Книга: Вечно голодный студент 2
Назад: Глава седьмая Агрегатное состояние
Дальше: Глава девятая Лютый движ
Глава восьмая
Тепло наших тел
*Российская Федерация, город Москва, район Люберцы, во дворе, 22 октября 2026 года*
— Нет, они только на выброс, — посмотрел Фазан на подошву моего ботинка. — Сколько потратил на восстановление?
— 2318 килокалорий, — ответил я. — Сам не заметил, как нажал…
— Оно и правильно, — улыбнулся Фазан. — Зачем тебе с дырявой ногой ходить?
Мне в ногу прилетел крупный осколок, порвавший левый ботинок. Боли больше нет, пятка снова цела, но вот «Эйр Форс» необратимо испорчен. Ему уже не помочь, подошва перерезана, а внутреннее покрытие пропитано кровью…
— Ничего, новые найду, — сказал я. — Это же Москва.
— Да, — кивнул Фазан и пошёл на выход из квартиры. — Я-я-я люблю тебя-а-а-а… Москва-а-а-а… Люблю тебя-а-а-а, Москва…
У меня есть запасные кеды — их-то я и надел, после того, как сменил носки.
Смотрю на лежащего на диване Щеку, восстанавливающегося после ранения. Он принял на себя значительную часть осколков, прикрыв Ронина и Фуру. В смысле, он этого не планировал, но так получилось, что он оказался перед ними.
Ронин получил осколочное ранение в правую руку, а Фура отделалась лёгким испугом и тремя осколками, застрявшими в бронежилете.
Фазан тоже был ранен — в него попало прямо много осколков, судя по множеству кровавых пятен на руках и ногах, но ни один из них не смог преодолеть его костно-металлические плиты, равномерно распространённые по всей поверхности тела. Единственное, ему обожгло лицо и глаза, но это было устранено очень дёшево и быстро.
В перестрелке, пока я бился против гранатомётчика и троих его друзей, ранили Галю и Лапшу, но они уже оклемались.
Сразу после того, как стало ясно, что оставшиеся противники ушли, мы заняли квартиру на втором этаже и начали приходить в себя.
Оружие и экипировка убитых врагов находятся здесь, в гостиной — РПГ-7 с двумя выстрелами ПГ-7ВЛ, три АК-74М, один АКС-74У, около 900 патронов 5,45×39 миллиметров, а также две гранаты РГД-5.
Другие противники, с которыми мы перестреливались через дорогу, бросили тела, но забрали оружие и снарягу, поэтому Проф и Фазан вернулись ни с чем.
— Ты как? — подошёл я к Щеке.
— Ощущаю, как в требухе двигаются осколки… — пожаловался он. — Анлак…
— Сочувствую, — сказал я. — Может, промедола вколоть?
— Наркоту?.. — поморщился Щека. — Нет, нахуй…
— Как знаешь, — пожал я плечами.
Достаю из рюкзака вяленую свинину, пачку чипсов со вкусом грибов в сметане и бутылку «Фанты». Надо поесть и подумать о дальнейшем развитии.
У нас вынужденный простой на полтора часа, пока все не восстановятся. Ронин, конечно, так быстро не поправится, ведь он не КДшник, но у остальных никаких проблем.
Жуя жёстковатое мясо, думаю о том, что в иной ситуации, будь мы обычными людьми, я бы выбыл по ранению на пару-тройку недель, с высоким риском заражения и потери конечности, Галя и Лапша тоже бы выбыли на срок до месяца, из-за пулевых ранений, а Щека бы 100% умер, как и Фазан.
Фура и Проф — это единственные, кто должны были тащить нас всех, будь мы обычными людьми…
Но пройдёт ещё полтора часа и мы будем готовы продолжить путь.
— Недолго мы на электробусе по Москве покатались, — сказал вошедший в квартиру Проф. — Есть ещё вяленка?
— Да, — кивнул я и достал из рюкзака ещё один свёрток.
Проф сел за обеденный стол справа от меня и достал из подсумка плоскую фляжку с самогоном.
Сделав из неё глоток и довольно крякнув, он откусил кусок мяса и начал его тщательно пережёвывать.
В квартире, кстати, не обнаружилось никакой еды — судя по следам на входной двери, её грубо вскрыли, а затем квартира была ограблена. В спальне обнаружились неплохие деньги, где-то 40–50 тысяч рублей 1000-рублёвыми купюрами, вываленные на пол. Но мародёры искали совсем не деньги…
Квартира на четвёртом этаже, где погиб гранатомётчик и команда, тоже была разграблена, причём очень давно. Метод аналогичный — грубое вскрытие и тотальный бардак. Даже мебель переворачивалась и распарывалась, будто кому-то пришла в голову идея, что кто-то станет прятать в ней еду.
Съедаю примерно полкило мяса, всю пачку чипсов и выпиваю литровую бутылку тёплой «Фанты». Теперь можно посидеть в кресле и подумать, куда вкладывать очки характеристик.
Мне отсыпало за этот бой 9607 очков опыта, что очень много, но, как и в предыдущие разы, когда мне щедро отсыпало опыта, я не хочу повторять такой капец снова. Я ведь думал, что умру сегодня, потому что сразу после взрыва мне казалось, что всё, докатались.
Я взял сразу два уровня и поднялся с 40-го по 42-й. Развитие медленное, потому что интервалы между уровнями идут на тысячи очков опыта.
Два очка характеристик решаю вложить в «Термоконтроль», потому что зима близко — во-первых, а во-вторых — лучше приготовиться к следующему повышению «Энергетического уровня» заранее. Но я больше исхожу из резона зимы.
Теплых мест для зимовки никто не гарантирует, может быть, нам придётся часто морозить задницы за городом — кто знает, как всё сложится? Вот и я не знаю, поэтому подстраховываюсь.
Да и вообще, всё уже, исходя из сегодняшнего опыта, складывается, мягко говоря, не очень.
Смотрю на итоговую статистику:
— Иди на крышу, — попросил Проф. — Посмотри, что творится вокруг.
— Окей, — кивнул я и поднялся с кресла.
Поднимаюсь на пятый этаж хрущёвки и взбираюсь по стремянке, поставленной под люком на крышу.
Наверху уже сидят Фура и Ронин.
— Как рука? — спросил я у последнего.
— Приемлемо, — ответил он. — Но стрелок из меня теперь неважный.
— М-хм… — хмыкнул я. — Ничего страшного. Если что, прикроем.
Подхожу к ограждению крыши и рассматриваю улицы.
На противоположной стороне холодно, из домов тепло никуда не просачивается, что означает лишь то, что там его нет — в Новокузнецке мне нравилось определять, живёт ли в доме кто-нибудь — по теплопотерям, хорошо видимым через ИК-зрение.
Это очень надёжный способ выявления постоянного обитания людей, даже если нет отопления — когда в квартире кто-то просто находится больше суток, начинается нагрев и идут теплопотери в области швов и окон. В случае старых домов, работает безотказно, а вот всякие новостройки, со стеклопакетами и современной теплоизоляцией, конечно, всё портят.
В брошенных машинах тоже холодно. Уже темнеет, поэтому я активирую УФ-зрение, чтобы посмотреть на наличие следов поблизости. Видны следы засадников, которые активно шастали тут около трёх-четырёх часов назад, плюясь и сморкаясь, бросая бычки и прочий мусор.
Вряд ли они пришли конкретно за нами — когда они уже были здесь, мы ещё не прилетели.
— Что всё это может значить, Ронин? — спросила Фура, прислушивающаяся к окружающему пространству.
— Не знаю, — пожал он плечами. — Но, похоже, что здесь всё хуже, чем я думал.
— Куда мы дальше? — спросила она.
— Нам нужно на Лубянку, — ответил Ронин. — И вообще, в центр — если где-то и сохранилась власть, то там. Хотя… Я не знаю, что делать дальше. Эта группа — непонятно, кто они. Возможно, лучше будет залечь на дно, до выяснения.
Ни один из заваленных нами уродов не был из КДшников — это были обычные люди, причём очень тощие. Наверное, питались очень плохо, причём уже давно.
— А где? — спросил я.
— Да где-нибудь, — пожал плечами Ронин. — Мне не нравится эта ситуация — всё выглядит так, будто план по восстановлению порядка был провален и город мёртв.
— Эх, надо было взять кого-нибудь живьём… — произнёс я.
Остро не хватает информации. У убитых были телефоны, но там никакой полезной информации, кроме офлайн-карт с непонятными метками.
— Будь благодарен судьбе, что мы выпутались из этой истории живыми, — улыбнулся Ронин, а затем посмотрел на свою перебинтованную руку. — Даже почти целыми. Надо было купить себе противоосколочный костюм…
— Да, надо было, — согласился я с ним.
Но в Новокузнецке их днём с огнём не сыщешь, потому что всё уже на руках у заинтересованных лиц или стоит столько, что почти невозможно купить. У Джобса, например, в прайс-листе был один крутой противоосколочный костюм, раньше стоивший около 150 тысяч рублей, но он зарядил за него цену в 3000 банок тушёнки и 20 мешков сахара. С таким богатством никакой костюм не нужен, поэтому Джобс, насколько мне известно, так его и не продал.
— Проф, тут чисто, — сообщил я через баофенг. — Продолжать наблюдение?
— Нет, можешь спускаться, — ответил Проф. — Фура — слушай.
— Поняла, — ответила ему Фура.
Спускаюсь по лестнице и возвращаюсь в квартиру.
— Как ты? — заглядываю я в спальню.
Лапша до сих пор отлёживается после ранения — ей прилетело в правый бок, 5,45 миллиметров, что было бы очень серьёзным ранением, если бы не форсреген. Ей должно остаться ещё пару десятков минут до завершения процесса.
— Бывало и получше, — вздохнула она. — Куда мы дальше?
— Ронин ещё не определился, — ответил я ей. — Он хочет на Лубянку, но говорит, что это рискованно, пока мы не знаем, что тут творится.
— А что Проф говорит? — спросила она.
— Ничего, — сказал я. — Будем думать — время, пока что, есть.
Иду на кухню и вижу там Галю, зашивающую свою горку.
— Как себя чувствуешь? — спросил я.
— Нормально, — ответила она. — Форсреген творит чудеса. Правда, шрам на груди остался…
— Рассосётся, — улыбнулся я и показал на лицо. — Помнишь, как на меня насела долбанутая белка?
— Я была на этаж ниже, — улыбнулась Галя в ответ. — Но слышала, как ты визжал.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся я. — Да, было такое. Только я о том, что были глубокие шрамы, а сейчас посмотри — почти ничего.
Шрамы постепенно устраняются, поэтому на лице почти ничего, а вот на шее до сих пор виднеется след от давнего пореза.
— Ты хорошо сработал с гранатомётчиком, — похвалила она меня. — Если бы он выстрелил второй раз, мы бы точно кого-нибудь потеряли.
— Не растерялся, — улыбнулся я. — Хотя гранаты жаль.
Очень жаль — РГН уже не найти, как и Ф-1, а две РГД-5 не видятся мне достойной заменой.
— Ну, ты как, в целом? — спросил я. — Имею в виду, вообще?
— Я в порядке, — кивнула Галя. — Спасибо, что спросил.
— Держи, — вытащил я из подсумка предпоследний «Сникерс».
— Тебе нужнее, — покачала она головой.
— Бери-бери, — настоял я. — Мне не жалко. Ну и, если повезёт, новые найду.
— Хорошо, — вздохнула она. — Спасибо.
— Не за что, — улыбнулся я.
Возвращаюсь в гостиную.
Тут Ронин и Проф, изучают карту города на планшете.
— ТРЦ «Выходной»? — произнёс Проф задумчиво.
— Резоны? — спросил Ронин.
— Недалеко отсюда, больше пространства, внутри можно наладить адекватную оборону, ну и это всяко лучше, чем сидеть в какой-нибудь квартире, — ответил Проф. — Противник точно не сможет эффективно применить против нас бронетехнику.
— Думаете, будет бронетехника? — спросил я.
— Нельзя этого исключать, — ответил Ронин. — Да, лучше засесть в «Выходном».
— Так и поступим, — решил Проф. — Нужно завялить всё мясо, чтобы не пропало, ну и передохнуть с дороги.
*Российская Федерация, город Москва, район Люберцы, ТРЦ «Выходной», 22 октября 2026 года*
Солнце почти зашло, света мало, поэтому мы двигались быстро. Это привычка из Новокузнецка — в темноте ты становишься дичью, на которую вокруг полно охотников.
Когда мы подошли к ТРЦ, Фура послушала обстановку и сообщила, что всё очень тихо. Это нас обнадёжило и мы вошли в здание.
По дороге встречались признаки того, что в Люберцах творился полный капец — под ногами похрустывают кости, ветер таскает по улице клочки одежды и мусор, а некоторые улицы перекрыты завалами из машин.
Даже если бы у нас был транспорт, мы бы всё равно не проехали дальше по Октябрьскому проспекту, потому что перед ТРЦ стоит целое нагромождение из случайного автотранспорта.
Этот завал напряг нас, поначалу, потому что такое не возникает просто так, но оказалось, что это сделали военные — они оборудовали огневые точки, защищённые баррикадами из мешков с песком и даже пригнали БМП-3, которую потом кто-то подбил. Машина взорвалась и выгорела дотла, поэтому ничего ценного в ней нет.
А в ТРЦ, как я понял, размещался центр оперативного управления — вокруг баррикады, колючая проволока, военные прожекторы на крыше, места размещения миномётных и зенитных расчётов, а также укрытия для танков.
Танков здесь уже нет, но следы от их гусениц остались.
— Это все военные думают одинаково или ТРЦ — это прямо очень хорошее место? — спросил я у Ронина.
— Да, — ответил он после недолгой паузы.
— Что «да»? — нахмурился я.
— И думают одинаково, и место прямо очень хорошее, — улыбнулся Ронин. — В ТРЦ, как правило, огромные отапливаемые площади, инфраструктура специально создана для подъезда огромных масс машин и людей, ну и ориентир хороший. Наш «Сити Молл» был выбран именно из этих соображений. У местных военных были те же резоны. Но у них не получилось удержать ситуацию под контролем, как видишь.
Тут мы увидели поле костей в центре. Апокалиптическая картина…
— Нужно подняться на второй этаж, — сказал Проф. — Тут находиться будет неприятно.
Здесь воняет тухлятиной, прямо очень сильно, но я не думаю, что на втором этаже будет сильно лучше.
— Подземный этаж не рассматриваем? — спросил Щека.
Он всё ещё бледный после пережитого, кровопотерю так просто не устранить, но уже ходит и чувствует себя приемлемо.
— Там будет комфортно только Студику, — улыбнулась Фура. — А я не хочу спускаться в темноту.
— Мне кажется, там была наибольшая концентрация людей, — сказал Ронин. — Лучше туда не спускаться.
— Но от чего они умерли? — спросил я. — Что здесь случилось?
— Пули, — поднял Проф чьё-то ребро. — Трещина пулевая. И посмотрите вокруг.
А вокруг полно пулевых отверстий разного калибра. Похоже, что внутри ТРЦ шла какая-то очень интенсивная война.
— Жуть… — прошептала Лапша.
Поднимаемся на второй этаж по навсегда замершему эскалатору — тут получше, чем на первом этаже. Костей существенно меньше, но зато следов боевых действий больше. Тут взрывали гранаты, палили из гранатомётов и жгли бутики чем-то особо горючим. Даже сейчас чую какой-то химический запах, пробивающийся через тухлятину.
— Нет, здесь будет очень тяжело ночевать, — сказала Лапша.
— Мы ещё не были на третьем этаже, — покачал головой Проф. — Поднимаемся.
На третьем этаже ситуация оказалась получше, то есть, повреждений поменьше, но трупная вонь всё та же…
— Кино, — сказал Щека. — Можно на театральных креслах неслабо почиллить. (1)
— Как вариант, — кивнул я. — Жаль, что кино не посмотреть…
Доходим до кинотеатра — тут была жёсткая перестрелка, с кучей пулевых отверстий в стенах, россыпями гильз на полу и пятнами давно запёкшейся крови.
Какая-то жесть творилась, но никаких намёков на то, за что здесь сражались люди. Точно не против животных — против них воюют совсем не так. Если животные, конечно, не укрывались за стенами и не вели ответный огонь…
В кинотеатре афиши: «Холоп 3», «Приключения пингвиненка», «Властелины Вселенной», какие-то сожжённые афиши и реклама всякой пижни.
Внимательно изучаю пятый зал на предмет тепла, но здесь чисто.
— Я поставлю растяжки на выходе, — предупредил нас Ронин. — Щека, помоги мне.
— Держите это в голове, когда решите выйти куда-нибудь, — сказал Проф.
Разваливаюсь на ближайшем кресле и расслабленно прикрываю глаза.
— А здесь, кстати, почти не воняет, — отметил Щека, принюхавшись.
— Студик, — подошёл ко мне Проф.
— Да? — открыл я глаза.
— Нужно обсудить кое-что, — сказал он.
— Давай, — кивнул я.
— Дождёмся Ронина, — произнёс Проф и посмотрел в сторону выхода из кинозала.
Ронин и Щека вернулись через несколько минут.
— Поставил РГД-5, — предупредил всех Ронин. — Специальную, без временной задержки. Заденете — рванёт сразу. Не задевайте.
— Нам нужно подумать о том, что делать дальше, — сказал Проф. — Нужна разведка…
— Ах, ну, понятно, — усмехнулся я. — Предлагаешь мне сходить в одиночку и разнюхать обстановку?
— Да, — ответил Проф. — Нужно дождаться, когда окончательно стемнеет и пошарить по окрестностям. При обнаружении угрозы срочно возвращаться, но не напрямую, а окольными путями.
— Разведка в радиусе не более пятисот метров, — добавил Ронин. — Так мы узнаем, что вокруг точно никто не водится.
— А если меня учует зверьё? — спросил я.
— В таком случае сразу рви назад, — ответил Проф. — Зверей с хвоста не снимешь, поэтому будем встречать.
— Ну, окей, — пожал я плечами. — Когда выходить?
Проф посмотрел на часы.
— Где-то через три-четыре часа, — ответил он.
— Нормально, — кивнул Ронин.
— Хорошо, выйду, — сказал я.
*Российская Федерация, город Москва, район Люберцы, ТРЦ «Выходной», 23 октября 2026 года*
Выспаться нормально не удалось, потому что дали всего четыре часа, поэтому я вышел из ТРЦ не очень довольным.
Маршрут исследования местности дали предельно простой — надо походить в радиусе пятисот метров вокруг «Выходного» и поискать признаки недавней активности.
Иду на запад, чтобы посмотреть на жилые дома. Сейчас, как раз, упала температура, потому что ночь, а это значит, что обитаемые дома будут ярче фонить теплопотерями.
Перелезаю через забор, прохожу через территорию какого-то предприятия, прохожу через калитку и оказываюсь во дворе пожарной части.
Тут всё давно мертво. Даже пожарных машин нет — наверное, выехали на вызовы в первые дни и не смогли вернуться. Или их направили куда-то в другое место, где они так и остались.
Постояв так пару минут, прохожу через двор и двигаюсь к кирпичной пятиэтажке. Встаю перед ней и осматриваю окна.
Почти у крыши написано «Слава военным строителям! 1989».
Многие окна выбиты, поэтому пялиться на них нет никакого смысла, ну и вообще, как оказалось, смотреть на здание было бессмысленно, потому что никакого тепла я не обнаружил.
У меня двойственное ощущение — мне сегодня не хочется никого находить, но я должен искать.
Следующими на осмотр были дохренаэтажные новостройки.
«Пять, шесть, семь…» — начал я считать этажи, попутно ища тепловые пятна. — «… двадцать пять. Да, дохрена».
Дворик тут говённый — маленький какой-то, заставлен машинами, которые никуда не уехали, ещё и с микроскопической детской площадкой. Человейник какой-то.
Я рос в нормальном дворе, построенном ещё в СССР, с нормальными условиями — я знал многих пацанов и девчонок, живущих по соседству, в раннем детстве мы часто играли вместе, а потом это всё прекратилось. Постепенно, как-то само…
Тут же складывается впечатление, что во двор особо не выйдешь, с людьми не пообщаешься — будто сам дом предполагает, что ты всё своё свободное время проведёшь в этой бетонной конструкции, в одиночестве или в кругу немногочисленной семьи. Я бы не хотел здесь жить, и пофиг, что Москва.
«Ещё и сраные заборы…» — подумал я, перелезая через ограду.
Обзор, из-за деревьев, не до конца лишившихся листвы, маленький. Тут мне в голову приходит отличный план, надёжный, как китайские часы — нужно забраться на эту дохренаэтажку и посмотреть на окрестности с неё. Это же логично — Таблеткин говорил, что в неизвестной местности надо стараться предварительно проводить рекогчтототакое с господствующей высоты.
«Реконкистадоровку…» — попытался я вспомнить. — «Реканистировку… А, в жопу — разведку».
Захожу в 1-й подъезд и начинаю томительный подъём по лестнице.
«Таблеткин говорил, что рекончтототам — это не совсем разведка», — вспомнил я. — «Разведка — это общее понятие, а вот эта штука — это конкретный вид деятельности, чтобы уточнить детали с карты. Короче, прикинуть расклады и потом думать, как действовать. Это, как раз, про нас».
Двадцать пять этажей спустя, нахожу вход на крышу. Дверь уже раздолбана кем-то решительным — выстрелом из дробовика в область замка, поэтому я беспрепятственно вышел наружу.
Здесь кто-то жил, судя по всему. Стоят палатки, есть кострище, пакеты с мусором, кастрюли и вёдра, посуда, стол и стулья.
Вёдра и кастрюли, как я понимаю, нужны были для сбора воды. И они полны дождевой воды, которая больше никому не нужна.
Подхожу к западному краю крыши и рассматриваю местность.
Но тут чисто, сколько ни пялься. Серые дома, серые улицы и серые машины.
Перехожу на восточный край — тоже глухо. Иду на юг — аналогично. Этот город мёртв…
А вот когда я перешёл на северную сторону, то охренел.
Между гаражами, которые я прошёл сравнительно недавно, движутся семь тепловых пятен, причём очень больших, но очень странных.
Это не сплошное тепло, как бывает в случае броников или иных крупных тварей, а что-то прерывистое и нестабильное, будто излучение.
Переключаюсь на обычное зрение, но не вижу в той стороне ничего. Вновь переключаюсь на ИК и снова вижу эти пятна.
Это меня пугает, поэтому я отступаю к центру крыши.
— Проф, вызывает Студик… — тихо проговариваю в баофенг.
Примечания:
1 — Почиллить — от англ. chill — «прохлада», «охлаждение» — это англицизм, нашедший себе место в новопидорском наречии, и означает он «отдохнуть», «расслабиться», «хорошо провести время» или «ничего не делать». В английском языке «chill» имеет значение в контексте «остыть», «расслабиться» или «успокоиться» — то есть, перестать гневаться или напрягаться. Есть ещё выражение «Netflix and chill» — пригласить кого-нибудь посмотреть сериал и расслабиться, но постепенно это стало намёком на половую ёблю, потому что обычно американцы звали друг друга на Нетфликс и чилл с целью потрахаться в лазерном дыму. В наших палестинах выражение не прижилось, поэтому Нетфликс и чилл никто не говорит, ну, кроме совсем там продвинутых москвичей и питерцев, которые типа как в Омэрике.
Назад: Глава седьмая Агрегатное состояние
Дальше: Глава девятая Лютый движ
