Глава 20

Я не люблю горы. Слишком дикая у них красота, слишком остро там чувствуешь, насколько ничтожен человек и как суров мир за пределами привычного уютного окружения. Легко рассуждать о том, что человек есть царь природы, сидя в мягком кресле и рассматривая фотографии в журнале «Вокруг света». Но стоит увидеть горы своими глазами — равнодушные вершины, всегда укрытые облаками, склоны, на которых не могут прижиться даже лишайники, вечный лёд, чуждый всему живому, — и ты начинаешь осознавать свой истинный масштаб. И когда кто-то заявляет, что он покорил вершину, для меня это звучит смешно и жалко — как если бы таракан объявил, что он покорил холодильник.

К счастью, нам не нужно было ничего покорять — к пещере вела хорошая тропа. Ну, для гор хорошая, то есть по ней мог пройти осёл. Проводником у нас был неулыбчивый горец по имени Едги. Когда мы встретились утром, он выглядел мрачно.

— Слушай, урыс, — сказал он мне, глядя в сторону, — до самой пещеры я вас не поведу. Доведу до развилки, а там вы сами доберётесь часа за четыре.

— Как-то нехорошо, аюза, — покачал головой я, — договор надо соблюдать.

— Вы с Хаджаратом поссорились, — неохотно объяснил он. — Не хочу в ваши разборки влезать. Мне твои деньги нужны, а то бы вообще не пошёл.

— А почему до развилки ведёшь, а дальше нет?

— До развилки несколько троп. А дальше к пещере только одна дорога.

— Думаешь, нас там ждать будут?

— Не знаю. Не хочу знать. Не моё это дело, сами разбирайтесь.

— А если доплатим? — спросил я.

— За деньги жизнь не купишь, — криво усмехнулся Едги. — Я веду до развилки. Дальше сами дойдёте, там уже не заблудитесь.

Искать другого проводника было поздно, да и вряд ли нам удалось бы кого-то найти. Весь городок уже знал про вчерашнюю ссору, и никто не горел желанием связываться с Хаджаратом и его племянниками.

— Хорошо, — согласился я, — я не против изменить наш договор. Ты ведёшь только до развилки, но взамен ты расскажешь мне всё, что ты знаешь про Хаджарата. Сколько у него людей? Кто нас будет ждать? В общем, всё, что про него знаешь.

Едги заколебался, отводя глаза.

— Хаджарата можешь не опасаться, — надавил я. — Если он решит на нас напасть, ему уже будет не до тебя.

Едги скептически на меня посмотрел, а я открыто улыбнулся ему в ответ.

— Если он нападёт, это будет последняя глупость в его жизни, поверь. В любом случае, всё, что ты мне скажешь, останется между нами.

— На него семь джигитов работают, — наконец решился он. — Ещё его племянники.

— То есть вместе с ним получается, что нас могут десять человек ждать, так?

— Нет, его людей сейчас в городе нет, только двое осталось.

— То есть в засаде будет самое большое пятеро, — прикинул я. — И то, если сам Хаджарат пойдёт. А чем Хаджарат вообще занимается?

— Он мне не докладывает, — пожал плечами Едги. — Вроде товары через границу возит. И ещё шептались, что он временами людей на юг продаёт.

— Контрабандист и работорговец. Понятно. Ещё что-нибудь можешь сказать?

— Ещё те, кто с ним ссорится, вскоре куда-то пропадают.

— Не наш случай, — покачал головой я. — Ну ладно, с Хаджаратом всё ясно. Ты сказал, что до развилки ведёт несколько троп. Перечисли их.

— Есть южная тропа, длинная, но лёгкая. В основном по ней ходят. Есть вдоль речки тропа, тоже длинная и лёгкая, но там кабанов много, и медведи часто встречаются. Но сейчас кабан мирный, и у медведя еды хватает, так что можно и там идти. Если девки у тебя смелые. И ещё есть тропа кривого Шармата, через перевал. Короткая, но сложная, ишак с трудом пройдёт.

— Нас как хотел вести?

— Южной тропой собирался.

Я чувствовал, что он говорит правду, да и вообще не ощущалось в нём ничего подозрительного.

— Веди вдоль речки, посмотрим на ваших медведей. Сколько там идти?

— Как твои девки пойдут. Тропа-то лёгкая, я по ней за день легко пятнадцать вёрст сделаю. А с ними… — Он окинул критическим взглядом наших девушек — опытными путешественницами они и в самом деле не выглядели. — Ну может вёрст восемь выйдет. Тогда за три дня должны дойти. Люди Хаджарата нас обгонят, даже не сомневайся.

Вот так мы и шли весь день самой длинной тропой, постепенно забираясь всё выше. Пальмы и кипарисы побережья давно сменились хвойными, но тропа оставалась неплохой — неровной и усыпанной камнями, но без экстремальных трюков вроде хождения по узкому уступу над пропастью. Впрочем, и без этого путь был довольно утомительным. К вечеру наши подопечные едва тащились и при каждой удобной возможности норовили упасть на землю. Но несмотря на полное отсутствие опыта горных походов, до самого вечера мы шли без всяких происшествий. Ни кабанов, ни медведей мы так и не встретили.

— Останавливаемся здесь, — объявил я, увидев наконец подходящую лужайку. — Пока лагерь не разобьём, никому не ложиться и не садиться.

Ремесленники с алхимичками душераздирающе застонали. Боевики после года занятий у Генриха держались не в пример лучше. Лида тоже не жаловалась, хотя было заметно, что она устала не меньше ремесленников, и я окончательно убедился, что она потомственная дворянка — дворянских отпрысков с раннего детства отучают от нытья и требуют держать лицо в любых обстоятельствах. Мне стало немного легче — по крайней мере, хоть с одной из этой публики хлопот не будет, и хорошо, что это лекарка. Паникующая лекарка — это не то, что я хотел бы видеть в опасной экспедиции.

Пока подопечные, переругиваясь между собой и громко жалуясь, собирали хворост и ставили палатки, наши девушки занялись ужином.

— Вы гражданских привлекайте, — посоветовал я. — Не забывайте, что наша задача — охрана, хозяйственными работами мы вообще заниматься не должны.

— У меня меньше сил уйдёт, если я сама всё сделаю, чем если буду этих пинать, — недовольно отозвалась Ленка и добавила с презрением: — Мещане…

Иван дёрнулся было что-то сказать, но смолчал. Неужели начинает понемногу перевоспитываться?

Ночь прошла неспокойно. Когда уже полностью стемнело и все давно заснули, совсем рядом послышался мощное рычание. Все тут же проснулись и начали в панике выскакивать из палаток. Одна из алхимичек с перепугу ломанулась в лес, но Ленка, которая как раз дежурила в это время, быстро перехватила её, и пинками погнала обратно к костру. Едги тоже вылез и сейчас веселился, наблюдая за суматохой. Я просканировал окрестности.

— Он уже уходит, Кеннер, — сказала Ленка. — Он просто предупредил. Мы ему не понравились.

— Барс? — спросил я Едги.

— Барс, — кивнул тот в ответ. — Они в это время не нападают.

Успокаивались долго. Городские жители внезапно осознали, что они находятся в диком лесу, по которому свободно гуляют страшные хищники. В результате наутро все встали невыспавшимися и раздражёнными, и второй день пути для всех оказался тяжелее первого. К счастью, следующая ночь прошла спокойно, и до самой развилки больше приключений не было.

— Это и есть развилка, — Едги остановился и показал рукой в ущелье. — Вам туда. Идите прямо, тут некуда сворачивать, не заблудитесь. Пещеру узнаете сразу, там над ней такой красный камень нависает. Дорогу обратно найдёшь сам?

— Найду.

Я оставлял маркерные конструкты примерно через каждые пятьдесят саженей, так что дорога обратно никаких проблем у нас вызвать не могла. Я расплатился с проводником, и когда убедился, что он действительно ушёл, подошёл к нашей группе, немедленно воспользовавшейся случаем устроить незапланированный привал.

— Алина, ты не хочешь покомандовать? — спросил я.

— Не хочу, — улыбнулась она. — Продолжай, у тебя неплохо получается. И вообще, на меня особенно не рассчитывайте — это ваша практика, а не моя. Я, конечно, помогу, если вы начнёте умирать, но до тех пор я просто наблюдаю. Но имейте в виду — если мне придётся вам помогать, то ваша практика будет считаться проваленной.

Интересная постановка вопроса. Впрочем, я и ожидал чего-нибудь в этом роде — в Академиуме вообще со студентами не нянчились. Считалось, что неперспективным лучше умереть как можно быстрее, чтобы минимизировать сумму невозвращённого кредита.

— Ну что же, тогда я и дальше командую.

— А почему это всё время ты командуешь? — с вызовом спросил Иван.

— Иван, это не студенческий турнир, — ответил я. — Здесь уже всё всерьёз, и я не собираюсь устраивать выборы. Или подчиняешься мне, или покидаешь отряд. Твоё решение?

— Я просто для примера спросил, — нехотя буркнул Ваня.

Наши девчонки заулыбались.

— Ну вот и замечательно, вопрос решён, — подвёл итог я. — Теперь к делу. Для тех, кто ещё не знает — скорее всего, дальше по тропе на нас устроена засада. Непонятно, правда, будут ли нас сразу убивать, но лучше рассчитывать на худшее.

Наши подопечные немедленно запаниковали.

— Давайте вернёмся, — потребовала одна из алхимичек, и остальные горячо закивали, полностью поддерживая инициативу.

— Никаких «вернёмся», — отверг я предложение, — и вообще, прекращайте истерику. Вас охраняет целый отряд опытных бойцов, ваше дело просто выполнять команды и не паниковать. Кто из вас умеет обращаться с оружием?

Охраняемый контингент завертел головами, высматривая того, кто сознается в таком необычном умении.

— Всё ясно. Значит так: если вдруг начнётся стрельба — падайте куда-нибудь за камень. Не вздумайте убегать. Здесь легко заблудиться, и далеко вы не убежите — попадёте либо к местным абрекам, либо к барсу на обед. В общем, ведите себя спокойно, не поддавайтесь панике и не мешайте нам вас защищать.

Я посмотрел на нашу группу.

— Теперь с вами. Всем проверить оружие. Порядок движения такой: впереди я, Лена, Анета, сзади Иван, Дара и Смела. На половине дороги меняемся. В середине идут гражданские и ведут животных. Алина, помоги их прикрыть в случае чего, пожалуйста. Лучше уж провалить практику, чем кого-то потерять.

— Помогу, — кивнула Алина.

— Тот, кто идёт первым, выполняет сканирование через каждые десять саженей. Когда устаёт, меняется. В случае опасности сразу ставим общий щит, дальше работаем по команде. Всё, хватит отдыхать, построились и двигаемся.

Почти два часа мы шли без приключений. Никого в округе не было, за исключением рыси, которая лениво следила за нами с дерева. В это время хищники редко нападают даже на одиночек — еды у них достаточно. Я поднял руку и остановился.

— Отдыхаем пятнадцать минут на этой полянке. Не расслабляемся, округу контролируем.

Наши гражданские повалились на землю как кули с мукой. Кабинетные работники, не знающие, что такое кросс на десять вёрст от Генриха. Когда тебя по дороге хлещут ветви, за ногу цепляются неизвестно откуда вылезшие корни, а в голову то и дело прилетают камни.

— Много не пить! — приказал я. — Уберите вообще фляги. Нам ещё больше версты идти, а потом лагерь разбивать.

Контингент застонал и в очередной раз продемонстрировал, насколько неприспособленным и изнеженным является обычный городской житель. Боевики выглядели не в пример лучше — Менски за этот год буквально сотворил чудо.

— Всё, пятнадцать минут прошло, поднимаемся.

Гражданские возмущённо бухтели и подниматься не торопились.

— Тех, кто сейчас не поднимется, будем поднимать пинками. Так, приступаем: девочки пинают девочек, Ваня пинает мальчика.

Со стимулированием дело пошло на удивление быстро, и уже через минуту все были на ногах.

— Меняемся. Иван, Дара, Смела — вперёд, а мы идём сзади за животными. Пошли, пошли.

Ближе к пещере тропа стала гораздо хуже, и последняя верста далась нам нелегко. Наконец, показался вход в пещеру с характерным красноватым козырьком. Народ оживился, и в этот момент раздались выстрелы. Я почувствовал два резких толчка пуль, остановленных амулетом. Иван, шедший впереди, вскрикнул и мешком свалился на землю. Ремесленники с алхимичками ожидаемо запаниковали. Две девчонки упали, как им было сказано, и попытались спрятаться за камнями, но остальные начали бестолково метаться, мешая нам. На меня наскочил парень-ремесленник с совершенно дикими глазами. Я от души заехал ему под дых, и он, скорчившись, упал.

— Прекратите метаться, дуры! — рявкнул я. — Все вместе, ставим общий щит!

Рык немного помог и бардака стало поменьше. Мы соорудили щит, и я, наконец, перестал считать попадания и гадать, на каком по счёту мой амулет откажет.

— Кени, они на этой скале, сверху стреляют, — крикнула мне Ленка.

— Точно, вон они, — согласился я. — Девочки, постарайтесь удержать щит, а мы с Леной попробуем их скинуть хлопком. Лен, формируем слева от них, я веду, ты за мной.

Хлопок вышел роскошный, мы все сразу оглохли и с болезненными гримасами схватились за уши. Противникам, однако, пришлось гораздо хуже — три тела, кувыркаясь, слетели со скалы, ударились о козырёк пещеры и сломанными куклами свалились вниз. Ещё одному повезло — он просто упал со скалы, но успел ухватиться за край, и сейчас висел на руках. Я поднял винтовку и прицелившись, прострелил ему правую руку. Тот с криком рухнул вниз.

— Это все, — сказала Ленка, сосредоточено сканируя окружение. — Их четверо было.

— Опасности больше нет, — громко объявил я. — Всем успокоиться и привести себя в порядок. Лида, быстро к Ивану. Дара, Смела, Анета — проверьте тех троих у пещеры. Лена, пойдём, взглянем на четвёртого.

Четвёртый при падении сломал ногу, которая торчала под неестественным углом, но был в сознании и злобно на нас зыркал, зажимая раздробленную руку.

— Посмотри, Лен, какая знакомая рожа! — обрадовался я. — Здравствуй, дорогой!

Собеседник хранил молчание, и я легонько пнул его по сломанной ноге. Тот завыл.

— Невежливо молчать, когда с тобой разговаривают, — укоризненно сказал я. — Ты Джансух или Кудж?

Я занёс ногу, чтобы пнуть его ещё раз, и он торопливо сказал:

— Я Кудж.

— Ну вот и разговорились. Вот только даже и не знаю о чём тебя ещё спросить.

Тем временем к нам подошли наши девчонки, а сразу за ними к нам присоединилась и Алина.

— Там двое мёртвых, а один сильно побился, лежит и стонет, — доложила Дарина. — А ещё один из них тот самый, что в трактире приставал.

— А второй вот он, — кивнул я.

— Кеннер, а ты заметил, что они стреляли только по тебе с Иваном? — спросила Ленка. — По девушкам они, по-моему, ни разу не выстрелили.

— А ведь и в самом деле, ни по кому больше не стреляли, — с удивлением вспомнил я. — Даже по вам, хоть вы и с винтовками были. Дорогой, удовлетвори наше любопытство.

Тот молчал, глядя на меня мутными от боли глазами.

— Почему по девушкам не стреляли? — спросил я, опять занося ногу.

— Продать хотели, — выдавил из себя Кудж.

— Алина, на обратном пути я обязательно нанесу визит достойнейшему Хаджарату, — решительно сказал я. — И не вздумай меня останавливать.

— И не подумаю, — ответила она, с брезгливостью рассматривая джигита. — Я даже с тобой схожу. Такую наглость спускать нельзя.

— Что-нибудь ещё интересное расскажешь, Кудж? — спросил я. — Нет? Я так и думал.

И вогнал ему в глаз нож. Услышав сзади характерные звуки, я обернулся и увидел, как девчонки дружно освобождаются от остатков обеда, а Ленка сочувственно за ними наблюдает.

— Что это вас вдруг так разобрало? — с удивлением спросил я. — Того вы сами прикончили и ничего, а тут вдруг расклеились.

— Кого прикончили? — не поняла Смела. Остальные тоже посмотрели на меня с удивлением.

— Вы же сказали, что там один из трёх выжил. Что вы с ним сделали?

— Ничего не сделали. Так и лежит.

— То есть у вас там лежит живой враг, и наверняка где-то рядом с ним винтовка валяется? А вы на него просто посмотрели и ушли — так, что ли?

Девчонки смутились и потупили глазки.

— Девочки, вы слабоумные? — ласково спросил я. — Знаете, я не Менски, но я вам тоже могу занятие придумать для укрепления ума. Дара, вернись туда и пристрели его. А вы, две красавицы, сегодня будете дежурными по лагерю.

Дарина смотрела на меня совершенно круглыми глазами, в которых плескалась паника.

— Давай иди, нечего тут стоять. В голову ему стреляй.

Она поколебалась ещё немного и двинулась в сторону пещеры, поминутно оглядываясь в надежде, что я пошутил и сейчас скажу ей возвращаться.

— А вы двое идите разбивайте лагерь и начинайте готовить ужин. Привлекайте гражданских поактивнее.

— А что им сказать? — озадаченно спросила Смеляна.

— Нужно им распределить задачи, а потом стимулировать пинками тех, кто будет лениться. Всё, живо выполняйте. Я скоро подойду, и если там работа кипеть не будет, то я сам вас простимулирую. Лена, иди за Дарой, и проследи, чтобы она всё сделала как надо.

Девчонки быстро разбежались. Я посмотрел на Алину, которая всё это время стояла молча, наблюдая за нами с непонятной полуулыбкой, и пожал плечами:

— Ну вот такие мы боевики пока. Пойдём, посмотрим, что там с Иваном.

Иван был в сознании и страдальчески морщился, в то время как Лида обрабатывала чем-то его плечо.

— Лида, что с ним?

— В принципе, ничего опасного, — отвечала она, — пуля прошла навылет, жизненно важные органы не задеты. Но физические нагрузки для него исключены, а в ближайшую неделю строгий постельный режим.

— Иван, — обратился я к Селькову, — ты шёл первый и сканировал. Почему ты их не почувствовал?

— Ну… я вообще сканировал, — Иван отводил глаза, — а когда уже подходили к пещере, я подумал, что всё нормально. Кто же знал, что они засаду прямо у пещеры устроят?

— Понятно с тобой. Ты устал, тебе было лень, и неважно, что тебя предупреждали о засаде. Знаешь, тебе повезло, что пулю получил ты, а не кто-то из девчонок. Ну ладно, оставим это пока. Скажи, почему ты эту пулю вообще получил? Тебе был выдан защитный амулет — что с ним?

— Я его перед поездкой в сумки положил, а потом его не достать было.

Каждый раз мне кажется, что я уже видел предел человеческой тупости, но каждый раз жизнь вскоре показывает мне, что до предела ещё далеко. Где там дедушка Дарвин с его премией? У нас наметился лауреат. Хотя справедливости ради надо заметить, что Иван здесь совсем не одинок. Люди просто не воспринимают опасность всерьёз, пока сами с ней не столкнутся. До той поры можно бесконечно говорить им про осторожность, но для них это будут просто слова, которые они пропускают мимо ушей.

— Всё ясно с тобой, Иван. Генрих будет в восторге. Думаю, боевая практика в следующем году у тебя будет непростой.

Отправить