Не знаю, почему я на это решился, но с тех самых пор воспоминания преследуют меня. Произошло все это на одной домашней вечеринке, когда я только-только закончил колледж и мне едва исполнилось двадцать. Неожиданно мне вспомнилось, что бывшая девушка моего друга — ведьма и умеет читать по ладони. Я был пьян, она — красива. Неплохой повод начать разговор. С тех пор я боязливо оглядываюсь по сторонам.

Прослеживая мою линию жизни (я понятия не имел, где именно она находится), девушка обнаружила развилку и пересечение. Ей тут же стало не по себе, и, переминаясь с ноги на ногу, она рассказала, что способности к колдовству в ее семье передаются по наследству. Мысль о том, что она происходит из особого магического рода, придала ее предсказаниям новое значение — равно как и рюмка водки, которую я предварительно осушил.

— Что-то нехорошее произойдет с тобой, и тебе с трудом удастся выжить, — изрекла она.

Ну и ну!

— Линия, пересекающая твою линию жизни, глубока, но уходит недалеко. Ты можешь оказаться прикованным к инвалидной коляске, но долго после этого не протянешь.

Господи!

Вот и все. Больше я ничего не помню. По-моему, я отключился и меня выносили из комнаты. Учитывая, что мне недолго оставалось жить со здоровыми ногами, думаю, я неплохо перенес известие о своей скорой кончине. К тому же за руку меня держала хорошенькая девушка, пусть даже она отравила мою жизнь раз и навсегда.

Через некоторое время я посетил еще несколько сеансов, но остался таким же, как большинство людей, — не особенно осведомленным, но, как мне казалось, нормальным и открытым. Думаю, я был равнодушен к сверхъестественному. Мне оно было без надобности, но это не означало, что в нем нет ничего особенного. Однако я дважды оглядывался, перед тем как перейти дорогу, и всегда пристегивался, даже на заднем сиденье. Спустя некоторое время после этого удивительного предсказания, в начале 1990-х годов, неизвестный парень с болезненной гримасой отказался пожать мне руку и посоветовал получше следить за своим сердцем.

Ну да, конечно. Почему этих людей так тянет ко мне? Неужели у меня на лбу написано «ходячая болячка» или «большой любитель сверхъестественных наказаний»? Я всегда спокойно относился к жизни, или, во всяком случае, так мне говорили, но я припоминаю, что тогда я забеспокоился: а не приводит ли внешнее хладнокровие к внутреннему напряжению? Может, я напрасно держал все в себе? Может, мне стоило кричать и топать, выпуская пар? А то ведь накопится внутри и рано или поздно взорвется, и тогда откажет сердце или, не приведи Господь, случится автокатастрофа, в результате которой я останусь без ног.

Предсказания, которые поначалу казались простым развлечением, до сих пор волнуют меня. Даже сейчас я постоянно меряю свое давление и проверяю уровень холестерина в крови. А если пророчества так повлияли на меня, то как же они действуют на других?

И вот, почти пятнадцать лет спустя, со здоровым сердцем и целыми ногами я вновь прибываю в «Таинства», что находятся неподалеку от лондонского Ковент-Гардена, готовый перепугаться до смерти. После жутковатых историй Николы Пейн и Жаки Пул и «страшных» выходных с ведьмами я хочу напомнить себе о «приятной стороне» сеансов. Впрочем, мне могут предречь какую-нибудь страшную смерть, и не факт, что меня ожидает веселье.

Я помню, как Мэтью, хозяин «Таинств», рассказывал о Говарде, всемирно известном хироманте. Он не совсем медиум, поскольку читает судьбу «по науке». Также он, как рассказал Мэтью, до смерти перепугал нескольких бандитов из Ист-Энда, потому что догадался о роде их деятельности, бросив всего лишь один взгляд на их руки. Заходя в магазин, я размышляю, были ли на них пятна крови. Я беру у Мэтью кассету «Таинств», чтобы Говард мог зафиксировать на ней мое будущее, написанное на ладони, и поднимаюсь по лестнице в комнаты медиумов.

Я ожидаю в маленьком фойе возле кабинета Говарда (тот еще не закончил предыдущий сеанс), и у меня есть время вспомнить все, что мне удалось узнать о хиромантии, искусстве чтения по ладони. Главное его достоинство, разумеется, осязаемость. В отличие от способностей Элис, основанных на связях с бестелесным духом-проводником, загадочные линии на моей ладони что-то значат. Конечно, это лишь морщинки от постоянного сжимания и разжимания пальцев, но ведь они уже есть, когда мы рождаемся. Должно быть, это означает, что в них заложен божественный смысл. Пещерные люди рисовали руки на стенах своих подземных убежищ, и даже Библия признает важность ладоней. «Он полагает печать на руку каждого человека, чтобы все люди знали дело Его», — гласит Книга Иова. Юлий Цезарь судил о своих людях по рисунку ладоней. Полагаю, Брут постоянно носил перчатки. Чтение по ладоням было с энтузиазмом отвергнуто церковью, которая утверждала, что оно для почитателей дьявола. Все, кто выражал интерес к «темному искусству», заслуживали сурового наказания, иногда даже смерти.

Оказывается, хиромантия — сложна и требует немалых умений; она сочетает в себе интуицию и понимание того, что означают различные формы и контуры на ладони. Важна не только линия жизни, но и форма руки. В книге Сары Фентон «Хиромантия для начинающих» сказано: если кончик большого пальца отклоняется назад, то у человека есть способности к актерскому мастерству, а если же «внешнее ребро ладони пухлое и изогнутое, то запас терпения у этого человека невелик и он может быть словесно или физически агрессивен». У меня же маленькая, продолговатая рука с круглым наростом на правом суставе, и это означает, что у меня есть привычка издеваться над людьми…

Говард, австралиец лет сорока с небольшим пивным животом, открывает дверь в свой кабинет, и наружу выскальзывают две женщины. Я захожу, сажусь напротив него и помещаю руки на стол, вытягивая ладони так, как он просит. На его столе — самая выдающаяся коллекция луп, которую я когда-либо видел. Среди них даже есть лупа размером с мою руку. Надеюсь, он не станет испытывать на мне все. Конечно же, не станет. Он лишь изредка пользуется самой маленькой.

Для начала Говард сообщает, что правая рука у меня активна, а левая — пассивна. Он говорит, что левая ладонь демонстрирует карту жизни, с которой мы рождены, правая же показывает то, как мы адаптировались и изменились, поэтому линии на ней могут меняться и после рождения. Мне нравится эта идея. Боги определили курс нашей жизни и изобразили карту всех развилок на наших ладонях, но все же в нашей воле обрести контроль за ходом собственной жизни и изменить ее курс. Тут и свобода воли, и судьба сплетаются воедино.

Мне нравится наш сеанс, потому что Говард тешит мое самолюбие. Вглядываясь в маленькую лупу, он говорит, что линия ума у меня ясная, четкая и самая длинная из тех, что он видел. Очевидно, она у меня, как у Эйнштейна, и все эти годы я готовился открыть что-то великое.

Оказывается, я блокирую 25 % своих коммуникационных способностей. А еще я довольно-таки ушлый, «в силу изогнутости пальцев». У меня отличная иммунная система, красивые ногти и приятный характер. Говард рассказывает все это, оглядывая мою руку с такой осторожностью, словно это заряженная бомба.

Мне нравится Говард. Мне очень нравится Говард. Я чувствую себя так, будто я самый замечательный на свете человек. К счастью, он меняет тему, не то моя голова лопнула бы от всех этих комплиментов. Но это не помогает. Говард продолжает меня нахваливать.

Он возвращается к линии ума, потому что именно она больше всего привлекает хироманта.

— Вот что самое поразительное в вашей руке. Линия ума удивительно длинная, и это означает, что в карьере вам повезет, — поясняет он.

Хиромант также упоминает холм Венеры, выступающую часть ладони рядом с большим пальцем, и сообщает, что я фонтанирую идеями по утрам и могу быть практичным и отвлеченным после обеда.

Также у меня есть пятно, символизирующее большую отзывчивость и понимание по отношению к людям. А одна из линий говорит, что умерший родственник ищет способ связаться со мной.

— Я был на волосок от гибели в Австралии и думаю, что тогда кто-то, должно быть, пытался со мной связаться, — уверяет хиромант.

А затем, как айсберг, надвигающийся на непотопляемый корабль, на горизонте показывается тема моих отношений. Снаружи они кажутся стабильными, но если копнуть глубже, вскрывается много интересных вещей.

— В вашей жизни грядут перемены. Ваши отношения либо движутся к завершению, либо вы только-только их начинаете. Ваша жизнь циклична — каждые семь лет начинается новый цикл, — говорит Говард.

Он спрашивает, состою ли я в отношениях, и я отвечаю утвердительно. Удивительно, что моя ладонь не открыла ему такую незначительную подробность. Он говорит, что у нас нет духовной связи и я слишком занят на работе. У меня просто не хватает времени на партнершу.

— Как долго вы вместе? — спрашивает Говард.

— Семь лет.

Я не уверен, что именно сказал Говард, но это подозрительно напоминало «Боже». Напряженный момент. Я только что указал хироманту золотую жилу. Моя жизнь меняется каждые семь лет, впереди грядут перемены, а я как раз уже семь лет встречаюсь с девушкой. Бинго! Говард нашел полезную информацию и использует ее для нагнетания атмосферы, что меня порядком раздражает.

Он вновь устремляет взгляд на мою ладонь и стирает пот со лба.

— Здесь нет ничего особенно плохого. Единственная проблема, которую я вижу, во внешнем влиянии, — сообщает он, наклоняясь еще ближе к моей руке, так, словно хочет ее обнюхать. — Вы должны оказаться в нужном месте в нужное время. Возможно, вам предложат заключить контракт. Возможно, вы встретите кого-нибудь, — продолжает хиромант.

Говард смотрит мне в глаза и опускает палец на кнопку магнитофона, нажимая «стоп». Наверное, он забыл, что я тоже записываю наш разговор.

— Ваша девушка когда-нибудь услышит эту запись? — с нажимом спрашивает он.

— Нет, — уверяю его я.

— Плохо. Вы встретите другую, — тихо произносит он.

Говард выдерживает мой взгляд.

— Это всегда происходит с такими самоуверенными людьми, как вы. Вы уверены в ваших отношениях, но именно такие и распадаются.

Погодите-ка, откуда взялась самоуверенность? Мне-то казалось, что я хороший человек. Я смотрю на Говарда, сощурившись. Повисает неуютная пауза, и Говард меняет тему.

Он переключается на мою карьеру, говоря, что в ближайшие четыре года меня ждет большой успех. На самом деле в этой области сейчас столько всего происходит, что мне главное — не перестараться. В успехе Говард уверен, но вот когда все произойдет, он не знает.

Это меня не интересует. Куда интереснее то, что я вот-вот заведу себе новую возлюбленную. Я даже забываю спросить про смертный приговор, оглашенный мне ведьмой — бывшей девушкой моего друга. Что ж, наверное, это не так важно. Говард об этом не упомянул, а значит, я доживу до почтенного возраста. К тому же он говорит, что у меня отличная иммунная система. Следовательно, если я заболею, мне не стоит беспокоиться, мой организм сам со всем справится.

Наше время истекает, и под конец хиромант предлагает следующее: если в будущем мне придется принять непростое решение, я могу сфотографировать свою ладонь и выслать ему по почте. Он даст мне совет.

Я благодарю его и тороплюсь домой. Говард только что предположил, что мои семилетние отношения вот-вот закончатся, и я хочу выяснить, что думает по этому поводу Никки.

Мы сидим в кухне, и я рассказываю ей все, о чем сообщил Говард. Поначалу она спокойна. Даже смеется. Лично я в восхищении от того, как Говард пытался накалить атмосферу, остановив запись на «плохих новостях». Неужели он считал, что мы разрабатываем план моего побега из устоявшихся отношений? В мире Говарда Никки отведено место злого тюремщика, удерживающего меня от воплощения в жизнь моих глубочайших и темнейших фантазий. Это прямо как видение Элис, только усиленное раз в десять. Если бы они встретились с ней, они были бы потрясены. Я воображаю, как Говард встречает Никки после своих слов о семилетием цикле. Он нервно сглатывает, смотрит на меня как на сумасшедшего и шепчет:

— Да о чем вы только думали — уйти от такой прекрасной женщины!

Я, конечно же, напомню ему, что идея-то была, в общем-то, его.

— О, нет, нет, нет, Уильям, ни в коем случае не делайте этого! — скажет он, невинно глядя на меня. Мы уже больше не заговорщики. — Я не виноват. Я лишь прочел то, что было написано на вашей ладони.

Пока мы смеемся над мудрыми словами Говарда, в кухню заходит наша общая подруга Ровена. Я рассказываю ей эту историю и жду, что она тоже рассмеется. Но Ровена рассержена из-за предположения, что отношения двух ее лучших друзей вот-вот развалятся.

— Я-то думала, в хиромантии нет ничего дурного, но этот парень совершенно безответственный! Подумать только — он вообразил, будто может говорить все, что ему заблагорассудится, но ведь это может разрушить жизнь других людей! — говорит Ровена, качая головой и глядя на Никки.

— Да, он манипулятор, — соглашается моя девушка. — Я-то думала медиумы должны говорить людям приятные вещи, — добавляет она, вспоминая, как хорошо я отзывался о милейшей цыганке Бетси Ли пару недель назад.

Я силюсь открыть пакетик с печеньем, но он не поддается. Я не рассказывал девушкам, что Говард назвал меня «самоуверенным», — мол, пусть я не сомневаюсь в своих отношениях, они все равно обречены. Чем больше я уверен, тем менее уверенным я должен быть.

Невинное исследование вдруг оказывается не таким уж невинным. Как журналист, я должен относиться к миру объективно и непредвзято. Участники моих исследований не должны оказывать влияния на мою жизнь, но из-за Говарда у меня на кухне стало так душно и жарко, словно кто-то забыл закрыть духовку.

Фраза о моей самоуверенности раздражает Никки. Она не сомневается в наших отношениях, и я бы преувеличил, если бы сказал, что она решила, будто меня может потянуть на других девушек. Но все же это всерьез засело у нее в голове.

— Я не хочу сказать, что не уверена в тебе. Но мне не нравится мысль, что ты можешь действительно задуматься о его предсказании и отыскать мне замену. Не знаю, в общем, — говорит Никки, заставляя меня понять, что даже скептику вроде моей девушки слова Говарда могут доставить немало неприятных минут.

Будет ли она терзаться сомнениями из-за его предположений? Даже после всего, что между нами было, слова Говарда способны испортить нам жизнь, сыграв на темной стороне сознания.

— Неужели ты думаешь, что я возьму его слова на заметку? — говорю я, пытаясь ее успокоить. Хотя, если подумать, обозвать меня «самоуверенным» было не так уж смешно, как я поначалу подумал. Это вообще не смешно. Это неприятно.

— Не то чтобы меня это волнует, — отвечает Никки, но в ее голосе еще слышны сомнения. — Просто как смеет чужой человек предполагать такое? Кто он такой, кто ему дал право, ничего о нас не зная, говорить подобные вещи?

Ровена слушает, как мы с Никки пытаемся разобраться в предсказаниях Говарда. Ровена — умная девушка, и я уверен, что она вскоре забудет обо всей этой истории и уже утром отнесется к произошедшему с юмором. Как и мы с Никки. Моя девушка слишком разумна, чтобы такая ерунда надолго задерживалась в ее голове.

Но, увы, все мы знаем людей, которые восприняли бы предсказание Говарда куда серьезнее. Наши друзья обращаются к медиумам, чтобы получить советы, касающиеся личной жизни. Они верят, что человек вроде Говарда способен разобраться в ситуации лучше них самих. Это и смешно, и грустно. Если бы сейчас с нами сидели такого рода знакомые, а не разумная Ровена, они посоветовали бы нам с Никки обратиться к семейному психологу или, что еще хуже, начать поглядывать по сторонам в поисках новых спутников жизни. И все это из-за странного предсказания хироманта.

Хоть Мэтью и утверждал, что хиромантия — «наука», подтверждений ее правильности не существует. И в то же время из-за Говарда и медиумов вроде него люди продолжают принимать неразумные решения, радикально меняющие их жизнь. Предположение, что кто-то заведет интрижку на стороне, высказанное великим хиромантом, заронит семя сомнения, которое непременно прорастет. Конечно, когда люди заводят интрижки, отношения заканчиваются, но, если хиромант ошибся, надо трижды подумать, прежде чем предпринимать какие-то действия. Пусть медиумы считают, что мы сами должны решать, как поступить, но в то же время утверждают, что обладают научно подтвержденной мистической силой. Для некоторых людей это равносильно тому, что сам Иисус Христос шепнул им что-то на ушко.

А что же я? Найду ли новую девушку? Позволю ли семени сомнений прорасти у меня в голове? Разрушит ли моя самоуверенность наши отношения? Конечно, нет. Я не просто не сомневаюсь в своих отношениях, я настолько уверен в них, что слова Говарда просто не отложились у меня в голове. Но для хироманта мой настрой лишь подтверждение моей самоуверенности и того, что мои отношения стремятся к краху. Что ж, время покажет.

Будущее 5: Говард

Предсказания:

В течении ближайший четырех лет моя карьера начнет стремительно развиваться;

Но из-за этого у меня появятся проблемы со здоровьем из-за переработок;

Это произойдет, несмотря на мою мощную иммунную систему;

Я познакомлюсь с новой девушкой;

Мои семилетние отношения закончатся;

Ничего страшного со мной не случится, потому что мертвый родственник всегда готов прийти на выручку.