом с которой находились два сосуда с остатками кремации человека. Рядом лежал скелет трех-четырехмесячного щенка без костей лап. Под самим комплексом были обнаружены останки трех детей – и тоже без костей пальцев! Остается предполагать, что и собака, и дети были неким подношением кремированному персонажу.

Археологам удалось узнать многое о роли собаки в древнем мексиканском обществе, но кое-что стало известным лишь из устных и письменных источников. Прежде всего это касается использования собак в календарно-ритуальных обрядах.

Так, например, в первый день девятого месяца (tlaxochimaco) полагалась ритуальная еда из собак в честь Уицилопочтли. Считалось, что приношение собаки в жертву означало приношение на землю жизненного огня. Собака соответствовала десятому знаку дня и была связана с огнем, молнией или небесным огнем. Богам от бедных животных доставалось вырванное живым сердце, а остальное съедали участники мероприятия.

В праздник Нового года старухи танцевали с глиняными собачками с пятнами на боку – они символизировали маисовые лепешки. В жертву приносили чернобокую собачку.

По описаниям хрониста Саагуна, человека, умершего от болезни, хоронили вместе с собакой, непременно коричневого цвета. В этом случае собаку надо было убить стрелой. Умершей собаке обвязывали вокруг шеи хлопковую нить и в таком виде помещали в захоронение. Иногда в захоронение помещалась только собачья голова.

Науа считали, что через 80 дней после погребения кости умершего человека и собаки должны быть вынуты и обожжены. Эта процедура повторялась через год и еще раз через четыре года. В каждом случае этим занимались старики. Они жгли кости, обмывали то, что осталось, и укладывали прах в горшок или сосуд, который помещался под полом дома.

У индейцев существует немало мифов о собаках. Причем мифов самых разнообразных, которые, правда, можно объединить в две группы: размножение человека и путешествие по миру мертвых. Согласно одному из них, из первой группы, солнце, когда ухаживало за женщиной, превратило ее в собаку. По другой версии мифа, человеческое существо появилось после того, как женщина была оплодотворена собакой. Нельзя не вспомнить и миф о близнецах, воплощение которого часто встречается на древней иконографии. И мать, и сами близнецы зачастую изображаются в образе собаки с двумя одинаковыми щенками. Это же трио занимает место одного из созвездий в зодиакальном круге, соответствуя Рыбам. Видимо, этот элемент и является связующим со второй группой мифов о собаках.

О собаке как «связнике» между мирами говорится и в эпосе майя-киче «Пополь-Вух». Согласно тексту, собачка перевозит душу умершего в страну предков, помогая ему перебраться через реку гноя и другие препятствия. Легенда «Шуок» современных индейцев чолей также повествует о собаке – посреднике между мирами. Крестьянин отправляется на поиски сбежавшей со священником жены, но его обманом посылают искать смерть. В горах он встречает свою уже умершую собаку по имени Шуок, которая помогает в поисках и благополучно перевозит его в страну мертвых и обратно, соблюдая необходимые меры предосторожности. Человек должен крепко держаться за собачьи уши и не открывать глаз – иначе навсегда останется в преисподней. Пес же по дороге рассказывает седоку об опасностях, которые встречаются им на пути. Любопытно, что сам процесс перемещения между мирами описан в легенде весьма детально, как-то перекликаясь с «Пополь-Вух», но результат всех этих действий, в общем-то, остается маловразумительным.

Итак, характер отношений собаки и человека в древней Мексике имеет несколько аспектов. Первый, совсем прозаический и даже горестный, – это специальное выращивание маленьких лысых собачек для употребления их в пищу, прежде всего на праздничных пиршествах. Второй, более привычный, – использование собаки для охранно-охотничьих заданий, правда, больше в целях создания шумового эффекта. И, наконец, третий, «мистический», – упоминание в мифах собаки как проводника души умершего по потустороннему миру в страну предков. Хотя в формировании подобных представлений вполне мог играть роль и тот банальный факт, что даже при самом невинном укусе собакой человек подвергался риску получить воспаленную рану, последствия которой могли быть непредсказуемыми. Не говоря уже о вполне прогнозируемых и неутешительных результатах бешенства или столбняка, прививок против которых в те времена, как известно, не существовало.

Известно также, что наиболее крупные собаки иногда использовались для переноски грузов, поскольку полноценных тягловых животных в Центральной Америке не было никогда. Надо заметить, что колесных повозок в этих местах не существовало, а на собаку много не нагрузишь. Однако творческая мысль, безусловно, двигалась и в этом направлении, иначе не появилась бы странная для Америки игрушка – собачка на колесиках.

Кроме того, верных собак приносили в жертву, хоронили в качестве оберегов под постройками и помещали в погребения для сопровождения покойников.

Менее известно, что собак еще использовали в медицинских и колдовских целях. Впрочем, в медицинских целях в Мексике лысых (только челка и кисточки на хвосте) собак породы шолоицкуинтли используют и по сей день. Поскольку температура собачьего тела (из-за отсутствия шерсти) выше обычной, их, собак, прикладывают к человеческому телу для прогревания при радикулитах, ревматизме и прочих болезнях. Из колдовских рецептов можно привести один, который вряд ли кто-либо решит опробовать на себе: древние майя считали, что если гноем из глаз старой собаки смазать глаза человека, тот станет ясновидящим («видящим»).

Итак, собака во всем была рядом с человеком, и не удивительно, что в древней Мексике собак специально разводили и продавали за высокую цену. Но хотелось бы в завершение привести слова уже упоминавшегося Рауля Валадеса Асуа: «Самое лучшее – это вспомнить индейскую доиспанскую песню, в которой речь идет о жалобах собак на людей, о том, что они готовы отдать для нас все, а взамен получают лишь пинки и плохое отношение».