Глава 3
Машина оставляла за собой километр за километром, движок работал ровно, дозалитый из канистры бензобак почти полон, в животе пытается найти себе место переспелый банан, а на душе кошки скребут…
И все из-за безжизненности пейзажа за окном.
Ощущение, что я в Припяти…
Нет, сам я никогда в печально знаменитом городе не бывал, хотя пара знакомых приятелей болела этим делом и увлеченно сталкерила по всяким заброшенным объектам и городкам, потом делясь фотографиями. Но, возможно, ощущение именно такое: я еду через обычно оживленную окраину старого села, впереди центральный перекресток с магазинами — и вокруг меня ни единой живой души. Вообще никого. Еще одна деталь, почему-то чуток успокоившая: на окнах многих домов появились сколоченные из досок ставни. Хотя это даже не ставни: окна просто заколотили наглухо дощатыми щитами, какие обычно крепят, если жилище покидается надолго или хозяева умерли, а наследники пока вселяться не собираются.
Вот только в наше время такие заглушки имеют противоположное значение: значит, внутри есть жильцы и они настроены не умирать, а жить. И они располагают информацией о том, как защитить свой дом от безумных тварей. Тут я ощутил легкую гордость за себя: пусть я всего лишь песчинка в мировом информационном океане, но, возможно, и мои усилия по информированию подписчиков моего канала, среди которых есть и жители этого села, повлияли на действия местных.
Эта гордость и вернувшаяся легкая расслабленность едва не довели меня до беды…
Поднявшись на крутой пригорок, ударил по педали тормоза и с удивившим меня самого ругательством крутанул руль, уходя на встречку. С внезапно выросшим на дороге препятствием я разминуться не сумел и вскользь зацепил заднее крыло крупной машины. Треск, еще один мат, я опять кручу руль, огибаю проблемное место, с лютым облегчением сначала возвращаюсь на родную полосу, с визгом покрышек торможу и только затем понимаю, что на дороге вообще нет машин — не считая моей и тех двух позади. Рука потянулась заглушить движок, но я вовремя остановил себя от глупого действия, оглядевшись, приоткрыл дверь и вышел, держа вспотевшую ладонь на рукояти пистолета. Охренеть, наверное, глупо сейчас выгляжу… как герой дешевого боевика, снятого на телефон среди старых гаражей. Да и вид у меня не геройский: потом буквально истекаю, вмиг взмокшая белая футболка противно липнет к телу, налетевшая мошка лезет в глаза, над башкой с напрягающим нервы гудением кружит то ли овод, то ли оса — не могу глянуть вверх, потому что кручу головой по сторонам, смотря на обступившую дорогу высоченные старые вязы с обкорнанными нижними ветвями и на ближайшего ко мне «китайца», а точнее сказать, на его потрескавшееся ветровое стекло.
Синий кроссовер «Чанган», а в него сзади влепилась белая «Лада-Гранта». Все случилось за вершиной пригорка — поэтому я увидел их в последний момент и едва успел среагировать. Стой они на метр ближе в ту сторону — и я бы влетел в них на скорости. Дыма нет, движки не работают. Заднюю машину чуть развернуло боком, я вижу открытую дверь водителя, красные разводы на белой краске и ручке, такие же на крыше, но салон на первый взгляд пуст. А вот в «Чангане» все не так хорошо — это и есть причина, по которой я выбрался. Там человек на водительском месте. Водительская дверь закрыта. А вот передняя пассажирская дверь, наоборот, распахнута. Подушки безопасности не сработали — ни в одной из машин.
Подойдя еще на метр, я убедился, что окно с водительской стороны приоткрыто, и с расстояния срывающимся голосом выкрикнул, наверное, самое тупое из возможного:
— Здравствуйте! Как у вас дела?
Вот же дебил!
Жгу не по-детски. Прямо как в зарубежных фильмах у вылетевшего через лобовое стекло водителя, прокувыркавшегося по асфальту и лежащего в луже собственной крови, спрашивают подбежавшие свидетели: «Ты в порядке, бро?»
Или как в том фильме, где…
Стоп! О чем я вообще⁈ Соберись!
— Эй! — на этот раз мой голос звучал громче и не так сильно походил на придушенный писк цыпленка. — Живы там⁈
Тишина. Неподвижность.
Решившись наконец, в несколько мелких шажков подошел вплотную, заглянул в щель окна и… охнув, невольно отшатнулся, а широко раскрытые глаза продолжали вбирать в себя и передавать мозгу все нужное и ненужное с удивительной четкостью.
За рулем сидела сухонькая старушка. Седая аккуратная прическа, на губах розовая помада, щеки подрумянены, на шее элегантный некогда белый шарф, ниспадающий на серую блузку. Это из нормального. А вот остальное… помаду на губах и румяна на щеках я заметил только из-за дичайшего контраста нормального с максимально ненормальным: у старушки не был глаз, и вообще вся верхняя часть лица была буквально исполосована глубокими горизонтальными бороздами, пропоровшими плоть, взбугрившими края кожи так сильно, что у откинувшей голову на спинку сиденья женщина в районе глаз образовалось что-то вроде полной густой крови лужи. Часть крови стекла вниз, но темные ручейки обтекли щеки и не тронули аккуратно накрашенных губ. Голова была чуть скошена в одну сторону, место правого глаза опустело, и я, сам того не желая, увидел чудовищно глубокую дыру, уходящую в голову. Десяток потревоженных мной мух снова начал опускаться на окровавленную поильню…
— Охренеть… — пробулькал я, отходя на шаг. — Охренеть…
Бедром навалившись на машину, я некоторое время успокаивал дыхание, но подкатывающая тошнота становилась все сильнее, и я ничего не мог с этим поделать. Сейчас сблюю… еще эти гребаные мухи… Судорожно сглотнув, я начал сгибаться, чтобы выблевать банан на асфальт, но тут меня жахнул в шею сзади овод — или еще какая иная кусачая сволочь. Шлепнув ладонью по шее, я резко выпрямился, махнул рукой, стараясь перехватить летающего над головой ублюдка, взглянул невольно вверх и… заблеяв, боком шарахнулся в сторону.
Пробежать таким макаром удалось шага два, и я рухнул, разумеется, набок, причем на правый, сильно ударившись о собственный пояс, где справа висел молоток, а в кармане лежал пистолет. Боль была сильной, но я заметил ее едва-едва: все мое внимание было обращено на место, где я только что стоял и куда удивительно мягко приземлилась двуногая тварь. Покрытые кровью руки со шлепком ударились об асфальт, согнувшиеся ноги резко выпрямились и… непонятно как, она сначала оказалась на капоте, откуда вытянулась в прыжке ко мне, выставив руки и оскалив зубы. Все как в замедленной съемке… И я, перевернувшийся на спину, отталкивающийся ногами, скользящий кроссовками, чувствующий, как обдирается кожа на плечах даже сквозь футболку, пытаюсь уйти и понимаю, что не получится…
Выстрел. И еще… и еще…
Удар… невероятно длинные разноцветные окровавленные когти… нет, ногти… ударили по асфальту, с хрустом обламываясь, прошлись по нему в сантиметрах от моей головы.
Выстрел… еще…
Задергавшаяся на мне тварь резко вытянулась, окаменела на миг, затем распласталась и… Я ощутил сразу три максимально теплых или даже обжигающих прикосновения к своему телу: ко мне прижалась мягкая и горячая женская грудь, мне на лицо капала обжигающая кровь, а по моим ногам стекала чуть ли не кипящая, если верить ощущениям, моча. Причем моча моя собственная — я обоссался. Это было то немногое, в чем я был уверен на все сто процентов. Как и в том, что лежащая на мне красотка мертва, что убил ее я, а в моей руке все еще зажат пистолет, который я непонятно когда успел взвести. А стрелял, уже почти не целясь, и почти уверен, что большую часть выстрелов в упор я сделал с закрытыми глазами.
Дернувшись, я перевернулся на бок, сваливая с себя продолжающую истекать кровью мертвую девушку. Поднявшись на дрожащие ноги, скачущими неровными и максимально странными прыжками оказался у водительского места своего внедорожника, где и замер, пытаясь не разорваться между двумя противоположными мыслями. Первая кричала, что надо срочно в машину и запереться. Вторая же возражала, что в таком виде в машину нельзя — я весь в крови и моче. Меня била дрожь, я был в ступоре, пистолет трясся в руке, то и дело пересекая мушкой мою ступню в кроссовке с брызгами крови, а палец был на спуске.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы просто отдышаться и вернуть хотя бы отчасти трезвое мышление. И получилось у меня это с помощью совершенно идиотской мысли: а почему я решил, что она красотка? Это заставило обернуться и посмотреть на распластанное на дороге тело.
Ну да…
Красотка.
Очень спортивное телосложение, длинные ноги, короткие облегающие шорты еще на ней, а вот остальное она содрала, оставшись топлес. На руках — те самые максимально непригодные для бытовой жизни длиннейшие ногти, подчеркивающие статус владелицы: она для любви и яркой жизни, а не для скучной бытовухи вроде мытья посуды. На ногах навороченные кроссовки с дутой толстенной подошвой. Лицо… лицо залито кровью, но даже так видно, что она действительно была красива. Ей вроде бы лет двадцать, вряд ли больше. И я ее убил.
Прислушавшись к своим ощущениям, облегченно вздохнул — тошноты ноль. Похоже, перезрелый банан останется в еще дрожащем от недавних спазмов желудке. Я опустил взгляд ниже на свои штаны. Да… жаль, что моча не была солидарна с бананом и не осталась в мочевом пузыре. Стыдно ли мне? Нет… вообще не стыдно. И хватит уже тут стоять дебил дебилом!
Следующие минут десять я провел в лихорадочных действиях. Сначала сделал важное дело — вытащил из своего багажника аварийный конус и поставил его на склоне пригорка, там же бросив какую-то подобранную по пути яркую тряпку — вроде какую-то модную футболку. По пути назад еще раз посмотрел вверх и мысленно поблагодарил укусившего меня овода — я жив только благодаря этому безымянному насекомому.
Девчонка прыгнула на меня с одного из вековых вязов. Она сидела очень высоко — ветка, где я ее заметил, примерно на высоте третьего этажа. И когда я ее увидел, она уже прыгала. И приземлилась ведь на асфальт, но мягко, как кошка, и ничего не переломав — упади с такой высоты я, лежал бы сейчас здесь студнем с переломанными в крошку костями.
Затем я оттащил саму девушку ближе к кроссоверу. Убедился, что в салонах больше никого нет, потом глянул на себя в зеркало на «Чангане» и обомлел — я весь в крови. От макушки до пяток. Сразу вернулся страх: увидь меня кто из нормальных людей, то либо переедет машиной, либо пристрелит. Содрав с себя влажную от крови футболку, бросил ее на обочину, туда же отправил штаны и трусы. Выдернув из открытого багажника пятилитровку воды, вылил половину себе на голову и принялся яростно оттираться, в то время как пистолет лежал в багажнике под рукой. Добавив на голову еще воды, завороженно глянул на стекающие по коже розовые ручейки, выругался на себя и полез за пачкой салфеток, радуясь, что в просторном Форде места так много, что я не парился с выгрузкой лишнего из салона. Вот только трусов запасных не нашлось и, обработав себя влажными салфетками, я натянул сухие шорты и майку, всунул ноги в покрытые опилками резиновые шлепки, закинул кроссовки в багажник и захлопнул его, едва не забыв забрать пистолет.
За все это время по дороге не проехало ни одной машины. Но сейчас я этому даже был рад — никто не видел залитого кровью пританцовывающего на обочине голого парня. Достав телефон, глотая окончания слов, надиктовал о случившемся сообщение Бажену: меня прямо рвало на части от желания поделиться произошедшим. Усевшись за руль, потянулся к замку зажигания и замер — а в полицию-то я не позвонил… Стоило об этом подумать, и резко зазвенел смартфон, отчего я едва не заверещал подбитой уткой. Звонил Бажен. И первое, что он сказал, едва я принял звонок, так это:
— Машины обыскал? Нужное забрал?
— А? — в моем аканье было больше изумления, чем вопроса. — С ума сошел? Это же чужое все!
— Судя по твоему сообщению — уже ничье, — удивительно спокойно возразил Бажен. — И ты молодец, Тихыч. Ты снова сделал это.
— Снова убил?
— Дебил? Ты снова выжил! И да — снова убил еще одну тварь. А значит, спас чью-то жизнь или даже несколько. Вбей эти слова себе в голову, Тихыч! Убил тварь — сделал миру услугу! Не слышу движка и шума — ты еще не уехал?
— Стою тут же. Как раз собирался заводиться и думал позвонить в полицию.
— Не надо никуда звонить!
— А? — повторил я. — Я человека убил! И тут два трупа: девушку я застрелил, а в машине старушка с разодранным лицом и дырами вместо глаз. Я едва не проблевался, тут меня укусил овод, я глянул наверх и…
— Стоп! Харэ повторяться! Харэ терзаться! Вылезай из тачки, осмотри чужие машины, забери все, что покажется тебе полезным. И прежде чем ты начнешь что-то возражать, я тебе поясню: да, это мародерство, да, это нехорошо, но если не заберешь ты, то это сделают другие. А у тебя больше прав на эту добычу.
— Больше прав у законных владельцев!
— Они мертвы!
— Их родственники тогда вправе! Но не я!
— Да не приедет никто в твою сраную глушь! Они же не дебилы! Машины либо останутся здесь, либо их оттащат в отстойник когда-нибудь — и все содержимое растащат, потом что такой порядочный у нас только ты! Тела закопают в братских могилах — уверен, что у вас их уже роют бульдозерами. Старушку утрамбуют туда, сверху бросят дочку или внучку убийцу, может, засыплют известью негашеной — и на этом все!
— Да ну… как-то… нехорошо…
— Выброси уже из головы все из прошлого мира — того мира больше нет, Тихыч!
— Да ты что! Все еще устаканится!
— Возможно. Сам надеюсь. Но это будет потом. И вряд ли скоро. Если ты такой правильный — запомни номера машин, а лучше сфотографируй, потом все там осмотри, забери нужное, дома все занесешь в список и, когда весь этот хаос с тварями закончится, ты сможешь наведаться к родственникам и покаяться в своих грехах. Заодно возместишь!
— Да мне ведь ничего не надо от них!
— Деньги! Оружие!
— Там старушка божий одуванчик! Откуда там оружие-то⁈
— Ты задолбал! Хочешь выжить — отбрось брезгливость и действуй! Хочешь сдохнуть — продолжай строить из себя глубоко порядочного! Не возьмешь ты — возьмут другие. Но решай сам! Удачи!
И он сбросил звонок. Помолчав, я выругался, посчитал мысленно, сколько раз я выстрелил, вспомнил, что запасного магазина у меня нет, а патроны к ТТ остались в бытовке, выругался еще раз и, обуреваемый противоречивыми чувствами, вылез из машины и потопал к кроссоверу.
Я не вор. Я не мародер. Я так воспитан. И сейчас иду против собственных принципов — но все же иду. И раз так… то может, мои принципы, которыми я всю жизнь тихонько гордился, не настолько и крепкие?
Озираясь, я неумело приступил к обыску, избегая смотреть на мертвое тело за рулем. Старомодный кожаный бумажник и телефон лежали на видном месте, еще один айфон последней модели, весь в стразах, валялся на полу у переднего пассажирского места. На заднем сиденье разместился модный рюкзачок. Проверив его, нашел банковскую карту и три тысячи наличкой. Из бумажника я вытащил достаточно толстую пачку красных банкнот и, продолжая терзаться сомнениями, сунул себе в карман шорт. Вот и свершилось — я украл. Взял чужое. В бардачке — ничего, кроме документов на машину и еще каких-то бумажек.
В багажнике лежала канистра омывайки, аптечка, пара закрепленных у стен тряпичных кейсов с чем-то увесистым, там же нашлась запаска — я забрал все, переложив в свой багажник и уже не вдаваясь в детали. В «Ладе» багажник был пуст и грязен, на заднем сиденье — пакет из «Магнита» с кое-какими продуктами, также перекочевавшими ко мне. В бардачке всякий мусор, вывалившийся на пол, как только я открыл крышку. Поймав смятую пачку сигарет с торчащей из нее пластиковой красной зажигалкой, понял, насколько сильно хочу курить, и через пару секунд уже делал первую глубокую затяжку. Хорошо-о-о-о…
Так вот, отвернувшись от машины, держа в руках пакет с чужими продуктами, дымя чужой сигаретой, я и заметил ноги владельца всего этого — они торчали из кустов. Осторожно подойдя, я некоторое время смотрел на лежащего навзничь рыхлого мужика уже в возрасте, хотя из-за крови на лице и из-за отсутствия глаз трудно было сказать точно. Ну, ему где-то от сорока и выше, хотя по нынешним меркам, он считается молодежь с сединой в изрядно поредевших волосах. Эмоций уже не было. Продолжая дымить, я осторожно вытащил из кармана его заношенных тренировочных штанов за уголок скромную пачечку купюр — преимущественно пятисотки и тысячные, но среди них одна красненькая. Выпрямившись, для чего-то кивнул мертвому телу, извинился вслух и пошел к машинам на дороге, нервно крутя головой по сторонам. Растерев сигарету подошвой тапки, я вернулся за руль Форда, почесал зудящую от крапивы голень и завел машину, другой рукой доставая вторую сигарету.
Я опять убил. И опять женщину. И на душе у меня… паршиво. И вдруг очень сильно захотелось в город, в старую квартиру, в свою комнату, где в детстве я так любил запираться и отсиживаться в уютном мирке компьютерных игр и видосиков, похрустывая чипсами и вообще ни о чем не думая.
— Сделка, — пробормотал я и упрямо стиснул зубы. — Я еду на сделку! А еще… а еще у меня кончаются патроны, и я понятия не имею, где раздобыть еще.
Подхватив смартфон, я записал аудио Бажену, сообщив, что последовал его совету и раздобыл наличные. И поблагодарил за поддержку и дельные советы. Ответ от него пришел почти сразу. В динамике зазвучал его снова спокойный хрипловатый голос всегда уверенного в себе мужика:
— Мужик! Все правильно ты сделал. И в жопу душевные метания и сомнения! Деньги трать сразу — пока они хоть что-то стоят! Как будешь дома — отпишись. Ну и я послал тебе еще порцию дельных видосов — просмотришь, когда время будет. И не расслабляйся, Тихыч! Никому не доверяй!
* * *
Насколько сильно Бажен был прав в своей жесткой отповеди мне мягкотелому, я убедился очень скоро: буквально километров так через десять и еще до того, как выехал на М4, но совсем рядом с нужным мне поворотом на федеральную трассу. Одна за другой мне попадались брошенные машины, над которыми явно поработали мародеры, на что указывали выброшенные вещи, открытые двери и багажники, поднятые капоты. Встретился даже стоящий на обочине пустой рейсовый автобус с кое-где разбитыми окнами. Попалась встречная машина с таким количеством вещей на крыше и поверх багажника, что даже непонятно, как она еще не перевернулась или не села на брюхо. С ней я постарался разминуться побыстрее.
Проехав чуть дальше, оказался в местечке с внешне хиреющим придорожным строительным магазином, настолько запущенным, что сколько я не проезжал мимо, заехать туда ни разу желания не возникало. Там стояло с десяток различных деревянных хозяйственных построек: дачные туалеты, короткие бытовки, летние душевые и всякое такое прочее, причем древесина давно потемнела от времени. Видимо, желания приобрести этот товар ни у кого не возникало, несмотря на выцветший, вяло колышущийся транспарант «Постоянные скидки!» Под двумя навесами гнили какие-то доски, немного бруса и прочего пиломатериала. И всегда было непонятно, работает вообще этот магазин, или хозяин давно махнул рукой на убыточный бизнес. А ведь место неплохое: тут перекресток почти на границе Московской и Тульской областей, одна дорога ведет в бывший колхоз-миллионер, и даже бетонная стела советских времен сохранилась. Но дело явно не пошло, и тут всегда было пусто.
Но сегодня…
Первое, что увидел — старую грузовую «газель», заехавшую прямо на заросший газон и почти впечатавшуюся задом в строительные материалы под навесом. Там же находились двое крупных парней, торопливо загружающих машину досками. Третий стоял у кабины с водительской стороны и держал в руках винтовку. Ну или ружье. Я не разбираюсь и даже не знаю, в чем разница, хотя и планирую закрыть пробелы в своих знаниях на эту тему. В общем, все это ну никак не походило на закупку по скидкам. Скорее на воровство. И когда стоящий у кабины вооруженный мужик, провожая меня пристальным взглядом из-под козырька старой бейсболки, качнул стволом оружия — проезжай, мол — я только кивнул и прибавил газу. Но успел заметить стоящую у дальней бытовки легковую машину с распахнутыми дверьми и поднятым багажником. Вокруг валялись выброшенные из салона вещи, и там же крестом лежало распростертое тело мужчины в залитой на груди кровью белой рубахе.
Стоило свернуть за поворот и облегчено вздохнуть, взятая из держателя банка энергетика едва не выпала из руки: на обочине стояло несколько машин, среди которых своими размерами резко выделялся перекошенный на бок черный пикап «Форд Рейнджер Раптор», что стоит, наверное, как моя квартира или дороже. И снова тела: лежащие прямо у спущенных колес, один труп свешивался головой вниз из кабины «Раптора», еще четверо мертвецов валялось на скошенном поле с рулонами сена, вытянувшись в неровную цепочку — будто их кто-то догонял и одного за другим все же догнал. А там, на поле, среди рулонов или скирд — хрен знает, как правильно эти штуки называются — бродили две темные фигурки. И стоило им заметить или услышать мою машину — они наперегонки рванули в мою сторону, несясь с легкостью и скоростью олимпийских легкоатлетов. Повернув руль, я начал вжимать педаль газа и… кое-что увидел, после чего резко ударил по тормозам. Выскочив из машины, бормоча себе под нос «ну дебил… ты дебил… ну дебил…», я оказался у кабины пикапа, схватил лежащий на его подножке и замеченный чуть ранее пистолет, и, едва не наступив на руку женщины с дырой во лбу, рванул обратно, продолжая бормотать ту же мантру.
Вскочить за руль, бросить оружие на соседнее кресло, заорать с перепугу, вдруг представив, что оно выстрелит от падения и обязательно всадит пулю мне в живот, в то же время переключиться с нейтралки, ударить по газам и… Быстро раскрутившийся движок понес меня вперед со стремительно нарастающей скоростью. Глянув в зеркало, увидел, как на дорогу выскочили два полуголых спринтера и с невероятной скоростью рванули следом за мной. На миг мне почудилось — догоняют! — а на спидометре уже за пятьдесят! Но нет… они начали быстро отставать, я с огромным облегчением выдохнул — в какой уже раз за сегодня? — громко выругался и потянулся за сигаретой, по какой-то абсолютно непонятной для меня самого причине и ассоциации вспоминая вспышками старый фильм «Терминатор-2».
Но что в мире происходит?
Охренеть… и это я еще от дома толком не отъехал!
Хапнув несколько неглубоких затяжек, я выпустил дым, запил открытым наконец-то энергетиком и вдруг понял, что не запомнил ни одного из увиденных там мертвецов. Помню какие-то элементы одежды, но не лица. Толком не могу вспомнить даже лица той женщины с дырой в середине лба, хотя отчетливо запомнил, что у нее на впившейся пальцами в асфальт руке были обломаны все ногти, кроме одинокого перламутрового на мизинце.
На экране пискнувшего смартфона всплыло сообщение от девушки-риэлтора, полное восклицательных знаков и испуганных смайлов. Она интересовалась, точно ли я приеду, и сообщала, что сама будет на месте уже через двадцать минут и времени на сделку у нас мало — сразу за мной еще два клиента. Ответив ей утвердительно, чуть прибавил газу и врубил поворотник, сворачивая на ведущий к М4 съезд…
* * *
Сделка прошла буднично. Ну, почти. Перед подписанием риэлтор попыталась спрыгнуть с темы аванса, но я, сидя потеющей задницей на неудобном стуле с псевдокожаным покрытием и думая, оставлю ли на нем мокрый след, ведь дополнительного впитывающего слоя в виде отсутствующих трусов на мне нет, с отстраненной вежливостью сообщил ей чистейшую правду: мне нужна наличка и прямо сейчас. И вообще — это единственная причина, по которой я приехал сюда, блуждал по пустым улочкам, объехал несколько пробок с пустыми машинами, чудом разминулся с очагом яростной стрельбы буквально за домом, а на соседнем повороте в меня едва не влетел военный грузовик. И только ради денег я преодолел все эти препятствия, хотя обычно даже одной такой трудности вполне хватало, чтобы изменить мои намерения. Дайте денег. Миллион. И я все подпишу.
И она дала. Миллион. И пятьсот раз сообщила, что обычно они так не делают. А потом вдруг выдала, что у фирмы огромные надежды на будущую прибыль, когда все устаканится и резко подешевевшая недвижка снова взлетит в цене. Что сверху спущен приказ — покупайте! Покупайте все и срочно — потому что деньги дешевеют слишком быстро. Потом она вдруг добавила жару, признавшись, что если я подожду еще недельку, то, скорей всего, смогу продать квартиру процентов на тридцать дороже, а то и больше — ибо деньги обесцениваются с бешеной скоростью. И что многие уже отказываются от сделки: вот, к примеру, было еще два клиента после меня, но остался только один, а второй потребовал вдвое больше. За свою-то халупу на отшибе мира! За МКАДом! Кого он из себя строит?
Я слушал, читал доки, подписывал, не забыл пересчитать деньги, а когда мы уже прощались, я заглянул в ее до смерти перепуганные глаза и буднично поведал главную перчинку своего сюда путешествия: о том, как мне пришлось убить напавшую на меня девушку. Я прямо в деталях рассказал, куда ей попали пули, как она умирала, как я был испуган до такой степени, что аж обоссался. А потом добавил:
— Езжай домой, закупить всем необходимым и не вылазь. Затаись!
— Все надежды фирмы на меня, — пролепетала юная дура.
— Убьют тебя.
— Это большой шанс выделиться из серой массы и заслужить доверия руководства.
она чуть ли не зачитывала это, глядя мимо меня, и мне пришлось обернуться, чтобы проверить — вдруг и правда что такое написано в этой максимально бюджетной переговорной комнате. Нет. Не написано.
— Тебя убьют твари, а потом закопают в братской могиле, — вздохнул я. — Никакие деньги мира этого не стоят.
— Со мной все будет хорошо! — суетливо запустив руку себе в вырез футболки, она порылась там и вытащила цветной полосатый шнурок с болтающимся на нем серебряным кругляшом и поднесла его к моим глазам.
Круглый. На одной стороне крест. На другой что-то вроде пентаграммы.
— Заговоренный! — прошептала она. — Беды обойдут стороной!
— М-м-м-м… — протянул я, глядя как серебристая пустышка исчезает в вырезе футболки. — Что ж…
— Могу подсказать, где такие еще можно купить. Но надо ехать в Москву на Чистопрудный Бульвар. Есть там старинное, но еще жилое здание, а в нем одна старушка…
— Хрень это все! — припечатал я, вставая. — Понимаю, что с перепугу во что угодно поверишь, но… езжай домой. Пожалуйста.
— А тебе-то что?
Как же быстро она перешла от доверительного шепота к неприкрытой агрессии.
— То, что чувствую себя виноватым, — спокойно пояснил я, задвигая мокрый стул под стол. — Вот почему.
— За что?
— За то, что вытащил тебя за город ради своего шкурного интереса, — ответил я и похлопал себя по прихваченной с собой поясной сумке, перекинутой через плечо. — Такой вот я парадоксальный и подлый. Денежки свои получил — и совесть во мне проснулась, советы умные начал давать.
— А до этого прямо тянул меня в Ступино, — заметила она.
— Такой вот я подлый, — повторил я и протянул руку: — Удачи тебе.
Руку она мне не пожала и первой вышла из переговорной, бросив через плечо:
— До свидания. А талисман настоящий!
Я промолчал.
