Глава 3
— Такако, не спишь? — раздался из-за фусума голос дяди однажды вечером под конец лета. На часах уже было восемь: время закрытия магазина.
— Сплю, — завернувшись в одеяло, ответила я.
— Спящие обычно не отвечают.
— Но я сплю. Я же спящая красавица как-никак.
Дядя с той стороны фусума рассмеялся.
— Злишься? За то, что рассказал господину Сабу.
— Злюсь. Обращаетесь со мной, как с диковинной зверушкой.
— Ну, будет тебе. В конце концов, я беспокоюсь о своей племяннице. Господин Сабу переживает о тебе и часто спрашивает, как ты. Слушай, выйдешь на минутку? Я сейчас собираюсь сходить в одно местечко. Не составишь мне компанию?
— Нет, спасибо, — коротко бросила я в сторону фусума. Но дядя не сдавался:
— Я же не сделаю ничего плохого. Ну? Обещаю, что больше никогда не потревожу твой сон.
— Точно? — с недоверием спросила я.
— Да, палец даю на отсечение. Если солгу, то будь я проклят триста раз.
Я нехотя поднялась, провела пальцами по волосам и приоткрыла фусума.
— Обещаете?
Я пристально посмотрела на него, и дядя с улыбкой кивнул:
— Да, обещаю.
Место, куда он собирался, находилось буквально в двух шагах от магазина Морисаки.
— Здесь, — сказал дядя, остановившись перед зданием за углом. Это была ничем не примечательная старая деревянная кофейня. Судя по всему, хозяином этого заведения был бородатый угрюмый мужчина средних лет. Светящаяся вывеска с надписью «Субоуру» мерцала в темноте.
— Это мое любимое место.
Как только дядя, приложив немало усилий, открыл тяжелую дверь, нас тотчас же встретил глубокий аромат кофе.
— О, господин Сатору. Добро пожаловать, — поприветствовал его мужчина, который, расположившись за кассовой стойкой, наливал в стеклянный кофейник кипяток.
— Здоро́во, хозяин. Это моя племянница Такако.
— Здравствуйте.
Сев рядом с дядей за небольшую стойку, я кивнула ему. Хозяин кофейни хоть и оказался не бородатым, но тонкое лицо было угрюмым и довольно серьезным. На вид ему было лет сорок пять. Я бы хотела, чтобы мой дядя, который в любом возрасте вел себя как ребенок, брал с него пример.
— Мне бленд. А ты что будешь, Такако?
— То же, что и ты.
Я осмотрелась по сторонам. Кофейню освещал слабый свет лампы, играла спокойная фортепианная музыка, и в целом здесь была очень умиротворяющая атмосфера. Почерневшая кирпичная стена была исписана пожеланиями, которые оставили клиенты. Это также поразительно гармонировало с теплым настроением заведения. Я даже немного приободрилась.
— Эта кофейня существует уже лет пятьдесят. Когда-то давно сюда захаживали писатели, — рассказал дядя.
— Да, такую спокойную обстановку не так-то просто создать, — согласно кивнув, заметила я.
Примерно через пять минут официантка принесла две чашки кофе.
— Добрый вечер, господин Морисаки.
— Привет, Томо. Это моя племянница Такако.
Я поздоровалась и поклонилась. Томо поприветствовала в ответ и улыбнулась.
— Томо тоже моя постоянная клиентка. Очень начитанная девушка.
— Совсем нет, — возразила Томо и застенчиво улыбнулась.
Она была примерно одного со мной возраста, может, даже чуть помладше. У нее были белые, слегка пухлые щеки и немного наивная манера речи. Черный передник очень ей шел. Почему-то мне показалось, что мы подружимся, поэтому я даже немного обрадовалась.
— Вот те на, Такако. Молодые парни здесь тоже есть, — сказал дядя и помахал кому-то за кассой: — Эй, Такано!
— Здравствуйте, господин Морисаки.
Из-за бамбуковой шторки резко возник высокий стройный парень и поздоровался с дядей.
— Слушай, Такано, пригласишь на свидание мою племянницу?
— Эй! — Я хлопнула дядю по руке.
Парень по имени Такано, похоже, смутился и густо покраснел.
— Такано тоже хочет однажды открыть свою кофейню, поэтому учится этому здесь. Но он постоянно ошибается, и хозяин его частенько ругает, — дядя с особенной радостью произнес это «ругает».
Хозяин немедленно перебил его:
— Не отпугивайте мне посетителей.
Мне было жаль Такано, но он выглядел таким субтильным, что, казалось, свалится от щелчка, поэтому я не могла не согласиться со сказанным.
Дядя был довольно весел. С соседнего места какая-то женщина средних лет окликнула его:
— О, господин Сатору!
— Здравствуйте, здравствуйте, госпожа Сибамото.
Он подошел к ней, расшаркиваясь. С другого столика его тоже окликнули, и он засеменил туда.
В магазине он еще держал себя в руках, но стоило выйти за порог — стал вот таким. Я глубоко вздохнула, точно хозяин, которого тянула за поводок собака.
— У господина Сатору здесь много знакомых, — сказал мне хозяин кофейни с горькой усмешкой. В уголках глаз у него появились легкие морщинки.
— Сама любезность, — с толикой сарказма отозвалась я. — Кстати, впервые пью такой вкусный кофе. Еще и в такой замечательной кофейне.
Хозяин тихо усмехнулся.
— Благодарю. Молодые люди, которые никогда не бывали в подобных кофейнях, чувствуют себя здесь умиротворенно. Вас, кажется, Такако зовут? Раньше не доводилось сюда приезжать?
— Нет, ни разу. Но вот недавно поселилась в магазине у дяди.
— О, в магазине Морисаки? Это хорошо. Обязательно насладитесь жизнью в Дзимботё.
— Угу, — с серьезным видом протянула я.
— Что?
— Да говорите один в один как дядя.
— Понятно. Нет такого человека, который любил бы этот район так, как господин Сатору.
— Не понимаю я этого, — вздохнула я. — Но не солгала, когда сказала, что это потрясающая кофейня. Обязательно приду еще.
— Да, заходите, когда хотите, — сказал хозяин кофейни и, зажмурившись, улыбнулся.
* * *
Засидевшись до ночи, мы с дядей вышли из кофейни и не спеша пошли по улице. В воздухе уже чувствовалась осень, а прохладный ветерок овевал лицо.
Дядя еще выпил бутылку пива и, похоже, изрядно опьянел, поэтому, ковыляя впереди, бубнил что-то вроде: «Эх, хороша ночка!»
Если подумать, то в последний раз я вот так гуляла с ним в детстве. Тогда мы под предлогом исследования окрестностей вблизи дома деда, взявшись за руки, бродили весь день. И что в этом было такого интересного? Но веселилась я от души. Такому замкнутому единственному ребенку в семье, как я, дядя казался добрым старшим братом, и, конечно, я с нетерпением ждала встречи с ним.
Стоило мне подумать об этом, в памяти вдруг воскресли воспоминания о том, как в его комнате мы пели песни The Beatles под расстроенную гитару и запойно читали мангу Тэдзуки Осаму и Исиномори Сётаро. И тут я на мгновение почувствовала прежнюю привязанность к впереди идущему дяде.
— Послушайте, дядя Сатору, — внезапно окликнула я его, неуверенно передвигающего ноги.
— Что такое? — Он обернулся и посмотрел на меня по-детски невинными глазами.
— Что вы делали, когда были в моем возрасте?
— Ну, тогда я только книги читал.
— И все? — Я была немного разочарована. — Похоже, с тех пор ничего не изменилось…
— И путешествовал.
— Путешествовали?
— Да, подрабатывал то в одном городе, то в другом, копил деньги. И с рюкзаком на плечах посетил разные страны. Был в Таиланде, Лаосе, Вьетнаме, Индии, Непале. Однажды даже до Европы добрался.
Я очень удивилась тому, что дядя оказался настолько активным человеком.
— И зачем вы это делали? Вы не хотели работать, как все?
— Как сказать, — лениво протянул дядя, будто вспоминая былые времена, и скрестил руки на груди. — Одним словом, я хотел своими глазами увидеть разнообразие мира. И еще хотел посмотреть, на что я способен. Познать свою собственную жизнь, а не жизнь других людей.
Покинуть Японию, чтобы проверить свои силы, а потом в итоге стать хозяином этого магазина — разве одно другому не противоречит? Я впала в ступор.
Но между тем, каким я его представляла в детстве, и тем, что он мне рассказал, была большая разница. Повзрослев, я стала немного понимать чувства дяди. Я тоже еще со времен университета мечтала жить согласно собственным взглядам и ощущениям, не быть связанной чем-либо. Но на самом деле мне не хватало мужества действовать.
Возможно, в этом и заключается секрет беспечности дяди. И если это так, то я немного ему завидую.
— Да, в двадцать лет я постоянно слонялся туда-сюда. Отец сердился на меня. Пока то да се, он заболел и скончался, и так я унаследовал магазин.
— Вы сожалеете об этом?
— Кто знает. — Дядя рассмеялся. — Для меня это самая подходящая работа. Для человека, который любит книги, нет места лучше, чем этот район. Я горжусь, что у меня здесь есть своя лавка. Поэтому я безмерно благодарен отцу и деду.
— Хмм, повезло же вам, дядя.
— О чем ты?
Дядя растерянно взглянул на меня.
— Ну, вы занимаетесь тем, что вам нравится.
— Все не так. Поначалу я сопротивлялся. В молодости я даже и мечтать не мог, что унаследую магазин отца. Я и сейчас постоянно сомневаюсь. Но, наверное, сразу не понять, что тебе действительно нужно. Только с годами потихоньку начинаешь осознавать…
— Я… ничего такого не делаю и только зря теряю время…
Дядя тепло мне улыбнулся.
— Я так не считаю. Иногда важно остановиться. Это своего рода привал в длинном путешествии под названием «жизнь». Сейчас твоя лодка причалила к нашей пристани и ненадолго бросила якорь. Как только хорошенько отдохнешь, отправишься дальше.
— Вот вы так говорите, а сами жалуетесь на то, что я сплю, — недовольно заметила я.
Дядя в ответ весело рассмеялся.
— Человек — существо противоречивое.
Я неосознанно надулась. Вечно он так.
— И вы вот так, путешествуя и читая книги, наверняка много узнали?
— Так и есть. Но куда бы я ни ехал, какую бы книгу ни читал, я понимал, что все еще ничего не знаю и ничего не видел. Такова жизнь. Если когда-нибудь собьешься с пути, продолжай жить. Как там в песне у Сантока? «Гора остается синей, сколько бы ты ни шел».
— Послушайте, дядя… — я собрала все силы, чтобы задать вопрос, который мучил меня все это время.
— Да?
— Почему ушла тетя Момоко?
— Гм. У нас с ней очень схожий образ мышления. Думаю, это нас и объединило и в то же время стало причиной разрыва. Наши дороги пересеклись, и мы полюбили друг друга. Но вечно идти по одному и тому же пути невозможно. В определенный момент нужно причалить к какому-то берегу. Я думал, у нас общий финал, но, к сожалению, это оказалось не так.
— Вот как. А что вы тогда почувствовали? Печаль?
— Как сказать…
Дядя взглянул на затянутое тучами небо.
— Конечно, мне было очень тоскливо. Но…
— Но?
— Сейчас я надеюсь, что она счастлива, где бы она ни была.
— Но ведь, — не поняв его, продолжала я, — тетя разве не бросила вас?
— Момоко — единственная женщина, которую я любил по-настоящему. Этот факт остается неизменным. Я до сих пор храню в сердце те моменты, через которые мы прошли вместе. В этом смысле я до сих пор люблю ее.
«Почему он говорит так?»
Я хотела спросить его, но в свете фонарей увидела, как поникла его спина, и промолчала.
* * *
Той ночью я почему-то не могла уснуть. Чувство странного волнения не давало мне покоя.
Несколько часов я ворочалась, а голова начала пухнуть из-за роя разных мыслей. Размышления о будущем и горьком прошлом изводили меня.
Скверно. Я резко подскочила. Надо что-то делать, иначе мне станет хуже и я начну задыхаться. Посмотреть телевизор? Но для этого нужно снова убрать книги, которые стояли перед ним стопками. К тому же сейчас три часа ночи.
«Жаль, нечего почитать», — подумала я, бессмысленно глядя в темноту. Я бы хоть время скоротала.
Тут я охнула. Это ведь книжная лавка. Здесь же куча книг. Так как сейчас я к ним не испытывала ничего, кроме ненависти, то совершенно забыла об их истинном предназначении.
Я включила свет и начала искать какую-нибудь интересную книгу поблизости. Но мне ничего такого не бросалось в глаза. Одни старые книги. Вот дядя без труда нашел бы в этих стопках произведение, которое бы мне понравилось.
Я зажмурилась, беспомощно стоя перед горами карманных изданий. Вытянув руку, я наугад вытащила первое, до чего дотронулась. «До ее смерти» Муро Сайсэя. Я слышала о нем на уроках японского в старшей школе. Оставив включенной лишь тусклую настольную лампу, я завернулась в одеяло и без особого энтузиазма открыла книгу. Думала, что наскучит, и я быстро усну.
Но не тут-то было. Спустя час я полностью погрузилась в чтение. В рассказе было много сложных слов, но главная тема — душевное состояние обыкновенного человека — тонко перекликалась с моими мыслями.
Основной сюжет повествовал о том, как главный герой, выросший в Канадзаве и с детства мечтавший стать поэтом, отправляется в Токио и начинает жить в Нэдзу. Там он сгорает от любви то к сводной сестре, то к возлюбленной друга. Та, о ком говорится в названии книги, — девушка, с которой главный герой знакомится случайно, оказавшись без работы и на грани нищеты. Благодаря общению с ней его израненное сердце постепенно заживает.
Что меня больше всего зацепило в этом произведении, это то, каким спокойствием и добротой от него веет, несмотря на главного героя, чье детство прошло в тяжелых условиях, а юность — в печали. Заключенное в словах неуловимое чувство умиротворения постепенно проникало в мое сердце. Да, несомненно, это ощущение было особенно сильным оттого, что сам автор до безумия любил жизнь.
Я даже не заметила, как начало светать.
И все равно я продолжала читать страницу за страницей.
* * *
На следующий день, когда пришел дядя Сатору, я встретила его с радостным волнением. Он очень удивился тому, что я, которая обычно даже не здоровалась, буквально подлетела к нему.
— Это очень интересная книга! — воскликнула я, держа в руке «До ее смерти».
И что вы думаете? Дядя вмиг расцвел. Совсем как ребенок, который получил замечательный подарок на день рождения.
— Правда? Правда? — восторженно вторил он.
— Да, отличная! Такая, очень трогательная, — от нетерпения я не могла подобрать подходящих слов. «Трогательная» не в полной мере описывало возникшие у меня сложные чувства.
— Такако, я очень рад этим словам. Еще и Муро Сайсэй, у которого есть довольно мрачные вещи.
Дядя был настолько искренне счастлив, что даже я, заразившись этим настроением, обрадовалась.
И так мы какое-то время обсуждали эту книгу. Всего одна вещь неожиданно объединила меня с человеком, с которым, как раньше казалось, у меня нет ничего общего. Хоть этим человеком оказался дядя, точнее, именно поэтому, мое сердце ликовало.
* * *
Неосознанно я открыла в себе новую грань — именно так я воспринимала происходящее.
Благодаря этому я поглощала книги одну за другой. Казалось, что спавший внутри меня заядлый читатель вдруг вскочил и побежал, точно по сигналу.
Я медленно читала том за томом, смакуя каждую книгу. Времени было полно, и я не переживала, что перечитаю все в магазине. Нагаи Кафу, Танидзаки Дзюнъитиро, Дадзай Осаму, Сато Харуо, Акутагава Рюноскэ, Уно Кодзи… Я взахлеб читала все: произведения тех, о ком я слышала, но никогда не читала; тех, чьих имен я не знала; в целом все то, что мне казалось интересным. И при этом я продолжала находить что почитать.
Раньше я и не знала, насколько это ценный опыт. Даже возникло ощущение, что до этого у меня и жизни-то не было.
Я решила прекратить предаваться лени, как раньше. В этом больше не было надобности. Вместо побега в сон я по сменам присматривала за магазином вместо дяди и читала книги то в комнате, то в кофейне.
В старых книгах было столько истории, чего я даже представить не могла. И это относится не только к содержанию. Именно в самой книге я частенько находила следы прошедших десятилетий.
Например, в «Пейзажах души» Кадзии Мотодзиро в одной главе я наткнулась вот на это:
«Чем теперь является увиденное мной? Частью моей души или тем, что поселилось в ней?» — сбоку написал человек, которого некогда глубоко впечатлила эта книга. Тот отрывок главы тоже зацепил меня, поэтому я обрадовалась, что мои чувства совпали с чувствами кого-то незнакомого.
Еще я находила закладки в виде засушенных цветов, вдыхала уже едва уловимый аромат и думала о том, кто, когда и почему положил сюда эту закладку.
Такие встречи сквозь время возможны только в старых книгах. Тогда я начала любить эту букинистическую лавку Морисаки за то, что она дает такую возможность. В этом небольшом помещении, где размеренно течет время, начинаешь осознавать, что очень важно оставить себя в покое. Благодаря этому я стала довольно неплохо разбираться в писателях, чьи книги у нас были, и потихоньку сближалась с постоянными покупателями. Господин Сабу, заметив, что я изменилась, пересмотрел свое отношение и стал говорить мне:
— О, Такако, молодец.
И еще у меня появилась новая привычка: гулять по району.
Именно в то время стало прохладно: идеальная погода для прогулок. Вид желтеющих день ото дня деревьев, словно вторя медленным изменениям в моей душе, почему-то будоражил меня.
Прогуливаясь, я смотрела на улицы Дзимботё совершенно другими глазами, чем когда приехала сюда впервые. Теперь район казался мне полным приключений, что будоражило мое воображение. Так на главных улицах и закоулках этого квартала, наполненного дружественной атмосферой традиционной торговли, было полно разных букинистических лавок, кофеен и баров в европейском стиле. При этом все было погружено в исключительное спокойствие и совершенно не ощущалось вульгарности, которая так мне не нравилась.
Я наконец заметила, что те же книжные лавки отличаются друг от друга цветом.
Были такие, которые специализировались на иностранной литературе или исторических романах; были и такие, где продавались журналы о кино, детские книги и даже японские книги вахон периода Эдо. Владельцы тоже встречались разные: от упертых «старикашек», как мой дед, до молодых и обходительных людей. Судя по тому, сколько мест я нашла, только книжных здесь оказалось больше ста семидесяти штук. Действительно, как и говорил дядя, это самый большой в мире район книжных магазинов.
Вскоре, уставая бродить, я заходила отдохнуть в кофейню. Выпить горячего кофе в конце прогулки, когда уже замерз, — что может быть лучше?
* * *
Так я проводила осенние дни.
Я даже не сомневалась, что каждый новый день будет поднимать мне настроение. Моя душа, которая долгое время словно находилась в свернутом состоянии, наконец начала расправляться.
Словно вторя этому настроению, район все больше открывался мне. Я очень сблизилась с хозяином и персоналом уже полюбившейся мне кофейни «Субоуру», а с официанткой Томо мы и вовсе сдружились.
Она училась на первом курсе магистратуры кафедры японского языка и литературы, а в свободное время подрабатывала в «Субоуру». Иногда захаживала и в лавку Морисаки как покупатель. Она была младше меня на два года. Обычно тихая, Томо казалась простодушной, но за этой оболочкой скрывалось горячее сердце. В частности, будучи студенткой факультета японской литературы, она обожала писателей. Мне безумно нравился ее богатый внутренний мир.
Со временем Томо, если у нее не было дел, по пути домой стала заглядывать в магазин, где мы с ней пили чай на втором этаже в окружении книг.
— Ух ты! Здесь все прямо как во сне! — воскликнула Томо, впервые зайдя в мою комнату.
— Правда? Только тут совсем мало места. И всего одна плита для готовки, — откровенно призналась я, не избалованная удобствами.
— Но разве здесь не здорово? — Томо недоуменно взглянула на меня. — Нет ничего лишнего, книги на расстоянии вытянутой руки. Это же чудесно!
— Может быть.
— Точно говорю, — с сияющими глазами заявила она.
Я осмотрелась по сторонам. Оттого что Томо так здесь понравилось, до этого скучная комната вдруг загадочным образом показалась мне великолепной.
Чтобы сделать ее еще лучше, по задумке Томо мы отправились в цветочный магазин в соседнем квартале, купили космеи и поставили их в вазу. В комнате сразу стало уютнее. С тех пор я всегда украшала комнату сезонными цветами.
Однажды я спросила Томо, когда мы пили чай и оживленно о чем-то разговаривали:
— Томо, почему ты так любишь книги?
Тогда она ответила в своей привычной манере:
— Ну, дай подумать. Еще в средней школе я боялась высказывать свое мнение и была необщительным ребенком. Из-за этого внутри у меня копилось много негативных эмоций, и я самой себе казалась уродливой… Тогда я начала читать книгу Дадзай Осаму «Школьница», которая была у моей старшей сестры. И теперь я в какой-то степени зависима от этого.
— Вот как! Уверена, что каждому читателю в определенный момент жизни попадается такая книга, и он получает незабываемые впечатления, — с энтузиазмом согласилась я.
— Хорошо, что мы теперь вместе сможем встретить множество потрясающих книг! — с улыбкой сказала Томо.
Я кивнула, соглашаясь. Вот насколько мы сблизились с ней.
Однажды, около полудня, когда я еще была одна в магазине, неожиданно зашел Такано, который тоже работал в «Субоуру». Мне не удавалось с ним поговорить, так как он занимался кухней, но его худощавая фигура периодически мелькала перед глазами.
Я сразу заметила Такано и поздоровалась.
Он кивнул в ответ и с каким-то беспокойством забегал по магазину глазами.
Мне он показался странным, но я спросила, ищет ли он что-то конкретное, а он, запинаясь, начал отнекиваться.
И еще Такано покраснел. Совсем как парень перед девушкой, которая ему нравится. Я ахнула. Неужели он ко мне неравнодушен? Ведь когда дядя сказал ему тогда, чтобы он позвал меня на свидание, Такано тоже засмущался. То есть… Как только я подумала об этом, то сразу занервничала.
В магазине воцарилось неловкое молчание. Воздух постепенно сгущался, и становилось тяжело дышать.
И когда я, не в силах больше выносить напряжение, уже собиралась что-то сказать, он в тот же миг громко произнес:
— Послушай!
Я невольно напряглась. С мыслью о том, что он мне сейчас признается в любви, я быстро перебирала в голове варианты того, как бы ему мягко отказать.
Но спустя мгновение он сказал совершенно не то, чего я ожидала:
— Аихара часто приходит сюда, да?
Он стал совершенно пунцовым.
— Аихара… Ты про Томо?
— Да.
— Ага, частенько заходит в обеденный перерыв.
— О чем вы с ней разговариваете?
Внутри все резко улеглось. Неосознанно я пожалела об ушедшем волнении.
— А что? Тебе нравится Томо? — с досадой и вызывающе спросила я.
— Нет, не то чтобы…
— Да брось ты. Томо и правда очень милая. Тебе ли не знать, ведь вы работаете в одном заведении.
— Нет, я на кухне, она в зале. К тому же я не умею заводить разговор…
— Хм. Да, ты в самом деле стеснительный.
— У нее есть парень? — спросил Такано таким тоном, будто это был вопрос жизни и смерти.
— Ой, кстати, я ни разу не спрашивала ее. Но Томо очень приятная девушка. Я не удивлюсь, если у нее кто-то есть.
— А можешь в следующий раз как бы между прочим спросить ее?
— Почему ты просишь об этом меня? Не лучше ли узнать самому?
— Ну, вы же с ней подруги, поэтому логично будет, если спросишь ты, разве нет? И еще я никогда раньше не заговаривал с девушками первым…
— Но сейчас же разговариваешь, — пораженно заметила я. А я разве не девушка? Но он, кажется, вообще не понял, что сказал.
— Я в долгу не останусь. Если поможешь, то с меня кофе, когда в следующий раз придешь к нам.
Его предложение воодушевило меня, заставив закрыть глаза на его неловкость.
— Правда? Тогда буду ходить каждый день!
— Эм, каждый день — немного чересчур…
— Вот жадина! Разве можно узнать больше о девушке своей мечты только за одну чашку кофе?
— Ох… — Такано неохотно кивнул. — Но пообещай, что ни в коем случае не расскажешь ей.
Я хлопнула себя по груди и сказала:
— Хорошо.
Вот так у нас с Такано появилась общая тайна. Оказывается, он уже полгода был тайно влюблен в Томо. Но за все время он, кроме приветствия, словом с ней не обмолвился и только любовался ей со стороны. Он, конечно, неуверенный в себе, зато с чистым сердцем.
Так как я взялась помочь, то, конечно, хотела, чтобы у них все сложилось. Для Томо это неплохой вариант, ведь Такано хоть и скромный, но серьезный парень. Думаю, ничего страшного не случится, если она даст ему шанс.
И да, я решила стараться не ради кофе, а ради этой парочки. Сначала я вскользь поспрашивала у Томо о том о сем. Так я узнала, что сейчас она ни с кем не встречается, да и намеков на это нет. Любимый цвет — темно-синий. Любимое животное — соня. Любимый район — конечно, Дзимботё. Вскоре я стала знать о ней все, и она начала меня побаиваться.
Как только я получала от нее новую информацию, то направлялась в «Субоуру» и, попивая свой заслуженный кофе, передавала все Такано. Сидя за стойкой, я тихо рассказывала ему о том, что ее любимое животное — соня, а он так же тихо отвечал, что это здорово. Из-за этого чрезмерно любопытный хозяин кофейни пустил среди посетителей слух о том, что мы с Такано встречаемся.
Однако все мои усилия не приносили этим двоим никакого результата. Подвижек не было, так как сам Такано даже не пытался заговорить с Томо. Он лишь победоносно завопил, узнав, что у Томо нет парня, но до того, как он соблаговолит поговорить с ней, пройдет еще лет десять. Так что все было напрасно.
Я сама беспокоилась. Постоянно думала, как бы устроить так, чтобы эти двое заговорили.
Но радостная весть пришла откуда не ждали.
Как-то во второй половине дня, сидя у меня в комнате в спокойной обстановке и попивая чай, Томо рассказала о ярмарке букинистики.
— Ярмарка букинистики? А что это? — растерянно поинтересовалась я.
— Оу, Такако, ты не знаешь? Каждую осень владельцы местных книжных лавок устраивают распродажу под открытым небом. Тогда район наполняется людьми.
— Ого, вот оно что. Наверное, будет весело.
— Господин Морисаки тоже примет участие.
— Что, правда?
— Конечно, все магазины будут.
А ведь дядя ни разу не рассказывал мне о таком важном событии. «Ух, попадись он мне только», — дала я себе слово.
— Я собираюсь сходить в этот раз. Не хочешь присоединиться?
И тут меня осенило. Точно, этим грех не воспользоваться. Сообщу об этом и Такано.
— Угу, пойдем!
Я, конечно же, согласилась.
