14 декабря 1991 года на улице был густой туман. Восемнадцатилетняя Никола Пейн, выйдя из дома своего парня, должна была совершить шестиминутную прогулку до жилища родителей возле Вудвей-парка в Ковентри. Она, как обычно, срезала, пройдя через местный парк под названием Блэк Пэд. Всего предстояло преодолеть около пятисот метров по прямой. Такой дорогой Никола ходила почти каждый день, и ей казалось, что путь совершенно безопасен. Но дома она не появилась, и с тех пор ее никто не видел. Полиция и семья девушки посчитали, что ее убили, а тело где-то спрятали. Родственники Николы с трудом переживают потерю, но все же сотрудничают с полицией, пытаясь найти девушку и добиться правосудия.

Ее мать Мэрилин Пейн в попытке справиться с отчаянием, захлестнувшим ее после исчезновения Николы, обратилась к медиумам за помощью и поддержкой. Может, они способны изменить ход событий, связавшись с миром духов и отыскав там пропавшую дочь?

Наверняка, особенно если учесть, что медиум, к которой она обратилась, Кристин Холохан, уже помогла полиции раскрыть убийство. В докладе, опубликованном в журнале Общества психических исследований двумя самыми уважаемыми исследователями паранормальных явлений Монтегю Кином и Гаем Лайоном Плэйфайром, участие ясновидящей в расследовании убийства было «признанно эффективным вопреки всем сомнениям».

Самое удивительное в докладе — показания, данные полицейскими, работавшими по делу. Констебль Тони Баттерс и сержант Энди Смит подтвердили ключевую роль Кристин Холохан.

И Кин, и Плэйфайр, тщательно рассмотрев все факты, заключили, что Кристин Холохан предоставила «ключевую информацию, которая способствовала осуждению убийцы и, скорее всего, была получена из сверхъестественного источника» — другими словами, отдуха.

Прочитав доклад самолично, могу сказать, что закрыть глаза на явные доказательства непросто.

Оказывается, в пятницу, 11 февраля 1983 года двадцатипятилетняя Жаки Пул, подрабатывавшая официанткой, была убита в своей квартире в Райслипе, западном предместье Лондона. Первым на место преступления прибыл констебль Тони Баттерс, по словам Кина и Плэйфайра, «вошел на территорию квартиры в воскресенье тринадцатого и провел там пять часов, делая заметки о состоянии места преступления и жертвы».

Баттерс не знал, что взбешенная Жаки Пул в это время пыталась связаться с медиумом, негодуя, что ей пришлось умереть, и мечтая о правосудии. Как пишет Кристин Холохан в книге «Голос из могилы», Жаки явилась ей поздно ночью и разбудила ясновидящую. Кристин описывает ее как «женщину молодую и красивую, со светлыми волосами до плеч».

Видение было таким четким, что Кристин заметила, как Жаки нервничает.

«Она казалась расстроенной и растерянной и попросила меня о помощи, — пишет медиум. И впечатляюще рассказывает о просьбе Жаки: — Вы мне поможете? Меня убили».

Призрак Жаки подал руку и перенес медиума в квартиру, чтобы та смогла стать свидетельницей убийства.

«Мое тело было ее телом. Ее мысли стали моими мыслями, и все вдруг стало ясно», — откровенничает Кристин.

Медиум узнала, что Жаки не вышла на работу из-за болезни. Она увидела квартиру, заметила две чашки — одну грязную, другую вымытую — и другие мелочи, включая черную адресную книгу, письмо и рецепт врача. А потом Жаки вновь пережила убийство, и Кристин ощутила весь его ужас.

«Это было кошмарно, — описывает Кристин свои ощущения, испытанные в теле Жаки, которую душил мужчина. — Я видела, как он накинул веревку на горло бедняжки и потянул за нее. Это видение преследовало меня годами. У меня еще долго была депрессия».

Этот опыт был столь реален, что Кристин Холохан удалось убедить полицию в своей искренности. Констебль Баттерс на пленке, снятой для Плэйфайра и Кина, утверждает: поначалу, когда они прибыли в дом Кристин и та сообщила, что она медиум, он сомневался.

— В те времена я был совершеннейшим скептиком и не хотел допрашивать ее, но из вежливости мы сели в гостиной, и тогда она начала говорить вещи, мгновенно повергшие меня в шок, — сообщил Баттерс исследователям паранормальных явлений.

Кристин вошла в транс и описала квартиру Жаки такой, какой она ее увидела, упомянув чашки, рецепт и нападение и заметив, что на пальцах убитой осталось только два кольца из многих, что носила женщина.

Затем Кристин сообщила детективам, что может узнать прозвище убийцы, используя «автоматическое письмо» — технику, применяемую медиумами: они сжимают в руке ручку, а духи направляют ее по бумаге.

«Холохан сделала несколько закорючек и пометок на листе блокнота, написала номер 221, нечитаемое слово, и слова „Инкенхем“ [так!], „сад“ и „Поки“».

«Поки» тут же опознал один из детективов — это было прозвище Энтони Рурка, подозреваемого с железным алиби.

Констебль Баттерс говорит, что новая информация убедила полицию вновь обратить внимание на Рурка, допросить его еще раз и добыть новые улики, включая джемпер, который, как предполагалось, был на нем во время нападения. Но из-за железного алиби и недостатка доказательств дело пришлось закрыть.

Дело Жаки Пул было вновь открыто в 2000 году новым отделом «висяков», где при помощи новой технологии анализа ДНК расследовали нераскрытые преступления. К счастью, свитер, принадлежавший Рурку, сохранился, и найденные на нем следы были использованы, чтобы осудить преступника.

Констебль подчеркивает, что «без информации, предоставленной Кристин, нам бы не удалось заполучить самые убедительные улики [то есть свитер]», иначе осудить Рурка не удалось бы.

Рурк был осужден на пожизненное заключение Центральным уголовным судом в августе 2001 года. Но имя Холохан на процессе не упоминалось.

Прочитав доклад Кина и Плэйфайра и убедившись, что у этих исследователей паранормальных явлений хорошая репутация, я решил узнать, что они думают о способностях Кристин. Я договариваюсь на следующую неделю о встрече с Гаем Лайоном Плэйфайром (Монтегю Кин умер несколько лет назад) в его лондонской квартире в районе Графский Двор. Плэйфайр бегло говорит по-португальски, играет на фортепиано и нескольких духовых инструментах. С этими талантами он производит впечатление ученого эпохи Ренессанса — разве что он исследует призраков.

Он прославился, проведя исследование «энфилдского полтергейста» в конце 1970-х годов вместе с другим легендарным охотником на привидений Морисом Гроссом. «Энфилдский полтергейст» обитал в доме семейства Ходсон на севере Лондона и очень интересовался одиннадцатилетней Джанет Ходсон. Странные вещи начинали происходить вокруг нее. Когда они с братом спали, их кровати могли передвигаться, а гостей то и дело поднимало в воздух или швыряло об стену. Полицейская поклялась под присягой, что она видела, как стул сам по себе передвигался в доме Ходсонов. И что самое странное, полтергейст разговаривал через Джанет низким скрипучим голосом, утверждая, что его зовут Билл и он жил в этом доме пятьдесят лет назад.

И Плэйфайр, и Гросс были уверены, что этот феномен связан с призраком. Охотники на привидений стали свидетелями передвигающейся мебели, летящих игрушек, холодных ветров, продувающих дом, и даже луж, спонтанно возникающих на полу. А однажды они увидели, как огонь вспыхнул сам по себе и погас.

Солнечным утром в конце июня я еду вдоль Темзы к Графскому Двору, задаваясь вопросом, не изменил ли Плэйфайр свое мнение. Не так-то просто предположить, что медиум действительно смогла сыграть ключевую роль в расследовании убийства. Я пристегиваю велосипед и иду мимо больших белых зданий в викторианском стиле, которые преобладают в этой части города. Плэйфайр встречает меня у дверей в тапочках и тут же подтверждает, что он до сих пор на сто процентов уверен, что Кристин Холохан сыграла ключевую роль в расследовании убийства Жаки Пул.

— Мы просмотрели оригинальные заметки детектива Баттерса и убедились, что это единственное дело, в котором медиум смогла назвать имя убийцы прежде, чем ее посвятили в детали, — подтверждает ученый. — Это неоспоримо и неопровержимо. Скептики и полицейские с ног сбились, пытаясь опровергнуть эту историю, — добавляет он, подозрительно поглядывая на меня. — Но Кристин произвела глубочайшее впечатление на тех детективов, которые с ней общались.

— И вы думаете, что обнаружение свитера важно для проведения ДНК-теста? — проверяю я информацию, прочитанную в докладе.

— Да, это была улика. Единственная. Единственное свидетельство, которое можно было представить в суде, потому что это несомненно был его пуловер и нашли его в квартире преступника; на одежде были обнаружены следы его ДНК и ДНК Жаки Пул, так что думайте сами, — говорит Плэйфайр.

А потом рассказывает то, что повергает меня в шок.

— Само собой, судье не рассказывали о Кристин. Думаю, если бы они все-таки сказали, это поставило бы точку в процессе. Уверен, если бы я был судьей, я бы сказал: «Ну вот и все». Так оно и было. Он несомненно совершил преступление, — говорит ученый.

Ух ты, Плэйфайр даже не сомневается.

Что ж, история звучит убедительно, но я все же хочу проверить ее. Мне интересно посмотреть, на медиума-детектива в действии. Поэтому спустя пару недель после того, как я прочел о суде над Рурком и встретился с Плэйфайром, я оказываюсь на диване Мэрилин Пейн, матери пропавшей школьницы Николы Пейн. Я пью одну чашку горячего чая за другой и разговариваю — как вы думаете с кем? — с Кристин Холохан собственной персоной! Мне хочется узнать побольше о том, как Кристин использует свои парапсихические таланты для разгадывания этой загадки. Мне надо понять, как она поможет Пейнам найти их пропавшую дочь. Раз уж она так блестяще справилась с делом Жаки Пул, с этой загадкой она должна разобраться моментально.

У Кристин, одетой в белые хлопчатобумажные брюки, отчетливый ирландский акцент. Сидя на диване, она нетерпеливо покачивает короткими ногами. Медиум на удивление разговорчива.

Кристин рассказывает, что Никола буквально растворилась в воздухе, но потом, наклонившись вперед, добавляет:

— Что ж, давайте скажем так: тот, кто убил девушку, должен был ее знать, а значит, жить должен очень… очень близко.

Так-так. Я делаю глоток чая и оглядываюсь по сторонам. В комнате безупречно чисто, стоят белые кожаные диваны, а на стене висит фотография Николы с четырьмя братьями. Я еще не успел встретиться с Мэрилин, но уже могу сказать, что она гордая и трудолюбивая женщина, которой нравится, когда все вещи лежат на местах. Кристин Холохан сидит на безупречно чистом диване, дружелюбно переговаривается со мной и смеется, и я неожиданно понимаю: мне страшно хотелось бы, чтобы медиум знала, что делает. Хорошо ли она подумала, прежде чем связаться с несчастной матерью, отчаянно желающей узнать хоть что-то — что угодно — об участи своей единственной дочери?

— У меня были сомнения, соглашаться или нет, — рассказывает Кристин. — Мэрилин позвонила мне, и я некоторое время раздумывала. Никогда не поймешь, какое решение следует принять, особенно когда люди так полагаются на тебя… К сожалению, не с каждым делом получается так, как в случае Жаки Пул, — задумчиво добавляет медиум, отхлебывая чай. — Нельзя просто так взять и ворваться туда, — продолжает Кристин. — Приходится иметь дело с теми, кто сейчас очень раним. Надо всегда тщательно продумывать свои слова, но и лгать тоже нельзя.

Перед тем как отправиться в дом Мэрилин, я завернул в Блэк Пэд. Это маленький парк, окруженный несколькими домиками, чистый и ярко освещенный. Но стал он таким уже после исчезновения Николы. До этого здесь был, по сути, пустырь, по которому местные жители срезали путь. Парк был бурно разросшимся и неухоженным, но все считали его безопасным.

Кристин тоже заходила на этой неделе в Пэд в поисках знаков. Кажется, это и лежит в основе ее расследования — попытки связаться с Николой через обычные для медиумов мистические каналы. Но в этом случае нет ни ясных фактов, ни явлений духов — таких четких, как в случае с Жаки Пул.

Я спрашиваю, что ей удалось узнать.

— Я была здесь два года назад. Ощущения не изменились. Видите ли, проблема в том, что человек может показать вам место, но нельзя забывать: за семнадцать лет это место изменилось. Оно уже совсем не то. Поэтому я просто следую туда, куда меня направляет энергия. Я недавно обнаружила нужную зону, — сообщает Кристин. — Чем дальше вы отходите, тем холоднее становится. Чуть-чуть, но холоднее, — объясняет она. — След становится все холоднее и холоднее. Когда пытаешься связаться с тем, кто умер шестнадцать — семнадцать лет назад, понимаешь, что след уже совсем остыл.

Есть и другая проблема. Кристин волнуется, потому что даже после смерти люди остаются людьми.

— Приходится напоминать себе, что имеешь дело с индивидуальностью. Иногда в жизни встречаешь открытого человека, и он охотно расскажет даже о том, что ел на завтрак. Такими же люди остаются после смерти. А если они не хотят говорить, они не заговорят.

Кристин вновь прилетела сюда из Ирландии в попытке выяснить еще что-нибудь и признает, что привязалась к семье Пейн и хочет узнать, чем все это закончится.

— Я предприму еще одну попытку, чтобы посмотреть, смогу ли я сделать что-нибудь еще, — уверяет меня медиум.

С момента исчезновения Николы прошло уже немало времени, и связаться с ней непросто, Кристин все же удалось кое-что узнать. Оказывается, случайные факты и кусочки информации то и дело всплывают у нее в голове, и она считает, что это Никола пытается выйти на контакт.

Кристин пришли в голову имя Хлоя, собака по кличке Барни, выгребная яма, а также то, что этот преступник убил еще двух человек. Она рассказала Мэрилин, что Никола погибла, увидев нечто такое, что не должна была видеть, «что-то связанное с наркотиками или чем-то таким».

— Причина мне неизвестна, но я знаю, что в настоящий момент полиция над этим работает, — Кристин на мгновение умолкает. — Я чувствую, что они… вот-вот добьются успеха, — поспешно добавляет медиум. А потом сообщает кое-что неожиданное: — Я виделась с полицейскими в начале недели, а два года назад они возили меня и Мэрилин по свалкам в надежде на какие-то мои ощущения.

— Вы ездили куда-то с полицейскими?

— Да.

Я не успеваю обработать мысль, что полиция всерьез принимает наводки Кристин, но тут медиум неожиданно меняет тему:

— Много лет назад ко мне приходила Мэрилин Монро и сидела на краешке моей кровати.

Я сбит с толку этим неожиданным поворотом и устремляю на Кристин заинтересованный взгляд.

— Что-то она делала?

— О, она была очень красива, но очень… очень… очень печальна. Она сказала… она мне многое говорила, например, знаете, все любили… все любили Мэрилин, но никто не любил Норму Джин. Она сказала: «Знаешь, внутри я все еще Норма Джин». И эти две ее сущности постоянно боролись между собой. Поэтому она была так беззащитна. Связи с семейством Кеннеди тоже сделали ее уязвимой, особенно связь с Бобби.

Я понятия не имею, что делать со всей этой информацией. И тут до меня доходит. Мэрилин Монро умерла в 1962 году, однако в 1980-м она умудрилась присесть на кровать Кристин Холохан и говорить с ней полными, законченными предложениями, хотя умерла более двадцати пяти лет назад. А Никола Пейн, которую все считали погибшей всего половину этого срока, приходила к Кристин лишь в виде случайных вспышек энергии и делилась странными, ничего не значащими именами. Этого я не могу понять.

— Не знаю, почему они приходят ко мне, — признается Кристин.

Мысленно я с ней соглашаюсь, но предпочитаю не развивать тему.

А затем в гостиную входит Мэрилин Пейн. Она присаживается на краешек дивана в противоположность Кристин — та расслабленно откинулась на мягкую спинку. Мэрилин из тех женщин, которые всегда заняты и стараются довести любое дело до конца, не оставляя себе ни минутки на передышку. Как раз сейчас она закончила убирать комнаты наверху, стремясь содержать свое жилище в идеальной чистоте. Мэрилин рассказывает, что официально зарегистрировала свою недвижимость как дом престарелых. Она говорит быстро и с надрывом, в ее речи слышится уэст-мидлендский акцент, смягченный бирмингемским говором. Исчезновение Николы до сих пор не укладывается у нее в голове, и она отчаянно ищет объяснения.

Мне не очень хочется общаться с Мэрилин. Мне кажется, что я влезаю в ее горе, и не важно, как давно пропала Никола. Мэрилин напоминает мою маму — бирмингемским акцентом, упорной работой, уходом за престарелыми и тем, что она никогда не останавливается. Она настоящая — с горем, которое никто из моих знакомых не смог бы по-настоящему понять. Слушая, как Мэрилин рассказывает о том дне, когда исчезла Никола, понимаешь, что ее боль все еще сильна — не затихла, не померкла. Это жутчайший кошмар любой матери. Вам никогда не понять, через что она прошла. Это просто невыносимо.

Я пришел для того, чтобы задать вопросы Кристин Холохан, и не собирался становиться свидетелем боли Мэрилин, смаковать ее чувства и воспоминания. Мне совершенно непонятно, что здесь делает Кристин. Даже меня гложет вина, что я решился задать Мэрилин пару вопросов, что же в таком случае должна ощущать Кристин и зачем ей это нужно? Может ли она утешить, изменить будущее или помочь найти Николу, или же дело в другом? Теперь, когда Кристин и Мэрилин собрались в комнате вместе, я могу получить кое-какие объяснения.

— Я доделывала кое-какие дела, — сообщает Мэрилин, подаваясь вперед.

— Как вы?

— Неплохо… неплохо, — отвечает она, хоть и кажется усталой.

Так как же продвигаются дела?

— Ну, знаете… когда Кристин говорит, что приедет, я чувствую… чувствую, что получу наконец… не знаю… силу, может быть, от нее и… и это меня обнадеживает, понимаете? Вдруг она узнает что-нибудь еще… — нерешительно отвечает Мэрилин. — Просто я так много всего повидала за эти годы, но так ничего и не узнала, — добавляет она, вспоминая время беспрестанных поисков дочери. — Моя лучшая подруга умерла несколько недель назад, а потом явилась мне и сказала: «Ты ищешь не там. Ищи в Уэльсе, в заливе Кардиган. Они сбросили ее тело в воду». Я поговорила с полицейскими и спросила, сколько стоит нанять нескольких водолазов, чтобы просто… чтобы успокоиться… И я даже не знаю, вдруг это мой разум играет со мной, ведь она так давно пропала, а я все думаю и думаю о ней. Полицейский сказал, что залив Кардиган слишком велик… Я сама не знаю, я там никогда не была. Поэтому я просто ответила: «Хорошо. Просто имейте это в виду».

В процесс расследования дела Николы Пейн в июне прошлого года вмешался отдел «висяков», они перерыли чей-то сад, но безуспешно. Полиция велела Мэрилин не слишком надеяться, тем самым лишь расстроив ее.

— Я была так подавлена. Пожалуй, только на прошлой неделе я отошла. И хочу вернуться к работе. Когда работаешь, нет времени сидеть и переживать, понимаете? — говорит женщина.

— Понимаю, — соглашаюсь я, но на самом деле ничего не понимаю.

Я не представляю, что пришлось пережить Мэрилин и что ей еще предстоит. Думаю, Кристин Холохан тоже не представляет.

Мэрилин рассказывает, что Никола, хоть и жила тогда дома, собиралась начать другую жизнь — съехаться со своим парнем Джейсоном и перевезти в новый дом своего сынишку Оуэна. В день, когда он пропала, Никола собиралась зайти домой и оставить папе ключ от новой квартиры, чтобы тот мог закончить ремонт. Но, как мы все знаем, она так и не дошла.

— Ее отца это убило, — добавляет Мэрилин, глядя на снимок их семьи на стене. — У него никогда не было проблем с давлением, но теперь оно почти всегда повышено. Он все еще работает дальнобойщиком, но исчезновение Николы выбило его из колеи. — Мэрилин с отсутствующим видом вскидывает руки.

— Она сообщает мне кое-что, правда же? — неожиданно встревает Кристин.

— Да, — соглашается Мэрилин.

— Я звоню вам, и вы добавляете еще кусочек к общей картине, — говорит Кристин.

Видимо, они так и делают: как только что-то приходит Кристин в голову, она звонит Мэрилин и загружает ее попытками расшифровать полученное сообщение, вписать его в череду событий, произошедших семнадцать лет назад.

Было много версий произошедшего — у полиции и даже у соседа, который видел Николу по пути в парк. Сначала говорили, что подозреваемый молод, потом — что стар. Возможно, у него были татуировки, а может — и не было.

Все так запутано. Но Мэрилин, кажется, верит в обе теории. Слушая, как она излагает первую, я не могу поверить, что полиция оставила ее слова без внимания, но потом она рассказывает еще одну, и еще. Мэрилин не виновата. Ей просто отчаянно нужны объяснения, которые не может дать полиция. Есть только предположения и косвенные намеки, за которые она цепляется, — ошибки полиции и неправильные показания свидетелей, а кроме того — Кристин Холохан.

Я наблюдаю за Кристин, пока Мэрилин говорит, жду, как она поступит с новой теорией. И Кристин ее поддерживает.

— Мои энергии завершают свой путь здесь. Они не могут продвинуться дальше, — замечает медиум, когда Мэрилин упоминает улицу, на которой кто-то услышал крик и рев поспешно уезжающей машины.

Существует предположение, что Николу похитили еще до того, как девушка оказалась в Блэк Пэде. Но Кристин уже сообщила мне о своих ощущениях в парке! Однако позже медиум упоминает «тьму за порогом дома», когда Мэрилин намекает о возможных происшествиях там. Чуть позже, когда Мэрилин озвучивает теорию, что Николу убил кто-то из местных, Кристин восклицает:

— О да, это случилось ночью!

Так, значит, не при свете дня, как говорила до этого Кристин? А как же теория с выгребной ямой, которую она сообщила полиции два года назад, побудив их объехать все свалки района — а вдруг она ощутит где-нибудь энергию присутствия?

— Вот и все, — уверенно заявляет Кристин. — Я сообщила все, что узнала.

— Вы же не отступитесь? — спрашивает Мэрилин. — Она же позовет меня или сообщит что-нибудь.

Но мгновение спустя, когда Мэрилин говорит, что Блэк Пэд построен на старой шахте, Кристин вдруг оживляется, и женщины обмениваются странными взглядами.

— Сохранились ли фотографии тех времен, когда вместо парка была шахта? — спрашивает Кристин.

— Нет, но полиция спускалась туда и все осмотрела, — отвечает Мэрилин.

— Точно?

— Да, точно. Они всё осмотрели, — повторяет Мэрилин.

— Но у меня странные видения, — настаивает Кристин.

Однако Мэрилин уверена в том, что все было сделано как надо, и не дает Кристин рассказать о видениях.

— Нет, они все осмотрели, вход ведь уже много лет опечатан.

Мэрилин не хватало еще очередной теории о местонахождении ее дочери, и мне кажется, она прекрасно понимает, что это ни к чему.

Хозяйка дома поспешно поднимается.

— Что ж, мне пора привести в порядок старушку, — поясняет она.

Но, уходя, оборачивается ко мне:

— Надо просто надеяться, и все наладится.

Мгновение спустя я слышу, как она принимается за работу наверху.

Я поворачиваюсь к Кристин, все такой же общительной и дружелюбной, и та начинает рассказывать об энергии, которую ощутила в парке, но я тут же обрываю медиума, говоря, что мне пора идти. Я вызываю такси и, когда оно прибывает, иду к дверям с Кристин. Она машет мне в окно гостиной, когда машина трогается с места и везет меня к железнодорожной станции, мимо квартала Мэрилин и Блэк Пэда.

Я разглядываю проплывающие за окном дома и вжимаюсь в кресло, не обращая внимания на попытки водителя завязать разговор. Мне не по себе. Я так и не понял, что же произошло в доме Пейнов и какую роль играет Кристин в жизни Мэрилин. Я не могу выбросить из головы ее слова.

— Я молюсь лишь о том, чтобы ее нашли, — сказала Мэрилин, округлив глаза и сжав руки. — Я хочу узнать, где она, где бросили ее тело. Просто где она, где я могу ее найти. Мне нужно, чтобы все закончилось, ее нашли и… Люди этого не понимают. Мне всего лишь надо, чтобы все кончилось и ее нашли.

Я понимаю, Мэрилин, я понимаю, говорю я сам себе. Вам надо найти дочь и упокоить ее с миром.