Глава 12

— Осторожнее! Не дай вам Создатель испортить хоть один свиток, или порвать книжку! Лично морду набью! Берем аккуратно, переносим, складываем в стопки, и возвращаемся. Горан, материалы завезли?

— Завезли, Глава! Только это…хмм…мокрые они! Доски! Знаете ведь, что на дворе делается! Сушить надо!

Еще бы я не знал, что делается. Каждый день, каждую ночь — потоки воды с небес. И самое что интересное — дождь не только не прекращается, он становился все сильнее и сильнее. Незаметно сильнее, но сильнее. Что я вытворил в небесах — не знаю. Вот только у меня ощущение, что я подтянул дождевые тучи со всего континента. И все ветра, которые блуждали по миру. Ветер выхлестывал окна, забрасывая в них мусор и ветки деревьев, в городе местами даже срывал крыши, а в образовавшиеся дыры потоками лилась ледяная вода, иногда пополам со здоровенными градинами. Нет, я не ожидал такого эффекта. Вот что значит — не уметь управляться с магией и нарушить хрупкое равновесие. И проконсультироваться не с кем — что делать-то? Сейчас начни разгонять облака — и можно добиться ровно обратного эффекта. Вместо нормальной погоды установится засуха, и тогда всем вокруг по-настоящему станет кисло — жрать-то тогда что будем? Дождь можно перетерпеть, под дождем все растет, а вот если солнце выжжет поля…

Хотя — и это спорное заявление. Мне уже сказали, что некоторые поля затоплены вздувшейся и разлившейся рекой, а другая часть полей превратилась в болотные хляби, в которые можно погрузиться по пояс, а если не вытащить вовремя — и с головой. Я в такие рассказки не верил, но точно знал, что если погода в ближайшие пару недель не изменится — урожай сгниет на корню, или будет смыт в коричневую от дождевых вод реку. И тогда результат такой же, как и после длительной засухи.

В общем — наделал я дел, и не дай бог об этом узнаешь благодарный народ. Сожрут ведь заживо! Фигурально выражаясь. А если не фигурально — могут и стрелу в башку послать откуда-нибудь из-за угла. Разъяренный голодный люд скор на расправу и медлителен, когда дело касается прощения.

Как результат — еще больше вздорожало продовольствие. Уже не потому, что люди ждут нашествия степняков, его, продовольствия, осталось очень мало. Просто нет подвоза. Селяне в лице моих и чужих вассалов придерживают продовольствие, справедливо рассудив, что настали трудные времена, и оно им самим пригодится, крестьяне тоже не желают продавать излишки заработанного — по тем же самым причинам. Часть продовольствия привозили корабельщики — с низовий, из центра империи, но и этот подвоз прекратился.

В центре империи жуткая, трескучая засуха, а кроме того — корабельщики боятся подниматься вверх по реке. Первая причина — нашествие, которого ждут со дня на день, вторая причина — вздувшаяся, бурная река, скорость течения которой усилилось раза в два, а воды ее засорены поваленными деревьями, которые несутся по воле волн аки торпеда с атакующего миноносца. И эти «торпеды» вполне могут проделать приличную такую дыру в деревянных бортах и днищах торговых галер. И кому надо такое удовольствие? И ради чего? То ли заработаешь, то ли окажешься на колу у степняков — кому нужен такой риск? Это надо до безумия любить деньги, чтобы отправиться в такое время в несчастный, сносимый ветрами ливнями Вальдас, замерший в ожидании немилосердных степняков. Движение по реке практически остановилось, если не считать редких кораблей, которые плыли от Вальдаса в столицу, увозя от опасности самых умных и самых богатых горожан, способных заплатить за эвакуацию чеканным золотом в десятикратном размере против прежнего. Людей много — кораблей на всех не хватает.

Ну а я, ежедневно получая информацию о происходящем в городе и вокруг него, нашел способ успокоить свои нервы и убить время — тем, чем собирался заняться с самой той минуты, когда мне волей-неволей пришлось скинуть свою маску уродливого простолюдина. А именно: навести порядок в древней библиотеке, разложив и систематизировав все находящиеся в ней свитки и книги.

Руководила процессом та самая спасенная мной девчонка, которая назвалась Илга Норис. Ну как назвалась…она и была Илга Норис. Горожанка, которая родилась в Вальдасе и попала на службу в замок случайно — ее увидел один из старых слуг (Илга помогала матери торговать пирожками), и предложил служить в замке. Мать Илги была больна, и знала, что долго не проживет, так что легко и с радостью отдала ее в Клан Конто. Это Илга так мне рассказывала.

Кстати, два пункта этого рассказа меня немало удивили. Нет, даже не так — не удивили, а царапнули по разуму. Первое — это то, что мать Илги торговала пирожками, которые сама же и делала, будучи больна тяжелой формой чахотки. То бишь туберкулеза. И сколько людей она успела заразить? Удивительно, что сама Илга ничем от несчастной родительницы не заразилась. Мать умерла через полгода после того, как Илга оказалась в замке.

И второе, что меня задело, это то, что мать спокойно отдала дочь неизвестно кому, и это в современном обществе, которое спокойно воспринимало любые извращения, в том числе и педофилию. Если ты принадлежишь к родовитому дворянству, то может делать все, что захочешь — но толькосо своими рабами и слугами. В разумных переделах, конечно. Ведь нормальный человек не будет мучить своих «разумных животных», а с неразумным хозяином-садистом (если о том прознают в обществе) никто из приличных людей общаться не будет — моветон, как говорят на Земле.

Нет, ну так-то я понимаю — когда ты умираешь, оставляя навсегда единственное родное существо — ты готова пристроить его куда угодно, справедливо полагая, что лучше уж дочь приземлится в постель родовитого господина, чем окажется на улице, и как закономерность — в борделе. Если раньше не умрет от голода и болезней.

Тех, кто хрустит булкой средневековья и мечтает о романтике — засунуть бы вас вот в такой «романтичный» город, где воняет нечистотами и падалью, где люди не моются месяцами, а то и годами, и где вы будете умирать на улице, и все равнодушно перешагнут через ваше изъеденное язвами и крысами тело. Или отпихнут ногой в канаву с нечистотами — чтобы не мешал проезду.

Как ни странно — Илга не стала наложницей никого из Конто. Ее пристроили на кухню, где она нормально отъелась под руководством главной кухарки, могучей как три рестлера — тетушки Мосы. У Мосы не было детей, и что там произошло в голове безжалостной и громогласной кухарки — не сможет сказать наверное и она сама. Только теперь Илга жила как цыпленок под крылом бесстрашной клушки, бросающейся на любого, кто посмеет угрожать ее сокровищу.

Увы, Моса не смогла уберечь Илгу от инквизитора, выхватившего девушку прямо в коридоре, и узнала, что Илгу потащили на «допрос» уже после, когда закончила свои дела с поставщиками мяса и круп. Она пыталась сломать дверь в тот кабинет, где находился инквизитор, и ее пришлось оттащить в подсобные помещения кухни — где связали и положили, чтобы успокоилась (могли обвинить в бунте!). При этом она умудрилась поставить фингалы под глаза двум здоровенным бойцам Клана. Моса тогда лежала на мешках с пшеном и тихо рыдала, представляя, что сейчас творят с ее девочкой. И не была далека от истины, от картинок, которые всплывали в ее мозгу.

Когда Илга появилась возле нее и разрезала путы — Моса обняла девушку и сказала, что за нее убьет весь белый свет. И они рыдали вместе, а кухонные рабы и кухарки боялись проходить мимо кладовки, где сидели две женщины — Моса никогда не отличалась терпимостью, и рука ее очень тяжела. Мосе сорок лет, и двадцать пять из них она провела на кухне замка Клана Конто, верой и правдой служа Клану, которому некогда она дала свою клятву.

Все это я узнал от Илги и от моих наложниц, которые умело собирали информацию по всему замку. Как ни странно — мои День и Ночь, как я стал звать наложниц, умели не только вытворять разные забавные штучки в постели, но были еще невероятно коммуникабельны, и умели найти подход к любому человеку в замке. Будь он самым последним из рабов, или могучий охранник, разгибающий подкову и способный поднять за колесо груженую бочками телегу (был у нас один такой — туповатый парень ростом под два метра, невероятно сильный).

Хотя — что в их коммуникабельности невероятного? Их годами учили тому, как найти подход к своему хозяину, или к тем, кому он этих наложниц подарит (на время, или навсегда). Фактически, эти девчонки, хрупкие и изнеженные на вид, были не так уж изнежены и слабы, как могло показаться со стороны. Они умны, наблюдательны, хитры, и как говорилось на Земле — знают, с какой стороны на хлеб намазано масло. Их будущее теперь связано со мной, и чем мне лучше, чем комфортнее жить — тем их возможное будущее станет светлее и приятнее. Потому они можно сказать пустили в ход все свои наработанные и природные возможности, и в считанные дни превратились в нечто среднее между секретаршами и шпионками, при этом не забывая о своих «служебных обязанностях». Получая от них несомненное удовольствие (я чувствую, когда женщина имитирует оргазм, а когда на самом деле наслаждается сексом)

Наложницы помогали Илге заниматься разборкой библиотеки, подсказывая, если она что-то упускала из виду. Я уже нанял бригаду столяров, которые произведут ремонт библиотеки, установят новые полки и сделают к ним удобный доступ — лестницы, и все такое. Само по себе помещение библиотеки сухое и удобное, книги и свитки были подпорчены где-то в другом месте — на что указывают и следы копоти, оставшиеся на некоторых пергаментных свитках и тяжелых фолиантах, украшенных серебряными окладами.

Я лихорадочно, бессистемно искал в книгах то, что мне нужно. Во-первых, надо было разобраться со своими новообретенными способностями. Как управлять погодой, не испортив ее на полгода вперед, как с помощью воздуха отбиваться от орды врагов (чем больше расстояние до объекта, тем меньше эффект от удара воздушным кулаком — закон потери энергии).

А еще — я пытался найти способ оживления драконов. И не только оживления. Ну вот например: оживил я дракона, и он вылез из яйца. Упрощаю, конечно — как сказал мой кот: «дракон — это яйцо яйцо — это дракон». В общем, получается, что драконов каким-то образом «утрамбовали», превратив в здоровенные яйца-бриллианты, и теперь нужно понять, а что будет, когда драконы появятся на свет? Почему-то все думают, что дракон как только вылезет из яйца, так сразу и полюбит того, кто разбил его скорлупу. А с какой стати-то? Ну вот зачем драконенку любить того, кто вывел его на белый свет? Для меня это загадка. Произвол авторов книг, в которых это событие описано.

И может быть гораздо хуже. Помню, читал Саймака «Заповедник гоблинов». Забавная старенькая книженция, которая сто очков вперед даст современной мировой фантастике. Ну так вот: там дракон был заключен в некий артефакт, который и являлся этим самим драконом. То есть, артефакт — это дракон, дракон — это артефакт. Аналогия полнейшая, за исключением одной детали: здесь полупрозрачные, прекрасные как драгоценные опалы яйца, там — черный параллелепипед. Но суть-то остается той же!

Увы, у героя Саймака были специальные очки, которые являлись прибором для считывания электронных книг. Он посмотрел через эти очки в артефакт — и дракон вышел на свободу. А мне какие надеть очки? Да здесь ни о каких очках и слыхом не слыхивали! У них подзорную трубу начали делать всего лет пятьдесят назад. Да и то — трубы их дерьмовые и показывают вверх ногами. Еще не додумались, как сделать нормальную зрительную трубу, не искажающую релаьность.

В общем — не знаю, как освободить драконов. А если освобожу — не попаду ли им на зуб? Вспомнилось, как один герой книги освободил джинна. А джинн этот самый был невероятно зол тем обстоятельством, что его так долго никто не освобождает. Вначале он хотел исполнить освободителю три желания, потом дать награду попроще, а в конце концов — решил убить героя как можно мучительнее. Только пускай выберет свою смерть. Не помню, чем там закончилось. Вроде как герой упаковал джинна обратно в бутылку. Ведь джинны по определению совершенно тупые, и любой мало-мальски соображающий парень легко определит их обратно в бутылку. Ага, авторский беспредел.

Работа в библиотеке шла полным ходом. Мои наложницы мельком просматривали выносимые книги (когда это не мешало и не грозило испортить листы ветхих книг), и сразу разделяли стопки по разделам, чтобы потом систематизировать окончательно. Этим же занималась и моя «секретарша» Илга — она ведь была грамотной, правда только на всеобщем, имперском языке. Старые языки времен Предтеч она не знала.

Почему я в такое время занялся оборудованием библиотеки? Да почему бы и нет? А когда еще-то? Знания — сила. Старая формула, которая в этом мире как никогда имеет большое значение. Если я узнаю о драконах, если сумею их выпустить и подчинить себе — мне никто не страшен. Ни степняки, ни император. Ну…наверное. Если верить преданиям, на драконов не действует магия. Они ее просто впитывают.

Но тут есть нюанс. Ну, хорошо — магия на них не действует. Например — вызванный огнеборцами магический огонь. А управление стихией? Воздух — это не магический элемент. Я просто беру этот самый воздух, с помощью магии уплотняю до твердости стали, отправляю в противника. Как это может подействовать на врага, обладающего защитой от магии? Да так же, как и на НЕ обладающего защитой. Ты не можешь проклясть защищенного, ты не можешь воздействовать на него напрямую магической энергией — если у него магическая защита. Но если ты хватаешь глыбу с тебя ростом и отправляешь ее в полет, с целью приземлиться на макушку супостата — что тебе может помешать? Какие амулеты? Никакие, само собой. И вот что получается — самая сильная боевая магия — это магия воздуха. Насколько я знаю, самые сильные маги могут даже летать. А чтобы с помощью жгутов воздуха поднять некий объект — это не то что запросто, а так, как если бы поднял ложку или вилку.

Кстати сказать, с некоторых пор моим любимым развлечением стало жонглирование различными предметами, не касаясь их ничем, кроме жгутов воздуха. Лежишь себе на кровати, а над тобой перемещаются чашки, ложки, ножи и кувшины. И задача твоя — не дать им упасть на многогрешное тело. Ибо это больно, обидно и даже опасно — если нож упадет острием вниз. Вначале я частенько упускал контроль над каким-нибудь объектом, и даже над двумя, а потом так наловчился жонглировать, что мог бы наверное выступать в цирке. Если бы таковой цирк как понятие тут существовал.

— Господин Глава! Господин! — послышался голос позади меня, и я увидел молодого стражника, запыхавшегося от бега — Там у ворот! У ворот! Господин Кендал за вами прислал!

— Что у ворот? — автоматически спросил я, уже понимая, что ответ ничего для меня на значит. Какая разница — кто там, если меня зовет Кендал? Он ведь зря звать не станет.

И я не ошибся. За опущенной решеткой стоял целый отряд — человек тридцать стражников из городской стражи, пятеро инквизиторов в своих характерных одеждах, и три человека с серебряными цепями на шее и табличками на груди. Эти трое похоже что были из Магистрата — администрации города. Местные «министры» из числа разжиревших на торговле купчишек. Нет, я ничего не имею против торговли и честных торгашей, но уж больно не люблю корпоративные сговоры и жлобство, присущее большинству из этой публики — что в этом мире, что на Земле. В конце-то концов, совесть надо иметь! Обдирать своих граждан, объединившись в монополию — стрелять таких гадов надо! Цены на продукты в городе подскочили на-раз, будто кто-то щелкнул пальцами и по мановению его руки ценники изменились в большую сторону. Это ведь не случайно!

— Немедленно откройте ворота! — инквизитор, пухлый, похожий на поросенка низкорослый мужчина гордо дернул подбородком, будто указывая на опущенную решетку, но его величественный жест выглядел смешно. По лицу пухлячка текли дождевые капли, маленькие глазки залиты водой так, что казалось — он плачет, а знаменитый инквизиторский плащ, который почему-то не был защищен от воды специальным заклинанием — обвис, намокший и грязный в подоле, и выглядел в высшей степени непрезентабельно. Грязь из-под копыт летела куда попало, в том числе и на одежду всадников.

— Не могу, господин инквизитор — терпеливо объяснял Кендал — Я всего лишь Мастер над оружием, у меня есть хозяин, а он запретил нам открывать ворота кому бы то ни было. И что я могу поделать?

— Какой еще хозяин?! — яростно рявкнул инквизитор — Этот бунтовщик? Этот проклятый чернокнижник?! Открывай сейчас же, иначе и ты вместе с ним пойдешь на костер! После того как тебе переломают все кости и ты откроешь имена заговорщиков!

— Вот видите, господин инквизитор — спокойно, и даже уныло ответил Кендал — Тем более вам открывать нельзя! Вы же меня арестуете и будете мучить. Нет уж…ждите хозяина — разрешит он открыть ворота, значит так тому и быть. Не разрешит — пойдете восвояси. У нас не любят инквизиторов. Пожалуйста, уходите!

— Что здесь происходит? — вмешался я, неслышно подойдя сзади. Скорее всего Кендал меня уже давно услышал, но сделал вид что ничего не замечает.

— Вот, господин Глава — пришли, пугают, требуют открыть ворота — Кендал показал на толпу за решеткой, и вытер с лица воду — Я им сказал, чтобы уходили, а они пугают и называют бунтовщиками.

— Глава?! — взревел пухлячок — Какой еще Глава?! Маленький засранец! Ну-ка, быстро, открыл ворота! Тебя уже палач заждался!

— Откройте ворота! Поднимите решетку! — приказал я, глядя за спины инквизиторов. К нам приближался очередной обоз с продуктами, и мне волей-неволей придется открыть доступ в замок. Кроме того — с обозом шли человек пятьдесят рекрутов из наемников, которых навербовал мой человек, один из помощников Лазиса. Не такой возрастной, как он, но мужик с опытом и сединой. Он еще вчера говорил, что отряд наемников в полном составе собрался поступить к нам на службу — от них приходил переговорщик. И сегодня с утра мой вербовщик отправился в город — выяснить, как обстоят дела. Бойцов нам все еще катастрофически не хватало. Ну вот он и вернулся — со всем отрядом.

Инквизитор рванул лошадь вперед так, что едва не сбил меня с ног. Я чудом увернулся, отпрыгнув в сторону. Следом за ним важно проследовали остальные инквизиторы, за ними деятели из магистрата. И стражники, угрюмо посматривающие по сторонам. Им явно не нравилось происходящее, но что они могут поделать? Это их служба, а магистрат — та организация, которая платит деньги. А как известно — тот, кто платит, заказывает музыку.

— Взять его! — приказал пухляк-инквизитор, с ненавистью глядя на меня, но стражники не сдвинулись с мест. Они не были идиотами, что вот так запросто войти в чужую крепость и попробовать арестовать ее хозяина на глазах у двух с лишним сотен его бойцов. Понятное дело, что инквизитор рассчитывал на вековечный страх перед его организацией, мол, не посмеют противостоять Инквизиции! Но только забыл о том, что мне-то уже точно нечего терять. И потому я буду драться до последней капли крови. А может и не забыл, но только совершенно не брал меня в расчет. Я же ботаник! Чем могу ему угрожать?

И тут на лошадь налетела черная молния. Кот вцепился в шею животному, конь встал на дыбы, тряся гривой и пытаясь избавить от этой черной пиявки, и как следствие — всадник вылетел из седла и плюхнулся в грязь, разбрасывая брызги дождевой воды вперемешку с конским навозом, коим была усеяна площадка напротив ворот.

Нет, мне не стало смешно. И даже чувства мести никакого не возникло. Единственное, о чем я подумал — это о том, что надо дать выволочку Лазису за то, что его подчиненные плохо убирают замковую площадь. Ну где это видно, чтобы говна валялись на самом видном месте?!

Уго выпустил лошадь и гордо пошел ко мне, задрав хвост трубой и облизываясь красным язычком. Он был так прекрасен — даже мокрый! Я просто-таки им залюбовался.

Как я успел отреагировать — сам не знаю. Все-таки реакция у меня сейчас нечеловеческая. Уловил движение, и…как глаз реагирует на угрозу, закрываясь веком, так и я среагировал — рраз! И арбалетный болт повис в воздухе, не долетев до Уго буквально метр.

Я посмотрел, откуда этот болт прилетел — всадник держит в руке небольшой стальной арбалет, которыми пользовались именно всадники. Он еще и усилен магией — маленький, компактный, легко заряжаемый (если есть специальная приспособа). Аналог пистолета в этом мире — столь же смертоносный, но зато практически бесшумный.

Кстати, я очень недурно стреляю из арбалетов, подобных этим. Нормальное оружие спецслужб — сильное и бесшумное. Только у меня был арбалет с коллиматорным прицелом. И с лазерным.

Мысль-воспоминание пронеслась мгновенно, и тут же вылетела, не оставив за собой и следа. Мной овладела жажда действия. И такого действия, что…в общем — голова стражника слетела с плеч, из шеи, срезанной как топором палача, фонтаном брызнула кровь. Тело секунду посидело в седле, а потом свалилось на мокрые грязные булыжники, туда, где только что катилась отрубленная голова.

— Вон отсюда, ублюдки! — гаркнул я на ошеломленную толпу «гостей» — И эту падаль за собой уберите! (я указал на труп стражника).

— Да как ты смеешь?! — начал говорить поднявшийся с земли инквизитор, но я не дал ему договорить. Никакого колдовства — просто прыгнул к нему, и с размаху пнул ногой в живот. Инквизитор согнулся, его вырвало — завоняло кислятиной, смешанной с запахом крови. А я сосредоточился и мысленно крикнул лошадям: «Вон! Пошли вон отсюда!»

Лошади не то что заржали — заревели, завыли, и понесли! Помчались по грязной дороге, закусив удила и не обращая внимания на усилия всадников, испуганно вытаращивших глаза. Через несколько минут во дворе никого из гостей не осталось, а на земле так и лежал обезглавленный труп, обрубком шеи уткнувшийся в макушку своей голове. Не знаю, с какой стати этот придурок выстрелил — то ли перепугался, то ли решил, что это сойдет ему с рук, но мне не интересно, почему стражник так сделал. Он сделал — и все дело в этом. Никто не смеет трогать моего кота!

Отправить