Глава 14. Казак и бандиты

Закон #48

Все, покусившиеся на жизнь и здоровье граждан Роси, должны быть убиты

 

До расположения бывшей воинской части было километров двести. Два дневных перехода на лошадях, рысью, от рассвета до заката. Николай решил не утомлять лошадей раньше времени, поэтому казаки двигались шагом, чутко прислушиваясь к звукам леса. Дороги с размытым ливнями покрытием были задавлены подступающим лесом.

«Скоро вообще не останется дорог, – грустно подумал Колян, покачивающийся в седле наискосок, сидя немного боком. – После этого марш-броска вся задница сплошным синяком будет. Пацаны едут, как будто родились в седле, я же засиделся в городе. Надо почаще выезжать в поля».

Он хмыкнул и огляделся по сторонам. Солнце сверкало на изумрудных листьях деревьев. Резкими голосами кричали какие-то птицы, недовольные, что отряд потревожил их покой. Распускались крупные ароматные цветы белыми и жёлтыми крупными кустами, над ними вились рои насекомых. Всё шелестело, жужжало, питалось и росло. Катаклизм как будто смыл с лица Земли копоть, нанесённую человеком, земля очистилась и обновилась. По задумке Создателя, или же его по его причуде, фауна и флора Земли причудливо перемешалась. Все, что осталось в живых, радовалось жизни и продолжало свой род.

В полдень казаки сделали часовой привал, дали коням отдохнуть, напиться воды из ручья, затем по команде Атамана все поднялись в сёдла и снова потянулась разбитая дорога-туннель в стене леса. Ближе к вечеру первого дня передовой отряд подал сигнал.

– Внимание! – Колян поднял руку и остановился, прислушиваясь. Казаки замерли. Откуда-то потянуло дымом. Потом раздался глухой выстрел. Николай махнул рукой, казаки свернули с дороги по направлению к предположительному источнику дыма и осторожно стали продвигаться вперёд. Послышались крики. Николай выслал вперед разведчика. Молодой парень, одетый как Следопыт из Фенимора Купера – свободные штаны с бахромой и такая же рубаха защитного камуфляжного цвета – бесшумно скользнул за деревья. Отряд напряжённо ждал.

Через двадцать минут напряжённого ожидания разведчик тихо, как и исчез, вынырнул из кустов. Он был бледен и взволнован:

– Атаман, там беспредел! Бандиты, человек 15, грабят деревню. Там переселенцы было у ручья построились, наладили огороды, хозяйство. Эти мужиков, видать, повырезали втихую, сейчас развлекаются с бабами. Собирают барахло, связывают всех – детишек и баб. Похоже, в рабство готовят. Ещё часа два точно тут будут ошиваться – пока всё соберут, пока упакуются.

– Какое оружие у них?

– Да, похоже ничего серьёзного – ружья видал охотничьи, ножи или кинжалы – не разберёшь. Вроде сайга у кого-то.

– Так. Время, конечно, дорого, но и оставлять все так нельзя. Оборзели совсем, фактически на нашей территории грабят. Надо наказать, как считаете, казаки?

Казаки согласно закивали головами.

– Сделаем так: стрелки с автоматами тихо выдвигаются пешим порядком к краю поселения, берут на прицел всех, у кого огнестрелы, потом по единой команде валят их. Для остальных сигналом будут выстрелы – они галопом выходят на бандитов и рубят шашками. И еще – мне нужен язык. Одного-двух взять живыми. Допросим – кто, откуда, кто послал. Стрелков поведу я, Диман возглавит кавалерию.

Казаки привязали коней к деревьям и растворились в лесу. На опушке леса они наткнулись на свежий труп в луже крови, с перерезанным от уха до уха горлом. Колян нахмурил брови и покачал головой. Разведчик виновато потупился и пожал плечами – мол – куда было деваться? Дозорного могли хватиться и это бы спутало наступающим все планы. Впрочем, грабителям было не до них. Трое бандитов увлечённо насиловали молодую бабу возле дома на траве, вернее насиловал один, а двое увлечённо наблюдали за этим, гортанно комментируя его потуги. Другие выносили из дома вещи и привязывая к телеге отчаянно ревущих детей. Маленьких они погрузили в неё, прямо на мешки с награбленным, и они так же отчаянно ревели.

Один из бандитов с надменным горбоносым лицом наотмашь ударил особенно громко ревущего на телеге пацанёнка, так, что тот свалился с неё и затих.

«Как бы этот ублюдок ему шею не сломал, – подумал Колян и скрипнул зубами. – Ну, твари! А этот горбоносый, видно, командир у них. Надо его живым брать… по возможности».

Он осмотрел поле боя. У троих бандитов нерусской наружности были охотничьи ружья, у командира – сайга за спиной и пистолет за поясом. Остальные были вооружены чем-то вроде копий и кинжалов. В доме были и другие мародёры, их вооружение он разглядеть по понятным причинам не могу. Жестами Николай показал:

– Гранат не применять! Я беру командира, вы разбираете вооружённых, двое под прицелом держат окна и территорию. По моей команде начнём!

Он подтянул к себе снайперскую винтовку, уложил её на ствол упавшего дерева и поймал в прицел «горбоносого». Вначале перекрестье прицела легло на лоб грабителя, потом медленно переползло на его правую руку. Горбоносый стоял, наблюдая за процессом грабежа и выцепить его было очень просто, тем более с такого небольшого расстояния, для снайперки сто метров – это всё равно как один шаг. Колян успокоил дыхание, вошёл в резонанс с винтовкой, лесом, ветром… и медленно потянул спусковой крючок. Выстрел потонул в грохоте автоматных очередей и одиночных выстрелов – остальные стрелки ждали его команды, чтобы обрушить огонь на врага. Колян видел в прицел, как у горбоносого разлетелась кисть руки, обнажились белые кости, тот прыгнул в сторону, несмотря на рану, и громко гортанно прокричал какую-то команду своим бойцам.

Колян поймал его в прицел ещё раз, пока тот не ударился в бега, и нога горбоносого подломилась, перебитая в колен. Он упал на землю, извиваясь и глухо завывая. Раны в колено очень болезненны и к передвижению точно не располагают. Тут же из леса без гиканья и свиста вылетели казаки на конях, которые понеслись на бандитов. Первый же попавшийся на их пути потерял голову в буквальном смысле слова – она свесилась с тела на лоскуте кожи и мяса. Остальные бандиты побежали к лесу, но были настигнуты и изрублены на части. Из окна дома показался ствол и раздался выстрел, почти неслышный в общем шуме. Тут же серия автоматных очередей загасила попытку сопротивления, вышибив из бревенчатой стены ворох острых щепок, полетевших во все стороны как при распилке дров.

В считанные минуты всё было кончено. Бойцы осмотрели дом, постройки, притащили выжившего, легко раненого мародёра – как ни странно, тот был славянином. Горбоносого и другого бандита связали и оставили у стены. Молодуха, которую насиловали, поднялась, с трудом выбравшись из-под трупа насильника, зарубленного и придавившего её своей тушей со снятыми с волосатого зада штанами, подошла к горбоносому, зло сверкавшему тёмными глазами из-под насупленных бровей, и с размаху пнула его в лицо. Голова того мотнулась, ударившись о стену дома, из носа потекла кровь и он что-то яростно закричал на своём языке, перемежая непонятные слова отборным русским матом. Колян дал знак подвести к нему молодуху, которую оттащили от языков:

– Привет, красавица. Кто будешь?

– А вы кто?

– Мы казаки. В рейде. Из города Рось. Я – Атаман, меня звать Николай. Теперь твоя очередь рассказывать.

– Я Валентина… Мы с мужем и другими беженцами тут жили, – её лицо скривилось и по щекам потекли слёзы, – Пока эти уроды не пришли. Так хорошо было. Огород сделали, рыбу ловили, ну за что нас Бог наказал?!

Она навзрыд заплакала и не могла долго остановить рыдания. Наконец продолжила:

– Мужа убили, он в огороде был. Нас, сказали, в рабство заберут, будем им рожать джигитов и по хозяйству работать. Я одного вилами пырнула, когда они в дом ворвались, и вот этот велел меня насиловать в назидание всем. Сказал, башку отрежет. Он ещё моего сыночка убил… Взял из кроватки и об стену ударил! – она упала, рыдая, на колени и завыла, раскачиваясь.

Колян приказал отвести её в дом, чтобы помочь собрать вещи – всех выживших надо было переправить в Рось. Осталось только допросить пленных. К нему подвели вначале славянина. Тот смотрел затравленно, бегая глазами по жёстким лицам казаков.

– Ну, рассказывай, как ты с хачами спелся, – Колян тихо и еле слышно проговорил, ковыряя в земле срезанной с дерева и очищенной от сучков веточкой.

– Я… это… заставили они меня… Я не хотел, заставили!

Колян резко хлестнул его по лицу прутом так, что красная полоса перечеркнула глаз и щёку мародёра, и тот защурил глаз, из которого потекли слёзы.

– Не врать, сука! Убивать заставили? Насиловать заставили?! Как звать тебя, тварь!

– Николай…

– По их вере как звать?

– Каюм.

– Где у вас главная ставка, Каюм?

– Сто километров отсюда примерно. Тейп Беной.

– Кто главный там?

– Исматулла… Он из чечен.

– Ясно, что не из папуасов. Сколько бойцов?

– Я не знаю. Человек сто точно.

– Оружие какое?

– Ружья, винтовки, есть автоматы… пистолеты ещё. Я не знаю, сколько чего – я самом низу был, как и все, кто веру принял мусульманскую. Они нам не верят. Они рабов набирают, чтобы они работали и их кормили. Детей, что рожают бабы, берут в воспитание в мусульманском обычае, говорят – джигитов готовят, будут русских резать. Мужиков убивают, берут только баб и детей, что сами могут есть. Младенцев не берут, – опустил глаза язык.

В толпе казаков кто то матерно выругался и зашипел: «Падлллы…». Колян остановил всех жестом руки и продолжил:

– Кто послал сюда?

– Исматулла и послал. Прощупать ситуацию. Город тут рядом большой, богатый, люди сюда идут. Нам велено было разведать. Да по дороге попался этот хутор, решили ещё навариться напоследок. Ахмад, – он кивнул головой на горбоносого, – сказал забрать всё. Мужика мы убили, остальных хотели забрать с собой.

Коляна услышанное встревожило. Не зря он озаботился арсеналом – если чечены нападут, миром это не закончится. Потери будут большие. Надо укрепить кремль Роси как следует, установить тяжёлое вооружение, и главное, нанести упреждающий удар по тейпу – этот гнойник надо выдавить, иначе потом будет поздно. Чечены есть чечены, в войне их жизнь – подумал он. Во время службы он услышал самое страшное оскорбление у чечен: «Да ты даже барана украсть не сможешь!». Вот ведь живучие, изумился Колян – столько людей погибло хороших во время катастрофы, а эти бандюки живее всех живых. Тем нужнее ему был арсенал.

Николай собрал своих командиров:

– Потери есть?

– Нет. Ранено двое, легко. Да один ногу сломал – с коня упал, тот через бревно споткнулся.

– Раненых и Валентину в город. Соберите тут всё, что может пригодиться, загрузите вещи на коней, троих бойцов им в сопровождение. И пусть разошлют конные наряды по окрестностям, может, тут не одна банда шастает. Пусть настороже будут. Ещё – пусть подготовят трактора, прицепы на всякий случай. Проверят исправность машин и заправят топливом. Этого, – он показал на Каюма, – в расход. Ведите второго… вернее, тащите его сюда.

Бойцы притащили к ногам Николая главаря бандитов. Он рычал, плевался и вращал глазами.

– Ну, хватит, хватит дурковать, козёл. Насмотрелся я на вас, уродов. Опять, суки, голову поднимаете! Мало вас рэзали, сссобаки. Пора тебе отвечать за свои дела. И я тебя, суку, закопаю в землю с кусками свинины, чтобы райских гурий тебе, твари, не было на том свете, сечёшь, урод? Жалко поросёнка на тебя тратить, но придётся, заслужил. Спрашивать мне у тебя нечего, да и неохота – твой подчинённый нам уже всё рассказал.

Кавказец завозился, бормоча по-своему и с ненавистью глядя на казаков.

– Казаки, зовите сюда Валентину, – сказал Колян.

Побледневшую девушку подвели к Атаману.

– Валентина, вот убийца твоего мужа и сына. Дайте шашку сюда! На тебе шашку – делай с ним что хочешь, – Колян воткнул казацкую шашку в землю и пошёл к коням. Что было дальше он не видел. Крики разрубаемого на куски бандита его совсем не трогали. Через час он так же мерно покачивался, свесившись на бок из седла, и с какой-то детской досадой думал о том, что никогда на Земле не будет мира.

Отправить