Глава 16

Мы стояли на пустом перроне — впрочем, перроном выщербленную бетонную дорожку вдоль рельсов можно было назвать только из вежливости. Сзади нас был лес. Такой же лес был и слева. Справа картина тоже не менялась, зато впереди высилось здание вокзала. Ну как высилось — чердак у этой конуры имелся, так что с изрядной натяжкой её можно было назвать двухэтажной. Мы прибыли на станцию Вериора, ближайшую к Раппину.

— Обратно тоже отсюда поедем? — поинтересовалась Ленка, с брезгливым выражением лица оглядывая скудный станционный пейзаж.

— Обратно из Дерпта поедем, поезд нас там будет ждать.

— Из Дерпта? — недовольно переспросила она. — Это сколько же нам туда на машине тащиться?

— Это ближайшая нормальная станция, где поезд может встать для посадки, — терпеливо объяснил я. — Мы ведь не можем перекрыть путь.

— Вот же ещё рельсы, — указала она.

— На этом пути лес грузят.

Мы дружно посмотрели на огромный штабель берёзовых брёвен вдоль второго пути. Брёвна тоже были какими-то чахлыми — я бы назвал их скорее большими сучьями. Что-то всё у нас в баронстве как-то совсем немасштабно выглядит.

— Надо до Раппина ветку прокинуть и нормальную станцию сделать, — продолжала ворчать недовольная Ленка. Станция Вериора ей явно не приглянулась.

— Да-да, — рассеянно отозвался я. — А ещё большой грузовой порт построить на этой речке, как там она называется… Выханду, вроде. А, вон к нам и встречающие спешат.

Всю недолгую дорогу до Раппина мы молча смотрели на мелькающие за окном деревья. Собственно, кроме деревьев там ничего и не было — промышленных пейзажей в Раппине, да и в соседних баронствах не наблюдалось. Можно, конечно, попробовать поставить какую-нибудь фабричку, но вот нужно ли это? Эстония всегда ассоциировалась у меня с коровами, а вот с заводами не очень. С одной стороны, сельское хозяйство никогда не было особенно прибыльным, а с другой — стоит ли пытаться ставить какие-то предприятия там, где население не особенно склонно к подобным занятиям, и где почти невозможно найти квалифицированные кадры?

Управляющий, как обычно, встречал нас у ворот замка:

— Добро пожаловать, господин барон, госпожа баронесса. Прикажете подавать обед?

— Здравствуйте, почтенный Леннарт. Для обеда немного рановато — давайте-ка сначала я приму ваш доклад, а баронесса тем временем заглянет в управление стражи и посмотрит, как у них дела.

Ленка гораздо лучше меня разбиралась в делах военных, да это ей было и ближе, чем скучные бухгалтерские отчёты. А мы с Леннартом поднялись в мой кабинет… один из моих кабинетов, много их у меня — у Кеннера ведь домов, как у зайца теремов.

— Итак, почтенный, своими словами, и кратко — что у нас с доходами?

— С доходами прекрасно, господин барон. Уверен, что уже лет через пять мы сможем досрочно погасить облигации баронства.

— Погашать досрочно для нас будет очень невыгодно, почтенный, — с укоризной заметил я. — Госпожа Кира включила доход от этих облигаций в свои перспективные планы, так что на досрочное погашение она согласится лишь при условии полной выплаты процентов за весь период. Не рассчитывайте, что у вас будут какие-то послабления — деньги баронства Раппин и деньги семейства Арди находятся в разных карманах, так что никаких родственных зачётов не будет.

— Это довольно неожиданный подход, — пробормотал управляющий.

— Владелец один, но бюджеты разные, — просветил его я. — Да и один ли владелец? Я владею баронством, но семейство Арди — это не только я. Однако вернёмся к доходам баронства. Я, собственно, вполне знаком с ситуацией и вижу только одну, но серьёзную проблему — значительная часть наших доходов основана на торговле с лесными. Если представить, что лесные вдруг исчезнут, мы немедленно опять станем полубанкротами.

— А они могут исчезнуть? — с недоумением посмотрел на меня управляющий.

— Исчезнуть не могут, а перестать приносить доход могут, — объяснил я. — Они постоянно норовят как-то взбрыкнуть, и я уже немного устал регулярно приводить их в чувство. Одним словом, они ненадёжны, и нам нужно добиться того, чтобы баронство крепко стояло на ногах и без всяких лесных. Давайте прикинем, какие у нас есть возможности для этого. Что вы думаете насчёт промышленности?

— Скажу вам откровенно, ваша милость, промышленность — это не для нас. У нас народ к фабрикам непривычен. Кто там работать будет?

— В общем-то, я и сам думаю, что серьёзная промышленность не наш вариант, — признался я. — Но что тогда?

— У нас сейчас хорошо с молоком, — осторожно предложил управляющий. — Вы приказали с торговцев пошлин не брать, так они хорошо наши продукты скупают. Люди уже неплохо поголовье увеличили, можно бы и дальше этому поспособствовать.

— А куда продавать предполагаете?

— Я думал насчёт княжества, ваша милость…

— На экспорт рассчитывать нельзя, почтенный, — с сожалением отказался я. — Иностранец — существо бесправное, на нём все пертурбации в первую очередь отражаются. В княжестве хватает своих ферм, и как только мы начнём с ними всерьёз конкурировать, они пожалуются князю. Князь, конечно же, к ним прислушается и введёт пошлины — зачем ему помогать иностранцам? Чтобы деньги уходили за границу, чтобы иностранцы богатели, а его подданные беднели? И в результате мы останемся с этим молоком и будем ломать голову куда бы его девать.

— Мне казалось, что вы легко сможете решить эту проблему, ваша милость.

— Верно, легко смогу, — согласился я. — Но не буду. Зачем мне просить одолжений у князя ради нескольких составов с молоком? Тратить такую возможность на такую ерунду? Нет, нет, почтенный, если и экспорт, то такой, которые не особенно ущемляет интересы местных. Давайте думать дальше. Рядом Псковское озеро — что у нас с рыболовством?

— Мелковато оно, — вздохнул управляющий. — С удочкой там посидеть неплохо, а вот всерьёз ловить особо нечего. Рыбы-то много, но ценной нет. В Чудском озере сига ловят, но у нас к побережью Чудского выхода нет. Плавать туда далековато, да наших там и не примут. Могут и кораблик потопить, а воевать с ними из-за нескольких бочек сига? Епископ такое не одобрит.

— Что ж, почтенный, проблема в целом мне понятна, — заключил я. — На самом деле, некий рынок сбыта я уже нашёл — мы будем поставлять продукты в Рифейские горы.

— Это где? — в замешательстве переспросил управляющий.

— Это горный хребет примерно в тысяче вёрст отсюда.

Леннарт вытаращился на меня в изумлении, не зная, что сказать.

— Но точный объём поставок пока, к сожалению, неизвестен, — с сожалением сказал я. — Однако готовиться надо уже сейчас. Будем возводить в Раппине грузовой терминал с подъездными путями. Я распоряжусь о приобретении консервного завода и коптильного производства, а вы готовьте для них место. Пока всё это строится, начинайте плавно увеличивать производство молока и мяса. Что касается рыбы, будем коптить малоценную рыбу — плотву, леща, ряпушку. Самим ловить её ни к чему, будем просто закупать у населения. Думаю, рыбаки быстро найдутся. Подумайте ещё насчёт устройства форелевой фермы — на Ладоге такие есть, обязательно съездите туда посмотреть. Со всем этим надо поторопиться — уже совсем скоро нам потребуется отправить туда первую партию продуктов, и было бы хорошо, если бы это были хотя бы частично наши продукты. К сожалению, из-за дальнего расстояния поставлять туда свежие продукты будет затруднительно, нам придётся ограничиться консервами и копчёностями.

— А… — начал было Леннарт.

— Финансирование будет, — перебил его я. — Оформим его опять дисконтными облигациями внутреннего займа, я распоряжусь.

* * *

— Здесь их подождём? — спросила Ленка, озираясь в поисках удобного брёвнышка.

— Не пристало нам, как незваным гостям, топтаться у порога, — патетически заявил я. — Сами к ним пойдём.

— Им это очень не понравится, — она с любопытством посмотрела на меня.

— Как им это может не понравиться? — не понял я. — Визит сюзерена — это всегда честь и радость.

— Ну да, так оно и есть, — засмеялась Ленка. — Пойдём. Тем более, у них здесь и нет никого почему-то.

— Здесь никого нет, потому что они вон туда залезли, — объяснил я, осторожно огибая странно трепещущий куст, потянувшийся ко мне веткой с маслянисто выглядящими шипами. — Зачем сторожить, когда можно в сторонке залезть в удобный кустик, и там обжиматься в своё удовольствие, верно, ростки?

От развесистого куста, стоящего чуть подальше, донеслось чувство паники.

— Росток, иди сюда, проводишь нас, — распорядился я. — А подружка твоя пусть бежит к старшим и предупредит, что барон с баронессой пришли в гости.

Из куста с хмурым видом вылез паренёк лет шестнадцати, а второй клубок эмоций начал быстро удаляться от нас. Жаль, что она не показалась — я так ни разу и не видел женщин лесных, если, конечно, не считать Старой Ондатры. Хотя какая там женщина? Тискаться в кустах с подростком взрослая женщина не станет, а на малолетку смотреть неинтересно.

— Я вас пропустить не могу, — мрачно заявил парень.

— Тебе в морду надо дать, что ли? — удивился я.

— Чё это в морду? — с опаской возмутился он, отступив на шаг.

— У Осоки порядок такой установлен, — просветил его я, — у них, чтобы в лес зайти, надо часовому в морду дать. У вас тоже такой обычай?

— Нет у нас такого обычая, — парень на всякий случай отступил ещё немного.

— Значит, не придуривайся и веди нас, — приказал я. — Или мы просто в табло тебе дадим и сами дальше пойдём. Может, забредём куда-нибудь не туда — неудобно получится, как раз с тебя ведь за это и спросят.

Росток немного поколебался, но в конце концов пришёл к правильному решению и двинулся в лес, постоянно оглядываясь на нас. Мы с Ленкой с интересом озирались вокруг. Посмотреть и в самом деле было на что — изменений по сравнению с нашим единственным прошлым визитом было немало. Хотя после того, как мы посетили лес Осоки в Рифеях, здешний лес воспринимался совсем иначе. Для человека, никогда не бывавшего в таком лесу, он выглядел волшебным, но по сравнению с рифейскими лесами, которые изменяли столетиями, этот выглядел жалким подражанием. Ну, ничто не делается мгновенно, посмотрим, чего они добьются лет через двести-триста.

На полянке, оказавшейся концом нашего маршрута, нас уже ждала привычная компания — Ворон со старейшинами Росомахой и Бобром.

— Зачем вы пришли? — немедленно потребовал ответа Ворон.

— Появилось дело, которое надо обсудить, — рассудительно ответил я, с удобством устраиваясь на одном из пеньков, которые здесь явно выполняли роль стульев. — К чему эти глупые вопросы, Ворон? Ясно же, что я по делу, а не просто по вам соскучился. Кстати, здравствуйте, как поживаете?

— Мы не разрешаем входить в наш лес посторонним, — упрямо сказал Ворон, не отвечая на приветствие.

— Я барон, и в своём баронстве вхожу куда хочу, Ворон, — мягко сказал я. — Никаких разрешений для этого мне не нужно. А кстати, отчего вы так не любите посетителей? К Осоке мы свободно приходили, и Старая Ондатра ничего против не имела. А к вам, кроме барона и баронессы, никто и не ходит, но вы почему-то волнуетесь. Вы что-то прячете или чего-то боитесь?

— Ничего мы не боимся, — огрызнулся сбитый с толку Ворон.

— Вот и хорошо, что не боитесь, — одобрительно заметил я. — Вы, я вижу, на границе леса очень специфические кустики начали высаживать. В принципе, я не против, но если крестьяне начнут умирать, я вас накажу и заставлю их выкорчевать. Лучше используйте что-нибудь достаточно неприятное, но не летальное. И заодно потом сообщите мне, где находится нормальный вход — вряд ли вам понравится, если я через эти кусты в лес войду.

Ворон постепенно багровел, слушая это, но едва он открыл рот, чтобы выпалить что-то возмущённое, Росомаха остановил его жестом.

— А что вы делали у Осоки, барон? — с интересом спросил он, совершенно проигнорировав моё заявление насчёт кустов.

— Драгана Ивлич нас покинула на некоторое время, и попросила меня взять на себя протекцию лесных племён в Рифеях.

Росомаха с Бобром с недоумением переглянулись, а потом Росомаха с осторожным недоверием спросил:

— Вы хотите сказать, что способны выполнить условия этой протекции?

— Вы как-то очень уж витиевато выразились, — иронически хмыкнул я. — Так прямо и спрашивайте — в моих ли силах искоренить какое-нибудь племя? Ну а зачем бы Драгана просила меня её заменить, если бы не была в этом уверена? Впрочем, Старая Ондатра всё-таки устроила какую-то глупую проверку, правда, в результате ей пришлось умолять не убивать её людей. Так что Ондатра в это поверила, да и остальные тоже, а вот верите ли вы — не так важно. Вам я оказываю протекцию исключительно в рамках своих обязанностей как владетеля земель, а для этого, слава богам, никого искоренять не нужно.

Лесные дружно уставились на меня, в эмоциях у них бушевала буря. Они сомневались и предпочли бы мне не поверить, но даже Ворон понимал, что я не стал бы так беспардонно врать, к тому же случайный человек вряд ли что-либо слышал про лес Осоки и Старую Ондатру. Неизвестно, что они думали, но в конце концов и они поверили — пусть неохотно и с сомнениями, но достаточно, чтобы серьёзно задуматься. Вот и замечательно — пряников они получили уже немало, но без кнута пряники как-то плоховато работают.

— Но что мы всё о неприятном? — легко сказал я. — В кругу друзей найдутся и более подходящие темы. Вот, к примеру — вы в состоянии выполнять селекционные работы с животными и растениями? Или даже не просто селекцию, а что-то ближе к генетической модификации? Я знаю, что рифейские племена это могут, но они даже за плату не хотят делать ничего сверх договорённостей с Драганой. Ну, вы сами знаете обычаи ваших родственников.

Лесные опять начали переглядываться, а потом Росомаха ответил:

— Кое-что умеем. До людей Ландыша нам далеко, врать не буду, но и у нас есть люди, которые в этом разбираются. Зачем вам это, барон? Хотите помочь своим крестьянам?

— И это тоже было бы неплохо, — кивнул я. — Но это как-нибудь потом, сейчас меня интересует другое. Я договорился о сотрудничестве с рифами…

— С рифами? — непонимающе переспросил Росомаха.

— Интересно, зовёт ли их кто-нибудь рифами, кроме них самих? — усмехнулся я. — Ну, с рифейскими карлами, если вам так привычнее. Им нужны подходящие животные — что-нибудь вроде коровы, которая даёт молоко и мясо, но при этом способна жить в темноте и жрать их грибы. Ну и грибы было бы неплохо как-то улучшить — их даже карлы гадостью считают. Баронесса вот их вообще есть не смогла.

— А нам-то это зачем нужно? — опять ожил Ворон.

— Долгосрочный заказ на десятилетия, и с хорошей оплатой? — посмотрел я на него. — Ну, это вам решать, нужно это вам или нет.

— А если мы всё-таки откажемся? — настаивал он.

Он, по-моему, уже из спортивного интереса везде мне противоречит. А может, просто не теряет надежды нащупать у меня какую-нибудь слабую точку.

— Я буду горячо приветствовать ваш отказ, Ворон, — улыбнулся ему я. — Если вы откажетесь, то я смогу просто поставлять карлам продукты баронства. Зачем продавать человеку удочку, если гораздо выгоднее удить самому и продавать ему рыбу?

— Зачем тогда вы это нам предлагаете? — Ворон был полностью сбит с толку неожиданным ответом.

— Ваша проблема, Ворон, состоит в том, что вы совершенно не понимаете, как устроено общество за пределами леса, — вздохнул я. — Впрочем, я это уже не раз говорил. При этом вы, вне всякого сомнения, хороший вождь — суметь вывести остатки племени за тысячу вёрст совсем непросто, и это ещё очень мягко сказано. И то, что вы заставили племя полностью сменить уклад — да-да, я знаю, каких обычаев придерживалась Верба в Рифеях, — так вот, это всё говорит о вас, как об очень неординарном человеке. Но при всём этом вы совершенно не ориентируетесь на новом месте, и это очень мешает племени. Не люблю лезть с советами, но всё же скажу: вам нужен мирный вождь, который лучше понимает людей за пределами племени. Вы не в Рифеях, и жить изолированно для вас уже невозможно.

— Вы это к чему? — мрачно спросил Ворон.

— К тому, что наше общество неоднородно — в нём присутствуют разные сословия и группы, и моральные нормы у этих групп порой радикально различаются. Например, торговец ни за что не предложил бы вам заняться селекцией, для него сама мысль добровольно отдать вам прибыль была бы дикой. Но я дворянин, и живу в соответствии с другой моралью. Я обещал карлам посодействовать с получением модифицированных животных и растений, и я приложу все силы, чтобы это обещание выполнить. Несмотря на то что для меня это очень невыгодно. Если это окажется невозможным, я вздохну с облегчением, но до тех пор я буду честно стараться отыскать тех, кто сможет этим заняться.

— Мы поняли вас, господин барон, — вмешался Росомаха. — Ворон задал всего лишь гипотетический вопрос. Разумеется, мы готовы этим заняться. И кстати говоря, у нас тоже есть для вас хорошая новость.

— Вот как? — вежливо удивился я. Что-то не особо я жду от них хороших новостей — а в самом ли деле она хорошая?

— Мы изыскали возможность увеличить огороды, и буквально вот-вот сможем поставлять на двадцать процентов больше продукции.

Я с видом полного отчаяния взялся за голову. Ну в самом деле — каких хороших новостей можно от них ожидать?

— То есть с алхимией у вас выходит задержка и вы решили взять деньги овощами? — догадаться было легко, и Росомаха неохотно кивнул. — О таких вещах надо советоваться заранее, почтенные. Вы серьёзно меня подвели.

— А в чём проблема? — непонимающе нахмурился Росомаха.

— В том, что объём продаж невозможно увеличивать бесконечно, — объяснил я. — Сейчас мы искусственно поддерживаем небольшой дефицит. Покупать зелень в нашей лавке — это престижно, и её покупают даже одарённые, которым она не нужна. Потому что быть постоянным покупателем у нас — это заявка на принадлежность к высшему обществу. И наоборот. Понимаете связь?

Росомаха медленно кивнул.

— Если мы увеличиваем продажу и она становится свободно доступной, эта связь исчезнет, и число покупателей сразу уменьшится. Для того чтобы иметь возможность продать больший объём, мы будем вынуждены резко снизить цену. То есть перевести нашу продукцию совсем в другую потребительскую нишу. Одним словом, если мы начнём продавать больше, мы сильно потеряем в деньгах. И вы, конечно, тоже, потому что мы будем вынуждены понизить закупочные цены. Это всё вовсе не предположения — мы очень тщательно прикидывали разные варианты перед открытием лавки и пришли к выводу, что единственным интересным для нас вариантом является продажа этой зелени в качестве эксклюзивного продукта для очень богатых.

— И что можно сделать в такой ситуации? — хмуро спросил Росомаха.

— Пока не знаю, — честно ответил я. — Знаю только, что в Новгород излишки везти нельзя. Можно было бы попробовать спихнуть излишки архиепископу, но насколько мне известно, у них сбыт тоже близок к пределу возможного. Ещё можно попробовать поискать новый рынок, но для нового рынка такого количества будет недостаточно, вам тогда придётся расширить огороды ещё процентов на сорок минимум. В общем, буду думать. Как надумаю что-нибудь, тогда и обсудим — там будет понятнее, что делать.

* * *

Сразу уехать из Дерпта у нас, однако, не получилось — возле вагона меня уже ждал посыльный, который передал мне очень вежливую просьбу посетить епископа перед отъездом. Откровенно говоря, я бы предпочёл обойтись без этого визита. Вполне возможно, что там прозвучит вопрос о цели поездки в Ригу — прозвучит, разумеется, совершенно невзначай, как бы между делом. Не то чтобы я так боялся на него ответить, но всё же было бы лучше этого момента не касаться. Но делать было нечего — игнорирование приглашения сюзерена выглядело бы прямым оскорблением.

— Придётся заглянуть к фон Херварту, — с досадой сказал я Ленке. — Тебе ехать ни к чему, подожди меня в вагоне. Вряд ли я буду у него дольше получаса.

Епископ встретил меня ласково, но глаза у него были слишком добрыми — у меня сразу появилась уверенность, что о заявленном маршруте его проинформировали, и вопроса о цели поездки в Ригу не избежать.

— Что же вы ко мне совсем не заглядываете, барон? — укоризненно попенял мне фон Херварт.

— У меня была мысль засвидетельствовать вам своё почтение, ваше преосвященство, — признался я, устраиваясь в уютном кресле, — но потом я представил, как провинциальные бароны ломятся к вам на приём при каждом посещении Дерпта, и мне стало просто плохо от этой дикой картины.

— Вы, как всегда, скромничаете, дорогой барон, — засмеялся епископ. — Мы с вами оба знаем, что вы барон не совсем обычный, и можете рассказать не только о повышении удоев — которые, кстати говоря, кое-кому и в самом деле стоило бы повысить.

— Насколько я знаю, у меня в баронстве с удоями всё в порядке, — осторожно заметил я.

— Я не вас имел в виду, — он махнул рукой, и на лице его промелькнуло недовольное выражение.

А я даже могу предположить, кого он имел в виду. У моей соседки, матери Терезы Вальдфогель, аббатисы монастыря святой Анструды в Ольденторне, довольно оригинальное представление о передовых методах хозяйствования. А именно, она свято верит, что добрая молитва даст лучше результат, чем удобрения, тем более что удобрения стоят денег, а у неё целый монастырь молится даром. Пока она собирала подать ещё и с изрядного куска моего баронства, концы с концами у неё как-то сходились, но как только я эту дурную практику прекратил, у аббатства закономерно возникли некоторые трудности. Похоже, что дело зашло довольно далеко, и епископская доля тоже несколько пострадала.

— Однако мы куда-то не туда свернули, — заметил фон Херварт. — Как поживает князь Яромир?

— Весь в делах, как обычно, — пожал плечами я. — Впрочем, я не так уж часто его вижу. Что бы вы ни думали на этот счёт, ваше преосвященство, я не настолько к нему близок.

— Но достаточно близок, чтобы посылать вас для переговоров к архиепископу Рижскому, не так ли? — он пристально на меня уставился, отслеживая мою реакцию.

— Но не настолько близок, чтобы посылать меня, скажем, к Брониславу Смоленскому или хотя бы к Ольге Рязанской. Для князя Яромира архиепископ всего лишь сосед, с которым желательно поддерживать добрые отношения, а вовсе не союзник, и даже не партнёр.

— То есть вы можете меня заверить, что князь Яромир на стороне наследника, и не собирается оказывать какую-либо помощь партии герцога Баварского?

До чего же прямо сформулировано, будто ломом по темечку! Можно подумать, что я разговариваю с каким-нибудь воякой вроде Воислава Владимирского, а не с христианским попом. Но отвечать придётся, а вот врать и юлить не стоит — поймёт сразу.

— Позвольте мне подчеркнуть факт, о котором всегда стоит помнить, ваше преосвященство — князь Яромир исключительно на своей стороне. О планах князя в отношении герцога Баварского ничего сказать не могу — я в его планы вообще не посвящён. Возможно, он и окажет партии Баварского какую-то помощь ради поддержания добрых отношений, но могу вас заверить, что если таковая помощь и предполагается, она даже близко не сравнится с той, что уже оказывается партии наследника.

— То есть что-то он Баварскому всё-таки пошлёт, — сделал вывод епископ, но я ничего не ответил, лишь пожал плечами. Я и так сказал больше, чем стоило, что, конечно же, не осталось незамеченным.

— А вы довольно откровенны, барон, — заметил фон Херварт, испытующе на меня глядя.

— Я не открыл вам никаких секретов, — ответил я с безразличным видом. — До всего этого вы легко могли додуматься и сами — да наверняка и додумались. А вот если бы я начал разводить секретность, то вы обязательно стали бы подозревать, что у князя действительно есть какие-то тайные планы насчёт Баварского.

— Хм, — задумчиво сказал епископ.

— Впрочем, я неточно выразился, — поправился я. — Вы всё равно подозреваете и будете подозревать, но если бы я стал отмалчиваться, то эти подозрения перешли бы в уверенность.

Фон Херварт закхекал — я уже давно понял, что эти звуки у него обозначают смех.

— В подтверждение сказанного могу добавить только одно, ваше преосвященство: князь Яромир тесно связан с кардиналом Скорцезе серьёзными и взаимовыгодными отношениями. Что может предложить ему взамен папа? Ничего — да если бы даже и мог что-то предложить, то вряд ли бы захотел. Для княжества просто нет смысла как-то поддерживать ни папу, ни тем более герцога Баварского — в отношениях с ними нет никакой перспективы.

— Пожалуй, вы меня убедили, барон, — задумчиво сказал епископ. — Логика в ваших рассуждениях определённо присутствует — смысла завязывать тесные отношения с партией папы для княжества немного. Но скажите — можем ли мы рассчитывать на какую-то дополнительную помощь от Яромира? Сейчас у нас крайне напряжённый момент, и очень многое решается, так сказать, за кулисами. Даже небольшое содействие могло бы сильно помочь.

Подозреваю, что у них каждый момент напряжённый, и чем больше они смогут из нас выдавить, тем более напряжённым этот момент станет. Ну, это и понятно — доить, так досуха, зачем останавливаться на полпути? С князем такой фокус вряд ли пройдёт, но меня неожиданно осенила интересная идея. Если подойти к делу творчески, то из этой ситуации можно и попробовать кое-что извлечь.

— Сказать откровенно, ваше преосвященство, эта мысль вряд ли найдёт отклик у князя Яромира. Всё-таки дружбой наши отношения назвать пока трудно — пока что это скорее лишь робкие ростки будущей дружбы, не более того.

Епископ неопределённо хмыкнул, не особенно оценив цветистую метафору.

— Однако, лично я, как имперский барон, и верный… императору дворянин…

По инерции чуть было не ляпнул «верный сын церкви». Надо бы получше контролировать себя, когда разговариваешь с такими людьми, и меня совсем не оправдывает то, что я в тот момент лихорадочно соображал и плохо следил за языком. За языком надо следить всегда — епископ заминку заметил и наверняка сделал какие-то свои выводы. Мелочь, а неприятно.

— … мог бы внести свой скромный вклад в благородное дело, — закончил я

Фон Херварт посмотрел на меня, не скрывая заинтересованности, и поощрительно кивнул.

— Приложив некоторые усилия, я смог бы немного перераспределить поставки известной вам зелени с тем, чтобы увеличить долю церкви. Возможно, даже вдвое. Разумеется, на тех же самых условиях.

Епископ расплылся в довольной улыбке. Для нас прибыль от продажи зелени церковникам, конечно, невелика, но это лучше, чем ломать голову, куда пристроить излишки. Можно было бы попробовать продавать в других княжествах, но там нам, скорее всего, придётся платить за покровительство, так что особой прибыли и там не будет. Зато будет масса лишних хлопот, а самое неприятное — сам факт платы за протекцию сильно бьёт по репутации.

— Мне кажется, ваше преосвященство, что было бы излишним возлагать эту дополнительную ношу на монсеньора, — продолжал я. — У архиепископа Рижского хватает забот и без того, чтобы лично вникать в какие-то торгашеские хлопоты…

— Вы очень правильно мыслите, — одобрительно заметил епископ.

— По-моему, было бы наилучшим вариантом привлечь какую-нибудь постороннюю команду с курьерским дирижаблем, которая могла бы возить эту зелень, например, в Вену. Вероятно, его высокопреосвященство кардинал Скорцезе смог бы подсказать, как наилучшим образом распорядиться этими скромными излишками.

— Удивительно, насколько наши с вами мысли совпадают, барон, — улыбнулся фон Херварт. — Именно так мы и поступим.

— Могу ли я высказать небольшой и, возможно, наивный совет провинциала, ваше преосвященство? Надеюсь, вы простите мне эту маленькую вольность.

— Слушаю вас, — слегка насторожился тот.

— Возможно, имело бы смысл добавить эту зелень в меню императора. Вылечить его она, конечно, не вылечит, но поможет немного стабилизировать состояние. Не мне, конечно, рассуждать об имперской политике, но как мне кажется, смерть императора в тот момент, когда ни у одной партии нет решающего преимущества — это наихудший вариант, чреватый многими потрясениями.

— Да, вы правы, — медленно кивнул фон Херварт. — Не хочется произносить слово «гражданская война», но мы не должны себя обманывать — такой вариант вовсе не исключён, и лучше бы до него не доводить. Это хороший совет, благодарю вас, барон.

Епископ встал, и я немедленно встал вслед за ним.

— Ну что же, барон, был рад с вами встретиться, — с улыбкой сказал фон Херварт. — Не стесняйтесь заглядывать ко мне, когда вам случается бывать в Дерпте — беседы с вами доставляют мне истинное удовольствие, поверьте.

Отправить