Когда-то, на заре времён, современная белорусская столица была небольшим поселением на берегу реки Менки. В XI веке, после нападения неприятеля и последовавшего за ним сильного пожара, уцелевшие от гибели местные жители решили перебраться на северо-восток, основав новое городище на месте слияния рек Немига и Свислочь. Тут и расположилось древнее замчище, высота стен которого к XVII веку достигла 15, а ширина 30 метров. Ныне о земляных валах с башнями, полукольцом окружавших разросшийся Минск, напоминает разве что название улицы Городской Вал. От оборонительного сооружения из дерева не осталось и следа, замковый холм срыли уже в советскую эпоху, а речку Немигу заковали в железные трубы и теперь она протекает глубоко под землей.

Новый, уже каменный, замковый комплекс в псевдоготическом стиле возник в 1825 году. И расположилось данное строение на Романовском холме, который сейчас находится в самом центре белорусской столицы, хотя на момент постройки тут была окраина Минска.

За четыре года до этого минский губернатор Викентий Гецевич обратился к министру внутренних дел тогдашней России с предложением о постройке нового каменного острога взамен старого деревянного, пришедшего в аварийное состояние. Проект замка выполнил губернский архитектор Казимир Хрщонович. А право на строительство получил помещик Рудольф Пищало, которому с этой целью выделили 226.850 рублей 50 копеек ассигнациями.

Итогом всех этих манипуляций стало возведение оригинального сооружения с круглыми зубчатыми башнями по углам. Главный вход был расположен в центре восточной стороны здания и обращён на бывшую улицу Тюремную, которая после Октябрьской революции получила имя наркома по делам печати, пропаганды и агитации Мойсея Гольдштейна, более известного под псевдонимом Володарский. Соответственно, выросшая в данном районе «белорусская Бастилия» получила широко используемое по сей день название — «Володарка».

^{Минский острог в конце XIX века}

Вот как новую тюрьму описывала в 1869 году газета «Минские губернские ведомости»:

^{Так выглядел минский замок в начале прошлого столетия} 

В дореволюционное время среди заключённых Пищаловского замка чаще всего были люди, осуждённые за уголовные преступления. Но, вместе с тем, сюда иногда попадали и весьма незаурядные «постояльцы». В частности, после подавления восстания под руководством Калиновского замок был переполнен арестованными повстанцами, часть которых здесь же и казнили.

Побывали здесь известный драматург Винцент Дунин-Марцинкевич (1808–1884) и его дочь Камилла, осужденные за распространение революционных листовок и активную поддержку восстания. Пробыл Дунин-Марцинкевич в заточении более года и, по свидетельствам, именно тут задумал свою прекрасную пьесу «Пинская шляхта», которую он сочинил в 1866 году. Ещё одним знаменитым «гостем» Пищаловского замка был в 1908–1911 гг. писатель Якуб Колас, осуждённый по причине агитации за преподавание на белорусском языке в школах и училищах. Пребывание за решеткой не прошло зря — Колас написал там ряд стихов и начал работу над своей лучшей поэмой «Новая земля». Дважды попадал в нашу Бастилию литератор и политический деятель Карусь Каганец (1868–1918), одним из первых озвучивший идею создания независимой Беларуси. В 1907 году замковые стены отобрали свободу у 20-летнего поэта Алеся Гаруна (1887–1920), а в 1932-м за нелегальный переход советско-польской границы здесь «отбывал срок» еще один выдающийся белорусский поэт — Максим Танк (1912–1995).

^{Белорусская Бастилия — Володарка} 

В минском остроге находился под следствием будущий основатель независимой Польши Юзеф Пилсудский (1867–1935). Именно отсюда его отправили в сибирскую ссылку. Камеры Пищаловского замка были временным пристанищем и для другого известного поляка — Феликса Дзержинского (1877–1926), печально знаменитого тем, что именно он создал орган большевистского террора — ЧК. В Минске «железный Феликс» не арестовывался, но несколько раз проходил с этапом через эту тюрьму, направляясь в ссылку, а затем на каторгу.

Какой же замок без привидения! Вот и здесь имеется свой призрак, который по ночам, гремя цепями, выходит из коридора в цоколе, поднимается на третий этаж изолятора и зачем-то устремляется в одну из башен. Вероятно, это тень Ивана Пулихова, совершившего покушение на губернатора П. Курлова — виновника расстрела митинга на минской привокзальной площади. В 1906 году 26-летнего боевика-эсера повесили на тюремных воротах, и его тело с целью устрашения не снимали несколько дней. Четверть века спустя социалистка Александра Измайлович, состоявшая в одной террористической группе с Пулиховым и пробывшая 11 лет на царской каторге, сидя уже в советских казематах, написала в своем дневнике:

Во времена сталинских репрессий через Володарку прошли тысячи белорусских интеллигентов, хозяйственных и общественных деятелей. Можно даже сказать, что значительная часть цвета белорусской нации побывала в здешних застенках.

Функции тюрьмы сохраняются за Пищаловским замком и в наши дни. Сегодня бывшая Минская губернская тюрьма именуется следственным изолятором временного содержания № 1. Вот только условия содержания арестантов до революции существенно отличались от нынешних. Раньше узники сами для себя готовили пищу и пекли хлеб, им также было разрешено выращивать овощи. Деньги на продукты они частично получали из средств казначейства, а частично — зарабатывали сами, плетя веревки и маты, работая на починке городских мостов и уходе за кладбищами.

^{Среди знаменитых узников Володарки был классик белорусской литературы Якуб Колас} 

В последние годы Володарка неоднократно привлекала общественное внимание. И не только из-за внезапного обрушения одной из башен, которое случилось пять лет назад. С целью профилактики коррупции на экскурсию по мрачным коридорам не так давно отправили группу белорусских чиновников. А главное — большинство жителей города и представителей власти поняло, что тюрьма в самом центре столицы смотрится не эстетично, а также вызывает в сознании неприятные параллели. Поэтому прорабатываются различные варианты привлечения инвестиций с целью модернизации данного объекта.

Возможно, здесь будет создан музей или отель, ведь подобные примеры — не редкость. В частности, знаменитый американский «Алькатрас» на одноименном острове в заливе Сан-Франциско (штат Калифорния) в качестве музея ежегодно принимает более миллиона посетителей. Схожие проекты существуют в Швеции, Латвии, Шри-Ланке. Не оказалась в стороне и Россия: ровесник Володарки, ныне музей, Нижегородский острог предлагает туристам необычные формы проведения досуга (например, суточное пребывание в тюремной камере и соответствующее питание). Так что рано или поздно минский замок должен обрести новую, гораздо более позитивную модель функционирования.

Примерно в 20 километрах от Минска находится известная с XV века деревня Станьково. По правде говоря, деревенский статус здесь не вполне уместен, скорее, это местечко, то есть нечто среднее между посёлком и небольшим городом. Самое главное в истории здешних мест связано с графской семьей Гуттен-Чапских, фамильным поместьем которых Станьково стало в 1772 году. Девизом благородного семейства были слова: «Жизнь — Отчизне, честь — никому».

Граф Эмерик Чапский (1828—1896), осуществивший коренные преобразования в данной местности, был человеком весьма деятельным, эрудированным и большим эстетом. К моменту возвращения графа в 1879 году на родину в Станьково тут уже имелся одноэтажный П-образный усадебный дом начала XIX века, несколько хозяйственных построек и парк пейзажного типа.

^{Граф Эмерик Чапский}

По приказу Чапского главный корпус усадьбы превратили в небольшой готический замок. С этой целью к торцевому фасаду пристроили двухэтажную восьмигранную башню. На её втором этаже были четыре кованых балкона для панорамного обзора живописных окрестностей. К сожалению, эта усадьба, где в 1930-е годы снимался фильм «Дубровский», не сохранилась: и этот графский дворец сожгли советские партизаны. Однако практически все хозяйственные постройки стоят до сих пор.

Уцелело и оригинальное здание под названием «Скарбчик», возведенное здесь в 1880 году в виде миниатюрного замка. Квадратное в плане, общей площадью 130 квадратных метров, строение имеет два этажа, а также четыре цилиндрические угловые башни с аркатурными поясками, крепостными зубцами и шатёрообразными надстройками наверху. Мини-замок демонстрирует весьма разнообразный декор. Даже оконные проёмы у него трёх видов — прямоугольные на первом этаже, стрельчатые на втором, похожие на узкие бойницы — в башнях. Над входом размещён кованый ажурный балкончик. Прежний вид «Скарбчика» запечатлел на своём рисунке современник графа, выдающийся белорусский художник Наполеон Орда (1807–1883), прославивший себя гравюрами и акварелями памятников старины на землях Беларуси, Летувы, Польши и Украины.

В «Скарбчике», связанном подземным ходом с усадьбой, располагалась великолепная библиотека и многочисленные коллекции графа. В библиотеке было около 20 тысяч книг, в том числе рукописи известных белорусских писателей, поэтов, композиторов, первые печатные книги Европы и Беларуси, многое другое.

^{Замок-библиотека в Станьково. Рисунок Наполеона Орды} 

Музей имел несколько тематических коллекций. К примеру, тут находились интересные археологические находки из золота, бронзы, железа и камня из курганных могильников, расположенных вокруг Станьково. Очень богатой была нумизматическая коллекция, насчитывающая 11 тысяч монет и памятных медалей X–XVIII веков. Впечатляли предметы культового обихода (потиры, распятия, иконы), ювелирные украшения, собрания древнего оружия, рыцарских доспехов, музыкальных инструментов, часов, мебели, гобеленов, картин, гравюр, средневековых карт (772 штуки), различных предметов из фарфора, керамики и стекла, знаменитых «слуцких поясов», минералов. Вне всякого сомнения, на период конца XIX века музей в Станьково был одним из крупнейших частных собраний не только в Российской империи, но и во всей Европе!

Существует версия, что в Станьково даже существовала своя янтарная комната. На первом этаже дворца Чапского якобы находился янтарный зал высотой в 6 метров. Янтарь для него доставляли на санях из Санкт-Петербурга. Оконные и дверные переплёты, даже рамы для картин на стенах — всё было изготовлено из солнечной смолы. А рядом с янтарным залом располагался зелёный салон, в котором часть интерьера разрисовала в соответствующих тонах теща Чапского. А также — фарфоровый, где размещались изящные статуэтки, привезённые из Франции.

При этом граф был не только хранителем всех этих несметных сокровищ. Анализируя свои коллекции, он подготовил и издал ряд монографий по нумизматике, среди которых выделяются пятитомный «Каталог коллекций польских медалей и монет», а также «Удельные, великокняжеские и царские деньги Древней Руси». В общем, человеком он был незаурядным.

^{Замок-библиотека в Станьково на старом фотоснимке}

Особого внимания заслуживает пейзажный парк в Станьково, который ранее насчитывал около 500 видов деревьев как местных пород, так и привезённых из Западной Европы и Америки. Тут располагались также оранжереи, теплицы и тенистые аллеи для прогулок графа и его гостей.

Со старинным парком связана поэтичная легенда. Гостила некогда в этих краях юная графиня Мальвина. Она поразила своей красотой молодого садовника Станислава. Парень был из крестьянской семьи и к тому же заметно хромал, так что всё, что ему оставалось — тайно обожать свою госпожу. И тогда он решил рассказать о своих чувствах доступным ему языком ботаники. На лужайке перед дворцом садовник с разрешения графа соорудил изумительный «хоровод» из трёх вставших в круг деревьев, которые олицетворяли собой Веру, Надежду, Любовь. Это были поистине произведения садово-паркового искусства: ветви росли не вверх, а вниз, причудливо переплетаясь. Особенно необычным оказалось дерево Любви: оно как будто тянулось к небу вверх… корнями, покрытыми листьями. Диковинная картина была обусловлена тем, что деревья относились к особому виду голого вяза, который мимикрирует под корневую систему самого себя.

Точно неизвестно, что было дальше с садовником и графиней, но вот к уникальным деревьям судьба была немилостива: во время Второй мировой войны «Веру» немцы вывезли в Германию, «Надежда» сгорела во время пожара во флигеле, а «Любовь» погибла 20 лет назад от болезни, приведшей к усыханию дерева. Только грустный дух садовника до сих пор продолжает бродить по парку в поисках любимой графини.

Парковые насаждения отделяют усадебную территорию от деревенской застройки и подступают к небольшой речке Рапусе, в пойме которой был искусственно создан большой водоём с двумя насыпными островами. На возвышенности Западного острова возвышается беседка в виде шатрообразного купола с высоким шпилем, опирающегося на восемь круглых колонн. В центре Восточного острова ранее находилась скульптурная композиция Богоматери на постаменте.

С трёх сторон парк окружала каменная стена. С восточной стороны имелся парадный въезд, оформленный в виде неоготических «крепостных» ворот. На противоположной стороне реки размещается Николаевская церковь, построенная в 1858 году в псевдорусском стиле на пожертвования Эмерика Чапского и сборы прихожан.

В Станьково Эмерик Чапский прожил около 16 лет. В 1895 году он обосновался в Кракове, куда перевёз основную часть своей богатейшей коллекции.

Родовое поместье и часть экспонатов перешли к сыну графа — Карлу Яну Чапскому (1860–1904), который был столь же деятельным, как и отец. В период с 1890 по 1901 год он являлся губернатором Минска и как никто другой «европеизировал» город. Вот лишь часть его многочисленных проектов: открытие в 1892 году трамвая на конной тяге (конки), через три года — строительство электростанции, еще через год — первая в Беларуси телефонная станция общего пользования. Кроме того, в бытность Карла Чапского губернатором появились: пивной завод, ломбард для малоимущих, городская больница, несколько амбулаторий, электрическое уличное освещение, ряд благотворительных организаций и даже «Общество охраны женщин»!

^{Башни графской библиотеки в Станьково}

При Карле Чапеком внешний вид фамильной усадьбы в Станьково не потерпел почти никаких изменений. Лишь в 1900 году он приказал построить дополнительный двухэтажный Г-образный дом в стиле неоготики для гостей и специалистов местного спиртзавода. Фасады здания были декорированы пилястрами и сандриками.

Сейчас графский «Скарбчик» представляет собой печальное зрелище. На стенах — следы «живописи» местных подростков, из-под облупившейся штукатурки проглядывает кирпич, причудливые башенки поросли мхом. Радует одно — здание предполагается отреставрировать. А как же иначе, ведь таких самобытных строений во всей Беларуси больше не найти!