Артур решил, что в Зейнсвилле на пятно должны вставать маленькие члены «семьи». В конце концов, это даст им возможность получить некоторый опыт, научиться тому, что должен знать каждый ребенок: туризм, плавание, езда верхом, разбивка лагеря, разные виды спорта.

Он одобрил старшину Хьюза, высокого чернокожего, ответственного за отдых и развлечения, с модной стрижкой «плоский верх» и бородкой клинышком. Он казался симпатичным молодым человеком, которому можно доверять. Во всяком случае, опасность здесь не грозила.

Рейджен согласился.

Но Томми был недоволен правилами. Он не хотел подстригать волосы, носить казенную одежду. Томми не нравилось быть здесь, в окружении тридцати несовершеннолетних правонарушителей.

Чарли Джоунз, работник патронажа, объяснил новичкам структуру лагеря. Лагерь разделен на четыре зоны. Через каждый месяц они должны переходить в следующую зону. Зоны 1 и 2 спальные, располагаются в левом крыле Т-образного здания. Зоны 3 и 4 располагаются в правом крыле.

Для начала Джоунз сообщил, что зона 1 – «преисподняя». Каждый норовит броситься на тебя, поэтому стричься надо очень коротко. В зоне 2 мальчики уже могут носить волосы длиннее. В зоне 3 разрешается носить свою одежду после выполнения дневной работы. В зоне 4 вместо общей спальни можно жить в отдельной небольшой комнатке. В зоне 4 мальчикам не требуется выполнять весь распорядок дня. Большинство из них своим хорошим поведением заслужили некоторые привилегии, и они даже не обязаны ходить на танцы в Скиото-Виллидж, в лагерь для девочек.

Последнее замечание рассмешило новичков.

Мистер Джоунз объяснил, что по принятой системе оценок они будут переходить из зоны 1 в зону 4. Для каждого этот месяц начнется с оценки 120, но чтобы перейти в следующую зону, надо набрать 130 очков. Мальчик может заработать очки, выполнив специальную работу, а также благодаря хорошему поведению, но он может и потерять их из-за неповиновения или асоциального поведения. Очки может снять персонал лагеря или один из членов зоны 4.

Если кто-то из этих людей скажет нарушителю «Эй!», это означает, что с него снимается очко. Если скажут «Эй, остынь-ка», это означает снятие двух очков. Слова «Эй, остынь-ка, постель» означают, что с нарушителя снимается два очка и он должен пролежать два часа в постели. Если он покинет постель и кто-то скажет ему: «Эй, остынь-ка, постель! Эй, остынь-ка», снимаются три очка. Но если сказано: «Эй, остынь-ка, постель! Эй, остынь-ка, округ», это значит, во-первых, потерю четырех очков, а во-вторых, что нарушителя отправят остыть в тюрьме округа.

Томми тошнило от этой чуши.

Чарли Джоунз предупредил, что вокруг много работы. Он ожидал от мальчиков, что они будут с пользой проводить свое время и хорошо себя вести.

– Каждый из вас думает, что он слишком хорош или слишком умен для этого места. Должен предупредить, что в штате Огайо есть еще одно место отдыха для таких, как вы, – Центральное воспитательное учреждение Огайо. Слыхали, наверное? Если сбежите отсюда, стопроцентно попадете туда. Вот тогда захотите вернуться, да уж поздно будет. Всем понятно? А теперь получите на складе постельные принадлежности и идите в столовую на обед.

В тот же вечер Томми сидел на своей койке, думая, кто же его впутал в это дело и почему он оказался здесь. Его абсолютно не интересовали очки, правила, зоны. Ему было на это наплевать. Как только появится шанс, он рванет отсюда. Томми не был на пятне, когда Билли попал сюда, поэтому не знал, как уйти, но заметил, что лагерь не огорожен ни проволокой, ни стеной. Вокруг только лес. Будет легко выйти отсюда.

Проходя мимо столовой, Томми почувствовал запах неплохой пищи. Черт, если уж прыгать из огня да в полымя, стоит узнать, что жарится на сковородке.

Одним из новичков в зоне 1 был мальчик в очках, которому не могло быть больше четырнадцати или пятнадцати лет. Томми заметил его на линейке и подумал, что такого может ветром перевернуть. Он с трудом нес тяжелый матрац и постельное белье, когда высокий парень с длинными волосами и мускулами тяжеловеса подставил ему подножку. Мальчик быстро вскочил на ноги и ударил парня головой прямо в живот, свалив его с ног. Силач с удивлением посмотрел на мальчика, который стоял над ним, сжав маленькие кулачки.

– Хорошо же, малявка, – сказал силач. – Эй!

– Засунь это себе в задницу, – ответил мальчик.

– Эй, остынь-ка! – рявкнул силач, поднимаясь с пола и отряхиваясь.

Глаза паренька наполнились слезами:

– Давай дерись, ты, ублюдок…

– Эй, остынь-ка, постель!

Другой мальчик, худенький, но выше ростом и на два или три года старше, оттащил очкарика в сторону.

– Брось, Тони, – сказал он. – Ты уже потерял два очка, а теперь будешь два часа лежать в кровати.

Тони успокоился и поднял матрас.

– К черту, Горди, я все равно не хочу есть.

В столовой Томми ел молча. Еда была сносной, но вот порядки его беспокоили. Если они позволяют большим парням изводить тебя и еще снимают за это очки, надо быть настороже.

Вернувшись в спальню, Томми заметил, что койка худенького мальчика по имени Горди находится рядом с ним и что часть своего обеда тот принес Тони. Они сидели и разговаривали. Томми сел на койку и стал наблюдать за ними – он знал, что одно из правил запрещало есть в спальне. Уголком глаза он увидел, что силач входит в дверь.

– Осторожно! – прошептал он. – Идет тот длинный ублюдок.

Тони быстро сунул тарелку под кровать и лег. Удостоверившись, что все в порядке и мальчик лежит, силач ушел.

– Спасибо, – сказал мальчик. – Я – Тони Вито. А как твое имя?

Томми посмотрел ему в глаза:

– Все зовут меня Билли Миллиган.

– А это – Горди Кейн, – сказал Тони, указывая на худенького мальчика. – Он здесь за то, что продавал наркотики. А тебя за что?

– За изнасилование, – сказал Томми, – но я этого не делал.

По их ухмылкам Томми понял, что они не поверили ему.

– Кто этот, здоровый? – спросил он.

– Джордан. Из четвертой зоны.

– Он свое получит, – пообещал Томми.

Большую часть времени на пятне стоял Томми, включая и свидания с матерью. Ему нравилась мать Билли, и он жалел ее. Поэтому, когда Дороти сказала ему, что развелась с Челмером, Томми обрадовался:

– Он мне тоже делал больно.

– Я знаю. У него всегда был зуб на тебя, Билли. Но что я могла сделать? Нам нужна была крыша над головой. Трое своих детей, да и Челла мне как родная дочь. Но теперь Челмер ушел. Будь хорошим мальчиком – выполняй все, что велят, скорей вернешься домой.

Томми смотрел, как она уходила, и решил, что она самая красивая мать на свете. Он хотел, чтобы она была его матерью. Интересно, кто была его собственная мать и как она выглядела?

Старшина Хьюз заметил, что Миллиган большую часть времени ничего не делает. Он или читал, или смотрел прямо перед собой, как в трансе. Однажды Хьюз подошел к нему и сказал:

– Ты находишься в лагере и должен как можно с большей пользой провести время. Гляди веселей, найди себе дело. Чем бы ты хотел заняться?

– Я люблю рисовать, – сказал Аллен.

На следующей неделе Хьюз на свои деньги купил Миллигану краски, кисти и холсты.

– Вы хотите, чтобы я нарисовал вам картину? – спросил Аллен, растягивая холст на столе. – Что мне нарисовать?

– Нарисуй старый скотный двор, – сказал Хьюз. – Окна разбиты. Со старого дерева свисает покрышка. Старая сельская дорога. Пусть она выглядит как после дождя.

Аллен работал весь день и всю ночь и закончил картину. Утром он отдал ее Хьюзу.

– Парень, это же великолепно, – сказал Хьюз. – Ты можешь заработать кучу денег.

– Не помешало бы, – ответил Аллен. – А рисовать я люблю.

Хьюз понял, что он должен постараться вывести Миллигана из транса. Однажды субботним утром он взял юношу с собой в парк Блу-Рок. Хьюз наблюдал, как Миллиган рисует. Подходили и другие люди, смотрели. Хьюз продал им несколько рисунков. На следующий день Хьюз опять взял Миллигана с собой. И к вечеру воскресенья они продали рисунков на четыреста долларов.

В понедельник утром директор вызвал Хьюза в кабинет и сообщил ему, что поскольку Миллиган находится под опекой государства, он не имеет права продавать свои рисунки. Нужно найти этих людей, вернуть им деньги и забрать рисунки.

Хьюз ничего не знал о таких особых правилах, но согласился вернуть деньги. Выходя из кабинета, он спросил:

– А как вы узнали о продаже?

– Люди звонят сюда, – сказал директор. – Они хотят еще рисунков Миллигана.

Апрель прошел быстро. Когда на улице потеплело, Кристин стала играть в саду. Дэвид гонялся за бабочками. Рейджен занимался в спортзале. Денни, который боялся выходить на улицу с тех пор, как отчим закопал его живьем, оставался в здании и рисовал натюрморты. Тринадцатилетний Кристофер учился верховой езде. Артур проводил большую часть времени в библиотеке, знакомясь с законодательными актами в новом издании уголовного кодекса штата Огайо, сказав, что он сядет на лошадь только в том случае, если будут играть в поло. Все они с радостью перешли в зону 2.

Миллиган и Горди Кейн должны были работать в прачечной, где Томми с удовольствием ремонтировал старую стиральную машину и газовую сушилку. Он очень хотел перейти в зону 3, где по вечерам ему будут разрешать носить свою одежду.

Однажды здоровенный Фрэнк Джордан вошел в прачечную с кучей белья.

– Я хочу, чтобы это выстирали немедленно. У меня завтра вечеринка.

– Звучит славно, – ответил Томми, продолжая заниматься своим делом.

– Я сказал, выстирай это сейчас же, – рявкнул Джордан.

Томми его проигнорировал.

– Ты, идиот, я из зоны 4. Лишу тебя очков – не попадешь в зону 3.

– Слушай, – сказал Томми, – мне наплевать, даже если ты будешь в сумеречной зоне. Я не стану стирать твои поганые трусы.

– Эй!

Томми посмотрел на него с ненавистью. Какое право имеет обычный вор лишать его очков?

– Заткнись, – сказал он.

– Эй, остынь-ка!

Томми стиснул кулаки, но Джордан уже отправился сообщать дежурному, что он снял с Миллигана два очка.

Вернувшись в спальню, Томми узнал, что Джордан снял с Кейна и Вито тоже по два очка. Просто потому, что эти трое были друзьями.

– Надо что-то делать, – сказал Кейн.

– Сделаем, – откликнулся Томми.

– А что? – спросил Вито.

– Что-нибудь, – сказал Томми. – Придумаю, будь спокоен.

Томми лег и стал думать. И чем больше он думал, тем более сердитым становился. Наконец он встал, вышел из помещения, нашел подходящий камень и направился в зону 4.

Артур объяснил Аллену ситуацию и велел ему перехватить Томми, прежде чем тот вляпается в неприятность.

– Не делай этого, Томми, – сказал Аллен.

– Какого черта «не делай»! А всякие ублюдки будут очки снимать?!

– Ты еще не все продумал.

– Да пошел он! Думать еще про всяких уродов!

– Эй, Томми, остынь.

– Не говори мне этих поганых слов! – закричал Томми.

– Извини. Но ты не с той стороны заходишь. Лучше я этим займусь.

– Черт! – сказал Томми, бросая камень. – Да ты со своей задницей не справишься.

– Выражаться ты мастер, что и говорить, – сказал Аллен. – А ну, катись отсюда!

Томми сошел с пятна. Аллен вернулся в зону 2 и сел рядом с Кейном и Вито.

– Слушайте, вот как мы поступим…

– Я знаю, что мы сделаем, – сказал Кейн. – Подорвем всю эту проклятую контору!

– Нет, – сказал Аллен. – Мы соберем факты, цифры и утром пойдем к мистеру Джоунсу и скажем ему, как несправедливо, что такие же ребята, как мы, – обычные преступники, не лучше нас – имеют право нас наказывать.

Кейн и Вито смотрели на Аллена, раскрыв рты. Они никогда раньше не слышали, чтобы он так гладко говорил.

– Тащите бумагу и карандаш, – сказал Аллен, – и давайте обдумаем все как следует.

На следующее утро все трое, во главе с Алленом в качестве спикера, пошли к Чарли Джоунсу, работнику патронажа.

– Мистер Джоунс, – сказал Аллен, – вы говорили нам, что, придя сюда, мы можем свободно высказывать свое мнение, не попав при этом в беду.

– Да, ребята, так оно и есть.

– Тогда у нас жалоба относительно системы снятия очков. Посмотрите на таблицу, и вы увидите, насколько это несправедливо.

Аллен подсчитал и отметил, сколько раз Фрэнк Джордан снимал с них по два очка. В каждом случае была подписана причина снятия очков: из-за личного недовольства, из-за отказа выполнять его ежедневные обязанности или выполнять его поручения.

– Билли, мы давно пользуемся этой системой, – сказал Джоунс.

– Это не значит, что она правильная. Такое место, как это, предназначено для того, чтобы сделать нас полезными членами общества. Как же можно этого добиться, если система показывает нам, что общество несправедливо? Разве правильно отдавать таких ребят, как Вито, на милость этого громилы Фрэнка Джордана?

Джоунс дернул себя за ухо, обдумывая услышанное. Аллен все повторял о несправедливости системы, а Кейн и Вито молчали, пораженные красноречием своего спикера.

– Вот что, ребята, – прервал его Джоунс– Дайте мне подумать над этим. Приходите в понедельник, и я скажу вам свое решение.

Вечером в воскресенье Кейн и Вито играли в карты на койке Кейна. Томми валялся на койке, пытаясь со слов Кейна и Вито представить себе, что произошло в кабинете мистера Джоунса.

Кейн поднял голову и сказал:

– Посмотри, кто к нам идет.

Фрэнк Джордан подошел к Вито и кинул свои грязные ботинки прямо на карты:

– Мне нужно, чтобы к вечеру они блестели.

– Ну так почисти их сам, – сказал Вито. – Я не собираюсь полировать твои чертовы ботинки.

Фрэнк ударил Вито в висок, тот упал с койки и заплакал. Фрэнк направился к выходу, а Томми бросился за ним. На полпути он постучал Фрэнка по плечу. Когда Фрэнк обернулся, Томми наотмашь ударил его кулаком в лицо, попав в нос. Фрэнк отлетел к стене.

– Я тебя в тюрягу засажу, сволочь! – зарычал Фрэнк. Подскочивший Кейн ударом ноги под коленку подсек Фрэнка, и тот брякнулся между койками. Томми и Кейн навалились на него, вкладывая в беспорядочные удары всю свою ненависть.

Рейджен наблюдал, как Томми дерется, и следил, чтобы он не был в опасности. В случае реальной угрозы Рейджен мгновенно прекратил бы драку, одним-двумя хладнокровными ударами вырубив и искалечив громилу. Но пока в этом не было необходимости.

На следующее утро Аллен решил, что лучше рассказать мистеру Джоунсу о происшедшем, прежде чем Фрэнк Джордан даст свою версию инцидента.

– Посмотрите, у Вито голова распухла в том месте, где его ударили ни за что ни про что, – начал он. – Система дает Фрэнку власть над малышами вроде Вито. Как мы уже говорили, неправильно и потенциально опасно давать такую власть преступникам.

В среду мистер Джоунс объявил, что отныне снимать очки имеет право только персонал лагеря. Очки, которые Фрэнк Джордан несправедливо снимал с других, будут восстановлены за счет его собственных очков. Джордан был переведен в зону 1. А у Вито, Кейна и Миллигана накопилось достаточно очков, чтобы перейти в зону 3.

Одной из привилегий зоны 4 была возможность поехать домой в качестве испытания. Томми не мог дождаться отпуска. Когда пришло время, он упаковал свой мешок и стал ждать, когда за ним приедет Дороти. Но чем больше он думал об отъезде, тем большее смущение овладевало им. Томми нравилось это место, но в то же время он хотел вновь оказаться на Спринг-стрит, зная, что Челмера больше никогда там не будет. Будут только он, Челла и Кэти. Хорошо побыть дома для разнообразия.

Приехала Дороти, и они без лишних разговоров отправились в Ланкастер. Томми удивился, когда буквально через несколько минут после их приезда к ним в гости пришел мужчина, которого он раньше никогда не видал, – крупный, с мясистым лицом и мощной грудью. Мужчина непрерывно курил. Дороти представила гостя:

– Билли, это Дел Мур. Он хозяин кегельбана и бара, где я раньше пела в Секлвилле. Дел останется на обед.

По взглядам, которыми обменивались мать и Дел, Томми определил, что между ними что-то есть. Черт! Не прошло и двух месяцев, как Челмер покинул дом, – и вот на тебе, уже другой увивается. В тот же вечер за обедом Томми объявил:

– Я не вернусь в Зейнсвилль.

– О чем ты говоришь? – спросила Дороти.

– Я больше не вынесу этого места.

– Послушай, Билли, так нельзя, – сказал Дел Мур. – Твоя мама сказала мне, что тебе остается там пробыть только месяц.

– Это мое дело.

– Билли! – воскликнула Дороти.

– Видишь ли, теперь я друг семьи, – сказал Дел. – Нельзя доставлять матери столько беспокойства. Ведь тебе осталось совсем мало пробыть в лагере. Выброси эту чушь из головы, иначе будешь иметь дело со мной.

Томми уставился в тарелку и молча съел обед. Позднее он спросил Кэти:

– Что это за парень?

– Мамин новый друг.

– Господи, он ведет себя так, словно имеет право мне диктовать, что я должен делать. Он что, все время здесь околачивается?

– Вообще-то у него комната в городе, – сказала Кэти, – думаю, никто не может сказать, что они живут вместе. Но у меня есть глаза.

Когда Томми вновь отпустили домой, он встретился с сыном Дела Мура, Стюартом. Тот сразу ему понравился. Почти одного возраста с Билли, Стюарт был футболистом и многоборцем. Но больше всего Томми нравилось, как Стюарт управлялся со своим мотоциклом. Он мог выполнять на нем такие трюки, которых Томми никогда раньше не видел. Аллену Стюарт тоже понравился, Рейджен отнесся к нему с уважением за его атлетические способности, сноровку и смелость. Это был веселый уикэнд, и они с нетерпением ждали новой встречи со своим новым другом, который принял их всех, не задавая никаких вопросов. Стюарт никого из них не называл ни рассеянным, ни лжецом. Томми подумал, что будет неплохо, если когда-нибудь он станет таким, как Стюарт. Томми сказал Стюарту, что, выйдя из лагеря, он не сможет больше жить дома – ему не нравилось видеть там Дела. Стюарт ответил, что, когда придет время, он разделит с Томми свою квартиру.

– Правда? – спросил Томми.

– Я говорил Делу, – сказал Стюарт, – и он согласен. Он считает, что мы будем присматривать друг за другом.

Но за несколько недель до своего освобождения из Зейнсвилля Томми узнал, что Дороти не приедет к нему на очередное свидание. 5 августа 1973 года Стюарт Мур ехал на мотоцикле в Секлвилле. Свернув за угол, он на полной скорости врезался в лодку, прицепленную к трейлеру. При столкновении мотоцикл и лодка взорвались, Стюарт погиб мгновенно. Услышав об этом, Томми впал в шок. Стюарт, его храбрый, улыбчивый друг, собиравшийся покорить мир, сгорел в пламени. Томми не мог этого вынести. Он не хотел больше здесь оставаться. И тогда вышел Дэвид, чтобы почувствовать агонию Стюарта и поплакать слезами Томми…