Войдя в залив Астролябии на судне, нельзя заметить никаких признаков человеческого жилья. Лишь кое-где, может быть, поднимаются столбы дыма, указывающие на близость человека, но и это не всегда; все побережье покрыто густым лесом.

Но если внимательно исследовать берег в подзорную трубу, то, может быть, обнаружатся в некоторых местах группы кокосовых пальм. Пристав к берегу поблизости от такой группы и поискав немного, можно открыть и вытащенные на берег или спрятанные в кустах пироги с балансиром. Следуя берегом, выходишь обычно на тропинку, ведущую в лес; идя по ней в направлении пальмовой рощи, скоро открываешь также между деревьями высокие крыши.

Тропинка кончается на открытой площадке, вокруг которой стоят хижины в тени кокосовых пальм и бананов. Со стороны эти хижины кажутся состоящими почти сплошь из крыш; боковые стены возвышаются едва на полметра над землей. Спереди имеется вход, над которым часто выступает навесом полукруглая крыша. Одна из хижин обычно отличается от остальных гораздо большими размерами и высотой; она открыта с передней и задней сторон.

Вдоль одной из стен в этой хижине стоит широкий стол. Почти у каждой хижины посетителю бросается в глаза стоящий на четырех ножках помост вроде стола или высокой скамьи. Такие помосты, называемые барла, имеют 1–1,5 м высоты; они встречаются во всех селениях как на побережье, так и в горах. Это – место отдыха и трапезы мужчин.

Когда обед готов, на барлу ставят деревянные блюда, хозяин и гости садятся на нее и могут обедать, не подвергаясь назойливому приставанию многочисленных свиней и собак, кишащих в деревнях. Поев и убрав посуду, папуасы растягиваются на барле, которая теперь играет уже роль дивана или кровати. Барлой пользуются только мужчины; женщины сидят на земле.

Площадка, вокруг которой стоят хижины, не всегда имеет круглую форму; иногда она подковообразная или имеет форму буквы S, смотря по условиям местности.

Деревня состоит из нескольких таких групп хижин, расположенных кругом открытой площадки и соединенных узкими тропинками. Селения окружены высоким девственным лесом. Каждая такая группа хижин имеет особое название.

Хижины стоят не на сваях, имеют большей частью малые размеры и темные, но построены они хорошо и прочно. Особенно хороши крыши, которые всегда бывают выпуклыми. Цель такого устройства – дать лучший сток дождевой воде. Стены хижин сложены из расщепленного бамбука или из черешков саговых листьев, а иногда и грубо расколотых древесных стволов. Дверь возвышается обыкновенно на полметра над землей, чтобы свиньи не могли проникнуть внутрь хижины.

 

 

Можно различать 3 рода хижин; одиночные, семейные и так называемые буамбрамра. Первые, самые маленькие, имеют в длину 6–8 шагов и открытую дверь, которая только изредка бывает защищена сверху полукруглой крышей. Вторые имеют 10–15 шагов в длину, спереди обыкновенно снабжены еще полукруглой пристройкой с отдельной крышей; входная дверь еще гораздо меньше.

Наконец, буамбрамра представляет собою большую хижину, которой пользуются, по большей части, только мужчины. Она служит также спальней для молодых людей и для гостей из других деревень. В ней бросаются в глаза толстые, длинные, выдолбленные древесные стволы, играющие в жизни папуасов большую роль. Эти стволы, называемые барум, похожи на неуклюжие, толстостенные челноки; они установлены на двух поперечных балках и на своей внешней стороне, приблизительно посередине, имеют более гладкое, стертое место, по которому ударяют палкой, толщиной в руку.

Удары производят громкий, глухой звук, слышный по берегу на 5–6 морских миль. О всех важных событиях сообщается соседним деревням посредством барума. Наступает ли неприятель, умер ли мужчина, ожидается ли праздник – обо всем этом возвещается соседям рядом последовательных ударов в барум, более сильных или слабых с более или менее продолжительными между ними паузами. В каждой деревне имеются люди, умеющие особенно искусно бить в барум.

Странно, что почти все жители побережья не знают никакого способа добывать огонь, поэтому они всегда и везде носят с собою горящие или тлеющие головни. Идя рано утром на плантации, они берут из своего очага тлеющее полено, чтобы развести огонь где-нибудь в углу плантации. Отправляясь в более далекий путь, напр., в горы, они берут с собою огонь для курения, так как их сигары, завернутые в зеленые листья, то и дело гаснут.

Во время поездок по морю они держат обыкновенно раскаленные уголья в полуразбитом горшке, на дно которого насыпана земля. Туземцы, остающиеся в деревне, никогда не забывают поддерживать огонь. Даже ночью разводят небольшой огонь в хижинах под кроватями, что при полном отсутствии одежды защищает их отчасти от холодного ночного воздуха. Тепло проникает вместе с дымом сквозь щели бамбукового помоста и согревает, даже припекает одну половину тела, тогда как другая половина мерзнет. Ночью им приходится неоднократно вставать, чтобы посмотреть, горит ли огонь.

Жители гор, как, например, дер. Энглам-Мана, Теньгум-Мана и еще нескольких деревень, не поддерживают этого вечного огня; они умеют добывать огонь: расщепляют сухое полено (называемое ими «илоль») каменным топором и в расщелину вводят крепкую расщепленную лиану; придерживая полено на земле коленом или ступней, приводят лиану в движение, которое все более ускоряется, пока не вспыхнут подложенные внизу сухие волокна со скорлупы кокосового ореха.

Этот способ добывания огня очень неудобен: одному папуасу потребовалось полчаса, чтобы таким образом добыть мне огонь. Поэтому и в горах туземцы по возможности стараются, чтобы огонь никогда не потухал в очаге. Жители прибрежных деревень неоднократно говорили мне, что им приходится ходить в другие деревни за огнем, если случайно во всех хижинах их деревни огонь потухнет.