Глава 13
Мы встретились с госпожой Момоко в десять часов утра на станции Синдзюку.
Было пасмурно, но прогноз погоды обещал, что во второй половине дня должно быть солнечно. Я уходила в оплачиваемый отпуск, поэтому отбросила все мрачные мысли о прошлом вечере и вышла из дома.
Госпожа Момоко стояла у переполненного людьми южного входа на станцию, и по ее виду нельзя было сказать, что она собирается в путешествие. За спиной у нее висел рюкзак, который можно было принять за детский. Волосы завязаны в пучок, а из-под зеленой парки выглядывал черный трикотажный костюм. Она была невысокого роста, поэтому издалека могло показаться, что это какая-то девушка собралась на прогулку.
— Боже мой, совсем не выглядишь так, как будто сейчас отправишься в горы!
У госпожи Момоко даже брови подскочили от удивления, когда она оглядела меня. Я давно никуда не ездила, поэтому надела платье, которое недавно купила на распродаже.
— Но я в кроссовках, — возразила я. — А в сумке лежит одежда, которая больше подходит для гор.
— Не нужно так много вещей.
Я сконфузилась. Стало стыдно оттого, что я одна с нетерпением ждала этого дня. Заметив перемену в моем настроении, госпожа Момоко добавила:
— Ну, молодые всегда много одежды берут.
— С годами количество вещей уменьшается? — попыталась я контратаковать.
Но госпожа Момоко твердо ответила, что ей просто не нужны лишние заботы. И я с ней согласилась.
— Что ж, прошу позаботиться обо мне в ближайшие три дня, — торжественно произнесла госпожа Момоко и поклонилась.
— Взаимно. — Я поклонилась в ответ.
В Синдзюку мы сели на центральную линию, а на станции Татигава пересели на линию Омэ. Прошло примерно пять лет с моего приезда в Токио, но в этом направлении я ехала впервые. Электричка была практический пустая. Напротив нас сидел угрюмого вида старшеклассник, который, видимо, проспал и всю дорогу тряс ногой. Похоже, он ненавидел все вокруг. Как только госпожа Момоко села на свое место, то уставилась в окно, напевая себе под нос какую-то песенку. Я не спала до утра, потому что всю ночь думала о всяком, поэтому задремала.
Когда я проснулась спустя некоторое время, старшеклассника уже не было. Наверное, пошел в школу, продолжая всех ненавидеть. Я взглянула в окно и увидела, что тучи рассеялись, по небу разлилась синева. Жилых домов становилось все меньше, и горы на фоне рисовых полей постепенно приближались.
— Красиво! — протирая глаза, воскликнула я, на что госпожа Момоко заметила, что это только начало.
Мы вышли на небольшой станции Митакэ. Перед глазами возникла горная цепь, в центре которой возвышалась самая огромная, массивная и величественная гора, она казалась непоколебимой. Листья еще не начали краснеть, поэтому она была окутана густой зеленью. На ее вершине виднелся тот самый горный домик.
— Мы едва отъехали от города, а кажется, что он очень далеко, — пролепетала я, глядя на развернувшуюся перед нами картину. Я глубоко вдохнула свежий воздух. Поразительно, что рядом с городом сохранилось место с такой богатой природой.
— То, что мы называем городом, — это сплошные высотки, которыми все застроили всего за несколько десятков лет, — отозвалась госпожа Момоко, и я вспомнила короткий рассказ Куникиды Доппо «Мусасино». В эпоху Мэйдзи, когда жил Доппо, в Мусасино еще была нетронутая природа. У меня даже в глазах потемнело от осознания, как быстро летит время.
Дальше на такой же маленькой, как станция, остановке надо было сесть на автобус и по государственной трассе доехать до канатной дороги, что располагалась в центре горы.
На автобусной остановке уже сидели две туристические группы, которые, судя по всему, приехали с нами на одной электричке, и ждали автобус. Обе состояли из пожилых женщин и мужчин. Оставалось загадкой: по какой причине они решили собраться. Мы кивнули в знак приветствия и сели рядом, а самая старшая из группы с улыбкой поинтересовалась:
— О, у вас семейная поездка?
Госпожа Момоко с такой же улыбкой просто ответила:
— Да.
«Вовсе нет», — подумала я, но объяснять не очень-то хотелось, поэтому только кивнула.
Сев в автобус, они тут же заговорили с тремя учениками местной начальной школы. Похоже, мальчики привыкли к туристам, поэтому совершенно не испугались. Видимо, госпожа Момоко любила детей, так как с радостью общалась с ними.
— В каком классе учитесь? — спросила она.
— В первом! — одновременно бойко ответили дети.
Их дома располагались на горе, поэтому им каждый день приходится спускаться, чтобы ходить в школу.
— Нелегко вам, — посочувствовала я, но дети, привыкшие к такой реакции туристов, по-взрослому ответили:
— Ничего страшного.
— Сюда, сюда.
Когда мы приехали, дети проводили нас до канатной дороги. Они шли довольно быстро, поэтому, бредя в самом хвосте, я выдохлась, стараясь поспеть за ними. Госпожа Момоко обернулась и, глядя на меня, колко заметила:
— Такако, нам еще предстоит идти после канатной дороги, а ты уже устала.
Дети тоже рассмеялись:
— Да, сестренка, ты совсем плоха. Это потому что ты в городе выросла.
И госпожа Момоко посмеялась вместе с ними.
— Вообще-то я выросла в деревне на Кюсю! — попыталась защититься я, но меня никто не слушал: все шли вперед.
И почему госпожа Момоко такая энергичная? А ведь нас приняли за мать и дочь. Я всем сердцем пожалела, что не поехала налегке.
Когда мы наконец добрались до канатной дороги, госпожа Момоко купила зеленый чай в бутылке и со словами: «Вот, держи» — дала его мне. Поблагодарив ее, я жадно начала пить.
* * *
Наша кабина, подобно кораблю на волнах, плыла на самую вершину горы. Там мы попрощались с детьми и поплелись дальше. До конечной точки нам оставался почти километр, и сложно было поверить, что всего час назад мы стояли у подножия.
На узких тропинках то там, то здесь пестрели рекламные щиты или указатели на гостиницы. Наша находилась в самой глубине, поэтому, как беззаботно сказала госпожа Момоко, до нее оставалось идти еще минут сорок.
— Что?! — Я уже теряла терпение.
— Зато посмотри, какой вид! — И она тут же ущипнула меня за щеку.
Сплошные подъемы и бесконечные лестницы. Магазинчики и беседки один за другим, а потом сплошь жилые дома и домики для туристов. Спускающиеся сверху люди радостно здоровались с нами. Мы с госпожой Момоко каждый раз так же приветливо отвечали. Поразительно много было пожилых людей, но несколько раз мы встречали и молодые пары, и группы студентов. Я с облегчением вздохнула, когда увидела, что практически все молодые ребята оделись так же повседневно, как и я.
И вот показался наш домик. К тому моменту я почти выбилась из сил. Госпожа Момоко тоже как будто устала и, глубоко выдыхая и вытирая полотенцем пот со лба, приговаривала:
— Фух, пришли наконец.
Здание оказалось довольно старым — трехэтажное и деревянное, оно походило на жилой дом и гостиницу одновременно и было построено на обрыве. На широком дворе стояли тракторы, ржавые велосипеды, валялись какие-то бревна, создавая ощущение реальной жизни. Простой, если в хорошем смысле, нищенской — если в плохом. Но мне показалось, что есть что-то особенное в том, чтобы отдохнуть с госпожой Момоко в таком уютном месте, поэтому, осмотревшись, я решила, что тут будет хорошо.
— Простите! — открыв дверь в прихожую, крикнула госпожа Момоко. Из глубины коридора послышались быстрые шаги, и перед нами появилась молодая девушка в широких джинсах и явно великоватом ей свитере. На вид ей было лет двадцать.
— О, это вы, Момоко? — по-дружески, совсем не как с гостем, поздоровалась она, увидев тетю.
— Давно не виделись, Хару. Как дела? — ответила она ей.
— А кто с вами? Ваша дочь? У вас разве были дети?
— Племянница. — Я поздоровалась с Хару, пока госпожа Момоко снова не соврала, что мы мать и дочь.
Эта девушка показалось мне грубоватой, но совсем не плохой.
— Понятно, — сказала она и слегка поклонилась мне.
Из глубины дома снова донеслись шаги, и на этот раз к нам неспешно вышла женщина лет пятидесяти в треугольном переднике.
— А-а, Момоко, ты рано, — расплылась та в приветливой улыбке. Она говорила живо и показалась мне довольно общительной.
— Давно не виделись, хозяйка, — почтительно поклонилась ей тетя.
— Что, вы снова на работу сюда, Момоко?
— Нет, Хару. На этот раз она наша гостья.
— Неужели!
Пока я с интересом следила за их диалогом, госпожа Момоко шепнула мне:
— Когда я ушла от Сатору, то какое-то время жила и работала здесь.
— Что, правда? — от удивления переспросила я громко, на что она с прохладцей ответила:
— Вот так, да.
Хозяйка провела нас в комнату. Было еще только два часа, поэтому мы стали первыми посетителями.
Внутри дома было так же много хлама, как и снаружи. В проходе стояла пустая бочка, высились кипы журналов, старый телевизор, акустическая гитара. Заглянув на кухню, что примыкала к коридору, я увидела, что там тоже был беспорядок. Туалет, умывальник и ванна находились в одной комнате. Это, скорее, было общежитие, такие обычно переполнены всякими университетскими кружками в летние каникулы. Не знаю, как в других гостиницах, но здесь чувствовалась атмосфера свободы и расслабленности.
Меня приятно поразила наша комната. Пространства в десять татами вполне хватало на двоих. Слышалось пение то ли дрозда, то ли кукушки. Горы вдалеке были подернуты дымкой, а по голубому небу плавно плыли кучевые облака. Пока я наблюдала эту картину, время словно остановилось.
Я села на подоконник и некоторое время любовалась видом из окна. Госпожа Момоко тоже, видимо, была впечатлена и непривычно тихо сидела рядом и смотрела. Я представила, каково это: жить и работать здесь. Неожиданно показалось, что мне бы тоже могло понравиться.
Тут кто-то громко постучал в дверь, и вошла Хару.
— По вечерам уже довольно холодно, — предупредила она и поставила в углу комнаты, судя по всему, тяжелую жаровню.
— Спасибо, — сказали мы одновременно, на что она подобострастно, словно сотрудница рюмочной, ответила:
— Рада стараться!
— Госпожа Момоко, а как долго вы здесь работали? — спросила я тетю.
— Вроде бы три года… — ответила она, задумчиво склонив голову набок.
— А что вы делали потом, когда ушли отсюда?
— Всякое. Человек — существо, способное жить где угодно.
Госпожа Момоко действительно производила впечатление человека, который может выжить в любой ситуации.
— Что ж. Давай прогуляемся перед ужином, — предложила она и встала с подоконника.
Мы решили посетить святилище, а завтра совершить реальное восхождение на гору. Госпожа Момоко сказала, что храм находится в двух шагах от гостиницы, поэтому идти туда примерно пять минут.
Когда мы обогнули квартал тесно примыкающих друг к другу сувенирных лавочек и ресторанчиков, перед нами возникли огромные ворота тории. Мы проследовали за другими посетителями, коротко поклонились перед входом и зашли внутрь.
Святилище оказалось даже лучше, чем я себе его представляла. Там было много сокровищниц и надгробий на пути к главному входу. Прочитав табличку с исторической справкой, я узнала, что святилище было построено еще в начале периода Нара и со второй половины Средних веков является сердцем поклонения горам в Канто, куда приходят тысячи паломников.
Сначала я очень удивилась, что такое большое святилище находится с весьма давних времен глубоко в горах. Еще и за столько столетий множество людей поднималось на гору, чтобы посетить его. А тогда ведь еще не было транспорта, поэтому они шли по несколько дней, а то и несколько десятков дней. И в отличие от нынешнего времени тогда людям было очень важно прийти сюда. Подумав об этом, даже совсем не религиозная я ощутила какое-то смирение.
По довольно крутым каменным ступенькам мы поднимались к главному святилищу. У дороги росли светло-фиолетовые дикие горечавки. Однако какая же длинная лестница! Так просто до святилища не добраться. Другие посетители, запыхавшись, тоже поднимались к нему. Когда мы наконец оказались перед святилищем, я с трудом перевела дух.
Кое-как восстановив дыхание, мы пожертвовали пару монет храму и сложили руки в молитве.
Закончив молиться, я взглянула на госпожу Момоко, которая все еще стояла со сложенными руками. У нее было невероятно сосредоточенное выражение лица.
— О чем вы молились? — спросила я ее, как только она открыла глаза.
— Ни о чем.
— Но вы так крепко сжимали ладони.
— Святилище — это необязательно то место, где надо молиться. Здесь также можно поблагодарить божество за то, что оно оберегает тебя.
— Ой, а я только попросила.
— О чем?
— Об отличном здоровье и чтобы не было проблем с деньгами.
Госпожа Момоко улыбнулась, сказав, что это очень на меня похоже. А затем, оглядевшись вокруг, добавила:
— Когда я ушла от Сатору, то первым делом пришла в это святилище. А потом на обратном пути остановилась в том домике. Мне было некуда идти, поэтому я попросила хозяйку пожить у нее и поработать. У нее как раз незадолго до того умер муж, Хару тоже пока не было, поэтому ей не хватало рабочих рук. Но она была так добра, что наняла абсолютно незнакомого ей человека.
Меня привело в странный восторг то, что она рассказывала о себе, как о другом человеке.
Напоследок мы еще раз поклонились святилищу и, оставив освещенный вечерними огнями храм, отправились обратно в гостиницу.
* * *
Искупавшись, я ждала, когда из ванной вернется госпожа Момоко, но меня уже начал одолевать сон. Тетя разбудила меня, потому что наступило время ужина.
Пока я спала, приехали еще две группы туристов. Мы встретились с ними в большой гостиной. Семья из трех поколений родителей и детей и двое мужчин средних лет. Последние уже крепко выпили и, когда мы вошли, поприветствовали нас немного глуповатым «Здоровьичка!».
На ужин подали так много еды, что я даже растерялась. Чего только у хозяйки не было: вареная еда, натто, лук в панировке, кимчи, разнообразные приправы к рису, набэ, даже тэмпура. Самой вкусной оказалась форель, жаренная в мисо, и рис с мисо супом, которых мне оказалось достаточно, а вот старички съели и набэ, и тэмпуру.
Благодаря непринужденной атмосфере в гостиной стало очень оживленно. Мужчины оказались любителями горного туризма и бывали здесь несколько раз, поэтому активно советовали посетить конкретные места. Но сезон, чтобы увидеть такие растения, как катакури и рэнгэсема, только что закончился.
А члены прибывшей семьи рассказали, что у них женится внук, и перед этим они решили узким семейным кругом отправиться в небольшое путешествие. Бабушке было восемьдесят семь или восемьдесят девять лет (они даже заспорили по поводу ее возраста), поэтому от канатной дороги внук вез ее до гостиницы на инвалидном кресле.
Когда старушка пробурчала, что это ее последнее путешествие, госпожа Момоко уверенно возразила:
— Боже, вы еще так молоды! Еще приедете несколько раз!
И она говорила это с какой-то радостью.
Когда посетители разошлись, госпожа Момоко и хозяйка начали без умолку болтать, и я тоже решила вернуться в комнату.
Наверное, это мое воображение заставило меня чересчур волноваться перед поездкой. Я пришла к такому выводу, когда в комнате вспомнила, какой была сегодня госпожа Момоко. Как всегда, легкая и веселая. Похоже, ее захлестнули воспоминания о времени, когда она здесь работала.
Я оказалась здесь по странному недоразумению. Как показал случай с Ёсихиро, у меня плохо развита интуиция.
«Но в этом нет ничего страшного, если мне весело», — решила я, ожидая госпожу Момоко.
* * *
— Завтра рано вставать, поэтому ложимся спать, — сказала госпожа Момоко, вернувшись в комнату, и сразу юркнула под одеяло.
Но я все никак не могла уснуть, потому что уже дважды впадала в дремоту. Госпожа Момоко уснула уже через три минуты и мирно сопела, а иногда даже похрапывала по соседству.
Я снова пожалела о том, что забыла книжку в «Субоуру». И одновременно с этим мне вспомнилось лицо Вады.
Что он делает сейчас? Ну, наверное, спит. Мне стало очень одиноко оттого, что придется провести бессонную ночь в незнакомом месте, и мне очень захотелось встретиться с Вадой. Не было ничего плохого в том, чтобы узнать его номер телефона. Наверное, мы с ним больше не встретимся, ведь у него больше нет причин приходить в ту кофейню. От этой мысли мне стало больно.
Глаза стали наполняться слезами, и я тихонько вышла. Вся гостиница спала, но в конце коридора из одной комнатки сквозь фусума пробивался свет. Я на цыпочках прошла и, заглянув туда, увидела, как Хару сидит со скрещенными ногами за столом и неотрывно смотрит в компьютер. С таким же сосредоточенным лицом, как у госпожи Момоко во время молитвы у святилища.
Я уже собиралась так же тихо уйти, как Хару заметила меня и растерянно спросила:
— Что, что такое?
— Не могу уснуть.
— Может, тогда прогуляетесь? Сегодня ясная ночь, звезды очень красивые, — предложила она, указывая подбородком в сторону прихожей.
— Что ж, так и сделаю, — согласилась я, и уже на выходе меня окликнула и догнала Хару с карманным фонариком в руке со словами, что снаружи очень темно, и находиться женщине одной опасно.
Я тихо открыла дверь и вышла во двор.
Хотя стояла середина октября, из-за большой высоты было холодно. При взгляде на небо мне показалось, что звезды ближе, чем обычно. Над утесом расплылись зимние созвездия, которые в это время в городе не увидишь.
Вдвоем мы медленно прошлись перед храмом. Все вокруг было погружено в сон; ни одного окна с включенным светом. Звук от наших шагов ласкал слух.
— Прости, что заставила тебя составить мне компанию.
— Ничего, я всего-то зависала на форуме.
Хару достала из кармана штанов сигарету и закурила. Затем выдохнула дым в темноту.
— Хару, как долго ты здесь работаешь?
— С тех пор как окончила школу. Хозяйка мне как мать.
— Вот оно как.
— Мы почти семья. Да и многие школьники во время каникул здесь подрабатывают. Госпожа Момоко — исключение.
— Нравится работа?
— Как сказать. Я только здесь и работала. В период наплыва студентов очень шумно, и становится немного тоскливо. Почему вы приехали сюда? Не похоже, что вы очень дружны, — безучастным тоном спросила Хару.
— Почему? Сначала я подумала, что госпожа Момоко хочет рассказать мне что-то. Но, похоже, я ошиблась.
— Хм. Когда она жила здесь, то ходила очень мрачная. Увидев ее спустя время, я удивилась тому, что она такая веселая.
— Правда?
— Да. Под конец она стала более жизнерадостной, но, когда я только пришла, практически не разговаривала. Я побаивалась ее.
Я представить себе не могла, чтобы госпожа Момоко была такой.
— Ну, остального не знаю, — подытожила Хару и выбросила сигарету в урну около тории.
По небу пролетела падающая звезда и исчезла в темноте. Следом за этим чихнула Хару.
— Пора возвращаться, — сказала я, и Хару, шмыгнув носом, кивнула.
