Глава 3

Как справиться с травмой

Жить с травмой означает строить свою жизнь так, будто то, что вас травмировало, не закончилось и никак не изменилось, как будто каждое новое событие или встреча происходит под влиянием прошлого.

БЕССЕЛ ван дер КОЛК

Розали — добрая милая дама за восемьдесят, которая так и не исполнила своей мечты: писать детские книги. И не потому, что у нее была тяжелая жизнь, или она не умела читать, или выросла в бедности и была вынуждена зарабатывать на жизнь. Она никогда не писала детских книг, потому что более полувека назад ее обидели.

Мы с Розали встретились на конференции. За несколько дней нашего общения я заметил, что она пишет рассказы и стихи. Когда я спросил ее об этом, женщина сказала, что всегда хотела писать и иллюстрировать детские книги. Тогда я спросил, почему нет ни одной ее книги, и она ответила, что плохо рисует.

Я очень удивился и спросил, что она имеет в виду. И тут Розали в подробностях рассказала мне, что случилось пятьдесят лет назад.

Давно, еще в конце 1960-х, у Розали только появилась своя семья, и она решила пойти на занятия рисованием. Сколько она себя помнит, ей всегда хотелось писать, иллюстрировать свои рассказы и издавать детские книги.

Как-то раз на занятии, где присутствовали еще несколько человек, с Розали случилось то, что навсегда похоронило ее мечты. После некоего упражнения преподаватель ходил по классу и проверял, как студенты справились с заданием. Остановившись около Розали, он взял у нее мел и «исправил» ее рисунок.

За ту минуту или около того, пока учитель перерисовывал ее работу, девочка испытала жуткий стыд, ведь больше ничью работу он так не правил. Остальные ученики уставились на нее, и Розали почувствовала, что ей очень больно, что она не может со всем этим справиться. На мгновение эмоции захлестнули ее так, что в голове поселилась мысль: должно быть, я не умею рисовать.

Розали больше никогда не пыталась заняться рисованием. Когда я выслушал ее историю, у меня челюсть отвисла. О том, что случилось пятьдесят лет назад, она рассказывала так, будто это произошло на прошлой неделе.

«Подождите, — сказал я, запинаясь. — То есть за все эти годы вы никогда не пытались иллюстрировать детские рассказы?»

«Нет, — ответила Розали. — У меня нет таланта рисовать».

Она говорила совершенно без эмоций. Как будто излагала факты. Реальные факты. Переубедить ее было невозможно. За те несколько дней, что мы общались, я перепробовал несколько вариантов.

«Если бы вы умели рисовать, вы бы издавали детские книги?» — спросил я.

«Это было бы здорово», — ответила Розали.

В эти годы мысль писать и иллюстрировать детские книги периодически посещала ее, но почти сразу же она вспоминала тот неприятный опыт и чувства, что посетили ее на занятии по рисованию. Как только Розали ощущала боль того инцидента, ее воображение тут же гасло. И тут же она придумывала множество причин, почему «сейчас» не самое подходящее время. Это явление Стивен Прессфилд назвал «сопротивлением» — универсальной силой, которая останавливает людей от занятий творчеством.

Это порожденное травмой сопротивление и есть причина того, отчего Розали не действовала, не пыталась реализовать какую-либо идею.

Самое печальное, что она все еще мечтает иллюстрировать детские книги, но искренне верит, будто не может этого делать.

Большинство, думая о «травме», представляют ее себе только в крайних проявлениях, которые диагностируются как расстройства — например, ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство). Но травма не всегда становится следствием легко определяемых событий, в тех или иных формах это часть нашей жизни. Она включает любой негативный опыт или инцидент, которые определяют, кто вы и как ведете себя в определенных ситуациях. Все мы либо пережили какую-либо травму, либо переживаем ее.

В этой главе вы узнаете о том, как травма может влиять и влияет на формирование личности. Вместо того чтобы строить ту жизнь, которую нам на самом деле хочется, мы часто организуем ее вокруг своей травмы. Чтобы избежать боли прошлого, мы создаем некую псевдоличность, а не ту, которую нам искренне хочется развивать.

Поняв, как травма определяет вашу жизнь и цели, вы научи­тесь распознавать ее, работать с ней и переживать ее, чтобы она больше не ограничивала ваши планы на будущее.

Травма разбивает надежды и лишает нас будущего

Профессор математики Дженнифер Рюф уже тридцать лет помогает учителям освоить эффективные методы преподавания своего предмета. Она надеется, что эти учителя помогут детям осознать: их способностей хватит, чтобы выучить математику. Это одна из самых серьезных задач, с которыми сталкиваются преподаватели математики в США: многие дети пережили «математическую травму», после которой их разум «отключается», сталкиваясь с этой наукой.

Учителям математики, особенно в средних и старших классах, непросто. Большинство учащихся уверены в полном отсутствии у себя способностей к математике, поэтому опустили руки. У них был негативный опыт, и они сделали вывод, что способностей у них нет, математика им не нравится.

По определению доктора Рюф, математическая травма проявляется как тревога или страх, боязнь ошибиться. К величайшему сожалению, этот страх ограничивает наши возможности в школе и при выборе профессии, но не потому, что у человека плохо с математикой. Его парализует страх, вызванный травмой.

Иногда ученик хорошо справляется с предварительными тестами и первыми заданиями, но все равно боится ошибиться, или проявить слабость, или показаться некомпетентным перед учителями либо родителями. Тех, кто избегает сложной работы, возможности ошибиться или показаться некомпетентным, доктор Рюф называет людьми с «хрупкой математической идентичностью». Они сохраняют видимость, которую, как тонкое стекло, можно разбить при малейшем негативном эмоциональном переживании. Они избегают неудачи, уклоняются от нее, но она неизбежно происходит, когда они достигают своего предела мастерства и всё-таки «проваливаются».

По словам доктора Рюф, наиболее распространенные переживания, приводящие к математической травме, — это когда взрослый говорит ребенку, что у него все плохо с математикой, когда ребенок паникует из-за контрольных с ограничением по времени, когда застревает над какой-то математической задачей или темой и изо всех сил пытается с ней справиться. Без помощи и поддержки учителя, наставника или родителей ученик сдается.

«У меня не получится».

Математика начинает ассоциироваться с провалами и огорчениями. Интерес и любые фантазии, связанные с ней, испаряются. В своем будущем человек больше не видит для себя вариантов, где он занимается математикой.

Это первые признаки травмы. И она мешает вам стать психо­логически гибкими. Мышление деревенеет, и вы прочно сживаетесь со своими мыслями. Исследования показали, что люди, страдающие ПТСР, часто набирают ноль баллов по шкале «воображение». Воображение — это показатель ментальной гибкости, способность видеть разные возможности и смотреть на ситуацию с разных точек зрения.

Под действием травмы мышление становится черно-белым. Вы не видите перспектив и контекстов, сосредоточиваетесь исключительно на содержании того, что произошло.

«Я не написал контрольную. У меня нет способностей».

Вы начинаете верить, что ваша точка зрения объективна. По словам профессора психологии Стэнфордского университета Кэрол Дуэк, именно так рождается фиксированное мышление: убеждение, будто вы не можете меняться, расти или развиваться в определенных областях. Это вера в то, что ваши навыки, личность и характер «фиксированные», врожденные и неизменные.

Дуэк считает, что при фиксированном мышлении мы воспринимаем жизнь с точки зрения прошлого. Противоположность такому образу мыслей — мышление роста, уверенность в том, что вы можете изменить свои черты и характер. Наличие установки на рост означает, что ваша жизнь определяется будущим и сосредоточена на возможностях изменений.

У Розали сформировалось фиксированное мышление, поскольку ее отношение к себе и рисованию основано на негативной интерпретации истории, случившейся несколько десятилетий назад. Она зациклилась на том, что считает «естественными» или «врожденными» качествами. По ее мнению, она не может хорошо рисовать из-за отсутствия «генов» или «черт характера», присущих художнику.

Фиксированное мышление — это «преждевременное когни­тивное обязательство». По мнению разных психологов, оно характерно для человека, который не дает критической оценки происходящему. Это обязательство основано на эмоциях, а не на фактах.

Когда человек переживает пусть и небольшой, но травматичный опыт, его эмоций достаточно, чтобы оправдать новое когнитивное обязательство.

У меня не получится.

Я недостоин.

У меня никогда не будет жизни, которую я хочу.

Я должен держаться от этого подальше.

Розали внутренне была привязана к мысли, будто она неспособна рисовать и ей не следует этим заниматься: «Я от природы не умею рисовать». Это убеждение было ложно сформировано на основе негативного эмоционального опыта. Она никогда не сомневалась в его правильности; более того, много лет молчала об этом.

Исследования как травмы, так и фиксированного мышления показывают, что и то и другое приводит к чрезмерному страху провала. При фиксированном мышлении, по мнению доктора Дуэк, сильнее всего боязнь потратить все силы и все равно потерпеть неудачу. И тогда придется признать, что вы не обладаете чем-то необходимым для успеха и нужно переключиться на другое.

Люди не хотят совершать таких ошибок, потому что ощущение серьезного провала может слишком сильно отразиться на личности. Вместо того чтобы действовать, они убеждают себя заняться чем-то менее рискованным и более надежным.

Как сказал писатель Роберт Браулт, «достичь цели нам мешают не препятствия, а четкий путь к меньшей цели».

Нас тормозят не сами преграды. Нас останавливает мысль, что у нас нет того, что нужно для достижения важных целей, и мы посвящаем свое время и внимание менее значимым целям.

Мы сами готовим себя к менее значимому будущему. Мы не верим, что можно придумать что-то большее. Наши идеи о том, кто мы и на что способны, всё больше костенеют. Нас определяет прошлое, оно же и ведет нас по жизни.

Именно поэтому не стоит брать на себя обязательства относительно себя и своего будущего в период эмоционального расстройства или под действием моральной травмы. В таком состоянии мы ограничены в выборе. Принимать решения следует на эмоциональном подъеме, когда ожидания высоки и вера сильна.

Некоторые психологи возражают, считая, что Розали приняла правильное решение отказаться от мечты о создании детских книг. Она реалист и могла разочароваться, не достигнув нереальных целей. Раз у нее нет ни навыков, ни способностей, чтобы стать великим художником или иллюстратором, ей лучше остаться верной своему истинному «я».

Но тогда мы должны строить свою жизнь и ставить цели в соответствии с врожденными чертами личности и талантами. «Рожденный ползать летать не может», даже если вас ждут возможности или будущее, которых вы действительно хотите для себя.

Именно поэтому личность часто становится побочным продуктом травмы. Вот как об этом говорит эксперт по травмам доктор медицинских наук Габор Мате: «То, что мы называем личностью, часто представляет собой мешанину подлинных черт и приобретенных способов справляться с трудностями, которые отражают не наше истинное “я”, а его отсутствие».

Личность как побочный продукт травмы

Когда мы праздновали десятилетие моей дочери, к жене подошел наш сын Логан. У него в пятке застрял осколок стекла. Лорен достала пинцет, и Логан запаниковал. Тогда она велела ему ходить с осколком, пока он не захочет его вынуть.

Сын ушел, вздохнув с облегчением, поскольку избежал страшного пинцета, и попытался веселиться. Но со стеклом в пятке он не мог бегать, когда другие дети играли. Он не мог даже залезть в бассейн. Ему приходилось мучительно и не­уклюже косолапить, перемещаясь очень медленно.

Логану хотелось играть.

Тогда он смирился с тем, что придется избавиться от стекла, и покорно вернулся к Лорен.

Двадцать секунд ему было больно, но потом он смог вместе с другими детьми радоваться вечеринке.

Этот момент напомнил мне книгу Майкла Сингера «Душа освобожденная», где он говорит о ситуации, когда кто-то случайно занозит руку. Малейшее прикосновение вызывает сильнейшую боль, но вместо того чтобы потерпеть и вынуть занозу, человек оставляет ее.

Человек избегает сильной боли от удаления инородного тела, но это решение имеет свою цену: чтобы жить с занозой в руке, нужно быть уверенным, что ты никогда ее не коснешься.

Не удастся спать — есть шанс перевернуться и задеть занозу во сне. Нужно соорудить приспособление для сна, которое гарантирует, что никакой предмет не дотронется до занозы.

Если человек любит спорт, то он боится, что активная физи­ческая деятельность потревожит занозу и доставит невероятную боль, поэтому он надевает специальную накладку, чтобы защитить руку. Носить ее неудобно, с ней трудно нормально тренироваться, но по крайней мере можно хоть как-то заниматься любимым делом, не тревожа занозу.

В конце концов приходится менять все сферы жизни — от работы и отдыха до отношений — так, чтобы ни в коем случае не дотронуться до больного места. Так человек выстраивает свою жизнь вокруг занозы и создает среду, где ничто не может побеспокоить ее.

Или нет?

Вместо того чтобы жить как хочется, человек, избегая боли, последовательно ставит перед собой всё менее значимые цели. Он не дает себе стать тем, кем хочется, и приспосабливается к текущим условиям.

Может, у вас и нет занозы, которая настолько сильно меняет вашу жизнь, но она строится на таких вот инородных телах. Это эмоциональные занозы. Это болезненные переживания в прошлом или будущем, которых мы избегаем.

Мы при этом вовсе не те, кого можно назвать истинными «я». На самом же деле мы — не наши ограничения, а наши глубочайшие стремления, мечты и цели.

Вместо того чтобы смотреть в глаза своим страхам и правде, мы избегаем их.

Мы строим не желаемую жизнь, а ту, что позволяет не решать проблем.

Вместо того чтобы стать теми, кем нам хочется быть, мы остаемся теми, кто мы есть.

Вместо того чтобы приспосабливать личность под цели, мы меняем цели, чтобы они стали достижимыми для нашей нынешней личности с ограниченными возможностями.

В обход травмы

Я всегда хотел быть лучше, я желал большего. Я не могу объяснить этого, но мне нравилось играть, однако у меня очень короткая память. Это заставляло меня действовать до тех пор, пока я однажды не забросил кроссовки в кладовку.

КОБИ БРАЙАНТ

В психологии есть понятие «рефрактерный период» (период невозбудимости). Это время, необходимое для эмоционального восстановления после переживания и дистанцирования от него. На то, чтобы оправиться от небольших неприят­ностей — таких, как остановка на дороге из-за нехватки бензина или ссора с супругом, — уходит несколько минут или часов. Но чтобы отпустить другие события, требуются месяцы, годы и даже десяти­летия. А от некоторых переживаний и вовсе не отделаться.

Если стать психологически гибким, можно сократить продолжительность рефрактерных периодов, даже когда переживания болезненные или тяжелые. Психологическая гибкость развивается в процессе взаимодействия с эмоциями, когда они полностью поглощают вас. Необходимо держать их на длинном поводке, активно преследуя значимые цели.

У баскетболистов-профессионалов нет времени впадать в уныние из-за каждого промаха. Да, промазав, они могут чувствовать разочарование или стыд, но в итоге им нужно мобилизовать свои умения, вернуться в текущий момент и приложить все силы и способности для достижения единственной цели — победы своей команды. А чувства здесь лучше оставить в стороне.

Если игрок зациклится на эмоциях от пропущенного мяча, то не сможет полноценно работать дальше, что создаст еще больше проблем для него самого и команды. Если быть эмо­цио­нально привязанным к произошедшему, то из-за страха или негативных ожиданий можно снова пропустить подачу. Так игрок застревает в прошлом, а не действует как его будущее «я».

Чем меньше вы цепляетесь за ошибки или болезненные пере­живания, тем лучше приспосабливаетесь к тому, чего требует ситуация, и действуете ради достижения целей. Произошедшее в прошлом не влияет на то, что вы делаете дальше, не мешает вам полностью присутствовать в настоящем.

Чем гибче вы психологически, тем быстрее отпускаете случившееся. Чем менее вы гибки, тем дольше цепляетесь даже за мелочи.

Розали до сих пор помнит тот урок рисования, хотя прошло почти полвека. Воспоминания об этом опыте не поменялись и не изменили контекста, потому не трансформировалось и значение этого опыта. Розали по-прежнему считает учителя, оскорбившего ее чувства, грубияном, а себя неспособной к творчеству.

Но если бы она была достаточно гибкой, чтобы пере­расти это событие, не привязываться к нему, то научилась бы иллюстрировать свои истории. Розали могла бы выпустить десятки книг для детей. Со временем ее воспоминания об этом опыте поменяли бы смысл. Возможно, она даже совсем забыла бы об этом переживании. Вероятно, о нем вообще не стоило бы вспоминать, тем более формировать свою личность, опираясь на него.

Когда человек застревает в эмоциональном рефрактерном периоде после тяжелого переживания, он смотрит на жизнь и проживает ее с точки зрения, сформированной во время перво­начальной реакции. Именно поэтому день за днем он испытывает те же эмоции. Человек не меняет и не пере­осмысливает свой взгляд и свои ощущения от события. Травма превращается в накатанную колею.

Вот что говорит об этом доктор Джо Диспенза:

Если рефрактерный период сохраняется недели и месяцы, у вас развивается склонность к определенному поведению. Если же много лет, то это называется чертой личности. Развивая черты личности, основанные на эмоциях, мы живем в прошлом и застреваем в нем. Если научиться и научить детей сокращать рефрактерный период, мы обретем свободу идти по жизни без препятствий.

Сочувствующие свидетели: как избавиться от травмы

Ваши проблемы — это ваши секреты.

ОБЩЕСТВО АНОНИМНЫХ АЛКОГОЛИКОВ

Травма — трактовка опыта, связанного с особенно болезненными переживаниями. Но он необязательно должен стать травматичным. Первая реакция на событие или ситуацию может быть негативной или деструктивной, но любые переживания можно интерпретировать иначе, посмотреть на них под другим углом и увидеть в них основу для роста.

Чтобы болезненные переживания не лишали нас душевных сил, а помогли расти, нельзя копить свою боль. Не надо становиться гиперчувствительным, избегая ошибок и обратной связи. Нужно лицом к лицу встретиться со своими эмоциями и найти в себе силы поделиться ими с другими. Только так вы измените свое отношение к переживаниям.

В тот день, пятьдесят лет назад, получив травматичный опыт, Розали вернулась домой и никому об этом не рассказала. Она спрятала эмоции внутри себя. Слишком поспешная в своих суждениях, Розали так и не смогла поменять точку зрения, отказалась от своей цели, что и стало причиной полученной травмы.

Известный исследователь проблемы психологических травм доктор Питер Левин сказал: «Травма — не то, что с нами происходит; это то, что мы держим в себе, если рядом нет сочувствующего свидетеля».

У Розали не было такого свидетеля. Рядом не оказалось того, кому можно было бы рассказать о травматичном опыте и помочь ей пересмотреть его.

Всем нам трудно выражать свои эмоции, особенно болезненные. Как и многие, Розали держала боль в себе, настроившись на менее значимые цели в будущем. У нее не было никого, кто бы помог ей поверить, что она способна достичь цели, что ее желания могут стать реальностью. Ни коуча, ни наставника, которые помогли бы ей справиться с болью одной-единственной «ошибки» и продолжить движение к своей мечте. С ней рядом не было даже подруги, которая помогла бы взглянуть на произошедшее под другим углом.

«Может, учитель не хотел расстроить тебя?» — сказала бы подруга Розали за обедом. Но такого разговора не состоялось.

Часто, испытав болезненные переживания, человек прячет их в себе и никому о них не рассказывает. Рассмотрим статистику гораздо худшей формы травмы: сексуального насилия. Исследования показывают, что до 90% жертв не сообщают об этом.

Чем болезненнее эмоциональное переживание, тем с большей вероятностью мы его закупорим в себе. Скрывая эмоции, мы преждевременно склоняемся к мысли о том, кто мы есть, развивая фиксированное мышление. Вместо того чтобы выражать свои эмоции и переформулировать их, мы не думаем о прошлом: оно становится слишком болезненным. Если постоянно избегать этой боли, мы создаем пожизненную зависимость, пытаясь заглушить в себе как боль прошлого, так и ту, которая заставляет нас стремиться к желаемому будущему «я».

Сочувствующий свидетель мог бы помочь Розали изменить восприятие ее переживаний и даже помочь ей выразить свои чувства учителю рисования. Это был бы невероятно смелый поступок. Он мог бы полностью изменить жизнь Розали. Не исключено, что учитель не стремился причинить ей боль. Она могла бы посмотреть иначе на ситуацию и полностью пере­осмыслить ее значение. Она могла бы увидеть в учителе заботливого наставника, который хотел только одного: чтобы она достигла успеха. И даже если бы выяснилось, что он не видит у Розали таланта, она, возможно, поняла бы смысл слов Элеоно­ры Рузвельт: «Никто не может заставить вас чувствовать себя неполноценным без вашего согласия».

Но Розали ни с кем никогда не говорила об этом и не испытывала переживаний, которые могли бы изменить ее. В результате она по-прежнему определяет себя своей перво­начальной реакцией на случившееся. Последние пятьдесят лет она убеждала себя в истинности своего опыта и подтверждала предрассудки, которые он повлек за собой.

Однако за те несколько дней, что мы провели вместе, сознание Розали начало расширяться. Простой разговор об этом событии, переосмысление его и сосредоточение на своем желании писать и рисовать для детей, казалось, сдвинули воз с места.

И впервые за пятьдесят лет Розали нарисовала картинку. Это был только первый шаг — процесс исцеления травмы длиной в жизнь потребует немало времени и усилий, но Розали смогла сделать его в присутствии сочувствующего свидетеля.

Сравним историю Розали с похожим опытом моей жены. В первый год учебы в колледже она вышла замуж за человека, чьи цели и амбиции точно совпадали с ее собственными, не зная, что ее избранник борется с зависимостью, а внутри него прячется неконтролируемая злоба.

Всего через несколько недель после свадьбы он впервые ударил ее. Она жила в своем родном городе, всего в нескольких километрах от родителей, но молчала. Она была в шоке от пережитого, но боялась, что родители осудят ее. Они могли бы сильно расстроиться, узнав о поведении ее мужа, или разоча­роваться в ней из-за того, что она не справилась с этим сама. Эти мысли были порождены эмоциональным шоком от травмы.

Она все держала в секрете. Она старалась быть «сильной».

Через три года, когда они переехали на другой конец страны, эпизодическое насилие переросло в ярость, проявлявшуюся ежедневно и оставившую неизгладимые шрамы.

Много позже, когда Лорен разорвала те отношения и начала встречаться со мной, мы решили сходить на консультацию для пар, чтобы подготовиться к браку. Во время терапии консультант сказал мне, что я всю жизнь буду иметь дело с последствиями предыдущего брака Лорен. В любой момент что-то напомнит ей о тех отношениях, и мне придется проявлять терпение и эмпатию.

Лорен не поверила в то, что сказал консультант. Она твердо решила, что не станет вешать на себя ярлыки «разведенки» или «жертвы насилия». Она не собиралась позволять ее прошлому «я» и травме определять ее будущее. Никто из тех, с кем она сейчас общается, не верит, что она провела несколько лет в страхе перед эмоциональным и физическим насилием.

Она вышла на поле боя с открытым забралом и справилась со своими проблемами. Она открыто разговаривала с консультантами, друзьями и семьей, а также с собой, ведя дневник. Она специально говорила о своей травме, находясь в безопасной обстановке, придающей ей сил. Так ее память о травме изменилась, Лорен смогла повлиять на нее.

Лорен вытащила эту занозу.

Ее травма превратилась в точку роста.

Насилие больше не имеет над ней власти.

Теперь правит бал ее будущее «я».

Прошлое Лорен и вся связанная с ним боль случились не с ней, а для нее. Она смотрит на тот период своей жизни с благодарностью и спокойствием, а не с обидой. Она простила себя прежнюю и своего бывшего мужа.

Когда у нее спрашивают, что можно сделать, чтобы помочь семье и друзьям в подобной ситуации, она всегда отвечает одно и то же: слушайте их, задавайте правильные вопросы, никогда не судите и не давайте советов. Это ключевые принципы сочувствующих свидетелей.

Нам всем необходим такой свидетель, чтобы сгладить травму, с которой мы столкнулись. Известный психотерапевт Линн Уилсон так сказала: «Эта честная связь между двумя людьми в итоге делает то, что мы пережили вместе, понятным и значимым».

Линн знает наверняка. В 1991 году она была соавтором книги «Стадо: автобиография множественной личности». Линн написала ее вместе со своей двадцатишестилетней клиенткой Джоан Фрэнсис Кейси: у той была настолько серьезная травма, что развилось двадцать четыре разных личности. Это был крайний случай множественного расстройства. Линн проделала огромную работу в качестве сочувствующего свидетеля. Она выстраивала отношения, благодаря которым раздробленное «я» Джоан стало единым и девушка излечилась.

Вплоть до того дня, когда Лорен вырвалась из оков насилия, она не думала, что способна на такое. Жестокость стала настолько привычной, что ее разум отключился от реальности. У нее не срабатывал инстинкт «бей или беги», она как будто уснула. Но однажды она поехала к сестре мужа в небольшой отпуск. Именно там она встретила своего сочувствующего свидетеля Натали.

Натали прежде не была знакома с Лорен, но быстро смогла увидеть ее травму и начала слушать. Она задавала Лорен вопросы, которые та никогда раньше не задавала себе. Натали интересовалась Лорен, но никогда не осуждала ее. Лорен быстро научилась доверять ей. Как-то раз, после того как они провели вместе несколько дней, Натали не пошла спать, а записала рассказ словами Лорен. В нем не было ни мыслей, ни мнений, ни суждений Натали. Только слова Лорен, обращенные к ней самой. Это было похоже на зеркало.

Когда Лорен прочитала этот рассказ, она была в полном шоке. Ей стало ясно, что она никогда не сможет вернуться: ни к мужу, ни к прежней себе.

С ней прежней было покончено.

Она тут же позвонила своему отцу и прочитала ему рассказ Натали. Тот немедленно купил билет на самолет и помог ей собрать вещи.

Никогда не поздно найти сочувствующего свидетеля или стать им. Если вы всерьез настроены изменить свою жизнь, вам нужно окружить себя новыми друзьями, наставниками и людьми, которые смогут вас поддержать. Необходимо открыто говорить с ними о том, что вы переживаете.

Вам нужны те, кто поможет перейти на новый уровень. Иначе вы получите новые эмоциональные переживания, спрячете их в себе и перестанете развиваться как личность, а то и начнете деградировать.

Муха превратится в слона, если рядом не будет сочувствующего свидетеля, который поможет вам проговорить и пере­осмыслить ваши переживания. Хороший сочувствующий свидетель сподвигнет вас решить, что вы можете сделать, чтобы двигаться вперед.

Чтобы посмотреть правде в глаза и двигаться вперед по жизни, нужно быть смелым.

Нужно иметь мужество избавиться от травмы.

Поддержка помогает человеку стать смелым.

Получая ее, вы действуете смелее. Именно поэтому нужно, чтобы рядом с вами были люди, способные вас поддержать.

Часто простые и небольшие действия оказываются очень значимыми. Например, Рич Беверейдж стал основным сочувствующим свидетелем в моей жизни. Он вдохновил и поддержал меня, когда я оказался не в лучшем состоянии. Мне было девятнадцать, и я отказался от идеи служить в церковной миссии. Рич, бывший глава церкви, пытался поговорить со мной и несколько раз приглашал меня пообедать с ним. Это был совсем небольшой жест, но он оказал на меня невероятное влияние. Рич показал, что мои ошибки и обстоятельства не должны останавливать меня и мешать мне строить свое будущее. Благодаря его поддержке я нашел в себе мужество принять решение, хотя почти потерял надежду это сделать.

В 2019 году телеведущая Лиза Линг объяснила в интервью важность наличия в работе команды. Она ведет довольно откровенное и открытое шоу This Is Life («Это жизнь») на CNN. Линг часто беседует с людьми, испытывающими глубокую эмоциональную боль и находящимися в состоянии борьбы. Например, однажды она брала интервью у семнадцатилетней девушки, которую в одиннадцать лет продали в сексуальное рабство. Во время беседы девушка сказала, что тогда она регулярно звонила в полицию, умоляя арестовать ее, чтобы у нее было безопасное место для ночлега.

Это лишь один из примеров бесчисленных, но болезненно реальных диалогов Линг. Как и та девушка, Линг и ее небольшая команда не могут остановить рыдания, слушая такие истории. Вот воспоминания Линг:

В результате ей пришлось утешать меня, потому что меня переполняло горе. После того интервью мы с ребятами из съемочной команды прижались друг к другу и плакали вместе. Пятеро мужчин и я. Мы просто должны были от­пустить это. Это было ужасно… Команда, которая преодолевала этот путь вместе со мной, оказалась моим спасением. Если бы я была одна, не знаю, как бы выживала. Подобное очень изматывает эмоционально. Моя команда и правда состоит из самых чувствующих, невероятных людей — они помогли мне пройти через это.

Линг выполняет важную работу, требующую много сил и эмоций. Она умна, знает, что сама не справится. У нее есть группа сочувствующих свидетелей, которые помогут ей пре­одолеть сложности.

Если вы всерьез стремитесь к жизненному росту, вам нужна команда сочувствующих свидетелей. В вашем случае речь идет совсем не о том эмоциональном уровне работы, которую выполняет Линг. В любом случае движение к большим целям и серьезная работа эмоционально утомительны. Не действуйте в одиночку. Найдите людей, к которым вы сможете прийти, если вас уволят, если вас побьет жизнь, если вы сильно устанете, испугаетесь или почувствуете себя разбитым.

Если вы хотите большого будущего, вас ждет множество неудач, душевной боли, потерь и плохих дней. Вам нужна команда сочувствующих свидетелей, людей, которые мотивируют вас идти вперед, мечтать о большом, которые поддерживают ваши стремления, когда другие не понимают вас.

Дэвид Осборн — успешный предприниматель, инвестирующий средства в недвижимость. Его состояние превышает 100 млн долларов. Большую часть своего успеха он приписывает небольшой группе «партнеров по ответственности». Это четверо друзей, регулярно собирающихся вместе на протяжении более чем десяти лет, чтобы поддержать друг друга и помочь ощутить свою ответственность за происходящее.

В рамках своих регулярных встреч, которые они часто устраивают в экзотических условиях в разных уголках мира, друзья всегда читают друг другу «Листок». В нем обычно записывают важные и личные показатели своей жизни и представляют его на всеобщее обозрение. Они делятся информацией о своем чистом капитале, о доходах, о том, сколько отдали на благотворительность в последнее время, какова сумма пассивного дохода и т. д.

Кроме того, они указывают точные данные о процентном содержании жира в организме, мышечной массе и других показателях здоровья и физической подготовки, включая анализ крови. Они даже рассказывают о своей личной жизни, уровне личного счастья и о том, как они оценивают свои отношения с супругами.

В «Листке» есть не только численные показатели во всех ключевых областях, но и то, насколько эти цифры изменились за год и где эти четверо хотели бы назначить следующую встречу.

Нужно мужество, чтобы открыться и быть честным. Осборн и его «шайка» считают такую ответственность самой мощной силой в мире. Они становятся друг для друга сочувствующими свидетелями, коучами и «партнерами по ответственности» и приписывают большую часть своего успеха — у всех четверых это редчайший успех на высоком уровне — группе товарищей.

В вашей «команде» должны быть разные люди. Я помню момент, когда начал работать со своим финансовым консультантом. Сначала мне казалось странным так откровенно рассказывать все о своих деньгах. Я не был уверен, в какой ситуации оказался, и консультант помог посмотреть на мои финансы под другим углом и четче сформулировать цели, а затем предложил прекрасную систему, как их достичь. Он один из членов моей команды, мой сочувствующий свидетель.

Чем увереннее мое будущее «я», тем больше сочувствующих свидетелей мне нужно. Как сказал писатель и эксперт в вопросах лидерства Робин Шарма, «чем больше мечта, тем важнее команда».

Как стать сочувствующим свидетелем для других

Вы можете не только пополнять список сочувствующих свидетелей для себя, но и стремиться быть таким человеком, в котором отчаянно нуждаются окружающие. Поверьте, почти все ваши знакомые прячут в себе душевную боль. Президент университета и религиозный лидер доктор Генри Айринг так сказал: «Когда вы встречаете кого-то, относитесь к нему так, как будто он в беде, и более чем в половине случаев вы будете правы».

Можно изменить отношение к любому опыту или поменять взгляды через беседы, в которых вы будете относиться к человеку с состраданием. Исследования показывают: когда люди слушают друг друга, переживая и пытаясь поставить себя на место собеседника, возникают взаимное доверие и понимание. Для этого необходима безопасная среда, располагающая к работе, где обе стороны будут услышаны и создадут новое общее прошлое и будущее.

Когда человека слушают с сочувствием и пониманием, он слышит себя, начинает лучше осознавать свои проблемы. Ему проще найти решение. Эмоциональная нагрузка снимается, он ощущает себя менее напряженным и запутанным. Само­оценка и осознанность повышаются.

Быть сочувствующим свидетелем — значит быть заинтересованным, а не интересным. Слушать с эмпатией в спешке не получится, это должно делаться из любви. Даже если вы никогда по-настоящему не поймете, почему человек поступил именно так, вы должны хотеть разобраться в этом. Если все сделано верно, основной мотивацией слушателя станут понимание и поддержка.

Каждому дается время, чтобы открыть и осмыслить свои взгляды. По крайней мере на начальном этапе не нужно предлагать решения или давать советы. Надо искренне задавать вопросы, предполагающие размышления, а не конкретные ответы. Когда говорящий ответил, слушатель продолжает уточнять дополнительную информацию, чтобы вызвать озарение:

«Можешь подробнее объяснить, что это значит?»

«Что ты имеешь в виду?»

«Почему для тебя это так важно?»

«Ты простился с идеей лучшего будущего?»

«Что хорошего ты получишь от этого?»

«Как изменится от этого твое будущее?»

«Что ты можешь сделать сейчас, чтобы двинуться вперед?»

«Чем я могу помочь?»

После того как собеседник заговорил, вы перефразируете или повторяете сказанное, чтобы убедиться, что правильно поняли. Затем спрашивайте дальше. Задавайте реальные вопросы, причем искренне, и ответы слушайте внимательно. Обязательно реагируйте на все, что вам говорят.

Самое важное в отношениях — доверие. Не пытайтесь строить его абы как. Если вы доверяете друг другу, возможно всё. Как только доверие разрушено, сложно преодолеть даже самые простые неурядицы.

Трансформация травмы — это и есть восстановление доверия. Когда оно теряется, уходят уверенность и надежда. Розали нужно было доверять себе, чтобы идти к трудной цели.

Когда у человека не остается ни уверенности, ни надежды, будущее исчезает, а прошлое приобретает первостепенное значение. Травма разрушает воображение. Доверие и уверенность помогают представлять себе и будущее, и возможность перемен.

Травма возможна в любых отношениях. Люди постоянно совершают ошибки. Чтобы двигаться вперед, надо извиниться и простить. Причем одновременно. Ни одна сторона не рассматривает прошлое объективно, скорее наоборот. Память о прошлом должна создаваться вместе, через понимание и сочувствие.

Избавиться можно от любой травмы. И изменить прошлое. Даже в отношениях, которые кажутся тупиковыми и бесперспективными.

Итог

Травма лежит в основе того, кем мы стали к данному моменту. Если мы избавимся от нее, нас ничто не остановит на пути к цели. Если же нет, наша жизнь будет ее побочным продуктом.

Суть травмы в том, что мы отделяемся от нее, скрываем от других, а затем избегаем. Первоначальная эмоциональная реакция — негативная, болезненная и, скорее всего, сковывающая наши действия — становится фильтром нашей памяти.

Здоровые воспоминания со временем меняются. В процессе роста человека его отношение к прошлому трансформируется, обретает новые смыслы и полезность.

Чтобы избавиться от болезненных переживаний, недостаточно избегать их, нужно встретиться с ними лицом к лицу. Важный инструмент — дневник, где вы записываете и систематизируете свои мысли и эмоции. Можно выгрузить мысли и чувства из головы на бумагу. Сталкиваясь лицом к лицу со своими эмоциями и негативными переживаниями, вы меняете их.

Но вам нужен взгляд со стороны, чтобы переосмыслить свой опыт. Как говорится, «вы не можете прочитать этикетку, если вы внутри банки». Сочувствующий свидетель, который не пытается дать вам совет, но по собственной воле сидит с вами и слушает вас, дает вам возможность открыто выразить чувства, и вы меняете отношение к ним. Хороший вариант сочувствующего свидетеля — профессиональный консультант.

Если у вас есть негативные или болезненные переживания, от которых предстоит избавиться, пора найти сочувствующего свидетеля, а лучше нескольких. Надо избавиться от травмы и изменить отношение к прошлому. Нужно перерасти свою первоначальную реакцию и стать психологически гибким. Обратитесь к тому, кому доверяете.

Открыто и честно опишите свое будущее «я», свои истинные желания. Будьте искренними, рассказывая о «менее значимых целях», которые вы преследовали, или о том, что ваша жизнь была побочным продуктом травмы.

И наконец, если есть важные для вас люди, которым нужны сочувствие и более глубокие отношения, поговорите с ними. Вы сильно удивитесь, как быстро чувства прошлого рассеются и изменятся. Вам будет казаться, что вы собрались сделать вдох и вдруг заметили, как сильно вас душила ваша жизнь.

Отправить