Глава 13

Прыжок, ещё прыжок! Ревущий, где-то позади от монаха, шипящий и плюющийся огнём «КрАЗ» неумолимо настигал, и Андрей уже подумывал, что пора бы и в оборотня перекинуться — чёрт с ней, анонимностью, с секретами и всяческими слухами — не сдохнуть бы тут! Дракон, несмотря, что бежал по камням, делал это с такой скоростью, как атакующий носорог, врезающийся в малолитражку туристов где-нибудь в Африке. Его скорость, ловкость и ярость были просто потрясающими!

 

— Да обнаглели с такими ценами — где это видано — три медяка за лепёшку овса?! Ну и что, что везти надо? Вот негодяй! — обратился к Андрею его спутник, здоровенный рыжий мужчина лет тридцати пяти по имени Афон — эти трактирщики так и норовят раздеть до нитки! Если так пойдёт дело, пока мы доедем, будем спать уже не в комнатах, а на сеновалах конюшни!

— Да ладно тебе — остановил его Андрей — не обеднеем. Хватит нам. В крайнем случае, я свои добавлю — потом с графа возьму. Всё, пора ехать! Хватит пререкаться, если карта верна, мы к вечеру будет у Драконьей горы.

Мужчины тяжело влезли в сёдла и тронули своих коней вперёд.

Уже месяц они были в дороге, проходя в день пятьдесят-шестьдесят вёрст. Маршрут был разработан и утверждён капитаном стражи графа и самим графом, и теперь Андрей и его спутники следовали строго по заданному направлению, к побережью моря, до которого было около полутора тысяч километров.

Ещё во время прибытия сюда, Андрей заметил, что времена года тут меняются довольно медленно — когда он появился в этом мире, была поздняя весна, сейчас же — только осень, почти — как октябрь на Земле.

Ночи становились всё более и более холодными, а дни быливсё ещё тёплыми и ясными — им повезло, сезон дождей пока не начался, так что лошади ходко шли по утрамбованной тысячями ног и копыт дороге.

Этот тракт отходил в сторону перпендикулярно тому тракту, по которому они ехали с Фёдором — ещё когда ехал на фургоне, он это заметил ответвление, и когда спросил солдата о том, куда оно ведёт, тот ответил — к побережью Северного моря.

Согласно карте, там находилась гора, которую местные издавна звали драконьей — они боялись к ней подходить, так как уже бывали случаи, когда люди погибали из-за своего любопытства, подойдя туда слишком близко — они или пропадали, или же их обугленные трупы находили где-нибудь в окрестностях деревни, и местные жители считали, что эти огарки дракон проносил туда, дабы устрашить любопытных. Ну, не хотелось ему, чтобы кто-то лез в его жилище…

Это рассказал Андрею капитан, когда они уже вышли из кабинета графа.

Он виновато посмотрел в глаза монаху и сказал:

— Прости, коллега, но я ничего не могу сделать — это практически самоубийственное поручение, и я это прекрасно осознаю. Я постараюсь сделать так, чтобы ты получил лучшее снаряжение, деньги, всё, что нужно…но шансы вернуться минимальны.

— Он это придумал из-за графини? — Андрей внимательно посмотрел в глаза Марну, но тот выдержал взгляд и честно ответил:

— Не совсем. Вообще-то ему даже лучше, чтобы ты нормально трахал её — или она тебя (он хохотнул) — и эта чертовка не ползала по всем, у кого есть мужские части тела — а что — ты чистый, свой, нечто среднее между бойцовским псом и производителем. Нет. Это не главное. Его снедает тщеславие — он хочет вернуться в столицу, а для этого нужно сделать подношение императору — только у того есть броня из чешуи дракона, и она не полная — в ней не хватает несколько потерянных со временем чешуек, вернее — нескольких десятков. Представь — он преподносит императору такой драгоценный подарок — неужели он не сделает его своим фаворитом? Идёт вечная игра, игра за власть, за влияние при дворе, в этом и есть вся жизнь дворян. А мы с тобой, боевые псы, делаем эту жизнь безопаснее, теряя жизнь и здоровье в боях и поединках. Что же — надеюсь при следующем возрождении мы займём другое место в жизни, лучшее… ну да ладно, оставим теологические рассуждения, дак вот — ты будешь не первым, а пятым, из тех, кто пытался добыть чешую. Думаешь — откуда у него чешуйка? Один из героев проник в гнездо и успел унести одну драгоценную чешуёвину. Ну может и не одну…в общем нашли его обугленным на краю деревни, возле берега — там деревни рыбаков — и в его руке была зажата эта чешуйка. Обнаружили, когда хоронили — двое его спутников отказались идти к горе, и остались живы. Трое, те, что с ним пошли — вместе с этим человеком и погибли. Впрочем, если быть точным, никто не знает что случилось с теми кто пропал — нашли-то труп одного, скорее всего погибли. Оставшиеся в живых бойцы похоронили несчастного, нашли чешуйку и привезли её графу. С тех пор никто не решается поехать на поиски чешуи — какие бы деньги граф не сулил, и чем бы не угрожал, уже год никто туда не совался — и вот появился ты. Граф сразу, одним выстрелом, убивает двух, даже трёх оленей — если ты гибнешь — он избавляется от любовника жены, потрафляет самолюбию своих обиженных соседей, говоря, что послал тебя на безнадёжное дело, на верную гибель, для того, чтобы доставить удовольствие им, а если ты выживаешь и приносишь чешую — плевать ему на соседей! Он на белом коне, в столице, в фаворе у императора. Самое интересное — что и денег-то ему не надо — власть, вот что привлекает, власть. Так что, собрат мой, предстоит тебе тяжёлая задача. Хочу предупредить — у твоих спутников приказ — стрелять в тебя, как только ты попытаешься сбежать. А в остальном — ты командир, со всеми вытекающими последствиями. И ещё — если через два с половиной месяца ты не возвращаешься — твои друзья на фургоне, что исчезли в столице, будут найдены….и им будет плохо. Более скажу — уже посланы люди на их поиски. Их найдут, это точно. Вот так. Теперь иди, собирайся…

Так началось путешествие Андрея к Драконьей горе.

Ехали они впятером, ведя, каждый, вьючную лошадь в поводу.

Медленно проплывали леса, поля, реки и ручейки, таможенные заставы — которые они проходили моментально, предъявляя бумагу с печатью графа Баданского — менялись и не запоминались однотипные заезжие, постоялые дворы, конюшни, пылила дорога, болтали спутники, с которым Андрей так особо и не подружился — да и зачем? Он ни на минуту не забывал, что фактически они не товарищи его, а приставленная охрана, для того, чтобы не сбежал.

Впрочем — если бы он хотел сбежать, сделал бы это без малейших проблем, неужели его могли бы удержать какие-то пять стражников? Нет, не в этом было дело. Ему было интересно. Интересно так, что жгучее любопытство мучило его и не давало покоя…драконы!

Драконы — о которых он читал в книгах, которые носились по небу, сверкая своей бирюзовой чешуёй — вот что он хотел увидеть! Существо, которого нет на Земле и которое присутствует во многих сказках и легендах, существо, которому приписывают магические свойства и которое, как выяснилось, ненавидит исчадий! Существо, которое даже из описаний Фёдора было настолько прекрасным, что у него захватывало дух при мысли, что увидит ЭТО…ну как он мог упустить такую возможность, увидеть чудо света? Может — последнего дракона в этом мире…

За всю дорогу ему так ни разу и не удалось поохотиться в виде Зверя — стража не отпускала его одного ни на минуту — чуть ли не стоя в сортире, когда он там делал свои дела. За это ему очень хотелось оторвать им всем головы, о чём он как-то и сказал старшему, предупредив, что если они не прекратят свои дурацкие просмотры Андрея, сидящего на горшке — первое, что он сделает, оторвёт ему голову и засунет её в этот горшок, а потом накроет головами остальных.

После того, прессинг слегка снизился — всё-таки его репутация, репутация непревзойдённого бойца и безжалостного убийцы сделала своё дело. Однако — следили за ним всё равно истово — возможно граф дал им такие указания, пообещав, что вздёрнет на виселицу, если они проморгают — о чём-то таком намекал капитан перед отъездом.

Может потому Андрей до сих пор и не пооткручивал им головы — всё-таки люди подневольные, фактически такие же как он, ну а потом, в конце концов, их отношения уже перешли к лёгкому приятельству — не дружбе, нет, но уважительному отношению коллеги к коллеге. Они разговаривали, Андрей задавал наводящие вопросы, исподволь выясняя некоторые, интересующие его моменты.

Например — он выяснил, почему основной гарнизон составляют наёмники, и что это за такой статус — «наёмник».

В общем-то это были такие же наёмники, как и в средние века на Земле — люди обучались воинскому делу, в армии, или же частным образом, а потом шли к какому-нибудь капитану, заключали контракт, с указанием условий службы — обычно стандартный — и работали, получая жалование. Откуда брался капитан? Такой же наёмник, только авторитетный, иногда ещё и из обедневших дворян, сумевший авторитетом и своими умениями — воинскими, дипломатическими — собрать отряд, с которым можно было поступить на службу к крупному дворянину, или же выступить, по найму, в междуусобной войне в пользу какой-нибудь из воюющих сторон.

Да, у них был свой кодекс — прописанный в их уставе, но бывало что его и не соблюдали — как всегда — были капитаны приличные, как Марн, а были отмороженные — полубандиты и бандиты. Те же капитаны иногда захватывали целые территории, собирая дань с проезжающих, и тогда их приходилось выкуривать регулярными имперскими войсками.

Интересна была информация об отношениях знати и исчадий — оказывается, знать сильно не любила исчадий и старалась, по возможности, не иметь с ними дела. Ну, это и понятно — если вспомнить, как исчадье использовал дочь одного из купцов.

С дворянами, конечно, было всё сложнее — мелкие исчадья не могли так запросто использовать крупных дворян вроде графа Баданского, но если же исчадье высокого ранга пожелал бы, чтобы тот выполнил его требования — он бы, конечно, это сделал.

Исчадья, несмотря на свою абсолютную власть, всё-таки опирались на знать, и совсем не хотели, чтобы она вышла из-под контроля и началась гражданская война, ну а дворяне очень щепетильно относились к своим привилегиям — как и во всех мирах и во все времена, поэтому исчадья старались их особо не ужимать, довольствуясь истязанием простолюдинов.

Фактически в империи была двойная власть — светская, императора и духовная — исчадий, и они не очень любили друг друга, тем более что в числе исчадий больше девяноста процентов были люди из простого народа, случаем заброшенные на вершину власти.

Возможно, что потому они так себя и вели — очень часто нувориши ведут себя совершенно мерзко, как говаривал русский народ — из грязи, да в князи — вчерашние торговцы-лоточники и мелкие клерки вдруг обретают богатство, власть и становятся вершителями судеб людей — немудрено, что при этом у них ехала крыша от вседозволенности.

Они творили страшные вещи, такие, которые нормальный человек не сделает — но всё это укладывалось в то, как представляют себе власть сатанисты.

Вообще — было непонятно, как эта империя держалась, не разваливалась — с одной стороны деструктивное влияние исчадий, растление народа и презрение исчадий к законам, а с другой — империя требовала жёсткой иерархии, порядка — ни одна империя не может жить без чёткой бюрократической системы. Конгломерат беспредела и закона был неустойчив, но держался — как подозревал Андрей, только потому, что такую махину как огромная страна, развалить сразу было невозможно — действовали законы инерции. А может — были и ещё какие-то факторы, о которых он не подозревал.

К вечеру, около четырёх часов пополудни, они уже подъезжали к деревеньке на берегу моря.

Дорога, не сильно наезженная, но вполне различимая, привела к куче домишек, столпившихся поодаль от берега, на границе берегового песка, гальки и сосен, разлаписто выстроившихся вдоль всего побережья.

Эти места были довольно глухими, новых людей не видели месяцами, потому население деревеньки с любопытством повылазило из домов, чтобы посмотреть на прибывших.

Большинство из аборигенов были женщинами, детьми и стариками — мужчины промышляли, ставя сети и работая с неводом где-то дальше, вдоль побережья, подальше от Драконьей горы — это объяснила экспедиции молодая женщина, с узловатыми, изломанными холодной водой и тяжёлой работой руками.

Даже на первый взгляд, народ тут был беден и изнурён непосильным трудом — грязные детишки, в рваной одежонке, женщины в застиранных и аккуратно заштопанных платьях, старики в портках и опорках, которые видали виды и давно должны были быть отправлены на помойку — всё это удручало. Их не интересовали политические события, они не знали, что делается в мире и что вообще представляет собой этот мир — главное — чем сегодня набить живот и прикрыть наготу от ледяного ветра с моря.

А ветер и правда был холодным — близость севера дышала на людей так, как будто открыли огромный холодильник.

«Что же будет тут зимой?» — подумал Андрей — «Если уже сейчас так холодно, то зимой они просто околеют! Чем они тут зимой занимаются?»

Как оказалось — зимой они занимались тем же самым, только ловили не с лодок, а со льда, протаскивая сети через прорубленные во льду дыры.

Их избы, почти наполовину ушедшие в землю, неплохо держали тепло, но ночевать в них было противно — блохи, мыши, тараканы и ещё чёрт-те-сколько насекомых скоро выгнали путешественников на открытый воздух, и несмотря на приглашение старосты, они ушли ночевать в лес, оборудовав там нормальную стоянку — с навесом от возможного дождя, с настилом и очагом.

До настоящих холодов ещё было далеко, ветер в лесу не доставал, а запаса одеял хватало, чтобы укрыться от ночного холода, доходившего уже до заморозков. Шерстяные же одеяла вполне справлялись с холодом, так что заночевали путники вполне пристойно.

Проснувшись утром, как от толчка, Андрей долго лежал, не желая вылезать на морозный утренний воздух и минут пятнадцать отходил от сна, раздумывая, как ему быть дальше.

Как было ясно, его служба у графа не была такой службой, за которую надо держаться — в любой момент капризный и своевольный граф мог отправить его куда угодно, и на верную смерть тоже — разменная монета, какой-то там наёмник, чего его жалеть? Этот путь к вершинам власти в этом мире был тупиковым, кроме того — ему пришло в голову, что его могут узнать те, кто видел его бой на Круге — конечно, с тех пор он изменился, но кто знает? Некоторые люди обладают абсолютной фотографической памятью…а что умеют исчадья — знает только их Хозяин. Значит нужно было выяснять, что там с драконами и выбираться из этих мест — одному, без сопровождающих.

Видимо поэтому, подсознательно, он и не стремился подружиться со своими спутниками — ведь ему, возможно, придётся всех их убить! Даже при нынешнем положении дела, трудно убивать людей, которые делили с тобой хлеб полтора месяца, бок-о-бок ехали в неизвестность, навстречу опасности.

Он решил для себя — если будет возможность — оставит их в живых…

Наокнец, Андрей всё-таки решился встать, и шипя, передёргиваясь от бодрящего морозного холода, выполз из своего «гнезда», протягивая озябшие руки к костру, весело трещавшему сухими сучьями и облизывающего два здоровенных сука, приволочённых из гущи леса.

Дежурный боец весело поздоровался с ним, его некрасивое, конопатое лицо озарилось улыбкой и он добродушно спросил:

— Ты сегодня полезешь в логово? Ты там это…постарайся не попасться гадине — прошлый раз, когда я тащил предыдущего лазильщика, от него так воняло — я потом жареное мясо не мог есть целый год! Как унюхаю, вспомню — блевать тянет. Кстати, почему…

— Заткнись, Голс! — прервал его холодный голос рыжего Афона — ты чо придурок несёшь? Парню в логово лезть, а ты ему про сгоревших! Кашу помешай лучше, идиот! Я подгоревшую тебе на башку вывалю!

Голс бросился помешивать, виновато пожав плечами, Афон же посмотрел на Андрея и извиняюще добавил:

— Ты это…не думай…мы тоже за тебя переживаем. Не хотим, чтобы ты сгинул у чудовища в логове. Давай, ешь, отдыхай, скоро придёт проводник — пойдём в драконье гнездо. Ты сегодня готов пойти? Может поживём, здесь, пока надумаешь? Посмотрим, как дракон прилетает-улетает?

— Нет. Сегодня идём. Времени нет — Андрей потёр руки над огнём и принюхался к запаху овсяной каши с мясом, глотая слюни — вот сейчас жевнём слегка — и вперёд.

Слегка — две здоровенные миски с верхом — Андрей съел минут за пятнадцать и с наслаждением чувствовал, как по жилам расходится энергия, дающая жизнь.

У его тела было множество преимуществ, но и один огромный недостаток — приходилось поглощать столько пищи для поддержания жизни, что незнакомые люди вытаращивали глаза, видя, сколько он съедает. Его спутники привыкли к такому аппетиту, но тоже иногда подшучивали над обжорством товарища.

Иногда он задумывался — ну а правда — что будет, если долго, очень долго не есть? Организм впадёт в спячку? Или же просто съест себя, растворит вначале весь жир, мышцы, а потом примется за жизненно важные органы? Наверное так — ведь человеческий организм так и поступает при длительном голодании. Отличие лишь в том, что обычный человек может спокойно пробыть без еды два месяца, а вот оборотень…хорошо если на две недели хватит запаса энергии.

Поохотиться, а значит поесть как следует, он не мог, так что приходилось восполнять недостаток энергии громадным количеством обычных человеческих продуктов, приносящих меньше пользы для его организма.

Проводник пришёл позже, чем обещал — чему Андрей ничуть не удивился — деревня есть деревня — тут время течёт медленно, тягуче, куда торопиться, когда то же самое будет завтра…послезавтра…через неделю….месяц…десять лет…

Это был старик неопределённое возраста — худой, беззубый, с седыми клочковатыми волосами и закрученной на сторону бородой, развевающейся на ветру. Время оставило на его щеках многочисленные следы своей разрушительной деятельности — пигментные пятна, глубокие морщины и шрамы — может от рыболовного крючка, а может от падения на камни после неумеренного потребления спиртного.

Он жадно уставился на котёл с кашей, и ему была выдана плошка с парящей субстанцией, которую беззубый всасывал осторожно, явно наслаждаясь каждым кусочком благословенной пищи.

Андрей смотрел на него и думал о том, что похоже, им тут не особенно часто приходится поесть каши и мяса… Само собой — рыба — основное блюдо этих рыбаков, и её никогда не бывает достаточно.

Наконец — блюдо было вылизано — Андрей с отвращением на это смотрел — старик как собака лизал блюдо до блеска, смахивая с глаз влагу и покряхтывая от удовольствия, и отряд, наконец, отправился в дорогу, оставив в лагере одного бойца и всех запасных лошадей.

Старик ехать на лошади категорически отказался, шамкающим голосом заявив, что: «Энтова чудища он боится пуще дракона, так что пусть господа едут, а он пойдёт пешочком, так ему ловчее!»

Ехать оказалось не очень далеко — через два часа они доехали до подножия Драконьей горы, обогнули её слева, и упёрлись в небольшую горушку, с пологой верхушкой и каменистым основанием.

Впрочем — небольшой её было назвать трудно — если только по сравнению с Драконьей горой, которая возвышалась над всей округой как Эльбрус над Кавказом. Так-то она была довольно высокой, но с пологими длинными склонами, похожая на огромную пирамиду ацтеков.

Старик остановился и показал рукой:

— Вот тута, на горе, и есть драконье гнездо. Я сам туды не хаживал, но видал, што туды летали энти чудища. Туды хаживали и не един раз всяки люди, но чудища их всех убили. И вас убьют. Мне была обещана серебрушка — может дадите сичас? А то потом с каво брать?

— На, вымогатель! — Афон кинул ему монетку и старый рыбак быстро поковылял от опасного места — конечно, останься тут, эдак и серебрушки, и жизни лишишься…

— Ну что, Андрей, ты готов? — Афон выжидающе посмотрел на Андрея — тебе дать мешок?

— Какой мешок? — не понял монах — ааа! Для чешуи, что ли? Давай. Вообще-то лучше бы вещмешок, с лямками — не в руках же мне тащить, если что!

— Ага! Вот, бери! — рыжий вытряхнул на жухлую осеннюю траву содержимое вещмешка — лепёшку, сушёное мясо, бутылку с водой и кружки, и подал мешок Андрею. — лямки подгони под себя — у тебя плечи-то пошире, а то не вздохнёшь с такими лямками.

Андрей кивнул головой, отрегулировал ремни вещмешка, накинул его на плечи, предварительно завязав горловину рыбацким узлом и по привычке военных разведчиков, задумавшись, попрыгал на месте — не мешает ли чего, не гремит ли…

Бойцы посмотрели на него с недоумением, а Афон сказал:

— Я видел, кто так делает — разведчики и лесные бойцы специального назначения — типа лесные убийцы. Ты что, служил на границе? Впрочем — можешь не отвечать, это не наше дело. В общем так: мы отъезжаем подальше и ждём наготове — как только появишься, бежишь к коням, и мы сразу забираем тебя и уходим отсюда как можно быстрее. Если будет реальная опасность всем нам и мы ничего не сможем сделать — мы не дожидаемся тебя и убегаем — уж прости…мы не нанимались лазить по логову чудовища. Ну, всё — обниматься не будем — удачи, Андрей.

Наёмники влезли на коней, и ведя в поводу лошадь Андрея поехали назад, оставив его стоять на месте.

Монах присел на большой камень, валявшийся у подножия горы и стал осматриваться вокруг, запахнув куртку от ветерка, порывами задувающего с моря.

Драконья гора возвышалась над окружающим её с трёх сторон лесом, как громадная пирамида, вызывая почтительный страх и ощущение своей ничтожности перед силами природы. Её склоны были голы и усыпаны огромными камнями, видимыми и на расстоянии сотен метров.

Андрей пожалел, что не спросил старика — почему ЭТА гора называется драконьей, когда Гнездо было устроено на соседней горе, более пологой, задернованной и вполне доступной для восхождения?

Две горы стояли, как зубы челюсти — одна — огромный чёрный клык, а вторая, как коренной зуб, что навевало мысль о том, что каждый, кто попадёт эти зубы, неминуемо погибнет, раздавленный тисками челюстей судьбы.

Андрей отбросил от себя упаднические мысли и невольно залюбовался морем — огромная, безграничная водяная поверхность, покрытая волнами с пенными барашками, простиралась до самого горизонта…волны разбивались о подножие Драконьей горы, как о волнолом громадного корабля, несущегося в неведомые страны. На пределе видимости, возле берега, виднелись паруса рыбацких судёнышек, а возле леса, как будто великан вытряс из мешка десятки коробков спичек, притулилась деревня.

Он вздохнул — «Гляди не гляди, а идти на гору надо, ведь именно для этого они тащились полтора месяца через всю страну!»

Поднялся, вытряхнул из черепной коробки все лишние мысли и вошёл в режим «на щелчке» — это когда оружие снято с предохранителя и ждёшь выстрела, брошенной гранаты или любой другой опасности, которая может подстерегать бойца в рейде по тылам врага.

Шаг, ещё шаг, ещё…задернованная поверхность горы медленно менялась на каменистую, осыпающуюся под ногами поверхность, и если бы не кожаные мокасины с мягкой подошвой, цепляющейся за землю, Андрей уже мог бы свалиться вниз.

Наконец — крутизна горы сменилась пологой площадкой, переходящей к центральной части, где виднелось огромная чёрная дыра, явно искусственного происхождения.

Андрей осторожно подошёл к дыре на расстояние десяти метров и прислушался — всё было тихо, никаких звуков, шорохов…хотя, ему показалось, что в этой пещере кто-то есть. Ощущение было такое, как будто кто-то на тебя смотрит, но ты никак не можешь увидеть, кто это, и как будто этот кто-то сидит за кустами и ждёт удобного момента, чтобы всадить тебе нож в спину.

Андрей непроизвольно поёжился, но сделал шаг вперёд, ещё шаг, ещё…и вот он стоит перед огромным тёмным тоннелем, уводящим вглубь горы.

Размер входа был таков, что в него мог въехать грузовик «краз», с установленной на нём будкой-кунгом. Пологое дно тоннеля уводило куда-то вниз и терялось за поворотом, слегка изгибаясь и унося от взора путешественника то, что находится за гладкой, как будто оплавленной стеной.

Монах подумал: «Не выстою я тут ничего! Идти, так идти!» — и решительно шагнул в тёмный зев тоннеля.

Шагать было легко — чистый каменный пол, без каких-то следов мусора или щебня, был таким гладким, что не было никаких сомнений — он или прожжён в скале, или же сделан каким-то другим искусственным способом.

Коридор прихотливо изгибался, наводя мысли о лабиринте, от него отходили ещё ответвления — похожие по размеру и по качеству обработки камня, и Андрей начал отмечать на стене стрелкой, куда надо идти, чертя на камне кинжалом, взятым с собой. Саблю или лук он брать не стал — против дракона он всё равно не имел никаких шансов с этим оружием, а вот помешать ему спастись бегом они могли запросто.

В тоннеле было темно, но Андрей прекрасно видел в темноте — глаза, хотя внешне они и оставались глазами человека, приобрели новые свойства — если бы кто-то сейчас на него посмотрел, то увидел бы, что его зрачки расширились, но не так, как у людей, а почти во весь глаз и стали вертикальными, а веки практически не моргали, давая уловить любой квант света, случайно залетевший в эту преисподнюю.

Окружающее виделось ему как в приборе ночного видения — ярко, но двуцветно.

Внезапно, где-то впереди, он скорее ощутил, а не увидел, ауру живого существа — аура была странной — она переливалась почти всеми цветами радуги от синего, до оранжевого, сияя, как неоновые фонари, и только в одном месте её цвет был красным, багровым, как запекшаяся кровь, вызывая отторжение и чувство диссонанса во всей структуре излучения тела.

Само же это тело было маленьким — размером с небольшую кошку — перед Андреем, на каменном подобии лежанки, находилось существо, похожее одновременно и на динозавра, и на ящерицу, и на китайские сказочные картинки!

Это был Дракон. Нет — дракон. Нет — лучше вот так вот: дракошка!

Он мог легко уместиться в ладонях Андрея — они были как раз для ношения таких вот микродраконов — широченные, как лопаты.

Монах застыл в благоговении, переросшем в недоумение и удивление — дракон? ЭТО — дракон? И чего они боялись, такого малыша?

Осмотрев пещеру, он заметил в углу кучу мусора, среди которого Андрей увидел ту самую, вожделенную чешую. Видимо, со временем, она постепенно падала с драконов и сметались ими в этот угол, служащий чем-то вроде мусорного ведра. Присмотревшись, удивился — чешуйки были таким огромными, что никак не могли подходить этому микродракону!

Он вслух выругал себя за тупость:

— Ну ясно дело — это или детёныш, или же какой-то урод, мутант!

— Сам ты урод! — прозвучал голос в пещере. Андрей оглянулся ища источник голоса — никого не было, кроме этой «кошки».

— Эта кошка разговаривает? — непроизвольно воскликнул монах.

— Идиот! Какая я кошка?! Я дракон!

— Так это точно ты со мной разговариваешь? — потрясённый Андрей чуть не выронил из рук рюкзак, в который набивал сухие и лёгкие чешуйк, похожие на пластмассовые пластинки.

Завязав узел, он забросил рюкзак за плечи и подошёл к сидевшему на «кровати» существу.

— Извини — я почему-то думал, что драконы гораздо больше. А как ты со мной разговариваешь?

— Сейчас? Мысленно, конечно. Я говорю, а ты слышишь. Говорить ртом я ещё не могу — это доступно только взрослому дракону, а мне ещё только сто лет.

— Сто лет?! Ничего себе! И ты вот такой, с кошку размером?

— Хммм…могу и такой быть, да… — непонятно сказал дракончик и осведомился — ты зачем мусор собирал? Ты что, ешь эти чешуйки? Вы, люди, какие-то ненормальные…за эти сто лет человек пятьдесят сюда приходили, а потом исчезали — мама их всех убивала, чтобы не лезли больше ко мне. Кстати — ты не задумался о том, что сейчас прилетит мама и оторвёт тебе голову? Предупреждаю — меня трогать нельзя, лишишься жизни за это! Уходи отсюда! Я маму позову!

Андрей зашагал к выходу, и вдруг одна мысль пришла к нему в голову:

— Слушай, а чего у тебя такое с крыльями? А что за повреждения на спине? У тебя что, болит там?

— Откуда ты знаешь? — удивлённо спросил дракон — ты что, видишь ауры?

— А вы что, тоже их видите? — Андрей сделал два шага к дракончику — вижу, конечно. Только я…хммм…не совсем человек, потому и вижу. Я оборотень.

— Дааа? Никогда не слышал о таких…жаль, что тебе придётся умереть…мама тебя всё равно убьёт. а мне было бы интересно с тобой поговорить. Меня звать Шантаргон, а тебя как?

— Андрей.

— Андрей…Андрей…как-то не интересно — вон Андрогон — было бы красивее, правда? Как у драконов. У нас красивые имена! Мою маму звать Гараскарания, или просто Гара. Жаль, что тебе не придётся с ней поговорить — она добрая, умная…ей уже десять тысяч лет! Она в самом расцвете сил.

— А сколько же вы живёте?

— Сорок, пятьдесят тысяч лет. А если впадаем в спячку — то и дольше. Когда мы спим, то не стареем. А у тебя есть дети? — дракончик неожиданно сполз с «кровати» и подбежал к нему, глядя в глаза и высовывая длинный, раздвоенный язык.

— Хммм…может быть. Но я о них ничего не знаю! — сказал Андрей и перед его взглядом промелькнули сотни женщин, с которыми он занимался сексом — кто знает, может у какой-то из них и правда был от него ребёнок? — слушай, а всё-таки, что у тебя с крыльями? Чего там на спине такое?

— Чего? — и в «голосе» дракона послышалась грусть — когда-то один из вас проник в Гнездо и попытался меня украсть — я тогда был ещё совсем маленьким (уж куда меньше-то, с усмешкой подумал Андрей) — и он, сломал мне крылья, чтобы я не улетел и не вырвался. А может случайно сломал — они во младенчестве такие хрупкие…в общем с тех пор я не летаю. Мама меня кормит, а я вот такой урод, как ты и сказал. Иди отсюда, все вы люди сволочи! Подлые двуногие твари! Не зря мама вас убивает!

— Постой, Анди, я же не человек — давай, я попробую тебе помочь?

— Это как? Я с тобой не пойду никуда, даже и не думай!

— Да не надо никуда ходить — я умею лечить, правда пока пробовал только на людях, но вы, драконы, тоже живые существа, так почему и не попробовать, может получится?

— А трогать будешь? Если дотронешься — я тебе палец откушу! А может и всю руку! — дракончик щелкнул челюстью так убедительно, что было ясно — откусит, гадёныш…

— Нет. Стой вот так, я постараюсь немного попробовать полечить — у тебя они болят? Или просто не работают?

— Болят… — угрюмо сообщил дракон — ещё как болят…всё время болят. Жаль, мама его не успела убить до того, как он сломал мне крылья. Мы не умеем лечить — вот с камнем работать — да. Или с огнём. А лечить — нет. Ладно, болтаем много — пробуй давай, а то скоро мама прилетит!

Андрей наклонился к дракончику и осторожно, памятуя о его обещании оттяпать палец (он ухмыльнулся — как это он стал бы отгрызать руку? Если только у трупа, неделя труда — руку перегрызена!), дотронулся до ауры существа.

Ауры соединились, засветились ярче, как будто подпитанные дополнительной энергией, и монах сосредоточился на том, чтобы красные сполохи ушли из ауры дракончика.

Вначале ничего не получалось, но потом ауры начали как бы мигать, смешиваться…в руку Андрея пошла волна боли и он чуть её не отдёрнул, но сдержался и продолжил — наконец, багровый цвет с чёрными прожилками стал уходить, превращаясь в розовый и оранжевый, сияющий свежими оттенками жизни.

Дракончик вздохнул, в тишине пещеры и высунул красный язык:

— Ох, как хорошо! У меня ничего не болит, яж забыл, как это бывает! Вот только летать всё равно не могу — он помахал кривыми крыльями и удручённо добавил — всё равно урод!

— А пойдём наверх? Знаю-знаю! — не трогаю тебя! Просто пошли, я посмотрю, что там с твоими крыльями. Тут я вижу…но по другому. Я бы хотел увидеть твои крылья га солнечном свету, узнать, что там с ними случилось и как можно помочь. Не боишься?

— Не боюсь — дракончик неожиданно ловко подпрыгнул и уцепился коготками за штанину Андрея, а потом, перебирая лапами, залез ему на плечо — я тут поеду. Шагай наверх.

Андрей усмехнулся, поглядывая на мелкую зверюшку, отдающую приказы командирским тоном и пошёл наверх, ощущая на спине рюкзак, раздувшийся от драгоценной чешуи.

Он подумал: «Там этой чешуи — на полки латников! Гора не менее пяти метров высотой и длиной метров десять! Это сколько же лет, нет, тысяч лет! — они накапливали эти сокровища? Впрочем — это для нас сокровища, а для них просто чешуя — вот было бы забавно, если бы какие-то гномы собирали наши отстриженные ногти или серу из ушей, и считали это величайшим сокровищем! Хорошо хоть дерьмо драконов не считается лучшим средством от импотенции! Впрочем — откуда я знаю? Может и считается!» — от этой мысли Андрей засмеялся вслух, закашлялся, а дракончик больно вцепился коготками ему в плечо, достав до тела.

— Эй, мелкий, ты там поосторожнее с когтями-то! Расцапал, демон когтястый!

— А ты не дёргайся — я чуть не свалился! И вообще — сам мелкий — вот увидишь мою маму, узнаешь, какие крупные-то бывают!

Впереди забрезжил свет, ослепивший глаза оборотня яркими лучами, и он стал моргать, нормализуя своё зрения.

Зрачки моментально съёжились, стали человеческими, и Андрей вышагнул из тёмного тоннеля, рассматривая всё, что происходило снаружи и косясь на существо на своём левом плече.

— Ты сам слезешь, или тебе помочь спуститься? — спросил Андрей не решаясь дотронуться до дракона.

— Помогай. Только аккуратно. Без резких движений. Поставь меня вот сюда, на камень.

Андрей снял существо, взяв его обеими руками — весил он не больше маленькой кошки, но оставлял ощущение какой-то силы — вряд ли та же кошка, или даже собака с ним бы справилась — его тело было как стальной механизм, сгибающийся во всех направлениях. Андрей даже подумал — может они какие-нибудь искусственные образования? Типа искусственные интеллекты в механических телах? Ну где это видано, чтобы существо жило столько лет? Потом отбросил эти мысли до лучших времён и сосредоточился на драконе.

Дракончик стоял на камне, весело задрав хохолок — что-то вроде гребня на его голове, держась за камень крепкими, слегка кривыми лапами, заканчивающимися острыми серпообразными когтями — Андрей подумал о том, что вероятно, они очень ловко лазят по скалам и бегать тоже должны неплохо — если смогут убрать когти, они же должны им мешать бегать?

Дракончик был очень красив — сияющее бирюзовое брюшко, переходящее вначале в серебристо-серый цвет, а потом, начиная от середины, в раскраску, похожую на армейский камуфляж — тёмно зелёный цвет с коричневыми пятнами и полосками.

Андрей сразу понял — зачем нужен такой цвет, бирюзовый — когда дракон был в небе, эта окраска должна была укрыть дракона от жертвы — посмотрев наверх, потенциальная жертва увидела бы только голубое небо, перед тем, как на неё обрушится летающий хищник. Камуфляжный — ну, тут понятно — прижавшись к земле, дракон точно не был бы виден противникам, можно было бы пройти мимо него и запросто принять его за камень.

«Ох, и красавец!» — подумал Андрей, и как нарочно, из за нависших над миром серых осенних облаков вышло солнце и осветило эту «зверушку» — дракон засиял как яркая ёлочная игрушка и монах замер в восхищении, не в силах сдвинуться, боясь упустить такое зрелище.

Неожиданно солнце исчезло: «Опять облака! Не дадут полюбоваться!» — подумал Андрей, и только сделал шаг к дракончику, когда вдруг тот радостно сказал:

— Вот и мама! Мама прилетела! Сейчас я вас познакомлю!

Андрей поднял голову вверх и увидел пикирующий на него объект, размером с «краз», нет — с два «краза»!

Эта самая «мама» была настроена очень решительно — с вытянутыми вперёд лапами, украшенными когтями величиной с половину человека, с откинутыми в стороны крыльями, она напоминала истребитель-бомбардировщик. Из её «ноздрей», которые так живо описал Фёдор, неслась струя огня, точно нацеленная в макушку непрошенному гостю — благо что он стоял метрах в пяти от дракончика, отступив от него, чтобы полюбоваться этим чудом природы.

Думать тут было нечего, и переключившись на сверхскорость оборотня, Андрей рванул вниз по склону, со всей возможной прытью, которую мог развить.

Дракониха пропахала когтями то место, где он находился только что, секунду назад, сложила крылья и превратившись уже в сухопутное, бегающее со скоростью буйвола, существо, бросилась за ним, отбрасывая когтями огромные камни и стреляя струёй из «огнемёта».

Андрей мчался как скаковая лошадь, с ужасом чувствуя, что вот-вот, он споткнётся о камень и она его настигнет. Однако, расстояние между ними оставалось прежним, и петляя, как заяц, он спустился с горы, молясь, чтобы не подвернуть ногу и бросился в сторону стоящих вдалеке спутников с лошадьми.

Напрягшись, Андрей припустил сильнее — на ровной местности ему было легче бежать, чем по склону горы, перепрыгивая через валуны — расстояние между ним и преследующей его взбешенной драконихой стало увеличиваться и уже было хорошо видно наёмников, суетившихся и запрыгивающих в сёдла.

Дракониха, видимо поняв, что достать его бегом не сможет, распахнула крылья, которыми можно было бы, наверное, покрыть футбольное поле, и тяжело взмахивая ими понеслась низко над землёй.

Андрей этого не видел, он был сосредоточен на том, чтобы не споткнуться о лисью нору или о случайный камень, и лишь успел увидеть, как наёмники пришпорили лошадей и помчались от страшного места, бросив его на произвол судьбы.

Стальные когти схватили его сзади, сжав, как тисками, и земля стала уходить вниз. Деревья, прибрежные камни, скачущие наёмники, всё уменьшались и уменьшались, и побережье показалось во всей своей красе, с высоты птичьего полёта….

Сердце Андрея захолодело, и он попробовал ослабить хватку когтей, обхвативших его тисками со всех сторон и замкнувшиеся, как кольцо, вокруг тела, но не смог сдвинуть их даже на миллиметр…

Дракониха сделала вираж и зашла на пике, похоже решив вбить негодяя в грешную землю, как пикирующий бомбардировщик бомбу во вражескую автоколонну.

Уже отчаявшись, предвкушая сброс «бомбы», Андрей обернулся Зверем, извернулся, сдирая кожу с боков, и со всей мощью своей звериной силы вонзил когти в брюхо драконихи так, что сумел пробить его чешую и зацепиться как раз в тот момент, когда она разжала свой захват.

Оборотень повис у неё на животе, как огромный клещ, а дракониха заревела трубным гласом и распахнув крылья стала выходить из пике, едва не касаясь брюхом склона горы.

Наконец, её это удалось, и она заработала крыльями, направляясь в сторону своего Гнезда, видимо рассчитывая расправиться с «клещом» уже на месте — неизвестно почему, но похоже, она не догадалась попробовать сорвать этого «наездника» тут же, в воздухе.

Андрей ни разу не разговаривал как человек, в образе Зверя, потому не знал — сумеет ли его звериное горло выдать членораздельные звуки, однако решил попробовать:

— Эй, Гараскарания, хватит чудить! Давай поговорим! — голос вышел хриплым и отрывистым, как будто он лаял — я не трогал твоего дракончика, я его лечил!

Дракониха молчала, будто и не слышала.

— Опусти меня на землю, давай всё обсудим!

— Молчи! — громыхнул голос драконихи, похожий на раскаты грома — я по-твоему куда лечу? У меня от твоих когтей просто зудит всё! Не дёргайся! Сейчас прилетим…

Сделав вираж, огромное существо приблизилось к площадке, откуда началось бегство Андрея, дважды хлопнуло крыльями, приземляясь, приняло горизонтальное положение на земле и сказало:

— И что бы это значило? Слезай с меня, надоел!

Андрей, сжавшись, как пружина, отпрыгнул от драконихи, всё ещё покрытый лохмотьями, оставшейся после трансформации одежды, с рюкзаком, так и повисшим за спиной и приготовился дать дёру, если повторится атака.

Уж теперь, в образе Зверя, он точно не даст ей себя обидеть!

Отправить