Глава 5

Вечером последнего дня ярмарки, закрыв магазин, я предалась лени.

Было настолько тихо, что при взгляде в окно и не скажешь, что всю неделю по улице туда-сюда сновали люди. Погружаясь в сон, я все не могла избавиться от ощущения, что часы тикают невероятно громко. Неподвижно смотря в потолок, я вдруг почувствовала одиночество, как в день своего приезда сюда, и меня охватило странное беспокойство.

Неожиданный стук по фусума заставил меня вздрогнуть. Я с опаской посмотрела в сторону перегородки и увидела, как в приоткрытую щелочку на меня уставились чьи-то глаза.

— Ой! — взвизгнула я, точно героиня фильма ужасов.

— О-хо-хо, я тебя напугал? — раздался непривычно громкий голос, и в проеме показалась знакомая голова с растрепанными волосами.

Я вздохнула с облегчением.

— Дядя, не пугайте так.

— Прости-прости.

С большими полиэтиленовыми пакетами в руках дядя шагнул в комнату и спросил:

— Я зайду?

Затем он извлек алкоголь, сок и другую еду и расставил все на столике. Были даже чипсы и кольца кальмара.

— Разве вы не ушли на фуршет? — поинтересовалась я. На что дядя озорно улыбнулся:

— Да обошелся приветствием. Сегодня хотел только с тобой отпраздновать. Ведь мы никогда вместе не выпивали, да?

— Ничего-ничего! Пожалуйста!

Мое скверное настроение как ветром сдуло.

Дядя расположился около стола, и наша небольшая пирушка началась. Мы потихоньку пили саке под звуки доносящегося из открытого окна стрекота насекомых. В ночной тишине время шло медленно, будто и вовсе остановилось.

— Похоже, Такако, ты привыкла к местному ритму жизни.

Дядя облокотился о стеллаж и с наслаждением вытянул ноги.

— Ага. Сначала думала, что же будет, а теперь вот полностью погрузилась в отдых, — сказав это, я слегка усмехнулась.

— Это хорошо.

— Только вот ведь досада.

— Что такое?

— Вы с самого начала знали, дядя, что мне здесь понравится.

— Это не так. Я и правда рад, что тебе здесь хорошо. Если захочешь, можешь остаться здесь навсегда.

От доброты дяди у меня аж сердце дрогнуло.

— Слушайте, почему вы так добры ко мне? Я хоть и племянница, но тут дело не только в родстве.

— Потому что я тебя люблю, Такако, — прямо сказал дядя без малейшего смущения. — Ты, наверное, думаешь, что я просто малознакомый родственник, но я считаю иначе. Для меня ты настоящий ангел.

— Ангел?

Я едва не поперхнулась пивом. Мне никогда такого не говорили ни мужчины, ни женщины.

— Да, ангел. И еще я тебе обязан.

— Обязаны? — все меньше понимая, о чем он, вновь переспросила я. Не помню, чтобы я что-то делала для него.

— Да, так и есть. Но это лишь мои личные мысли, тебе, наверное, будет неинтересно, поэтому закончим на этом.

— Нет, я хочу знать, — искренне попросила я.

Дядя пристально взглянул на меня и спросил, не буду ли я смеяться.

Я помотала головой, и дядя, словно вспоминая прошлое, начал неспешно рассказывать.

— Лет с восемнадцати я жил без каких-либо целей и ценностей. Мне сложно было приспособиться и дома, и в школе, а потому я начал закрываться в собственной раковине. Пустой человек без гроша за душой, очень застенчивый, без идеалов и амбиций — вот таким я был. Думал, мне нет места в этом мире.

Я даже представить себе не могла, что у дяди было такое состояние. Но как это связано с тем, что я ангел?

— Это случилось, когда сестра родила ребенка. Когда она приехала к нам, чтобы показать внучку родителям, тогда я тоже впервые увидел тебя. И почему-то едва не расплакался, глядя на мирно спящего в пеленках младенца. Наверное, в тот миг я познал тайну жизни. Я был вне себя от счастья, когда подумал о том, что эта малышка впервые узнает и впитает в себя столько всего.

Я мгновенно ощутил, как мое сердце наполнилось теплым светом. И смутно чувствовал, как внутри меня зарождаются твердые намерения. И тогда я решил: надо прекращать сидеть безвылазно в своей клетке. Необходимо двигаться, все рассматривать и изучать. И найти такое место, про которое я мог бы с уверенностью сказать, что оно мое. Постоянное чтение книг и путешествия оказали на меня благотворное влияние. И самое главное, прогулки с тобой, Такако, были сродни откровению.

— Откровение? Удивительно…

— В каком-то смысле я тебе обязан. Поэтому я хочу что-нибудь сделать для тебя.

Я не знала, что лучше сказать дяде в ответ на его искренние слова. Мне стало по-детски стыдно, что я постоянно раздражалась и злилась на него. А он вот как думал обо мне… Но я наконец поняла, почему дядя встречал меня с такой радостью, когда я была маленькая. Какая же я дура. Тогда я думала, что его доброта — нечто само собой разумеющееся.

От радости осознания того, что меня настолько кто-то любит, в груди стало тепло. С трудом сдерживая подступившие слезы, я в шутку сказала:

— Дядя, такие речи не произносят за поеданием кальмара.

Дядя весело расхохотался.

— Получается, вы наконец нашли свое пристанище?

— Ну, выходит, что так. Но для этого потребовались долгие годы и месяцы.

— Это место случайно… не здесь?

Дядя кивнул.

— Да, здесь. Наш маленький и видавший виды книжный магазин Морисаки. Разве не смешно, что таким местом оказалось то, которое было мне хорошо знакомо с детства, хотя я путешествовал по миру с грандиозными целями? Но спустя некоторое время я вернулся. И тогда я понял, что проблема не только в месте. Проблема была внутри меня. И когда я осознал это, первая глава моей жизни закончилась. Вернувшись в дорогую сердцу гавань, я решил бросить свой якорь здесь. Для меня это святое и умиротворяющее место.

— Кстати, господин Сабу еще с самого начала говорил, что вы — спаситель этой лавки…

— А-ха-ха, спаситель? Это он преувеличивает. Ведь я всего лишь унаследовал обыкновенный магазин, когда его финансовое положение пошатнулось в связи с болезнью отца. Сначала он был категорически против того, чтобы лавка перешла ко мне. Я тогда был мальцом, а в мире букинистики начались тяжелые времена. Но именно поэтому я пал перед ним на колени и молил, чтобы он завещал мне этот магазин.

— Неужели?..

— Да как можно было отдать эту лавку на верную смерть? Я же провел здесь свое детство. Сидя рядом с отцом за кассой, я молча читал сказки Андерсена, а отец иногда широкой ладонью ерошил мне волосы и гладил по голове. В такие моменты я был по-настоящему счастлив. Я понял, что если лавка исчезнет, то с ней пропадут все мои воспоминания, поэтому я не мог сидеть сложа руки.

Рассказ дяди поразил меня.

Кем был этот дядя, которого я думала что знаю? В нем столько поистине человеческого сострадания и боли. В отличие от меня его нутро постоянно разрывалось от крика. Какой же он глубокий человек.

Хоть дядя и вел себя беззаботно перед другими, но, чтобы они не увидели, что у него на сердце, наверное, прикладывал невероятные усилия. А на самом деле…

Пока я размышляла об этом, мне вдруг стало нестерпимо тяжело.

— Я хотел, чтобы и для Момоко это место обрело такой же смысл… Когда она ушла, я изо всех сил старался полностью переделать магазин и до последнего не смог понять ее помыслы.

— Дядя.

— М?

— Я люблю это лавку. Очень.

Я собиралась сказать что-то поумнее, но получилось именно так. Зато искренне.

— Спасибо. Эта лавка — определенно не то место, в котором все нуждаются, но если есть хотя бы один человек, кто говорит так, как ты, то она простоит еще несколько десятков лет. Я хочу и дальше жить с ней под лозунгом: «Лодка плывет туда, куда несет ее течение», — сказал дядя и тихонько усмехнулся.

С того вечера я всерьез задумалась над своей жизнью.

Здесь, конечно, тепло и спокойно, но вечно жить нахлебницей нельзя, так я точно не смогу повзрослеть. С моим-то слабым духом. Нужно идти дальше, нужно начать жить по-своему — вот в чем я была уверена.

Стоило мне так подумать, как в душе появлялись ростки неуверенности, и мне становилось страшно идти. Еще бы ненадолго остаться здесь. Ну и избалованная же я.

В конце концов я не решилась и надолго засела в комнате на втором этаже книжной лавки Морисаки.

Думаю, я ожидала какого-то стимула.

И вот настал тот день, когда он появился.