Глава 16
Молодой парень в синей майке и грязных брюках сидел на земле, прижав правую руку к груди. Так раненый зверь поджимает простреленную лапу. На конопатом лице парня выступили крупные бисерины пота. Свалившаяся с головы кепка валялась на земле. Рядом лежало ведро с наполовину вытекшим густым раствором извести.
— Как это случилось? — спросил я.
Но Катя не дала мне договорить. Она опустилась на колени рядом с парнем и осторожно, но решительно взяла его руку.
— Я врач. Покажите!
Парень застонал от боли и побледнел.
Катя быстро ощупала его предплечье, которое уже начало опухать.
— Перелом, возможно, сложный. Нужен рентген и гипс. Ещё что-нибудь болит? Головой не ударились? Спиной?
Парень помотал головой.
— Нет, — через силу ответил он. — Здесь невысоко. Я просто оступился на лестнице.
— Всё будет хорошо, — твёрдо сказала Катя. — Сейчас мы отвезём вас в больницу. Помогите ему подняться! Андрей, заводи машину!
Двое рабочих подхватили парня подмышки и помогли ему встать. Третий поднял кепку, отряхнул и надел её на голову пострадавшему.
На ногах парень держался твёрдо. Взгляд был ясным. Похоже, и вправду других повреждений, кроме сломанной руки у него нет.
— Сейчас!
Я побежал к «козелку». Запрыгнул в кабину, повернул ключ в замке зажигания и обнаружил, что Дмитрий Николаевич стоит рядом со мной.
— Можно мне поехать с вами? — спросил он.
— Конечно. Залезайте!
Я кивнул в сторону задних сидений.
Дмитрий Николаевич откинул спинку переднего кресла и полез внутрь. За ним забралась Катя. Пострадавшего парня усадили на переднее сиденье, один из провожатых захлопнул дверцу.
— Куда? — спросил я, разворачиваясь. — Где здесь больница?
— Давай в Волхов, Андрей, — решительно ответила Катя. — Там у них должен быть рентген. При сложном переломе он необходим, чтобы кость правильно срослась.
Я вырулил на шоссе и повернул налево.
Машину потряхивало на неровностях асфальта. Парень морщился и закрывал глаза, баюкая покалеченную руку.
— Как тебя зовут? — спросил я, чтобы отвлечь его.
— Андрей.
Надо же, тёзка!
— Ничего, Андрей! Всё будет в порядке. Недолго осталось, потерпи.
Через полчаса мы остановились у приёмного покоя городской больницы. Широкий пандус позволял подъехать прямо к дверям. Но я припарковал машину чуть в стороне. Всё-таки, у нас не лежачий больной.
Мы с Дмитрием Николаевичем помогли Андрею вылезти из машины. Дмитрий Николаевич остался заполнять документы.
— Пятый кабинет, — сказала мне медсестра. — Прямо по коридору и направо. Там дежурный хирург, постучите только.
Мы отыскали нужную дверь. Я усадил Андрея на мягкую скамеечку, стоявшую у стены, а сам постучал.
— Минуточку! — раздался из-за двери заспанный мужской голос.
Видно, сегодняшнее дежурство, несмотря на субботу, было не слишком напряжённым.
Однако ровно через минуту дверь кабинета открылась. Врач в немного помятом, но безукоризненно-белом халате окинул нас внимательным взглядом. Глаза его были красными, тёмные волосы прилипли ко лбу — видно, хирург только что умылся.
— Заходите!
Дверь кабинета закрылась за Андреем, а я пошёл искать Катю. Катя и Дмитрий Николаевич сидели в регистратуре приёмного покоя. Медсестра за стойкой негромко разговаривала по телефону — видимо, все нужные документы уже были заполнены.
Я подошёл к ней. Она прикрыла ладонью динамик.
— Что вам?
— Мы привезли больного со сломанной рукой, — начал я.
Но медсестра нетерпеливо перебила меня:
— Доктор разберётся. Всё будет в порядке!
— Подождите! — сказал я. — Пока его осматривают, мы съездим перекусить и через час вернёмся. Не отпускайте его, пожалуйста, одного! Ему в Старую Ладогу ещё добираться, мы на машине отвезём.
— А! Хорошо, — ответила медсестра и посмотрела на меня, ожидая, когда я уйду.
— Спасибо, — сказал я и отошёл от стойки.
Медсестра немедленно вернулась к разговору.
— ...там картошка жареная, — услышал я. — И не вздумай поздно гулять! Поешь, и ложись спать. Я утром приду — пойдём на рынок за брюками! Из старых ты уже вырос. Слышишь меня? Ну, дай тётю Машу!
Я подошёл к Кате и Дмитрию Николаевичу.
— Думаю, всё займёт не меньше часа. Пока сделают рентген, пока наложат гипс. Предлагаю пока съездить ко мне домой, перекусить.
— Но как же, — нерешительно сказал Дмитрий Николаевич. — Андрей останется один?
— Здесь больница, — напомнил я. — Врачи и медсёстры. А через час мы вернёмся и заберём его, если отпустят.
Катя тоже неуверенно посмотрела на меня.
— Всё будет хорошо, — сказал я ей. — У меня чудесная мама. И мы просто попьём чаю.
* * *
Я остановил машину прямо напротив подъезда. На улице уже стемнело. За двухэтажными сараями шелестел листвой на ночном ветру старый тополь. Лавочки опустели — старушки-соседки разошлись по квартирам.
— Приехали! Вот здесь я и живу. То есть, жил, пока не перебрался в Черёмуховку.
— Так вы из Черёмуховки? — заинтересовался Дмитрий Николаевич, вылезая из машины. — Известное место! По новгородским преданиям где-то в тех местах жил сильный колдун. Знался с древними богами и нечистой силой, лечил людей травами и наложением рук. В одной из берестяных грамот Новгорода упоминается, что сам посадник возил своего сына к колдуну на Еловое озеро. И тот излечил боярского сына от тяжкой немочи.
— Интересно, — сказал я. — Ну, идёмте!
Мы поднялись по лестнице, и я позвонил в квартиру. Из-за двери раздался мамин голос:
— Кто там?
— Мама, это я, Андрей! — отозвался я.
— Андрюша!
Торопливо щёлкнул замок, и мама открыла дверь.
— А где отец? — растерянно спросила она. — Он же к тебе поехал. Всё в порядке?
— Всё в порядке, мам! — успокоил я её. — Отец на моей базе с другими охотниками. Отдыхают на природе. А мне начальство выделило служебную машину — вот я и решил её опробовать.
Я посторонился, пропуская вперёд Катю и Дмитрия Николаевича.
— Только я не один, а с гостями. Покормишь нас? Мы ненадолго — привезли одного человека в больницу.
— Всё-таки, что-то случилось! — убеждённо сказала мама.
— Да нет же! Всё хорошо. Просто небольшой несчастный случай.
— Это наш рабочий, — вмешался Дмитрий Николаевич. — Он упал с лесов и сломал руку. Но мы отвезли его в больницу, и сейчас им занимаются врачи. Разрешите представиться: Дмитрий Николаевич Сюзин, археолог.
— Мама, а это Катя, — вмешался я. — Катя, это моя мама Юлия Александровна.
— Вы проходите на кухню, — сказала мама, — Я сейчас разогрею ужин.
— Мам, а где Оля с Серёжкой? — спросил я. — У бабушки?
— Оля у бабушки, — ответила мама, — а Серёжка здесь. На улицу убежал с приятелями, да что-то долго его нет. Темно уже.
Мама мельком взглянула в окно.
— Ну, как там отец? — спросила она, помешивая на сковороде ленивые голубцы. — Подстрелил кого?
— А как же! — улыбнулся я. — Без добычи не вернётся, не позволим! Завтра привезу его домой.
— Только ты скажи ему, сынок, чтобы он свою «добычу» в лесу ощипал, ладно? Жалко мне на убитую птицу смотреть.
— Хорошо, мам!
Мама поставила перед нами тарелки.
— Кушайте на здоровье!
— Очень вкусно! — похвалил Дмитрий Николаевич, попробовав голубцы. — Вы замечательно готовите, Юлия Александровна!
— Спасибо, — улыбнулась мама. — Положить вам добавки?
— Не откажусь, — согласился археолог. — Вот бы нашим поварам у вас поучиться! А то всё каша с тушёнкой, да тушёнка с кашей!
Катя ела молча, наклонив голову над тарелкой. Шея её была напряжена, и я понял, что она чувствует себя неловко.
— Ну, как ты живёшь на своём озере? — спросила мама. — Не скучно одному?
— Мам, да там каждый день столько народу — не протолкнуться! — честно ответил я. — Спасибо Кате — хоть иногда вытаскивает меня из забот. Сегодня вот повела смотреть Староладожскую крепость.
— А кем вы работаете, Катя? — спросила мама, наливая чай.
— Фельдшером, — ответила Катя.
— Это, наверное, очень трудная работа и очень нужная. Замечательно, что вы её не побоялись. Хотите печенья?
— Спасибо, — ответила Катя, и плечи её чуть-чуть расслабились.
Мама поставила на стол вазочку с печеньем.
— Помнишь, Андрюша — когда тебе восемь лет было, ты тоже руку сломал? — спросила мама.— Спрыгнул с горки.
Она повернулась к гостям.
— У нас во дворе была высокая горка. И вот Андрей вместо того, чтобы скатиться с неё, взял и спрыгнул с самого верха. И сломал руку.
— Я тогда месяц в школу в гипсе ходил, — улыбнулся я. — И весь класс мне завидовал.
— Почему? — удивилась Катя.
— Так я целый месяц писать не мог, — объяснил я. — Все контрольные пропустил.
Дмитрий Николаевич расхохотался.
— Так вы работаете егерем? — с интересом спросил он меня.
— Да, — ответил я. — На том самом Еловом озере, о котором вы рассказывали.
— Замечательно! — просиял археолог. — И у вас там есть база?
— Есть.
— А можно к вам приехать на день-два? Побродить по окрестностям...
— Поискать жилище древнего колдуна? — подхватил я. — Думаю, можно. Я попробую договориться с начальством. Но лучше приезжайте на неделе. По выходным на базе много людей — сейчас сезон охоты.
— Договорились! — закивал Дмитрий Николаевич. — Юлия Александровна, вы не дадите мне листок бумаги и авторучку? Я запишу телефон.
Мама принесла ему листок, вырванный из ученической тетради и карандаш. Дмитрий Николаевич быстро записал на листке номер.
— Вот, возьмите, Андрей! — сказал он, протягивая мне листок. — Это телефон клуба, в котором мы остановились. Вам любой позовёт меня. Вы найдёте, откуда позвонить?
— Конечно, — кивнул я, убирая сложенный листок в карман. — Что-то Серёжки долго нет.
— Вот и я тревожусь, — вздохнула мама. — Вроде, большой парень уже, а всё равно...
— Я схожу на улицу, посмотрю. Вы пока пейте чай.
— Да не нужно, Андрюша! — запротестовала мама. — Что же ты гостей бросаешь?
— Я быстро, — ответил я.
— Сходить с вами, Андрей?
Дмитрий Николаевич поднялся из-за стола.
Я покачал головой.
— Не надо.
На улице окончательно стемнело. Ночное небо затянули плотные облака, через которые едва пробивался лунный свет. Вдоль проезжей части горели редкие фонари.
Интересно, где сейчас собираются молодёжные компании?
Я перешёл пустую улицу, направляясь к тёмной спортивной площадке профтехучилища. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас Серёжке — мы с приятелями частенько собирались там возле турников или около баскетбольных вышек с кольцами.
Вообще, эта площадка была нашим любимым местом. Сколько пар кед мы стёрли о её асфальт — не сосчитать! Сколько ссадин залепляли подорожником, мужественно терпя боль!
Однажды в марте, устав ждать пока площадка оттает, мы вышли всем двором с ломами, лопатами и топорами и за день расчистили площадку от снега и льда. И к вечеру уже гоняли в футбол на асфальте посреди сугробов, на зависть пацанам из соседних дворов.
Но сейчас площадка была пуста. Я подошёл к турникам, подпрыгнул и подтянулся. Раз, другой...
Спрыгнул на землю и машинально вытер ладони о штаны.
Возле входа в профтехучилище стояли скамейки. На них тоже любила собираться молодёжь. Вот и теперь на скамейках сидела компания подростков, которые о чём-то болтали, матерясь и перебивая друг друга. У двоих в пальцах дымили сигареты.
Когда я подошёл, подростки нахохлились и встревоженно замолчали. Я пробежал взглядом по их лицам — незнакомые.
— Серёгу Синицына не видели? — спросил я. — Из двадцать второго дома.
Подростки переглянулись.
— Я его брат, — пояснил я.
— Видели, — неохотно ответил один. — Он с «углами» сидел.
Я удивлённо нахмурился. С «углами»? Что им надо от Серёги? Вроде, в прошлый раз всё понятно объяснил.
Я молча развернулся и вдоль засаженной шиповником дорожки пошёл в сторону того угла, где собирались «углы».
Тьфу, чёрт!
Бреньканье расстроенной гитары было слышно издалека. Похоже, Мельник так и не научился играть.
Я сжал в карманах кулаки. Если они снова пристали к моему брату — в этот раз не пожалею!
— Андрюха, ты чего?! — воскликнул Журавель, увидев выражение моего лица. — Мы же просто сидим! Вот и Серёга с нами. Его теперь хер, кто тронет! Я отвечаю!
О, как! А ведь он, и правда, с ними. Сидит спокойно, расслабленно. И бутылка пива в руках, как у взрослого.
Увидев меня, брат быстро поставил бутылку на скамейку и попытался сделать вид, что это не его пиво. Бутылкой тут же завладел тот самый белобрысый, что в прошлый раз первым удрал от меня.
— Мы и деньги занесли! — убедительно сказал Журавель. — Ещё тогда.
— Серый, пойдём домой, — помолчав, сказал я. — Там...
Я хотел добавить «мать волнуется», но решил не давить на достоинство братишки даже перед этой компанией.
— Там мне с машиной надо помочь.
Серёга удивлённо вытаращил глаза.
— У тебя машина теперь есть?
— Да. Выделили на работе. Да вот что-то плохо заводится. Пойдём, поможешь.
В глазах Журавля читалось неподдельное уважение.
Серёжка быстро поднялся со скамейки.
— Пока, парни! — стараясь говорить баском, сказал он. — Мне там брату надо помочь! Завтра увидимся!
Мы завернули за угол.
— У тебя правда машина есть? — спросил брат. — Или соврал, чтобы меня увести?
Я пожал плечами.
— Правда. Вон стоит.
— Ого!
Серёга восхищённо обежал вокруг машины.
— Здорово! Дашь прокатиться?
— Запросто. Мы же братья. Только вот ты пиво пил.
Я ударил брата кулаком в живот. Он хекнул и, согнувшись, прислонился к машине.
— Ты чего, Андрюха?
Я взял его за шиворот и выпрямил.
— А ещё водишься с подонками, которые у тебя же деньги отбирали. А завтра что? Сам с ними пойдёшь чужие карманы выворачивать?
Брат опустил глаза.
— Да мы просто сидели...
— Просто сидели. А дома мать волнуется. Знаешь что, Серёга! Ты реши, что тебе нужнее — родная семья, или эти вот. Если семья — то приезжай ко мне. И на рыбалку сходим, и машину водить научу. Как брата. Ну, а если этих выберешь...
— Да понял я, — тихо сказал Серёга. — Отпусти. Я, правда, понял.
— А если понял — тогда идём домой. Почисти зубы, и ложись спать. А то пивом от тебя воняет.
— А к тебе, правда, можно приехать? И за руль пустишь?
Я посмотрел на брата.
— Серый, я тебя обманывал когда-нибудь?
Серёжка дёрнул худым плечом.
— Нет.
— Ну, вот.
— Андрюха, — попросил он. — Матери только ничего не говори, ладно?
— Ладно, — пообещал я.
